Как ни странно в этот раз мне совершенно не было страшно. То ли потому что изнутри всё время фонила тревога за Мирру, несколько притупляя эмоции от происходящего со мной, то ли потому что его глаза источали лукавство, а не метали молнии, то ли потому что я, по сути, ещё не успела сделать ничего особенного, поэтому формально убивать меня было не за что. Да и не захочет он меня ни убивать, ни выгонять, я спинным мозгом чувствовала, что стала слишком важна для него. Если и не в качестве женщины, то в качестве любимой игрушки, которую так не хочется ломать.
Поэтому я отвлеклась от голографического экрана и с невозмутимым видом повернулась к сиятельному.
- Да что тут объяснять, решила поискать туториал к вашему подарку, видите ли, он достался мне без инструкции, поэтому некоторые функции непонятны.
- Какие же? - ещё более иронично изогнул губы он.
- Мне интересно, шпионите ли вы за мной или нет, и если шпионите, то как, - ну да, лучший способ атаки - обвинить оппонента в своих же грехах.
- С чего это ты сделала такие выводы? - источая искреннюю заинтересованность, спросил он.
- Ну а как же, - в моём мозгу фрагменты мозаики встали, наконец, как надо и, подбоченясь, я пошла в наступление, - вы мне выдали сигнальный образец телефона, в котором ровным счётом нет ничего необычного, стандартный андроид со стандартной прошивкой, вы такие тысячами клепаете. Но зачем-то вы мне его выдали, что-то же он такое делает. Интернет-трафик сверх установленных приложений не расходуется, - вспомнила, что мне бубнил Лин на ухо, - зато расходуется батарея, я не поленилась, скачала анализатор. Пять процентов по каким-то странным причинам уходит в никуда вот мне и стало интересно, куда же они уходят и чего мне не стоит делать в присутствии этого телефона, говорить или раздеваться.
- Неужели я могу что-то новое увидеть в тебе раздетой и что-то необычное услышать в говорящей, - усмехнулся патрон, потом обернулся, бросил взгляд на диван, потащил меня туда, а когда с удобством устроился там, где несколько часов назад любил мою якобы подружку продолжил, - кстати, пять процентов, накопанные твоим анализатором сущая ерунда, которую вполне можно списать на погрешности.
- А можно и не списать, сделав выводы, - парировала я.
- Но интернет-трафик же не расходуется.
- Можно подумать это единственный способ передачи данных, есть же ещё, например, радиоволны, - о которых мне сообщил всё тот же Линноэрт.
- Недурно для недоучки, - усмехнулся он, почему-то у меня было стойкое ощущение, что выдаваемые мною выкладки вовсе не являются для него сюрпризом, он словно бы ждал чего-то подобного, - хотя я несколько разочарован тобой, Жозефина, не критично, но всё же. Давным-давно я выдал тебе личный ключ, чтобы ты могла беспрепятственно заходить в мой кабинет и что же, ты воспользовалась им только сегодня. Столько времени тебе было не интересно?
Я немного опешила, вот так номер, от меня давно ждали взлома а я, такая досада, припозднилась.
- И зачем же вам нужно было поймать меня за руку? - я уже стала размышлять на предмет того случайным ли был сегодняшний открытый доступ к программе.
- Хотел проверить тебя. Если честно ещё немного, то я бы вконец убедился, что ты всего лишь не слишком усердная исполнительница, начисто лишённая амбиций.
- А теперь у меня есть шансы на другое мнение? - огрызнулась я, если честно, ему удалось меня задеть, чёрт, забыла, что лучше бы этого ему не показывать, - Так что же, если бы я явилась сюда с фомкой на следующий день, вы бы больше обрадовались?
- Несомненно. Впрочем, оставим это, ты хочешь узнать, что же такого интересного есть в твоём телефоне помимо основных функций? Тебя только это интересует?
- Нет, не только, - припомнила я сегодняшние случайно подсмотренные в программе данные, - Ещё зачем вам вдруг понадобилась телепатия.
- Удовлетворяю любопытство, - иронично улыбнулся он.
- С таким размахом? - подняла бровь я.
- Имею право. Не питаю никакого пиетета к представительским машинам экстра-класса, а поступающие в неисчислимых количествах деньги нужно же куда-то девать.
Почему-то мне казалось, что это неправда, но я бы отдала ухо на отсечение, что более правдоподобной версии всё равно не получу, по крайней мере не сейчас.
- А телефон? - скептическим взглядом, призванным проявить всё моё недоверие спросила я.
- О, телефон просто сообщает мне в каком ты состоянии,
- В жидком, твёрдом или газообразном? - машинально съязвила я, прежде чем задуматься над его словами.
- Нет, радостном или подавленном, - мягко проведя ладонью по моей щеке ответил он.
Я почему-то почувствовала лёгкий аромат опасности, явственно видела, что в его глазах нет ни капли страсти, только холодное любопытство учёного-энтомолога, собравшегося пришпилить какую-нибудь экзотическую жужелицу.
- И как же, позвольте узнать, это можно определить при помощи телефона? - заворожённым взглядом проследила взглядом за его пальцами, спустившимися на моё колено.
- Не забивай этим свою прекрасную головку, всё равно не поймёшь.
Он уже тянулся ко мне губами, но я резко отстранилась, в голове пронеслась мысль, что если это так, если он действительно научился определять эмоции, то поймав мою взбудораженность из-за Мирры, мог отнести её на свой счёт и поэтому так удивился, что его лобызания с Шанти вызвали у меня лишь крайнюю степень весёлости и ничего больше.
Пиликнул сообщением телефон и я с огромным трудом подавила порыв тут же в него заглянуть. Наверняка этот мой выпад не пройдёт незамеченным, а светить Мирантель перед шефом отчаянно не хотелось, он же наверняка вцепится в эту мою слабинку как гончая в подраненного зайца.
Нет, я бы ни за какие коврижки не потянулась сейчас за телефоном, впрочем, этого нельзя было сказать о нём.
- Ты позволишь? - не дожидаясь ответа он ловко выудил аппарат из моих закостеневших пальцев и проведя подушечкой по экрану уставился на то, что мне там написали. Да, сопротивляться не стоит, зачем показывать ему, как мне важно знать содержимое сообщения.
Сердце гулко ухало, мозг лихорадочно перебирал варианты. Что она могла там написать? "Всё в порядке" или "Всё плохо, мы разводимся, жду в чате". В любом случае ничего не укажет на мои к ней чувства, только на обстоятельства её собственной жизни, а это против меня никак не использовать. Нужно не выдать, ни в коем случае не выдать тревоги и волнения.
- Любимый всегда переживает, когда ты задерживаешься? - усмехнулся мой мучитель, передавая телефон с запиской от Линноэрта "Ты скоро?"
Хвала небесам, всего лишь от Линноэрта.
- Конечно, - соврала я, набирая "не знаю, я на работе".
- Тогда иди, - вкрадчиво прошептал он мне на ухо, обхватывая ладоням талию, - негоже заставлять его ждать.
- Определённо, негоже, - ответила я, снимая с патрона пиджак.
Домой меня отправили как обычно, шеф привёз и высадил за квартал до нашего с Лином обиталища (каждый раз внутренне скалю зубы от такой конспирации).
Как только его машина скрылась из виду, я задумчиво посмотрела в сторону своего дома, но туда не пошла, присела на стоящую рядом скамейку, надеясь, что никто из её хозяев не попросит по-хорошему её покинуть.
Мне нужно было обдумать случившееся до того как попаду домой, увижу Линноэрта, полезу в электронку, узнать как там Мирра и окунусь в совершенно другие эмоции. Что же такое было с Жани-Шелтем? Если отбросить наши препирательства в сторону и подытожить наш с ним сегодняшний разговор, то сухого остатка в нём крайне мало. Я сделала выпад, его пресекли, не дав мне проникнуть куда не следовало, но и санкциями не обложили, вот что странно. Шеф сказал, что ждал, когда я наконец, приду к нему туда сама, но вот зачем так и не поведал. Мастер же он темы переводить, а я идиотка так увлеклась словесной перепалкой, что не насторожилась на этом моменте. Почему он ждал? И как так быстро вычислил, что я внутри? Телефон? Я покосилась на зажатый в ладони аппарат и покачала головой, вряд ли. Скорее всего замок в двери запрограммирован посылать сигнал, когда его откроют моей карточкой, так проще.
Он сказал, что разочарован, ведь я не полезла к нему туда сразу же как он выдал мне личный ключ. Зачем ему надо, чтобы я лезла в его кабинет? Или же он как обычно соврал, а на самом деле проверял меня, полезу или не нет. В таком случае я правильно поступила, что сунулась далеко не сразу. Не подозревает ли он во мне шпионку?
От последней мысли я похолодела. Если подозревает, то, Карина, всё чертовски логично, он открыл тебе сегодня на полчасика доступ к программе, поманил пальчиком, ты и клюнула. Хотя с другой стороны Жозефина тоже клюнула бы, неужели ей не стало бы интересно? Чёрт, нужно завязывать на работе болтать с Миррой, я настолько отвлекаюсь, что мне ничего другого уже не нужно, а это плохо, того и гляди Жани и вправду разочаруется, что я буду тогда делать? Сгнию на должности младшего лаборанта так и не получив доступ к действительно важным вещам?
В который раз глянула на телефон, который, как и прежде, не подавал никаких признаков жизни. Почему же она не звонит? Ничего не оставалось, как отправиться домой.
- С тобой всё в порядке? - поинтересовалась я у Линноэрта, едва завидела его спускающегося с лестницы.
Выглядел он как обычно, но мало ли что с ним могло случиться, обычно он интересуется когда я появлюсь дома только если на то есть крайне важные причины. Может Центр спустил какое-то задание в котором и на мою долю придётся какая-никакая роль.
- Да, - подошёл ближе, я подставила щёку для привычного дежурного чмока, осуществляемого как всегда бесстрастно лишь как дань традиции, но на удивление мой куратор весьма полноценно приложился ко мне губами, даже глаза прикрыл, чудеса да и только.
- А мне кажется с тобой что-то не так, какой-то ты не такой как обычно, - недоверчиво покосилась на него по окончанию поцелуя.
- Да вроде такой же, - пожал плечами он, - я завтра уезжаю. Скорее всего, надолго.
Я кивнула. Новость, конечно, не сахар, но ничего не попишешь, если уж подписался на судьбу шпика, будь готов не принадлежать себе никогда. Как здорово, что мой удел только сиятельный и никого больше.
- Ты собрался? - буднично спросила я, исключительно для поддержания разговора, к гадалке не ходи, уже всё готово, надёжно упаковано и только дожидается отправки.
- Да. Пойдём спать, а? Мне завтра ни свет ни заря отправляться.
- Хорошо, я только на пару минут в душ.
Нужно смыть с себя запах Жани-Шелтя, а то как-то нехорошо.
Через несколько минут я скользнула в объятья Линноэрта пить неразбавленную горечь его поцелуев, приправленную собственными недостижимыми иллюзиями.
В три часа ночи он встал с постели, а я, вопреки тому, что отключилась всего лишь несколькими часами ранее, проснулась. Проводила его чумным взглядом, а он, перед тем как спуститься вниз, повернулся ко мне.
- Пожелай мне удачи, Карина, - последнее слово он не произнёс, лишь очертил губами.
Сердце вспорхнуло пуганной сойкой, я часто-часто заморгала, от неожиданности из левого моего глаза вдруг сползла маленькая, но жгучая капля.
- Удачи... Линноэрт. Прости, я не знаю, как тебя зовут на самом деле.
- Я тоже не знаю, - вдруг ответил он, - У меня нет настоящего имени. Мне пора. Пока.
Он повернулся к лестнице и пошёл вниз. Я слушала глуховатый звук его шагов, отдававшийся внутри мелкой, тревожной вибрацией, а когда хлопнула резким вскриком входная дверь, упала на кровать и закрыла глаза.
Он ушёл.
Пришедшее вскоре утро несколько смазало ночные впечатления, они теперь не казались такими уж острыми, воистину, что ни привидится под покровом тьмы, рассветные лучи делают обыденным всё, что способен навеять безлунный морок.
Я встала, потрясла спутанными волосами, протёрла невыспавшиеся, закисшие глаза и отправилась в душ. Ну уехал. В первый раз что ли. С какого перепугу я вчера ещё добрых полчаса рыдала, кусая угол подушки. Истеричка, одним словом.
Наверное просто разнервничалась, ещё и Мирра, сволочь, не звонит, не пишет.
Внутри покоробило от слова "сволочь", я не задумываясь машинально шлёпнула себя по губам будто в наказание за невысказанную, но родившуюся в мыслях грубость. Как можно её так называть? Может её муж вообще выгнал из дома, отнял и телефон, деньги, и она бредёт сейчас по никогда не виденному мной Русалему, понимая, что помощи ждать не откуда. Если клан, к которому принадлежит мужчина влиятелен, а женщина без защиты рода и не имеет общих с ним детей, то развод представляет собой крайне простую и быструю процедуру.
От этих мыслей расстроилась ещё больше, загрузила компьютер, чтобы убедиться - она не появлялась ни в одном из мест, где могла бы появиться, её не было онлайн с момента нашего последнего разговора.
Я закусила губу и злобно уставилась в стену. Беспокойство за её судьбу почему-то отдалось внутри гневом, беспричинной яростью, которая, к сожалению, не могла излиться на обидчика. Во всём виноват Тарантель, которому с какого-то перепугу вздумалось разводиться, вот ему бы и следовало всыпать.
Такие эмоции были более привычны, чем крайне редко испытываемая мной тревога за кого-то, поэтому я ещё поскалилась далёкому невидимому мужу Мирры и отправилась на работу.
По дороге мне пришло восторженное сообщение
"Жозефина! Прости, что пишу только сейчас. Всё в порядке, мы пока не разводимся! Как придёшь на работу, сразу в чат!"
Я стукнула ладонью об автобусный поручень, чем привлекла неодобрительное внимание какой-то старой пассажирки и выдохнула. Чёрт, только сейчас осознала, как же была напряжена всё это время. Не разводится. Пока что не разводится, а за время на которое протянется это "пока" можно будет что-то придумать. Я улыбнулась и посмотрела вверх, было бы неплохо предложить ей перебраться в Сари-Най, мы могли бы видеться каждый день, а мерзкая Аквиташ утёрлась бы, поменявшись со мной ролями, тогда ей бы пришлось довольствоваться ролью интернет-знакомой, в то время как я всегда буду с Миррой рядом.
Рядом.
От этого словечка стало вдруг тепло и солнечно, как будто не я всласть над ним издевалась не далее как несколько недель назад, сравнивая с собачьей командой.
"Мирра, зараза, я же переживала, почему так долго не писала, что там у тебя?"
Едва только загрузила компьютер, сразу же пошла в чат не удосужившись перед этим прочитать ни письмо от сиятельного, мигнувшее на почте, ни задание на сегодня от начальницы, уже с утра куда-то умотавшей.
"Прости-прости! Не до того было, мы весь вечер рыдали, потом разговаривали, только далеко за полночь всё решилось и мы уснули".
"Рыдали? Оба? А он с чего бы? Типа, мне так грустно, что я тебя бросаю?"
"Примерно да. Понимаешь, он не хочет со мной разводиться, он меня любит и я его люблю. Не так ярко и остро как перед свадьбой, но нам хорошо вместе... Просто прошло пять лет с тех пор как мы женаты, а я всё ещё не забеременела. Я знаю, что на него наседают и знаю, что он пытается меня отстоять, но он тоже ведь не железный".
Я нахмурилась, как по мне, мужик, который в таком возрасте настолько зависим от родственников, что даже разводиться собирается под их давлением, какой-то недоделанный, о чём я тут же и сообщила Мирре. Оказалось, что я ни черта не смыслю в семейных традициях четвёртого сектора, которые слишком уж крепки и подвержены тонне условностей. Тарантель и так совершил чудовищный мезальянс, женившись на бесклановой Мирвидан, а теперь, когда она оказалась ещё и бесплодной, его позиции в собственной семье крайне пошатнулись. Как старший сын, он должен стать во главе Русалемского Единого Банка после того как его отец уйдёт на покой, что тот собирался сделать в ближайшее время. Тар буквально бредил этой должностью, не столько от будущего высокого статуса, сколько от множества переполнявших его идей, которые намеревался воплотить в жизнь. Но ввиду того, что жена всё никак не сподобится подарить ему сына или хотя бы дочь, его позиции в компании очень невысоки. Отец уже не раз говорил, что подумывает пересмотреть прежнее решение и отдать главенство среднему брату Виантелю у которого к двадцати четырём его годам уже целых два сына, дочь и чтящая традиции жена, которая не увлекается новомодными веяниями в плане карьеры, а прилежно сидит дома и заботится о муже и детях. Вот Тарантель и мечется. Вначале он предложил Мирре развестись, но всё равно встречаться, на что она, понятное дело, не согласилась, она не слишком прислушивалась к пересудам в свой адрес, но моментально сделаться отшепенкой ей тоже не хотелось. Она бы не смогла удержаться на работе, ведь контора, где она трудится, принадлежит близкому другу свёкра, который спит и видит как женить Тара на своей дочери. На другую работу её бы не взяли, ведь она стала бы бесклановой и разведённой, пришлось бы сидеть дома и жить на то, что Тарантель сподобится ей дать, а совсем не факт, что снова женившись, он по-прежнему будет питать чувства к бывшей жене и не охладеет к ней через месяц-другой. Вот такие дела.
"Средневековье у вас там какое-то, - поморщилась я после отповеди, - Мой тебе совет, бросай его сама и переезжай сюда к нам".
"В качестве кого? Понимаешь, я бухгалтер четвёртого сектора, в Сари-Найских законах не смыслю ровным счётом ничего, кто меня возьмёт на работу? Да и не могу я, у меня мама старенькая, уезжать не захочет, а я её не брошу"
"Тогда усыновите кого-нибудь", - не сдавалась я.
"Нет, ты что, тихо этого не сделаешь, на весь город пойдёт молва, да и отец Тарантеля никогда не примет чужого, непонятно от кого рождённого ребёнка. Нет, это не выход"
"Так к чему вы пришли в итоге?" - я нетерпеливо забарабанила пальцами по столешнице.
"Пойдём на подлог. У Тара есть знакомый врач, они вместе учились в школе, он сделает ему поддельное обследование и выявит, что у него проблемы с зачатием, назначит лечение. Какое-то время получится продержаться на этой версии, а дальше посмотрим. Но ладно, давай с этим заканчивать, а то я снова примусь плакать, а на работе не стоит этого делать у нас здесь те ещё грымзы сидят".
Я заметно приуныла, их решение мне совсем не нравилось, поскольку являлось всего лишь отсрочкой и совершенно не решало проблемы. Похоже, что с мечтой заманить Мирру в Сари-Най придётся распрощаться. Я сменила тему, рассказав ей о давешнем выпаде сиятельного и вероломстве Шанти-Юлти, которое поразило Мирантель гораздо больше, чем меня. Она упорно не понимала зачем я с ним сплю, когда у меня есть Линноэрт, а я понятное дело не могла объяснить, поэтому отвечала, что просто подчиняюсь разнузданной французской крови, которая бурлит в моих жилах, не давая покоя. Но мне кажется Мирра мне не верила и подозревала, что я имею на шефа далеко идущие планы в виде замужества, такие планы ей не нравились, поэтому она исподволь меня от них отговаривала.
Я только улыбалась. Почему-то мысль, что Жанчик ей не по душе и она хочет меня от него уберечь была приятна.
Потом притащился патрон (я еле успела закрыть вкладку с чатом) и порадовал очередным повышением. Чёрт, да так я того и гляди сделаю головокружительную карьеру, прям как тот удачливый курьер, поднявшийся до начальника отдела в кратчайший срок. В частности, я из лян стала люн и теперь меня следовало именовать специалистом по эмоциональной дестабилизации. Я весьма красноречиво приподняла бровь, когда шеф озвучил мне теперешнюю должность.
- Вы хотите, чтобы я троллила народ в промышленных масштабах?
- Именно, дорогая, - лукаво улыбнулся он и зачем-то дёрнул меня за прядь волос.
Надо сказать, что справилась с ошарашенностью я довольно быстро. Пролистав должностную инструкцию я всё ещё ощущала подвох, но после того как меня свели с первым испытуемым, поверила.
Да, мне разрешалось делать всё что хочешь (в разумных пределах, конечно), только бы вывести несчастную жертву из себя. Разгневать, обескуражить, разозлить, испугать, словом, всё что угодно, лишь бы испытуемый вышел из благостного состояния. Интересно, сколько платят этим подопытным кроликам.
С первой женщиной, надо сказать, я провозилась довольно долго, никак не могла нащупать чем бы её, традиционно покорную можно было бы пронять, но в итоге нашла, поручив ей какой-то пустяковый тест и потом долго распекая за то, что она его провалила. Кстати, что интересно, замеры всех жизненных показателей проводили не только по отношению к ней, но и ко мне. Да, меня тоже опутали множеством лент и проводов, измерявших всё на свете, начиная от давления, заканчивая эхолокацией мозга. Хорошо ещё, что во время экзекуции никто ко мне не подбирался с ректальным термометром наперевес.
Словом, то, что рабочие мои будни несколько разнообразились здорово меня развлекло, сулило повышение зарплаты, что меня, прямо скажем, не особо волновало, но всё равно было неплохо. Правда, были и свои неприятности, теперь мой график стал столь плотным, что я едва могла найти выкроить время, чтобы пообедать, о том, чтобы как раньше болтать с Миррой речь вообще не шла.
Поэтому вечерами я буквально набрасывалась на неё, стремясь как можно более полно утолить свою в ней жажду, но и здесь меня ждало разочарование, после недавних событий подруга пересмотрела позиции и старалась побольше времени проводить с мужем, оставляя на мою долю жалкие крохи. Вот так обстоятельства качественно оторвали нас друг от друга, на работе я не могла уделять ей время, а после работы - она.
Я бесилась. Бросала в стену ни в чём не повинными предметами интерьера, плескалась во все стороны кофе, пинала ногой стул на кухне и бесчисленное количество раз лупила по чём зря подушку. Я даже старалась культивировать в себе это раздражение, лелеяла, всё лучше злиться на так не вовремя смывшегося Линноэрта и воспылавшего к жене Тарантеля, чем ежесекундно ощущать давящую на психику тишину пустого дома. Едва я приходила с работы одиночество будто обволакивало меня душным затхлым коконом и я как только ни сходила с ума, пытаясь его развеять.
Ещё меня беспокоило то, что я стала невыносимо много думать о Мирантель, буквально не могла отвязаться от мыслей о ней, что бы ни случалось, сразу же отмечала себе, что нужно бы ей рассказать, что-то видела интересное, сразу тянулась к вкладке с почтой переслать ей, даже сердилась на себя за столь навязчивую тему, но поделать ничего с этим не могла.
Жани-Шелть видимо решил, что сброшенный с барского плеча новый статус должным образом меня развлекает, посему не тревожил вниманием, хотя я, признаться, была бы рада, если бы он появлялся почаще.
Тяжелей всего было на выходных. Днём я бродила по магазинам, закупала продукты в супермаркете, шлялась по отделам одежды меряя ту или иную тряпку, вечером ходила в кино или бар, но все эти выходы в люди ещё больше наполняли меня острым чувством оставленности.
Я даже не подозревала, как крепко подсела на иглу обыкновенного досужьего человеческого общения, насколько мне теперь не хватает Мирры, её участливых вопросов, её внимания ко мне, бессистемного трёпа, обсуждения всего на свете. Я, сначала слегка прикоснувшаяся к её искристой и переливчатой сущности, осторожная, готовая вот-вот захлопнуть ворота, впустила её на метр дальше порога, а теперь, открыв все шлюзы и убрав заслонки окунулась в неё так сильно, то вот-вот захлебнусь, не в силах без неё сделать следующий вдох.
Меня ломало. Я затёрла до дыр экспериментальный телефонный образец на который так и не удосужилась подобрать подходящий чехол, я истерзала ни в чём не повинный браузер, постоянно обновляя вкладки и высматривая онлайн ли она, я доигралась до острой рези в глазах, бесконечно перечитывая предыдущие переписки, я без неё натурально сходила с ума. Мне не хватало её. Когда мы не общались, я отчаянно тосковала, а едва она приходила онлайн, я тут же начинала скучать по ней, ведь наверняка она скоро снова уйдёт, скоро, скоро, мне всегда было мало, невыносимо мало времени проведённого с ней. Даже когда мы говорили целых три часа (невероятная роскошь), мне казалось, что прошло не более пятнадцати минут и я просила, почти умоляла, остаться ещё чуть-чуть, ещё немножко, а потом, когда она всё-таки, еле оторвавшись от меня уходила, почти стонала от острого ощущения потери.
В один из воскресных вечеров до меня вдруг дошла нехитрая истина, монументальная в своей простоте и столь же невозможная, неподъёмная в понимании правда.
Просто я люблю её.
Ну да. Как ещё можно назвать эту невыносимую тягу, это ёкающее сердце, когда она вдруг появляется, эти нагло расплывающиеся в улыбке губы, когда от неё приходит ответ, это неодолимое желание поцеловать её изображение в скайпе, эту мрачную, неутолимую жажду, постоянную нужду, постоянную нехватку, то, что я никогда не могу напитаться ею до чувства достаточности. Как? Да так и назвать.
Любовь.
Открытие натурально привело меня в замешательство. Я вскакивала, снова садилась, потом опять взлетала с дивана и принималась шагами мерить гостиную, стараясь в процессе не слишком натыкаться на предметы меблировки. Как я могу её любить? Во-первых, как же Линноэрт, а во-вторых...
Она ведь женщина.
Женщин я не то что бы не любила, а скажем так, едва терпела, считая их неким таким недоклассом. Я всегда признавала только мужчин, с самого детства. Единственные женщины, которых я подпускала близко были лишь Камилла да мама и то не могу сказать, чтобы я когда-нибудь их уважала и считала равными себе. И вот пожалуйста, женщина, обыкновенная женщина, не суперспециалист, которым я ещё скрепя сердце могла отдать пальму первенства, вспоминая тех же инструкторов в шпионской школе; не сверхмозг, как какая-нибудь учёная, не глава корпорации, обычная, ничем не выдающаяся девушка взяла, да и положила меня на обе лопатки. И чем? Чем же она меня так взяла? Тем, что болтала со мной, интересовалась как дела, интересовалась мной, интересовалась моей жизнью, моими мыслями, моим здоровьем. Всего-то?
Я почти плакала. Неужели мне так мало нужно, чтобы впечататься, насмерть втрескаться в человека? Только это? Или в ней есть что-то ещё?
Постаралась припомнить. Если честно признаться (самой себе и никому другому), я всегда исподволь ею восхищалась. Разница в возрасте позволяла безболезненно допустить некое её надо мной превосходство, которое я с лихвой перекрою, как только достигну того же временного отрезка жизни, поэтому я не говоря ей ни слова восторгалась ею. Она была талантлива, её рисунки, прямо скажем, далёкие от совершенства по технике всё равно завораживали. Её мысли были интересны, взгляды широки, а речи умны, что было особенно ценно, учитывая жуткий по косности регион, в котором она жила. Она была лёгкой, меня просто очаровывало её умение сглаживать конфликты, которых между нами могло быть немало, но нет, она умело оборачивала каждый мой острый угол мягкой фланелькой, цепляла сверху цветочек и вот, спустя каких-то полминуты мы с ней уже смеялись над новой шуткой, а не ломали копья в словесной перепалке. Она...
Она просто невероятная.
И я её люблю.
Ночью, лёжа в постели попыталась представить её рядом, задумчиво провела рукой по одеялу, как будто бы там лежало её тело, её разметавшиеся чёрные волосы. Закрыв глаза, вызвала к жизни картинку поцелуя, как потянусь к её тёмно-вишнёвым приоткрытым в трепещущем ожидании губам и...
И всё.
Озадаченно открыла глаза, глубокомысленно попялилась в потолок, потом с тем же результатом повторила эксперимент. Поцелуй никак не хотел представляться, а когда я усилием воли всё-таки довела внутренний ролик до финала, то не почувствовала ничего, кроме растерянности и ощущения неправильности, будто пыталась заставить программу выполнить невозможную операцию, вроде умножения игрека на медный купорос. Моё тело озадаченно молчало, словно не могло взять в толк, чего от него хочет хозяйка, хотя тут же отзывалось томлением, пусть и подёрнутым затаённой болью, едва я вызывала под закрытыми веками образ Линноэрта.
Впрочем, это к лучшему, засыпала я, успокоенная уверенностью в том, что я хотя бы не лесбиянка.
А то представляю, что выпало бы на мою долю, прознай об этом Жани-Шелть.
Утром слабая надежда, что развеявшаяся солнечным светом ночь унесёт с собой несуразное и неуместное чувство, разбилась вдребезги. Нет, Мирантель по-прежнему была внутри меня, надёжно там обосновалась, принесла плед, тапки, глинтвейн и ноутбук, явно намереваясь задержаться надолго. А я испытала жгучее желание выписать самой себе увесистую затрещину, чтобы выколотить дурь, но подозревала, что такое членовредительство не очень-то поможет.
"Как такое может быть?" - спрашивала у себя в автобусе.
"Как это вообще могло произойти?" - задавала безмолвный вопрос ничего не подозревающим кнопкам в лифте.
И сакраментальное:
"Почему это случилось со мной?"
Я не знала, что делать с этой открывшейся мне правдой, куда её пристроить, как теперь выстраивать жизнь, общение с Миррой, дальнейшее поведение. Я металась и из-за этого была не слишком-то успешна в плане троллинга над хомячками, поэтому мне милостиво разрешили посвятить сегодняшний день заполнению отчётов, на которые я, на прошлой неделе благополучно забила.
Забила и сейчас, бездумно пялясь в монитор на мириады цифр, расфасованные в ячейки, наблюдая перед собой лишь мило улыбающееся лицо Мирантель. Вдоволь намаявшись я решила, что не должна страдать сама, пусть виновница острого душевного дисбаланса тоже примет посильное участие. Она сейчас на работе, значит сможет ответить оперативно, я тоже за компьютером, чего ещё ждать, если напишу вечером, не факт, что она занятая своим, чёрт бы его побрал, мужем, сможет ответить сегодня.
Всё нужно решить сейчас.
"Я люблю тебя"
Я писала эти три коротких нехитрых слова добрых полчаса, а теперь сижу, гипнотизирую клавишу enter, чтобы она не рискнула нажаться сама по себе без моего на то ведома. Стоит ли отправлять? Зачем я вообще это ей написала? Чтобы она знала? И что? Разве я хочу говорить об этом, разве вижу хоть какой-то смысл?
Что бывает после признаний? Отношения? Но какие могут быть отношения между двумя девушками, которые даже не видели друг друга в реальности. Я останусь здесь с Лином и Жани-Шелтем, она будет жить у себя в городе. Она замужем, у неё работа, друзья, коллеги - целая жизнь. И тут я. Люблю.
Смешно.
Прикоснулась безымянным пальцем к backspace. Замерла.
Потом зажмурилась и нажала enter.
По фигу всё. Пусть знает.
В ушах тут же застрекотала кровь, я закрыла глаза, охватив свою неуёмную черепушку пальцами.
Признание, ёлки, на кой мне вообще всё это сдалось? Она стопроцентно подумает, что я лесбиянка. Так и представляю, что она мне ответит, напишет, дескать, ты знаешь, я очень ценю твоё отношение, но я не такая, мне нравятся мужчины. Да мне, собственно, тоже нравятся мужчины в том-то и дело, но люблю я почему-то её.
Открыла глаза и с содроганием повернулась к монитору. Я сейф бы не вскрывала с такой опаской и осторожностью, как заглядывала в окошко диалога.
Я ожидала всего чего угодно, что она вообще ничего не ответит, что обзовёт дурой, что заподозрит во мне розовую девочку, но следующей фразы я не ожидала никак:
"Ой, моя замечательная подружка, я тоже тебя люблю. Очень-очень! Ты замечательная и просто чудо!"
Я закрыла глаза, чтобы переждать нарастающий внутренний гул. Хотелось положить руку на стол, а другой со всей дури хряснуть её клавиатурой по пальцам.
Она отнеслась к моим словам, как к обычной девчоночьей ерунде, соотнесла со слащавыми заверениями друг друга во взаимной симпатии, на том и успокоилась, даже не подумав, насколько для меня всё не так.
Линноэрт
Линноэрт не любил работать "на выезде". Незнакомое, неизученное место, люди, которых он плохо знал и до конца не мог положиться. Впрочем, на местных он тоже не слишком полагался, уже привык, что стопроцентно нельзя рассчитывать ни на кого, включая себя, но от своих он хотя бы предполагал чего ждать. Но ничего не поделаешь, лин Тар-Сун-Шен вместе со своей свитой, отправлялся из Сари-Ная в путь и Линноэрту хочешь не хочешь незримой тенью придётся следовать за ним.
Лин недолюбливал третий сектор Азиевры. Даже поголовно завязанный на традициях четвёртый, к которому формально принадлежал он сам и то казался ему более предпочтительным. Там нужно было знать правила игры, уверенно им следовать, и успех был гарантирован, в третьем же могло произойти всё что угодно, законы менялись по ходу дела, а уверенным нельзя быть ни в чём и никогда. В те редкие минуты, когда он задумывался о своём положении, Линноэрт был рад, что работает в первом секторе, самом, на его взгляд, сбалансированном и логичном, тогда как третий представлялся ему поистине адом кромешным.
Первый сектор, где имена делились по принципу два слога плюс один олицетворял главенство имени над фамилией, превосходство личности над родом, здесь проживали самые разумные, свободные от предрассудков, отвечающие за поступки, более менее автономные, но в то же время не лишённые корней люди. Второй сектор, в котором имена выглядели как слог плюс два демонстрировал превосходство рода над личностью, народ там был тоже неплохим, но слишком уж опирался на общественное мнение, родство и значимость фамилии.
В четвёртом секторе, где имена были неразрывны, к привычным имени-фамилии присоединялся ещё и клан, что в комплексе являло нерушимый монолит, довольно косный, но в то же время устойчивый к внешним воздействиям.
Третий же сектор вполне можно назвать генератором случайных чисел. Нет, определённой прослойке населения данная местность казалась средоточием свободы, творчества, равенства и братства, но Линноэрту местное восприятие было слишком чуждо. Взять хотя бы имена. В любом другом секторе ты безошибочно определишь где у человека имя, где фамилия, есть ли клан и если есть, то как он называется, здесь же, услыхав как тебе представляется новый знакомец, можешь только теряться в догадках. Например, главу банка лин Тар-Сун-Шена на самом деле звали Сун, Тар - фамилия рода к которому он принадлежал, а Шен - просто красивое слово, которое в переводе с древнего диалекта означало "роса". При этом, такой порядок был утверждён не так давно, раньше достопочтенный лин именовал себя Сун-Шен-Тар. Менять порядок слогов можно было сколько угодно, а если вдруг разонравится третье слово, то раз за жизнь можно было поменять и его. Страшно представить, какими трудностями обрастает составление самого что ни на есть обыденного алфавитного списка, поэтому местные программисты в своё время здорово поломали голову, автоматизируя все базы данных, касающиеся имён. Но и это не панацея, можно только посочувствовать несчастному, вознамерившемуся собрать информацию об А-Б-В, который был рождён как В-Б-А, в институт пошёл А-В-Б, а когда женился, вдруг решил, что хочет быть У-Б-В, чтобы сменой третьего слога отметить сиё эпохальное событие.
Такая свистопляска с именами, конечно, накладывала свой отпечаток на менталитет жителей данной местности, они все сплошь ратовали за свободу выбора, креативное мышление и прочие по мнению Лина глупости, а по факту выливалось в дикую нестабильность всего чего угодно. Одним небесам известно, как они умудряются не только держаться на плаву, но ещё и процветать в условиях непрекращающегося хаоса, где вчерашние сделки могут признаться недействительными на основании принятого пять лет назад закона, на который почему-то раньше вообще никто не обращал внимания, а теперь вдруг начали, цена на товар может измениться за то время пока вы доедете до магазина (впрочем, не всегда в большую сторону), а вчера признававшаяся тебе в любви девушка сегодня уходит в горы, чтобы лучше познать себя.
Нелогичность, противоречие и кромешный безудержный хаос совершенно не импонировали собранному и всё просчитывающему Линноэрту, хотя среди других агентов третий сектор был крайне популярен. Конечно, во-первых, здесь были сосредоточены 90% новаторских идей, рождаемых страной, во-вторых, к охране информации относились по большей части наплевательски, а в-третьих, пользуясь тем, что народу в общем-то всё равно к какому роду ты принадлежишь и кем был пятнадцать лет назад, внедрять новых агентов было довольно просто. Впрочем, были и свои нюансы, выходцы из третьего сектора повсеместно (и справедливо) считались несерьёзными и крайне редко допускались до действительно важных проектов. Вышеупомянутый Тар-Сун-Шен обладал просто нечеловеческими талантами в области экономики и по местным меркам считался махровейшим занудой, поэтому ему и удалось дослужиться до столь высокого чина, средней же третьесекторовец в других областях редко когда поднимался выше лэна.
Но не суть, как бы плохо Линноэрт ни думал о третьем секторе Азиевры, а операцию проводить придётся именно здесь.
Он уже давно подобрался к лин Тар-Сун-Шеню став любовником его младшей ассистентки люн Ван-Лунель, поэтому из первых рук узнал, что глава банка отправляется в город Ли-Ти-Чан, чтобы на очередном заседании разработать стратегию влияния на банковскую сферу Симмерии и ближайших стран. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, как важна любая информация, которую удастся добыть. Конечно, она не будет окончательной, ведь в третьем секторе собирались исключительно для мозговых штурмов, генерируя разные, подчас, совершенно бредовые идеи, наиболее приемлемые из которых будут дорабатываться в закрытых кабинетах других секторов, но полученные данные всё равно будут бесценными для аналитиков.
Ван-Лунель после очередного сеанса любви лениво сообщила молчаливому, но трогающему её за душу Не-Рин-Лану, что вскоре отправляется с шефом в третий сектор, а потом, ласково проводя пальцами по его безволосой груди, пригласила поехать с вместе с ними.
- В качестве кого? - безэмоционально спросил Линноэрт, он же Не-Рин-Лан, осторожно подводя любовницу к нужному решению, - Я не собираюсь снова бесконечно ждать, пока ты решишь вопрос с охраной и сможешь провести меня в номер как в прошлый раз.
Удастся ли? Выскажет ли идею, которую он исподволь намёками вкладывал ей в мысли, предложит ли ему проникнуть туда изнутри?
- Всё будет гораздо проще, если ты будешь в штате. Например, как официант, - лукаво скосив на него глаза, проворковала любовница.
Удалось. Впрочем, совсем не улыбка скривила его губы, там вовсю обосновалось пренебрежение.
- Что? Ты понимаешь, что ты мне только что предложила? - гневно фыркнул он и отвернулся, раздувая ноздри.
- Ну ко-отик, - залебезила она, - это же беспроигрышный вариант, сам подумай. Ты из третьего сектора, наймёшься официантом, ну... - виновато заморгала она, - ну станешь ненадолго лян, но это же на один день всего, ничего страшного. Там же бардак вечно, наверняка кто-то из местных не выйдет на работу и ты сможешь его заменить. А я потом вечером позову тебя принести шампанского в номер или ещё что-то в этом роде, у тебя будет пропуск на наш этаж, никто ничего не узнает. Может даже одним глазком сможешь посмотреть как я буду помогать сиятельному проводить презентацию. Ну пожа-алуйста, - стала канючить она, - только представь какой там будет шикарный отель и как нам здорово будет провести там ночь.
Линноэрт поджал губы и исподлобья, уставился невидящим взглядом в стену, изображая внутреннюю борьбу. Гневно зыркнул на умоляющее личико младшей ассистентки, потом красноречиво ощупал взглядом её обнажённые прелести (после чего Ван-Лунель радостно зарделась) и, шумно выдохнув, наконец, сдался.
- Ладно, - нехотя выдавил он с лицом человека, поступившегося важнейшими жизненными принципами и насупился, понукая её ласковыми поцелуями заглаживать свою вину.
К операции готовились ударными темпами. Линноэрт нисколько не обольщался и не рассчитывал на традиционную расхлябанность третьесекторовцев, поэтому продумывал каждую деталь до мелочей. К счастью, среди обслуживающего персонала отеля, где будет проходить конференция работал один из симмерийских агентов, что значительно облегчало подготовку. Например, в распоряжение Лина поступил план покрытия видеонаблюдения, где конечно же выявились не отображающиеся на экранах мёртвые зоны. В помещении первого сектора такие обширные участки свободные от камер не могли бы возникнуть, но, как уже упоминалось, дело происходило в третьем.
Проникнуть в штат оказалось не совсем легко, но и не обескураживающе трудно, так, в рабочем порядке. Весьма наплевательски относящийся к работе младший персонал оказался на удивление дисциплинированным и накануне конференции абсолютно все официанты явились на работу. Впрочем, вполне ожидаемо, грядущее событие у всех вызывало интерес и мало кто хотел пропустить действо, поэтому одному из официантов пришлось "помочь" не выйти на работу.
Вовремя подвернувшегося Линноэрта быстренько взяли на место незадачливого коллеги по цеху, выдали форменную одежду, наскоро произвели инструктаж и отправили в бой.
Он с лёгкостью прошёл через металлоискатель, который в последнее время используют скорее для успокоения тех, кто ничего в этом не понимает, чем для реального выявления угрозы. Не дрогнув ни единым лицевым мускулом, выдержал сканирование, призванное выявить записывающие устройства. Записывающие устройства у него, конечно, были, но не при себе, их ещё вчера в разобранном виде принёс в здание внедрённый агент. Сдал мобильный телефон, что было сделано опять-таки на публику, наверняка в помещении, где будет проходить конференция установят подавитель мобильной связи и интернета.
И его всё-таки установили, впрочем, Лин это предусмотрел. С другой стороны, он не отметил ни одного генератора белого шума. В своё время его же контора усиленно распускала слухи среди топ-менеджмента о том, что эти приборчики, якобы сильно влияют на клетку и способны вызвать её перерождение, то есть послужить причиной онкологии. Люди хоть немного вникающие в суть процесса крутили пальцем у виска, ведь если бы данное заявление было правдой, все, кто хоть раз в неделю смотрел телевизор или слушал музыку из динамиков уже давно бы отправились на небеса, но слухи на то и слухи, чтобы вызывать панику у тех, кто не даёт себе труда хоть немного задуматься.
Впрочем, не факт, что генераторы отсутствуют именно поэтому, скорее всего сами учредители конференции предполагают записывать всё, что там понапридумывают участники, не полагаться же в таких вещах на память или, что вообще анахронизм, на стенографистов. Остаются ещё, конечно, тепловизоры, сканирующие пространство на наличие тепла, выделяемого работающим диктофоном или мини-камерой, но и здесь Лин подготовился. Крошечное записывающее устройство, работая, нагревалось не сильнее температуры человеческого тела, поэтому если носить его в прямом контакте с кожей, сканерами не обнаруживалось. Такой диктофон был вмонтирован в кольцо, несколькими днями ранее подаренное Ван-Лунели. Вечером нужно будет заменить его на точно такое же, но без секрета, поэтому ему и нужен был доступ на этаж.
Расставляя минеральную воду в бутылках, Линноэрт внимательно осматривал каждый попавший в поле зрения элемент, такое мероприятие, да ещё и проводимое в третьем секторе, наверняка должно привлечь разведки всех мало-мальски влиятельных стран. Особенно, граничащую с Симмерией Францию.
Один из диктофонов Лин уронил в кадку с каким-то раскидистым неизвестным ему комнатным растением, когда проходил мимо него вместе с другим обслуживающим персоналом.
Пока что ему ничего не бросилось в глаза, впрочем, это ещё ни о чём не говорило. Официантов убрали перед тем как стали собираться участники конференции, скорее всего до того как будет объявлен обед ему в зал не попасть. Если кому-нибудь требовались другие напитки помимо минералки, то их, традиционно, приносили девушки, здесь ему не пролезть, конечно.
Пока не наступило время обеда, Лин вместе с остальными помогал в сервировке, всё равно ни на секунду не теряя бдительности. В помещение вошёл один из охранников и, широко улыбнувшись, обратился к миловидной девушке:
- Золотого солнца, Лей-Ло-Рэй.
- Что так официально, Сюн? - подмигнула ему она.
- Ой, да не спрашивай, только что взбучку получил ни за что ни про что, ещё не перестроился.
- Да они все с ума посходили, из-за этой конференции, наш тоже не весенняя мармеладка. Тебе как-то помочь? Или просто пожаловаться пришёл?
- Помочь, Лей-Ло. Слушай, есть у вас среди официантов новенькие? Совсем-совсем новенькие, которые пришли в течение недели, нам только что нагоняй пришёл, что допустили появление новичков. "Если кто-то не вышел, то пусть их работу выполняют полицейские", - противным голосом, явно кого-то кривляя прогнусавил парень, - Особенно насчёт горничных и охраны разорялся, но сказал проверить всех.
Линноэрт насторожился и переместился поближе к парочке, но так, чтобы в их поле зрения не попадали ни его лицо, ни бейджик с именем. Девушка не та, которая вводила его сегодня в курс дела, может и не знать о его существовании. Какое-то время у него ещё есть, пока соберут данные, пока подадут наверх, пока огласят решение, пройдёт минимум полчаса.
- Ой, да я не помню, - досадливо округлила глаза Лей-Ло, - А если честно, то не знаю. Такая суматоха, даже не могу подсказать к кому обратиться. О, а сходи посмотри в базе, сейчас я дам тебе свою карточку, не забудь потом вернуть.
- Спасибо, - расплылся в улыбке охранник, - Азиевра тебя не забудет, люн Лей. Так неудобно, что вай-фай выключен, раньше стукнул по планшету и всё выяснил, а теперь тащись к компьютеру, проверяй.
- Это точно, - согласилась девушка, - Ладно, я побежала, работы куча.
Парень ещё раз кивнул и, вертя в руках кусочек пластика, добытый у администратора Лей-Ло, отправился восвояси.
Через десять секунд за ним последовал Линноэрт. Он шёл так, чтобы не терять охранника из поля зрения, но в то же время не выказывая своего к нему внимания. Благо санузел находился в той же стороне, а что может быть более обыденное, чем человек, направляющийся в туалет.
Охранник вошёл в соседнюю с санузлом дверь, Лин слегка замедлив шаг, последовал за ним. Этого помещения он не знал, видеокамерами оно не просматривалось, может по недомыслию, а может и из иных соображений, к примеру, чтобы сторонний, взломавший доступ к видеофайлам не увидел набирающиеся пароли к компьютерам. Он, прижавшись к стенке, сухими глазами сосредоточенно наблюдал как парень прикладывает карточку к считывающему устройству и какое-то время (пригодившееся Лину, чтобы подобраться поближе), рыщет в каталоге сотрудников.
- Как же тут сортировать по дате? - спросил сам у себя охранник, - Неохота каждого просматривать... О, есть. Ага, только один. Ну, один это же ничего страшного, не десять. Сейчас мы его отметим и отправим, - парень зашевелил мышкой, Лин подобрался совсем близко, готовясь напасть, но охранник вдруг дёрнул головой и шпион остановился, - Ага, надо же зайти под своим именем, а то с чего бы Лей отправляла данные начохрану.
Линноэрт не стал дожидаться, пока парень вытащит свою карточку, молниеносно скользнул к нему и сомкнул руки на горле. Прости, Сюн, иначе никак. Тот хрипел, отчаянно пытаясь сбросить железные ладони шпиона, бросился в сторону, чтобы повалить того на пол, ему это удалось, но от захвата он не избавился и ещё какое-то время посопротивлявшись, обмяк.
Лин не отпускал его ещё с минуту, сколько агентов погорели на том, что тренированные противники притворялись мёртвыми раньше времени. Нет, он рисковать не намерен. Проверил пульс, точнее его отсутствие, вытащил из кармана охранника его карточку и провёл по считывающему устройству. Минута ушла на то, чтобы разобраться в меню и отправить сообщение начальству о том, что среди официантов нет новеньких.
К официантам возвращаться нельзя. Хоть по разведданным в этом помещении нет камер, это не значит, что их нет вовсе, может быть у агента неполный доступ и существует ещё одна схема видеорегистрации, известная только узкому кругу. Это не главный компьютер, просто станция администрации, вряд ли сейчас будет просматриваться, но рисковать не стоит. Если удалиться прямо сейчас, вечером не проникнуть к Ван-Лунели и не забрать диктофон, равно как и жучок из кадки с цветком. Если переодеться охранником, его вычислит первый же "коллега". Что, кстати, они будут делать с найденными новичками? Отстранят и заменят полицейскими как грозились? Если так, то отель станет просто кишеть никому не знакомыми лицами. Данные по остальному обслуживающему персоналу уже переданы, недавно приступившие к обязанностям выявлены и отстранены, теперь можно будет притвориться прибывшим на замену полицейским.
Лин окинул взглядом ничком лежащего на полу Сюна, отметил, что у них сходные телосложения и через несколько минут выходил из помещения в форме охранника. Перед собой он держал несколько листков бумаги, всего лишь список сотрудников с проставленными напротив фамилий датами отпуска, ничего важного, но такой нехитрый манёвр позволял идти, опустив голову
так, что её не будет видно в камеры, если они всё-таки тут есть.
В качестве охранника можно смело разгуливать по каким угодно помещениям, особенно в условиях начавших прибывать участников конференции, но надолго оставаться в этом образе нельзя, рано или поздно можно наткнуться на того, кто знает Сюна в лицо. Будь форма без вшитого бейджика, было бы проще раствориться среди безликого персонала, но увы, это было не так.
Добравшись до прачечной, Линноэрт взял там форму горничного (в отличие от Европы, здесь номера убирались и мужчинами и женщинами) и переоделся в туалете. Так даже лучше, под предлогом экстренной уборки, он вечером сможет отправиться к Ван-Лунель, а ей скажет, что в последний момент передумал и не захотел быть официантом. Жаль, что теперь он не сможет проникнуть в зал, где будет проходить конференция, придётся надеяться, что устройства хорошо выполнят свою миссию и всё послушно запишут. Зато можно будет подбросить оставшееся у него записывающее устройство в номер одному из участников.
- Полицейский? - недовольно спросила девушка, вошедшая в комнату и не дожидаясь ответа, ткнула пальцем куда-то в сторону, - бери пылесос, пошли со мной. Хоть какая-то от вас польза, никто не знает с какой стороны за тряпку держаться.
Она хмуро развернулась и поцокала каблучками к выходу. Линноэрт подчинился, он в компании местной, он при деле, едва ли у кого возникнут насчёт него подозрения.
- И так ничего не успеваем, - всё тем же сердитым голосом жаловалась девушка, - так ещё и нормальных ребят с опытом забрали, видите ли они недавно устроились, а прислали неумех, которые даже не собираются ничего делать.
Лин молча шёл сзади. По-хорошему, все номера должны быть подготовлены ещё вчера, тогда никакой спешки не возникло бы вовсе, но удивляться нечему, это же третий сектор, где махровым цветом процветает наплевательство, отсутствие предусмотрительности и здравого смысла.
- У тебя пистолет хоть есть? - внезапно смягчилась заинтересовавшаяся горничная, - Покажешь?
- Потом, - серьёзно ответил Лин, оружия у него, кстати, при себе не было, не было его и у стоящего теперь в шкафу Сюна.
- Почему без бейджика? - только они вышли из лифта на Лина накинулся мужчина с табличкой "управляющий", - Чёрт знает что, репутация отеля и так под угрозой из-за разгуливающих в нашей униформе полицейских, так они ещё и не придерживаются стандартов!
- Что за шум? - нахмурился подошедший с суровым лицом, на котором аршинными буквами было написано "коп".
Линноэрт осторожно сделал шаг назад и нажал кнопку лифта, намереваясь улизнуть, пока эти двое будут разбираться между собой.
- Что за шум? Ваши люди совершенно некомпетентны в гостиничном бизнесе, не знаю какому идиоту пришло в голову...
Двери позади мягко звякнув, открылись.
- Что такого сделали мои люди? - рассвирепел полицейский, - Их работа ежедневно рисковать жизнью, защищая таких как вы, а не унитазы чистить.
- Если они такие замечательные, то почему не в состоянии запомнить простые вещи? Например, то, что на униформе должен быть бейджик!
Лин незаметно скользнул внутрь лифта.
- Кто из моих людей без бейджика? Да я лично...
Нажал кнопку.
- Вот этот, - донеслось из-за закрывшихся дверей.
Лифт плавно поехал вниз, Линноэрт понял, что поступил правильно, услышав гневное:
- Это не мой, я его впервые вижу.
Нормально. Успел вовремя. Нажал на самый нижний этаж, они не успеют добраться так быстро, а он, доехав, выйдет прочь из гостиницы. Остаётся лишь полагаться, что кольцо Ван-Лунели сработает как надо, а он как следует всё продумает и решит, вернуться ли ближе к вечеру, чтобы проникнуть к ней в номер или оставить всё как есть, а украшение заменить позже, когда они отправятся домой.
Да, Линноэрт вполне мог выбраться сухим из воды, он сделал всё чётко, продуманно и выверенно, план бегства просто обязан был сработать, но... но Лин не зря недолюбливал третий сектор.
Он ответил ему тем же.
Через несколько секунд лифт звякнул, дёрнулся и остановился, сломавшись между этажами. Лин попытался силой открыть двери, но они были автоматически блокированы.
"Конец" - вдруг пронеслось у него в мозгу.
Он тут же отогнал мысль прочь, ничего не конец, да, его сейчас отсюда вытащат, можно будет упирать на то, что он новенький, недавно устроился, но не хотел терять работу, позарез нужны деньги, а он так рассчитывал на эту конференцию и неплохие чаевые, что решил притвориться полицейским, а вечером признаться, требуя гонорара. Он предпринял ещё одну попытку открыть двери. Он уже придумал себе липовое имя, которым назовётся. Он собирался поистерить, а то и расплакаться, играя на публику, но, увы, ничего не сработало.
- Золотого солнца, Линноэрт, - ухмыляясь, произнёс в раскрывшиеся двери лифта Ран-Желей, он же Кайл Пинт, исчезнувший, а по слухам переметнувшийся в стан врага агент Сари-Найского отдела.
"Теперь и правда, конец", - устало подумал Лин и прикрыл глаза.
Его били. Били долго, упорно, наслаждаясь издевательством над обездвиженным беспомощным телом. Резали его покрытую бисеринками пота кожу, снова били, плевали в лицо.
- Отвечай, - рыком выплёвывал в него следователь, но Линноэрт молчал.
Не стонал, лишь дышал хрипло, прерывисто, периодически роняя голову на грудь.
Пятью часами ранее его пытались перевербовать, сулили деньги, отдельный дом, хорошую должность… Он молчал.
Его уговаривали, обещали, что защитят, даже вывезут сюда семью, если она у него есть. Он молчал.
Четырьмя часами ранее укололи препарат, который по максимуму снимал внутренние стопоры. Он молчал.
Перешли к блефу, трясли перед лицом бумажками, якобы с адресом его родных, пускали по записи рандомный женский вой, в котором сложно было узнать тембр голоса. Он молчал.
Потом начали бить, недоумевая отсутствием реакции, отсутствием стонов, напряжения мышц, жертва казалась похожей на тряпичную куклу. Он никак не реагировал на удары, лишь по дыханию можно было понять, что ему больно. Он безвольно дёргался и молчал.
Он понимал, что лучше если его убьют эти, непрофессиональные, неумелые, полицейские, гордые тем, что раскрыли шпиона, чем, подчинившись инструкциям, передадут наверх, где за него возьмутся те, кто знает в этом толк. Там будут совершенно другие воздействия, а если ему даже и удастся им противостоять, его обменяют на какого-нибудь своего агента, политические решения, деньги или что-либо другое, в любом случае его карьера рухнула. Он больше не сможет быть в стране, которая его родила, и приносить пользу стране, в которой осталась его душа. Значит незачем.
Чувствовал во рту горький железный привкус, потом его стало тошнить кровью.
Он уже понимал, что не выживет, слишком сильны были повреждения и слишком туманен, начинающий агонизировать разум. Он молчал.
Он позволил себе лишь тонкий, будто писк новорожденного лисёнка звук, когда ослабленное токсинами тело в последний раз конвульсивно содрогнулось, пытаясь запустить отбитую печень.
Последняя мысль затухающего сознания была о ней, о подброшенной ему девочке Карине, но она быстро сменилась другими образами. Тот, у кого не было имени, едва заметно улыбнулся, увидев перед внутренним взором читающего ему книгу мёртвого Кеннета, а потом и родителей, улыбающихся и протягивающих к нему руки.
Они дождались его, дождались и лишь через несколько секунд после смерти мужчина без имени, адреса и личности в первый раз был счастлив.