Мгновения ожидания казались вечностью, и нависшее молчание уже начало предвещать что-то недоброе, как вдруг Дилан наконец произнес:
– Ух ты, а ты не говорила, что так круто фокусы показываешь, – нервно усмехнулся он, уставившись на жалкое порождение моей магии.
– Ты серьезно? – единственное, что я смогла вымолвить, когда сжала кулак и светящийся шар исчез. Он издевается? Я, конечно, понимаю, что такое непросто принять и уложить в своей голове, но и шутить так тоже не стоит.
– А как мне на это реагировать? У тебя вдруг из руки появилось… нечто, и оказывается, что ты какая-то фея или волшебница, и я должен был сказать «вау, это так круто»?
– Ведьма вообще-то, – нахмурилась я, уже жалея, что рассказала ему.
– Еще лучше!
– Но ты же сам хотел знать! – из глаз посыпались огромные неконтролируемые слезы, словно градины, и, наверное, именно в этот момент я окончательно поняла, что это конец. Тот самый конец, которого я так боялась.
– И теперь как я могу быть уверен, что ты не приворожила меня или еще что-нибудь? Может, подлила мне в чай зелье?
– Да как ты можешь так говорить?! – я просто стояла, смотрела на него сквозь слезы и не понимала, что происходит.
– Знаешь, мне лучше уйти. Так будет лучше для нас обоих.
Он, схватив со стола мобильник и ключи от машины, пулей вылетел из комнаты, и через минуту я уже слышала за окном гудение мотора и шуршание шин по асфальту.
А я, осев на пол, со всей силы зажала ладонью рот, чтобы никто не услышал, как я пытаюсь выреветь свою боль.
Я ведь всегда знала, что Дилан на самом деле хороший. Каким бы он ни хотел казаться в школе или университете, я где-то на уровне подсознания знала, что он не такой, что он ласковый и добрый, просто прячет это в себе. А сейчас мои представления рассыпались, словно пепел от сгоревшего портрета. Тот самый Дилан, которого я знала, испарился в один миг, и передо мной словно стоял незнакомец, глядя на которого мне стало страшно. Оказывается, не только он не знал меня, но и я его тоже. Я и представить не могла, как легко он может перечеркнуть все слова, как легко может удалить из себя все чувства, о которых мне говорил… А может, и не было их? И все это после того, как я открыла ему свой самый главный секрет, открыла себя, свою душу, свое сердце?
Да он же меня просто растоптал.
Вышвырнул, как испорченную игрушку, когда нашел в ней брак.
А я тоже хороша, думала, что между нами может что-то быть. Наивная маленькая дурочка. Он снова обманул тебя, а ты снова повелась. Сколько можно, Сел? Хватит терзать себя, хватит думать, что он – это тот самый, с кем ты хочешь быть до конца своих дней! Нельзя так! Хватит! Очнись!!!
Быть может, я вообще не создана для любви?
Быть может, все происходящее – лишнее доказательство того, что мое место среди Хранителей? И что госпожа Судьба как хитрый кукловод оберегает дорогих мне людей, такими вот способами отводя их в сторону, подальше от меня?
В конечном счете я останусь одна.
И у меня просто не будет другого выхода.
– Милая, а чего Дилан так быстро уехал, я даже не заметила, как он приехал, а тут… О Господи, – в комнату вдруг зашла мама, и я тут же отвернулась, чтоб она не видела моих слез, но было поздно. – Что случилось?
Она силой подняла меня с пола и усадила на кровать, а на ее вопрос я могла отвечать только всхлипами и несвязным блеянием. Лучше бы она ушла и оставила меня. Не хочу, чтоб она видела меня такой. Да не только она, вообще кто-либо.
– Вы поссорились? – осторожно спросила еще раз мама, приобняв меня за плечи. Ох, если б это была просто ссора!
– Я… рассказала ему, – промямлила я в ответ, нервно перебирая пальцами.
– Что именно ты рассказала?! – удивилась мама, как будто я ответила что-то фантастическое. Сама же рассказывала папе о своей магии, а сейчас так спросила меня, словно я в газету объявление о колдовских услугах подала.
– Ну что я ведьма… Больше ничего.
– А он что?
– Сбежал, как видишь, – к глазам снова подступили слезы, но я изо всех сил пыталась их сдерживать.
– Селли, да не переживай ты так. Ему просто нужно время. Обычным людям сложно к такому привыкнуть. Вот увидишь, он еще вернется.
– Не вернется.
– Вернется обязательно. Когда Коллин узнал о том, что я бессмертна, мы тоже сильно поругались, а потом, – мама резко замолчала, – а на следующий день помирились, так что не стоит так из-за этого убиваться.
– Он сказал, что я его приворожила, мам, а что если это и правда так? Вдруг я так сильно хотела быть с ним, что неосознанно внушила ему влюбиться в меня? Я ведь, наверное, это могу…
– Не придумывай. Все будет хорошо, дорогая, просто нужно немного потерпеть. Все будет хорошо…
***
Сразу после нашей ссоры Дилан вернулся в университетский городок. Я же решила, что не хочу его видеть, и почти до самого начала занятий оставалась дома, в Твине.
Я думала, что с началом семестра у меня будет меньше свободного времени и сил, чтобы думать о нем, но что-нибудь постоянно меня отвлекало и напоминало о произошедшем. Сначала Райли расспрашивала, как прошло Рождество, параллельно рассказывая, как они осенью с отцом охотились на уток, которых ели все праздники. Потом Хиллари, узнав о том, что Дил все каникулы ухаживал за мной, отчитала меня, яро напоминая, какой же он козел, и искренне удивлялась, почему я не прогнала его, как только он пришел самый первый раз. То есть, почему не решила проблему, как она только зародилась.
Да дурочка потому что.
И я почти с гениальным артистизмом делала вид, что не замечаю его в общежитии, что не вижу на студенческих мероприятиях.
Я снова удалила свои страницы в социальных сетях, сменила номер телефона, сказав всем, что забыла код от старой сим-карты.
Но это не помогало.
Все так же для меня не существовало других парней, все так же я думала о нем, вырисовывая на лекциях по инновационным технологиям в тетради вензельную букву Д.
И в принципе, мало-помалу, наверное, это ушло бы. Я бы просто перестала болеть этим.
Но в один апрельский день я, уставшая, пришла с занятий и бросила сумку куда-то под кровать. До выхода оставался час – Хиллари позвала на какую-то выставку студента факультета искусств.
Я рухнула на постель «звездочкой» и закрыла глаза. Денек был тот еще. Раздали темы курсовых работ, и мне попалась одна из самых сложных, по которой я совершенно ничего не знала. И теперь моя голова была забита лишь тем, как мне за месяц изучить и понять то, в чем я вообще не разбираюсь.
Но суть не в этом.
Райли сидела и что-то читала, а когда в дверь постучали, она подскочила, как будто ждала кого-то, и от скрипа ее кровати я даже немного вздрогнула.
– А Селина дома? – раздался в дверях до ужаса знакомый голос, отчего кровь в венах застыла, и все тело сковало какими-то неведомыми цепями.
Рай быстро взглянула на меня, но, кажется, не увидела, как быстро я замотала головой, как бы намекая, чтобы она сказала «нет», но разве это помогло?
– Да, она тут, заходи, милашка.
Дилан немного ошарашенно на нее посмотрел и сделал вид, что не услышал, а я лишь вздохнула. Даже не знаю, отчего. То ли от того, что моя соседка только что назвала моего неудавшегося парня «милашкой» прямо при нем, то ли от того, что Дилан пришел, и сейчас с ним придется разговаривать.
– Я пойду, это, ну, воздухом подышу, во! – воскликнула соседка и, схватив куртку, вылетела из комнаты. Прекрасно.
– Привет, – он остановился рядом со мной и, похоже, был настроен на решительный разговор. Чего совсем нельзя было сказать обо мне.
– Привет, – лишь ответила я, стараясь на него не смотреть.
– Как ты?
– Хорошо. Ты только за этим зашел? Если да, то извини, но я спешу, – я правда спешила, мне же надо было встретиться с Хил.
– Да. То есть нет! Селина, я… был идиотом. Прости. Я не должен был тогда так уходить.
– Мне нужно идти, – я кинулась было к выходу, но Дилан резко схватил меня за руку и развернул, да так, что наши лица оказались буквально в паре сантиметров друг от друга. Черт. Кто-нибудь, напомните, как дышать?
Он едва дотронулся до моего подбородка рукой, и меня затрясло от мурашек. Господи, ну что же ты со мной делаешь? Я не могу тебя так просто простить, не могу!
– Да, я испугался, но сейчас я понимаю, что это все неважно. Я очень обидел тебя и сожалею об этом.
Он медленно подался вперед, я инстинктивно вдохнула, а выдохнуть уже не смогла.
Не в силах оторваться от этих глубоких голубых глаз, которые сводили меня с ума всю мою жизнь с момента знакомства с их обладателем, я едва приоткрыла губы, и когда уже почти случилось то, о чем я так мечтала…
Вместо того, чтобы податься ему навстречу, чтобы слиться с ним в единое целое, чтобы вложить в этот поцелуй всю свою любовь и нежность, которые я испытываю до сих пор, несмотря на то, сколько слез мне пришлось из-за него пролить…
Я едва приоткрыла губы и прошептала:
– Уходи.
Его взгляд резко похолодел и достиг ледяной точки, он выпустил меня из своих объятий, и, ничего не сказав, направился к выходу.
Я лишь отвернулась, чтобы не видеть его, но у самой двери шаги стихли, и я почувствовала спиной его пристальный взгляд, полный боли (или, возможно, ненависти?).
И не повернулась.
Мне так, наверное, будет легче. Как и говорила мама, он вернулся, он якобы все осознал, но какой от этого толк? Где гарантия, что он снова не причинит мне боль? Что эти отношения не будут каждый раз снова и снова протыкать ножом мое сердце?
По крайней мере, я еще не готова его простить.
Райли вернулась в комнату, и я, услышав звук щелкнувшего замка, взяла себя в руки и успокоилась. Так странно, за последнее время я так быстро научилась блокировать эмоции. Будто захлопывала дверцу шкафа, в котором хранились мои скелеты. И слезы тоже.
– Ты в норме? – спросила она, увидев мое покрасневшее лицо.
– Да. Извини, что тебе пришлось уйти, больше он не появится.
– Да ерунда, я воздухом подышала, так на улице сегодня хорошо! Ты, ну, это…, – она замялась, – не подумай ничего… Но у вас типа этого, ну, любовь что ли?
– Райли, да какая любовь, – лишь отмахнулась я, – просто решали, что моему брату на свадьбу подарить.
Райли прищурилась и внимательно на меня посмотрела. Я уже думала, что она все поняла, как вдруг она выпалила:
– Всем молодоженам дарят посуду! Не из рук же есть, так только дикари едят… Руками только хлеб можно. А че ревела-то?
– Не сошлись… во мнениях.
– Да наплюй! Подари что-то свое, чайный сервиз, думаю, вообще шикарным подарком будет. Ну иди, обниму, а то сил нет на твою грустную мину смотреть!
***
С самого утра дом стоял на ушах.
После дождливого и серого мая наступил, наконец, теплый и уютный июнь, в середине которого была назначена дата свадьбы Фредерика и Стеллы.
Мама переживала, наверное, больше всех. Всю подготовку торжества она взяла на себя, арендовав маленький парк, недалеко от центра Твинбрука. Наняла священника, заказала музыку, море цветов, шатер с накрытыми столиками, я уже не говорю о шампанском, свадебном торте и прочей ерунде. И как у нее голова кругом не пошла? Я бы точно что-то забыла.
Я приехала буквально за пару дней до торжества и сразу поразилась, насколько уже все было готово. Обычно ведь все всегда делают в последний момент. А тут уже у Фреда и Джо на плечиках висели выглаженные брюки и рубашки, у мамы – яркое и одновременно строгое платье с персиковыми и коралловыми цветами. И каково же было мое удивление, когда я, зайдя в свою комнату с огромным чемоданом, увидела на кровати элегантное темно-зеленое атласное платье с черным гипюром. Вот ведь мама! А я уже хотела бегать на следующий день по магазинам и искать себе что-нибудь.
И вот, та самая минута, когда все гости стоят в предвкушении, а священник просит произнести клятвы.
Слышны всхлипы и вздохи слишком эмоциональных дамочек, вроде мамы Стеллы, которая начала плакать чуть ли не с момента, когда в самом начале церемонии заиграла лиричная музыка.
Звучат клятвы – какие-то слова о любви, верности, жизни до старости…
И понимаешь, что на каждой свадьбе так. Все счастливы, радуются, поклоняются великой Любви, а потом начинают ссориться, ругаться, разводятся в итоге… И как будто обесценивается все, что влюбленные говорили друг другу. И получается, что пустые слова произносятся только потому, что так надо, для толпы родственников и друзей, а не потому, что двое действительно хотят их друг другу сказать.
И когда священник говорит обменяться кольцами, все дрожащими руками пытаются одеть обручальный металл на палец своему партнеру. И только бы не уронить.
И все плачут. Ведь уже сейчас, когда клятвы произнесены, когда дано согласие на вечную жизнь и вечную любовь, все понимают, что кольца – лишь формальность, и что перед ними уже новоиспеченные молодожены.
И, наконец, финал – поцелуй.
Тот самый поцелуй, который окончательно скрепляет две души вместе, образуя якобы нерушимый союз.
И все аплодируют стоя, крича «горько!».
Я почему-то взглянула на маму.
Она, не отрываясь, смотрела на счастливых молодоженов, которых уже посыпали конфетти и лепестками роз, и даже не улыбалась. В ее глазах читалась такая дикая и беспросветная грусть, что казалось, будто она вот-вот заплачет. И совсем не от радости.
Наверное, она вспомнила папу. И их тихую свадьбу у озера, что я так любила разглядывать на фотографиях в альбоме. А может, просто потому, что именно свадьба Фреда означала окончательный и бесповоротный его уход из-под маминой опеки. Это, конечно, началось еще тогда, когда он уехал учиться в Испанию, но сейчас это ощущалось особенно остро. А может, она думала о чем-то еще, не знаю, я взяла за правило не читать чужих мыслей. Мысли – это личное. Так пусть оно таким и остается.
А дальше, все по традиции идут поздравлять супругов и пить за их здоровье. И дарить подарки.
Мама, например, отличилась не только в организации праздника, но и в плане свадебного подарка. Она подарила Фреду и Стелле ключи. От нашего старого дома. Оказывается, мама выкупила его несколько лет назад, когда папа еще был жив, и сделала там ремонт, а теперь просто взяла и подарила его ребятам.
Может показаться, что я не рада за них, но на самом деле я очень рада. К такому раскладу уже давно шло, и, если подумать, это их день, а не мой, так что мне не обязательно веселиться.
И причина была даже не в том, что я своего среднего брата теперь буду видеть еще реже, раз он не будет жить с нами. С самого начала, как мы только приехали, мое настроение свалилось куда-то под уровень плинтуса, стоило мне увидеть Дилана. Нет, я знала, что он здесь будет, это даже не обсуждалось, просто… Видеть его в университете было каким-то обычным делом, и прогнала я его там как-то более уверенно. А здесь, дома, каждое дерево напоминало о тех зимних деньках, когда он приносил мне в постель горячий чай и веселил своими шутками… Здесь мы оба были какими-то другими, настоящими, что ли. Я не знаю. Где-то в глубине себя я жалела о том, что отвергла его, и это было странно, учитывая, что еще пару месяцев назад я четко хотела избавить от него свою жизнь.
Кстати, о странностях.
С самого начала вечера я заметила, как рядом с Джо крутилась какая-то девушка с ярко-синими волосами, но особого значения этому не придала, думая, что одна из подружек Стеллы безнадежно решила понравиться моему старшему брату. Почему безнадежно? А потому, что я ни разу не видела его с кем-то. Хотя мне он говорил, что просто не встретил еще ту самую, с которой захотел бы встречаться.
Но почему-то эта особа показалась мне подозрительной, и я решила разузнать про нее у мамы, вдруг она что-то знает.
– Мам, а что за девушка вон там, с Джорджем болтает?
– Ты что, следишь за братом? – рассмеялась она, а мне стало как-то не смешно. Такое чувство, что все знают намного больше, чем я.
– Не слежу, – буркнула я, – просто интересно.
– Я разве тебе не говорила? Я Джорджа давно спрашивала, придет ли он с кем-то. Наконец-то! Насколько я знаю, ее зовут Бель, и она учится в Бриджпорте на дизайнера. Выглядит, правда, необычно, но молодая еще, так что пусть.
– То есть… Она его девушка? – мои глаза округлились, и одновременно стало не по себе. Даже обидно немного. Получается, что у него есть девушка, а он мне даже ничего не рассказал? Вот тебе и братец…
– Вроде бы, но я напрямую не спрашивала. Но ведь не стал бы он кого попало звать на свадьбу к брату, верно?
– Ну да, – согласилась я, еще раз посмотрев на мило болтающую под соснами парочку. Девушка смеялась, а Джо что-то ей увлеченно рассказывал, и тут я поймала себя на мысли, что и он, возможно, нашел свое счастье. Даже мама вся светилась последние месяцы, и тут не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что и она смогла вновь открыть свое сердце любви.
И только я была одна.
Неспешно потягивая шампанское из бокала, я так некстати думала о Дилане и о нашем последнем разговоре, как именно на нем остановился мой взгляд. Надо же, какая ирония.
Он очень мило общался с девушкой в неприлично коротком и неприлично блестящем платье. Она, тряхнув ярко-рыжей шевелюрой, откровенно строила ему глазки, буквально пожирая его взглядом хищницы, охотящейся на добычу. Подруга Стеллы? Или опять я чего-то не знаю, и он сам ее пригласил?
Впрочем, какое мне дело? Я же сама его прогнала. Тогда почему сейчас так больно?
Почему больно видеть его с другой?
Я же сама так решила.
Я же твердо решила, что он больше не ранит меня.
Из раздумий меня вывела синевласая незнакомка, которая постучала по хрустальному бокалу, и все, оторвавшись от разговоров, медленно потянулись к сцене с белым роялем, за которым уже сидел Джордж.
Едва его пальцы коснулись клавиш, как весь парк наполнила нежная и легкая мелодия, услышав которую, каждый гость на этой свадьбе улыбнулся, вспомнив что-то хорошее.
Я почему-то вспомнила тот самый вечер, когда, засыпая в объятьях Дилана, не могла думать ни о чем другом, кроме как о своих чувствах к нему. Как мне в жизни катастрофически не хватало именно этих объятий и именно с этим мужчиной! Мне больше ничего не было нужно, просто лишь быть с ним рядом и знать, что он здесь, что он не уйдет. Но он ушел. А когда вернулся, я сама от него отказалась. Сначала испугался он, а потом испугалась я.
Эта свадьба могла стать отчасти и нашим днем, если бы мы все-таки пошли на нее вместе. Но, похоже, нам слишком сложно не ссориться и не причинять друг другу боль.
Хватит уже друг от друга бегать.
Пора остановиться.
Хватит нестись со всех ног по гнилым шпалам за уходящей в неизвестность электричкой.
Пора отпустить.
Пусть он едет дальше, к пункту назначения, к своей судьбе, а я просто найду себе удобное место на обочине и буду наблюдать за его триумфом.
Я все равно знаю, какой мне уготовлен конец.
***
Джо продолжал играть, а я подошла к его таинственной спутнице и встала рядом. Теперь я могла рассмотреть ее вблизи: под ярко-синими волосами виднелись темные, возможно, черные корни; в карих глазах четко читалась уверенность в себе и даже какое-то высокомерие и гордость. Она идеально ровно держала спину, я бы даже сказала, что у нее была осанка гимнастки. Платье с черными, сиреневыми и бирюзовыми пятнами прикрывало колени и плечи, декольте и подавно было закрыто, но за счет немного более открытой спины девушка выглядела невероятно женственной и статной, будто пантера. Она, сложив руки на груди, словно отстранилась от всех и молча наблюдала за игрой моего брата, едва улыбаясь уголками губ.
– Я и не знала, что он так умеет, – начала я, решив разговорить ее. Не то что бы мне было так уж интересно, кто она, просто я переживаю за Джо. Что если она вертит им, как хочет?
– О, ну ты, значит, еще многого о нем не знаешь, – меня это почему-то возмутило, но виду я не подала. Как это я не знаю собственного брата? И кто она такая, чтобы так судить?
– А вы, его, простите, девушка? – Мальвина лишь рассмеялась и потом добавила:
– Нет, что ты, мы просто коллеги. Я Бель, кстати.
– Селина.
– Да, я знаю, Джо как-то показывал твои фотографии.
На последнюю ее фразу я уже плохо обратила внимание, потому что в голове крутилось слово «коллеги». Значит, они не встречаются. Может, она и про учебу на дизайнера маме наврала? Учитывая, чем занимается Джордж, какими они могут быть коллегами? Или он не просто гоняется за вампирами, а занимается чем-то еще? Ну не вяжется у меня образ этой красивой девушки с образом охотницы. Слишком заметная. Она явно что-то скрывает.
– Вы, должно быть, очень близкие друзья, раз он пригласил тебя на свадьбу брата?
– Обещаешь никому не говорить? – подмигнула она мне, и я в ответ закивала. – Он попросил меня сходить с ним на свадьбу, чтобы ваша мама от него отстала. А то, говорит, частенько на мозг капает, что он без девушки ходит. Вот я и решила выручить друга по доброте душевной. Так что ты не подумай, у нас ничего нет.
– Да я и не думаю. Просто не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, – вздохнула я, в очередной раз бросив взгляд на Дилана, который вместе с той рыжей красоткой наслаждался проникновенной игрой Джорджа.
– Ну так назовем это не дружбой, а симбиозом. Взаимовыгодным сотрудничеством.
Когда Джо закончил играть, на весь парк зазвучали аплодисменты. Бель, деликатно извинившись, резво подхватила под ручку моего старшего брата и увела куда-то к накрытым столикам.
И кто-то как назло объявил медленный танец.
Никогда не любила медленные танцы.
Во-первых, потому что я всегда ждала, что меня пригласит Дилан, но он каждый раз шел танцевать с какой-нибудь миленькой красоткой в мини-юбке.
А во-вторых, потому что меня на них никто и другой никогда не приглашал.
Молодожены поднялись на сцену, и Фред закружил свою теперь уже жену в танце, заставляя всех гостей умиляться и вздыхать от восхищения.
И кавалеры один за другим приглашали дам, ну а я, уже зная, чем все закончится, села за столик и глотнула еще шампанского.
Меня волновало только одно: с кем будет танцевать Дилан? Явно не со мной.
И когда он приблизился к нашей небольшой кучке девочек-неудачниц-которым-не-досталось-кавалера, я вжалась в стул, стоило лишь мне увидеть, как он протянул мне руку.
– Девушка, можно пригласить вас на танец? – спросил он, слегка, улыбаясь, как будто мы вообще не знакомы. Я тут же растерялась, глаза начали бегать из стороны в сторону. – Ну не заставляйте меня выглядеть идиотом, прошу.
Тут я поняла, что все на нас смотрят. По крайней мере, компания тех девочек, которые остались без танца. Среди них, кстати, была та самая рыженькая, в коротком платье с блестками. Почему он не пригласил ее?
И мне просто ничего не оставалось, как протянуть руку в ответ.
Один танец ведь ничего не изменит, так?
– Ну и зачем весь этот цирк? – спросила я, когда мы уже медленно кружились на траве.
– Хотел поговорить. Пошла бы ты просто так со мной танцевать?
– О чем нам говорить? Вроде в прошлый раз решили все. Лучше бы свою рыжую подружку пригласил, а то сидит, скучает, взглядом нас сверлит.
– Да плевать на нее. Я просто хотел сказать, что ты была права, когда выгнала меня.
– Дил, не надо… – вот только не хватало мне сейчас выяснения отношений!
– Просто выслушай, – перебил он. – Я злился, обижался, но потом решил, что все это к лучшему. Думал, что чем дольше я буду жить без тебя, тем мне будет легче, что чувства, которые я сам до конца не понимал, уйдут. Но все становилось только хуже, я постоянно думал о тебе. Перематывал в голове наши разговоры, вспоминал твою улыбку, как испугался, когда тебе стало плохо, и как ты заснула у меня на плече, а потом всю ночь обнимала, словно плюшевого мишку. С каждым днем я думал об этом все больше и больше, постепенно это вытеснило все мои другие мысли, и я не мог спать, не мог есть, не мог, черт возьми, просто быть собой, не думая о тебе. Мне уже не доставало какой-то частички жизни, которая делала жизнь именно жизнью, а не просто существованием, и я понимал, что ею стала ты. И если именно это называют любовью… то я люблю тебя.
Дыхание резко перекрыло, и я отстранилась, чтобы просто посмотреть ему в глаза.
– Что ты?
– Ты же прекрасно слышала, что я сказал, – слышать-то слышала, но…
– И как я могу этому поверить? После всего?
– Ты можешь не верить, но… Неужели ты сама не устала? Мы бегаем друг от друга уже черт знает сколько времени. И я же знаю, что ты тоже любишь меня. Признайся себе, – да я давно уже призналась! Но не могу я просто так сдать позиции, которые так долго выстраивала! – Давай хотя бы попробуем. Я не говорю, что будет легко, но мы же справимся, верно?
Он нежно улыбнулся, как улыбается, когда открывает настоящего себя, а я, снова пытаясь сдержать не понятно откуда взявшиеся слезы, кивнула и прижалась к нему ближе, уткнувшись в плечо.
Разве так бывает?
Только в сказках, наверное.
***
Уже ночью гости (строго по парочкам) начали разъезжаться по домам.
Мама к тому времени, кстати, тоже уже уехала, сказав, что плохо себя чувствует. Поздравила еще раз Фредерика со Стеллой, вызвала такси и уехала. Только не знаю, домой или нет.
И когда парк уже почти опустел, Дил спросил:
– Тебя подвезти?
– Думаю, да. Пусть лучше это будешь ты, чем неизвестный таксист, который будет доставать меня вопросами о белых волосах или о том, почему я так поздно возвращаюсь домой.
Дилан открыл мне дверь, и я села в такую уже знакомую машину, где у меня сразу закружилась голова. Она как будто пропиталась магией с прошлого раза, и в сознании снова возникли картинки того ужасного вечера. Нет, не надо сейчас об этом думать.
– Хочешь покататься немного? – вдруг спросил Дил, оторвав меня от воспоминаний.
– Да, давай, все равно домой не хочется.
Домой и правда не хотелось. Впервые я была рядом с ним в качестве не просто сестры друга или вообще непонятно кого, а девушки, и этот статус меня ни на шутку пугал. Казалось бы, что я всю жизнь об этом мечтала, но сейчас, когда наши отношения достигли этого, у меня было непонятное чувство страха. Я боялась, что все это закончится плохо, что я снова останусь с разбитым сердцем, которое уже невозможно будет склеить. Но ему я, конечно же, об этом не скажу.
Мы вдруг остановились у одного из мостов, потому что Дилан, казалось, уловил мое подвешенное состояние. Только-только все могло наладиться, и так не хотелось портить впечатление от этого вечера…
– Ну давай, рассказывай.
– Что рассказывать? – удивилась я, надеясь, что он не поймет ничего.
– Чего грузишься?
– Да не гружусь я. Просто устала.
– Сел, – он отстегнул ремень и повернулся ко мне, – ну я же вижу. Только вот не придумывай себе ничего, ладно? Я знаю, что то, что раньше было, не исправишь, но сейчас-то мы можем просто быть счастливыми вместе. И потом будем с улыбкой вспоминать о тех временах.
– Я знаю, просто… – потупила взгляд я, – я не знаю, что такое «быть чьей-то девушкой». У меня же даже парня никогда не было. Нэйт не в счет, – зачем-то сказала я, и мы оба усмехнулись.
– Тогда вот тебе первый урок, – он положил ладонь на мою щеку, и меня вновь будто парализовало от его прикосновений, – если я, как твой парень, захочу тебя поцеловать, то ты не должна давать мне пощечин, вообще не должна бить и посылать меня, ладно?
Я рассмеялась, и ответила:
– Ладно.
И теперь, когда он наклонился ближе, я тоже подалась вперед, признавая свое поражение.
В первую очередь, перед своими принципами.
Вот только почему-то звезды стали выходить из-за туч и светить так ярко, будто показывая, что перед нами открыты тысячи дорог, но только если мы будем идти по ним вместе.