[Лалэль]

Первая серия

Ночь²

Мы запутались; мы не знаем, что делать. Нам очень больно.

Чем дольше она бродила по улицам, тем сильнее легкомысленная рождественская суета раздражала её. Спустя два часа блужданий даже радостные улыбки прохожих раздражали её — не говоря уж о громких возгласах и навязчивой праздничной рекламе. Ей начало казаться, что от света электрических лампочек у неё начинаются судороги, а громогласные поздравления с Рождеством отдаются в ушах взрывом небольшой гранаты. Поэтому она бежала из центра, с главной площади, где торжественно красовалась рождественская ель, пошло увешанная гирляндами, как танцовщица варьете — боа из перьев.

Найдя, наконец, тихий уголок, где никто не кричал и не мигали лампочки — на самой окраине города, где было темно и не шумел никто, кроме сердитого зимнего моря — она впервые перевела дух и почувствовала себя спокойнее.

Собравшись с духом, она вытащила мобильный и набрала номер телефона, длинный и кажущийся неправильным из-за заграничного кода, но уже почти врезавшийся в память.

Она с замиранием сердца слушала гудки, и одинаково сильно желала, чтобы он ответил, и боялась этого. Когда она говорила с ним, у неё замирало сердце и пересыхало в горле, так что она долго не могла произнести даже "привет"; но не поговорить с ним сейчас было просто невозможно, она понимала, что если не выговорится, то просто сойдёт с ума.

- Алло! - радостный юношеский голос старался звучать низко и солидно, но то и дело срывался в мальчишеский дискант. - Лена, это ты? Как дела?

Она привычно откашлялась, "проглотила" невидимый комок и ответила голосом чуть более сиплым и низким, чем обычно:

- Привет, Пэрри! Как дела? У тебя всё хорошо?
- Всё просто отлично! - радостно отозвался Пэрри. - У меня тут индейка в духовке, в первый раз её готовлю. Родители будут в восторге. Лишь бы не подгорела… А ты как празднуешь?

Этот невинный вопрос так сильно поразил девушку, что она, не сдержавшись, всхлипнула.

- Лена, что с тобой? - в юношеском голосе зазвучала тревога. – Что у тебя случилось?

Оттого, что он так легко разволновался, ей почему-то стало теплее на душе.

- Мне нужно тебе кое-что рассказать, - скороговоркой проговорила Лена, - только сначала обещай, что ты все равно будешь на моей стороне.

- А на чьей же еще?

- Нет, ты пообещай!

- Клянусь, - ей казалось, она видит, как он улыбается. – Я всегда буду за тебя. Что ты натворила?

Лена сделала паузу, собираясь с духом, и почувствовала, как предательски подрагивает нижняя губа – совсем как в детстве, когда она собиралась реветь.

- Я ушла из дома и не знаю, что мне делать, - скороговоркой произнесла она и поняла, что это прозвучало жалко, а не равнодушно-спокойно, как ей хотелось.

- Что?! Лена, почему?!!

- Поругалась с отцом. Я попросила его отпустить меня с друзьями на летние каникулы в Англию, а он пришел в ярость, сказал, что об этом не может быть и речи.

- Это всё из-за меня, - растроенно пробормотал Пэрри. – Из-за меня вы поссорились.

- Нет, что ты, он не может знать, что мы общаемся. Просто слово «Британия» приводит его в ярость. Хочешь податься в ИГИЛ — пожалуйста! В Лондон — ни за что! Про поездку в Девоншир можно даже и не заикаться!

- Да ну, ты преувеличиваешь. Может, его можно будет уломать? Давай я ему позвоню и всё объясню!

- Нет, я же говорила – нет! – не содержались, закричала Лена. – Мы никому не говорим о том, что между нами, забыл?! Подожди, я еще не всё рассказала…

- Лена, пожалуйста, прости его. Он просто не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось в поездке, волновался за тебя. Вернись домой, пожалуйста! Мы придумаем, как его уговорить.

- Нет, Пэрис, нет, - коченеющими губами еле прошлепала Лена. – Я ведь не рассказала тебе всего… Я очень, очень на него разозлилась и… и наговорила ему всякого.

- Да это нормально! Дети часто говорят гадости родителям! Ну сколько он сможет на тебя сердиться? Все равно ведь друг друга простите!

- Не простим.

- Почему?!!!

- Пэрис, помнишь... я писала тебе сообщение в фейсбуке недели две назад, ты его прочитал?

- Про того парня, за которого твоя мама собиралась выйти замуж, но он погиб? Мы ведь об этом уже говорили.

- Он умер как раз на Рождество, кстати.

- Да? Ты не сказала. Лена, мы же уже поговорили об этом. Жизнь продолжается, и твоя мама правильно поступила. Мне вообще сложно понять, почему ты на неё разозлилась.

- Если бы ты вдруг умер, - решительно сказал Лена, перекладывая телефон в другую руку - от долгого разговора у неё горело ухо, - я бы тебе не изменила. Никогда, слышишь?

- И я, - решительно сказал юноша, - но не все же такие. Люди разные, и нельзя судить всех по себе.

- Знаю, но... Меня такая злость взяла! Когда он начал на меня кричать, что меня нельзя общаться с парнями, а нужно учиться... Мне показалось, что это такая подлость! И я закричала, что они оба ненавидят любовь, что они не умеют любить, и лучше бы мама была верна своему парню, и не родила меня... Что-то такое, я даже не помню толком. Может, даже и хуже.

Повисло молчание.

- Пэрри? - неуверенным, жалким голосом спросила Лена. - Ты меня слышишь?

- Да, Лена.

- Я ужасный человек, да?

- Нет, но ты поступила плохо. Больнее удара и придумать нельзя было.


Лена всхлипывала, прикрывая рот рукой, но слезы почему-то не текли.

- Я была так сердита на них! Зачем они нас разлучали? Ты был моим лучшим другом с самого детства, зачем нужно было меня увозить? Они даже имени твоего не произносили, надеялись, что я забуду. Если бы ты сам меня не нашел — что бы тогда было? Мы бы никогда не встретились?

- Конечно, тебе было за что сердиться. Но это... это было слишком жестоко.

- Поэтому я и не могу вернуться домой. - Скороговоркой проговорила она. - Я знаю, они никогда мне этого не забудут, даже если мы сможем помириться. Что мне теперь делать, Пэрри? Куда мне идти? Пожалуйста, забери меня отсюда...

- Лена, это не так-то просто, - голос Пэрри казался очень растроенным, но он старался быть взрослым и рассуждать здраво. - Нам с тобой даже не дадут пожениться, нам ведь всего шестнадцать... Потом, после Брексита мы уже не в Евросоюзе, тебе не разрешат просто так жить в Англии, придется оформлять кучу бумаг... Что же нам с тобой делать?

Лена слушала его, безумными глазами глядя в темноту.

- Я поняла, - механически произнесла она. - Пожалуйста, не тревожься обо мне. Я сама со всем справлюсь и расскажу тебе.

- Лена! - но она уже завершила вызов, впервые не попрощавшись с ним.

Некоторое время Лена бесцельно пялилась в ночную тьму, стараясь разглядеть свет маяков - но все маяки были так далеко, что рассмотреть их было невозможно. Странный, непривычный уху шелест волн привлек её внимание.

- Что не так с этими волнами? - невольно подумала она и прислушалась. И чем дольше она вслушивалась, тем больше ей казалось, что волны словно пытаются донести до неё какое-то послание.

Увлекшись этой игрой, она почти забылась, но айфон своим гудением вернул её в реальность. Двадцать семь пропущенных от мамы, девятнадцать - от отца, десять - от Пэрри.

- Почти догнал, - со вздохом сказала она. - С учетом того, что они начали звонить на два часа раньше — делает успехи.

Она, возможно, и пришла бы к какому-то решению, но странная гипнотическая сила словно бы сковала её. Рука, державшая телефон, безвольно повисла.

Лена увидела нечто настолько странное, необъяснимое и при этом завораживающее, что полностью потеряла волю и могла только как безумная смотреть туда, в глубину темноты, где над морем творилось что-то загадочное и невообразимо притягательное.

- Что же это такое? - вслух сказала она, и телефон выскользнул из разжавшихся пальцев. Лена, словно марионетка, механически сделала несколько шагов и стала спускаться к морю по каменной лестнице, по которой, как она шутила, ходила ещё Елена Прекрасная.

Быстрее, быстрее, нужно спешить! Тонкие ножки в красных кроссовках мчались так, как будто только от этого зависели их судьба, их счастье, их дальнейшая жизнь...

На предпоследней ступенька Лена вдруг остановилась и встала, как вкопанная: она наконец увидела то, что её так влекло.

Огромный, прозрачный корабль висел в воздухе, не касаясь водя. На борту корабля суетились люди в странных одеждах, они смотрели только на неё и звали её к себе, и готовили трап, чтобы она тоже могла взойти на борт.

Лена замерла от восторга: всей душой она стремилась попасть туда, на этот волшебный корабль, который унесет её туда... куда туда? Просто туда, в то волшебное место, где все не так, как здесь, где все легко и просто.

В воздухе еще сильнее запахло морем, и она очнулась от того, что внезапно стало тихо, невыносимо, невероятно тихо. На месте корабля Лена увидела огромную волну, которая поднималась все выше и выше и готовилась смыть все, что есть на берегу, и в первую очередь - стоящую в нескольких метрах от неё неразумную девчонку.

"Так это и есть смерть? - промелькнула мысль. - Так легко и так незаметно забирает... А как же Пэрри? А как же мама?"...


- Офицер сказал, что она, возможно, гуляет где-нибудь с друзьями и вернется сама. Посоветовал мне не беспокоиться. - удрученно сказал Ланс, бросая трубку.

- Мы сделали всё, что могли. - сказала Джиневра, стараясь сама себя убедить. - Мы обошли чуть не весь город. Обзвонили друзей. Обратились в полицию. Она найдется.

Ланселот кивнул.
- Ты знаешь, что она не думает того, что говорила. Что ей сейчас очень стыдно за свои слова.

Он точно так же механически кивнул.

- Она любит тебя.

- Знаешь, - перебил он, виновато улыбаясь. - Это не худшее Рождество. Было и хуже.

- Ты прав, - пытаясь натянуть улыбку, поддержала Джиневра. - По крайней мере, в этот раз все остались живы.

Продолжение следует