[Лалэль]

Второй класс
Вторая четверть
Шестое замечание: Пришла на уроки позже, чем выписалась с больничного!
Ребенок прогуливает школу, разберитесь!

Хочу посвятить этот отчет нашей Яне (Evil Child), которая долго болела и наконец выздоровела.
Яночка, не болей больше, дорогая! И всем, кто сейчас хворает, желаю скорого выздоровления!

Неизвестно, в чем была причина, но, вернувшись домой, Ассоль очень быстро заболела. Полдня она была счастлива, обходила все комнаты, разглядывая знакомые предметы, чувствуя себя успокоенной и защищенной. Она вытащила из-за шкафа все свои игрушки, тискала и чуть ли не целовала их.

Ассоль даже разложила на ковре свои учебники за прошлый год и начала играть с куклами в "школу", но поиграв немного, сникла и улеглась прямо на книжки. Ей нужно было подумать и отдохнуть – так она сказала маме, которая, встревожившись, заглянула в комнату.

Должно быть, она уже тогда почувствовала, что болеет.

Мама тоже заподозрила неладное, но на все её вопросы Ассоль односложно отвечала, что все хорошо.Она не знала, что и подумать, и пыталась убедить себя, что все дело в нервном потрясении, пережитом девочкой в школе.

Бабушка хлопотала на кухне, а они с мамой смотрели телевизор. Ассоль лежала, положив голову на колени маме, и та поглаживала дочку по голове, расправляя спутавшиеся чуть влажные волосы и заодно проверяя, не горячий ли лоб, нет ли жара.

Жара у Ассоль не было, но мама все не могла успокоиться. Она тревожилась за дочку все время, пока она гостила у бабушки и жила у папы, но и сейчас, когда дочка вернулась домой - вернулась, все еще всхлипывая, вспоминая, как её обидели в школе, - и сейчас мама тоже не могла успокоиться.

Нехорошо все-таки получилось. Ассоль вернулась домой, куда ей так хотелось, но не могла этому радоваться.

***

Ассоль хотела смотреть новости, и мама не могла уговорить её переключиться на что-нибудь другое. В новостях же, как на грех, все было очень плохо: Югославия, Босния и Герцоговина, Нагорный Карабах, Таджикистан, Осетия...

Ассоль с ужасом и каким-то болезненным любопытством смотрела на разрушенные дома, на растерянных женщин, окруживших грузовик с хлебом, на рыдающих детей. Когда же по телевизору показали людей, которые, стоя по разные стороны самодельной баррикады, остервенело закидывали друг друга камнями, она невольно вскрикнула.

Мама тут же встала и выключила телевизор.
-Нечего глядеть взрослые программы, - сердито сказала она,- сначала просишь, чтобы тебе разрешили посмотреть, а потом сама же и пугаешься.

Ассоль снова пододвинулась к маме и, свернувшись калачиком, улеглась, удобно устроившись головой у неё на коленях.

- Мама, а почему они это делают?
- Что именно?
- Камнями друг в друга кидают и все такое...

Мама несколько секунд помолчала, разглаживая влажные рыжие завитушки на голове дочки, потом объяснила:

- Это война, дочка. Войны, они такие и есть.
- Войны - значит, их много? Я думала, она одна...

Ольге пришлось потратить несколько минут, чтобы объяснить дочке разницу между словом "война" как состоянием, противоположным мирной жизни, и словом "война" как обозначением конкретного вооруженного конфликта.

- Вот поэтому война одна, а войны бывают разные, - повторила она, подытоживая сказанное, - теперь понятно?

Ассоль кивнула, хотя поняла только половину из сказанного. Переспрашивать она не стала - ее занимали совсем другие мысли.

До этого у неё были свои, детские представления о том, что такое война. Война для нее ассоциировалась, прежде всего, с Великой Отечественной Войной, с венками у памятника Неизвестному Солдату и Вечным огнем на Красной Площади, и с другим Вечным огнем - в сквере её родного города, с красными гвоздиками на праздник Девятого мая, с ветеранами в орденах и парадом по телевизору.

Война у неё ассоциировалась прежде всего с Победой.

Правда, были и другие впечатления. Были тихие рассказы бабушки и дедушки, переживших в детстве оккупацию. Но они звучали, как рассказы в книжке, и Ассоль наивно думала, что такое было когда-то давным-давно, а сейчас такого быть не может.

Были ещё воспоминания, связанные со словом "Афганистан". Ассоль была маленькой, когда шла эта война, и запомнила только картинку из телевизора: маленькие зеленые букашки-танки, едущие по ослепительно-желтому песку, и маленькие вертолетики, висящие над ними в ярком голубом небе. Ни страданий, ни смерти, ни крови по телевизору тогда не показывали. Но все это было как в кино, понарошку, ненастоящее.

Теперь же Ассоль увидела войну по-другому. Она была настоящая, грубая, жестокая. Люди по-настоящему страдали и мучились, получали ранения, теряли дома, голодали, оставаясь без хлеба и воды.

А главное - люди по-настоящему ненавидели друг друга. Это было для доброй девочки и страшно, и непонятно, и очень интересно.

Они смотрели по телевизору еще что-то, чего она не запомнила. А ночью Ассоль стало плохо, и пришлось вызывать "Скорую".

***

Врач приехал, осмотрел больную и сказал, что не может поставить диагноз, но девочке ничего не угрожает, у неё, скорее всего, обычная простуда, нужно только сбить температуру, и завтра они должны вызвать врача из детской поликлиники. Оставил им лекарства, какие-то бумажки для поликлиники и уехал.

Всю ночь у Ассоль держалась температура выше сорока. Чтобы сбить жар, её кормили жаропонижающим, заворачивали в холодную простыню, обтирали спиртом и прикладывали ко лбу лёд. Ассоль не могла заснуть, с трудом разговаривала и только смотрела на всех виноватыми глазами, как бы извиняясь перед взрослыми за свое состояние.

Бабушка и мама всю ночь по очереди дежурили в детской. Ольга плакала от бессилия, глядя, как её здоровая и жизнерадостная девочка за одну ночь превратилась в бледную тень себя самой.

- Это твой отец виноват, - не сдержавшись, сказала она в сердцах, в очередной раз вытаскивая из-под Ассоль мокрые от пота простыни, - не следил за тобой, вот ты и простыла.
- Мамочка, не ругайся, - слабым голоском попросила Ассоль, обнимая её за шею слабыми ручками, - ты ведь хорошая, я тебя так люблю...

Ольга осторожно уложила её в кроватку и, собрав простыни, понесла их в корзину для грязного белья. Когда она шла по коридору, неся их в руках, у неё по щекам текли ручьями слезы.

- Не знаю, что со мной будет, если она разболеется, - сказала она матери. Та ответила:
- На все Божья воля. Нужно надеяться на лучшее.

***

Утром к ней пришел папа, сказал, что маме и бабушке нужен отдых, и теперь его очередь, как он сказал, развлекать маленькую симулянтку.
Он всегда так называл дочку, когда она болела, и Ассоль это очень нравилось.

Девочка сразу ожила, приободрилась и даже начала пытаться садиться в кровати, но бабушка, заглянув в комнату, строго запретила девочке так делать.

-Болеешь, так лежи, - сказала она и погрозила пальцем сначала девочке, а потом и её отцу.

Лонгин смешил её, рассказывал ей всякие смешные истории, а когда ей хотелось спать, пел заунывные песни, которые в его исполнении тоже казались девочке забавными. Много позже она узнала, что это были песни староверов, которые папе напевала его мама, когда он сам был маленьким, и что сейчас их почти никто уже не поет, потому что людей, которые их знают, осталось очень мало. Тогда для неё это были забавные песни со странными словами.

Пришел врач из поликлиники и выписал кучу лекарств; Ассоль выпила все таблетки и почувствовала, что хочет спать. Проспав почти до вечера, она проснулась, умылась и попросила собрать ей волосы в хвостик, потом съела немножко куриного бульона, сваренного бабушкой, и сказала всем, что она уже выздоровела и хочет поиграть. Температура спала до тридцати семи градусов.

Вставать с постели девочке все равно не разрешили, опасаясь, что улучшение окажется недолгим, что и произошло - к вечеру температура у Ассоль снова поднялась. Но она чувствовала себя лучше, чем прошлой ночью, и все время ворочалась в постели, порываясь встать.

Даже сказка, которую читала ей мама (а это была очень интересная сказка про Муми-тролля), казалась ей неинтересной.
- Мамочка, давай лучше поговорим, - канючила она. Мама оторвала глаза от книги и спросила:
- О чем ты хочешь поговорить?

Ассоль набрала в грудь побольше воздуха.
- Мам, а почему люди начинают войны? - спросила она и затаила дыхание: мама вполне могла ответить что-то вроде "Тебе это еще рано знать" или "Подрастешь - расскажу".

Но мама очень спокойно, словно взрослой, объяснила:

- Бывает, что люди, которые долго жили вместе на одной территории, вдруг перестают уживаться. Они больше не любят друг друга, им даже не хочется друг друга видеть. Тогда они понимают, что кому-то из них придется уйти с этой земли, а кому-то остаться, но уходить никто не хочет, потому что у каждого есть дом, семья, которая живет в этом доме, могилы бабушек и дедушек, к которым нужно приходить. Никто не оставляет все это, если только его не заставят. И если им не удается договориться, то есть заставить кого-то уйти мирно, все люди берут в руки оружие и начинают заставлять друг друга уйти.
Но чаще всего никто не уходит, и война заканчивается, когда все, кто не хотел уйти, убиты или убежали, а кто остался, могут договориться и жить вместе дальше.
- А зачем солдаты обижают детей и разрушают дома? - печально спросила Ассоль, - воевали бы по-честному, с другими солдатами, и кто победит, тот и выиграл. А деток-то зачем?
-Эх, Ассолька, - вздохнула мама и сделала самое сильное признание, какое только могла сделать:
- Взрослые почти никогда не поступают по-честному. Они делают так, как им надо, неважно, честно это или нечестно.

***

Ассоль так удивилась, что широко открыла глаза и даже приподнялась, чтобы лучше видеть её. Мама всегда честно отвечала на все её вопросы, даже на самые глупые или щекотливые, но никогда не делала столь шокирующих признаний. Она предпочитала обходить неудобные темы, переводя разговор. Теперь же она разговаривала с дочкой, почти как с равной.
- Но ведь врать и обманывать плохо, ты всегда так говорила.
- Правильно. Но почти все взрослые поступают плохо, - повторила мама и сердить добавила:
- Только не думай, что тебе тоже можно так делать.
- Я так не буду, - испуганно ответила Ассоль, - но мама, ты же велела всегда слушаться взрослых. А теперь получается, они неправильно говорят? Они заставляют делать то, что им надо, а не то, как надо поступать?

Задав этот вопрос, Ассоль невольно вспомнила все, что случилось в школе, и взглянула на эту ситуацию уже по-другому.

Мама вздохнула и пожалела, что вообще затеяла этот разговор.
- Взрослые бывают разные. Бывают хорошие, бывают не очень. Хорошие люди никогда не заставят делать ничего плохого, они всегда поступают так, как велит их совесть, и никогда не врут, даже если знают, что правда может обидеть человека. Я хочу, чтобы ты выросла хорошим человеком.
- Такой, как папа? Ты говорила, что он хороший человек? - наивно спросила Ассоль.
- Он очень хороший человек, - без тени сарказма, просто и честно ответила мама, - таких, как твой папа, на свете очень мало. Лёня больше всего в жизни ценит правду, он никому и никогда не врал, никогда, ни при каких обстоятельствах. Даже когда он совершил ошибку, он предпочел честно признаться, чем скрывать, хотя и знал, что причинит этим боль и мне, и себе. Правда, Ассолька, мне бы очень хотелось, чтобы ты выросла такой же, как он.

Ассоль посмотрела на маму и вздохнула.
- У вас с папой тоже война? - спросила она.
- Почему ты так решила?
- Ты же сама сказала: когда люди долго живут вместе, а потом понимают, что больше не хотят друг друга видеть, у них начинается война, и они воюют, пока кто-то не уйдет. Папа ведь ушел и больше не будет жить с нами - значит, у вас была война.

Ольга мысленно дала себе подзатыльник за несдержанность. Нет, ну надо же, всего восемь лет, а девочка все просто на лету схватывает.

Она быстро придумала, как выйти из положения:
- Ты хоть раз видела, чтобы я стреляла в папу из винтовки?
- Нет, - округлив глаза, ответила Ассоль.
- А чтобы он со мной дрался?
- Не было такого!
- Ну так какая же у нас может быть война?

Ассоль заливисто засмеялась: сама мысль о том, что родители могут стрелять друг в друга из ружья, показалась ей настолько абсурдной, что даже забавной.

-Но ведь ты больше не любишь папу, - печально сказала она, снова становясь грустной и больной маленькой девочкой.
Ольга вздохнула.
-Мы оба любим тебя, - утешительно сказал она. - Ты знаешь, как сильно ты мне нужна? А папа, тот и вовсе любит тебя больше жизни. Мы никогда с тобой не расстанемся, даже не думай.
- Но ведь когда-нибудь вы умрете, - Ассоль вспомнила портрет прабабушки в бабушкином доме и все те мысли, что он вызвал, - тогда меня с вами больше не будет, а у меня не будет вас.

-Так, ну все, хватит! - Ольге совсем не понравилось слышать речи о смерти от своей маленькой и серьезно больной дочки. - Все когда-нибудь умрут, но это будет очень нескоро. Нечего сейчас об этом и говорить. Давай выпьем лекарство, смерим температуру, и ты ляжешь спать.

-Мам, - несмело сказала Ассоль, когда мама подошла к ней, чтобы поставить градусник, - я хочу, чтобы ты и папа умерли очень-очень поздно, когда будете совсем-совсем старенькие. Ты ведь сделаешь так, хорошо? И я тоже постараюсь прожить побольше.

***

Мама нагнулась, чтобы поцеловать её, и вздрогнула, заметив под кроватью страшную ободранную куклу, одноглазую, без волос.

- Что это?!!
- Это твоя куколка, мама. - торжественно объявила Ассоль.
- Откуда она здесь?!
- Я привезла её из деревни. Бабушка сказала, что все равно не будет с ней играть, вот я её и забрала, - Ассоль настороженно следила за мамой, стараясь угадать её реакцию.

Ольга с изумлением смотрела на старую облезлую куклу, которую держала в руках. Конечно, первым её порывом было выбросить страшилку в мусорное ведро, но вещее материнское чутье подсказало ей, что Ассоль очень привязана к этой кукле, и если сделать так, можно нанести ей глубокую травму. Поэтому Ольга просто посадила куклу на место, туда же, откуда её и взяла, и решила, что поговорит с матерью насчет того, что Ассоль можно разрешать, а что нет.

-Ты хотя бы в постель её не бери, - попросила она, целуя дочь на ночь и щелкая выключателем. - Ложись спать, солнышко. Щелочку оставить?

Ассоль любила, когда дверь в детскую оставляли неплотно прикрытой, и свет из коридора проникал в комнату, превращая сплошную темноту в приятный полумрак.

- Оставь, - попросила она, - мне так спокойнее.
- Спокойной ночи, - сказала мама, выходя из комнаты, - я буду к тебе заглядывать, не бойся. Если услышишь шаги, знай, это я.

Она знала, что Ассоль чувствует себя неуютно, когда кто-то ходит по комнате, когда она спит.

- Спокойной ночи, мамочка!

Как только мама вышла, Ассоль тут же подползла к краю кровати, потянулась за куклой, вытянула её наверх и уложила рядом с собой на подушку, и заботливо укрыла одеялом.

- Мама тебя забыла, - грустно сказала она кукле, - она уже не помнит, как тебя любила. А ведь когда-то она также тебя спать укладывала. Ну ничего, не грусти, куколка, она скоро тебя вспомнит. Тогда она тоже полюбит тебя, как я тебя люблю. А пока давай я буду любить тебя за нас за двоих, хорошо?

Потом, следуя внезапному, чистому и безыскусному порыву светлой души, Ассоль прижала куклу к груди и принялась изливать ей свои немудреные горести - так, как только ребенок может жаловаться своей кукле, которая, конечно же, все-все понимает, слушает и сопереживает.

Девочка жаловалась кукле, что взрослые все время хитрят, заставляя детей делать то, что им нужно - а что им нужно, они и сами не знают, то одного хотят, то другого, вот и дети то одно делают, то другое, и в конце концов совсем запутываются и превращаются в таких же взрослых, которые сами не знают, чего хотят, и детей заставляют делать то, что им нужно.

Девочка жаловалась кукле, что некоторые взрослые злые и никого не жалеют, обижают и маленьких и слабых, как она, и больших и беззащитных, как мама, и стареньких безответных, как бабушка.

Девочка жаловалась кукле, что некоторые взрослые как её папа - хорошие, но непутевые, и постоянно что-то такое натворят, поэтому всегда несчастненькие, хотя и очень хорошие. А кого они любят, тем доставляют только огорчения, хотя и сами этого не хотят.

Девочка жаловалась кукле, что некоторые взрослые как её мама - добрые, но очень гордые, чтобы прощать, когда их обижают, и слишком серьезные, чтобы пожаловаться, когда им плохо, когда их обижают и хочется расплакаться. Кого они любят, тех держат в ежовых руковицах, и на них из-за этого постоянно обижаются, хотя они не хотят ничего плохого. Поэтому все боятся их любить, хотя они очень хорошие.

Девочка жаловалась кукле, что в мире взрослых, где приходится жить детям, все так непонятно, сложно и неудачно устроено, что жизнь иногда становится совсем-совсем грустной, потому что есть контрольные, которые нужно писать, примеры, которые нужно решить до завтра, дневник, в который ставят плохие оценки, вкусности, которые не дают попробовать, игрушки, которые не покупают, и еще много, много всего.

Девочка жаловалась кукле, что бывают еще и войны, когда жизнь становится совсем-совсем невеселой, и очень не хочется, чтобы у нас началась такая же.

Еще много чего Ассоль доверчиво нашептала в ободранное резиновое кукольное ухо, прежде чем мирно заснула, придвинув куклу поближе к себе. Даже во сне её губы первое время шевелились: список скорбей и несчастий, которые отравляли жизнь ребенка, все никак не заканчивался.

Мама зашла в комнату полчаса спустя и всплеснула руками: на дочкиной подушке красовался тот ободранный резиновый пупс, которого она не разрешила брать в постель.

- Ну и дела, - покачала головой мама и потянулась, чтобы убрать куклу, но раздумала и замерла, любуясь увиденным.

Ассолька казалась все еще бледненькой и больной, но гораздо более здоровой, чем была вчера, и на личике не было той печати боли и усталости, которая пугала её прошлой ночью. Даже ободранная кукла рядом с ней казалось милой и трогательной: сидя в изголовье девочки, она, казалось, охраняла её сон.

"И ведь эта оборванка для неё многое значит. Потому что это моя кукла, а значит, разговаривая с ней во сне, она разговаривает и со мной, соприкасается с моим детством..."

Ольга внезапно вспомнила то, что милосердная память скрывала от нее несколько месяцев. Она как будто снова увидела ту ужасную майскую ночь. Она словно бы снова увидела, как стоит, избитая, изнасилованная, едва держась на ногах, опираясь плечом на холодную стену какого-то незнакомого дома, и зажимает рукой края раны, из которой медленно течет теплая и липкая кровь, которая быстро густеет.
Она как будто снова смотрела густые черные тени деревьев, пляшущие на стене, и понимала, что все, это конец, сейчас её глаза закроются, и всё, ничего больше не будет. Никто не будет искать её здесь, а когда найдут, будет уже поздно.

А потом одно из черных спящих окон зажглось ярким теплым светом, в окне показался какой-то ребенок, которого бережно держала на руках мама - а он смотрел на улицу, на огонечки окон и весело смеялся.

И тогда она увидела Ассольку, увидела так ясно, как будто стояла в двух шагах от неё. Ассоль сидела дома одна, ей было страшно, её некому было покормить ужином и уложить спать. Она ждала её и только её, и если бы мама не вернулась, она так и продолжала бы всю жизнь её ждать - даже похоронив маму, она все равно продолжала бы ждать, что она вот-вот оживет и вернется.

Она была нужна дочери, дочь любила её больше всех на свете. Она не могла обмануть её и не вернуться.

Поэтому Ольга шла домой, хотя и не могла идти - то шла, то хваталась за столбы и заборы и стояла, не шевелясь, чтобы не упасть, но все равно упорно шла домой. Поэтому она добралась домой, и её спасли, остановили кровотечение, залечили все её раны, телесные и душевные.

Если бы не было Ассольки, она бы не стала бороться и не дошла бы до квартиры.

Ольга наклонилась и очень нежно поцеловала дочку в лоб. Лоб был теплый, но не такой обжигающе-горячий, как вчера - значит, Ассоль поправлялась.

- Ассолечка, я тебя люблю очень-очень сильно, - прошептала она. - Ты у меня одна на свете. Только ты больше не болей. Выздоравливай, выздоравливай поскорее, очень тебя прошу...

Потом она повернулась к окну и сказала, глядя в темнеющее небо - ей всегда казалось, что так вернее, чем обращаться к иконам:
- Пожалуйста, не забирай её. Не забирай. Разве мало нам всего того, что уже случилось? Не отнимай еще и её. Дай ей пожить, сколько ей положено, прошу Тебя...

***

На следующее утро, когда мама зашла в комнату проведать Ассоль, она спала, раскинувшись, улыбаясь чему-то во сне, как ангелочек, и крепко держала за ногу облезлую куклу.

-Доброе утро, мамочка! - простодушно сказала она, открывая глаза.

Мама поцеловала её и внимательно посмотрела на куклу.

- Знаешь, а я вспомнила, как я её называла, когда играла с ней в детстве. Её зовут Марютка.
-Здорово! - радостно закричала девочка. - Я хотела назвать её Лизой, но это имя ей больше подходит.
- Раз ты так её любишь, надо сшить ей одежду, - улыбаясь, сказала мама, - не ходить же ей все время голой.

С тех пор облезлая кукла получила свое имя и поселилась в детской. Мама, хоть и посмеивалась, больше не возражала.

***

Ассоль проболела больше трех недель. Она долго не могла поправиться, но со временем природа взяла верх, и глазки девочки снова засияли. Она, хоть и была еще слаба, была уже вполне здорова.

Добрая Анна Николаевна, чувствуя свою вину в случившемся, постоянно звонила и справлялась о здоровье девочки. Несколько раз она заходила проведать Ассоль, приносила ей последние классные новости и передавала приветы от ребят - а однажды привела в гости всех одноклассников. Дети принесли Ассоль открытку, которую сделали на уроке рисования все вместе - специально для нее.

Ассоль льстило всеобщее внимание. Но все хорошее когда-нибудь кончается, вот и её вынужденные каникулы должны были скоро закончиться. На столе снова появились тетрадки, они с мамой начали готовить домашние задания.

Мама отвела Ассоль к врачу, который её осмотрел и выписал справку, что она здорова и может возвращаться в школу. Они пошли в поликлинику в четверг, значит, уже в пятницу Ассоль должна была идти на занятия.

-Ма-ам, а можно, я не пойду? - канючила она. - Можно, я пойду в школу в понедельник?

Мама вздыхала:
-Ты же и так много пропустила, Ассолечка. Лучше сходи. Я попрошу Анну Николаевну, может, она отпустит тебя пораньше.

Ассоль очень не хотелось идти в школу. Так сильно, что в пятницу, проводив маму на работу, она сняла свой школьный костюм, аккуратно повесила его на спинку стула и снова легла спать. Угрызения совести не помешали ей заснуть крепким, почти беспробудным сном.

Полдня все шло нормально, но вечером, когда мама должна была вернуться с работы, Ассоль начала тревожиться. Мама обязательно спросит, как она сходила в школу, как её там встретили, и что ей ответить?

Ассоль не придумала ничего лучше, чем притвориться спящей.

Мама, вернувшись с работы, была обескуражена, увидев свою дочку спящей. Было семь вечера, а Ассоль редко ложилась раньше половины десятого.

- С тобой все в порядке? - спросила она, заглянув в спальню. - Ты не болеешь?

Ассоль ничего не ответила, она лежала, уткнувшись лицом в подушку, и сгорала со стыда. Ольга, все так же недоумевая, сняла пальто и пошла на кухню за градусником, чтобы смерить дочке температуру, но её отвлекло дребезжание телефона.

Мама сняла трубку и ответила, и Ассоль уже по первым фразам поняла, что звонит Анна Николаевна, а мама по первым же вопросам учительницы поняла, что дочка сегодня в школу не ходила.

Одна учительница осталась в неведении - она ведь не знала, что Ассоль сегодня должна была прийти на занятия.

Поговорив с учительницей, мама снова зашла в комнату, подсела к лежащей на кровати Ассоль и тихонько спросила:
- Ты не ходила сегодня в школу, да?
Ассоль чуть приподняла голову и кивнула.
-Неужели тебе не стыдно?

Ассоль повернулась: её лицо было залито слезами.
-Очень стыдно, - сказала она, скривившись, - очень стыдно, мамочка.
-Я понимаю, что тебе хотелось остаться дома, - грустно сказала мама, - но зачем же было всех обманывать? И кому теперь от этого хорошо? Ты ведь и сама не рада теперь, что прогуляла.

Ассоль, рыдая, обняла её за шею.
-Теперь мне придется тебя наказать, чтобы ты запомнила, что так делать нехорошо. Скажи, как ты думаешь, какого наказания ты заслуживаешь?

- Не смотреть завтра мультики?

Субботним утром шла передача "Уолт Дисней представляет", которую Ассолька очень любила, и потому каждую неделю она ждала субботы, как манны небесной.

-Хорошо. Значит, завтра ты не будешь смотреть мультики.

Назавтра Ассоль проснулась и как обычно побежала к телевизору, но пристальный взгляд мамы остановил её.

- Я помню, - вздыхая, сказала она, потом, что-то сообразив, просияла и принялась, пыхтя, разворачивать телевизор экраном к стене.

-Смотреть мне нельзя, но послушать ведь можно, да, мамочка? - несмело спросила она.

Ольга хотела обругать находчивую девочку, но не удержалась и рассмеялась.

Баллы

Баллы за невыполненное домашнее задание - 500 баллов.

Наказание: "Никакого телевизора/компа!" Облюбованный сименком электронный прибор разворачивается экраном к стене.
Наказание выполнено. Баллы за выполненное наказание - 100 баллов.
Всего 600 баллов.