[Influence]

от автора

Когда первый из моих читателей намекнул на возможность этой ситуации, я сделала лицо приличного человека и заверила его, что не имела в виду ничего подобного. Когда второй повторил и обосновал, я задумалась. А потом, как на заказ, подвернулись тема и кнут ноября, и... результат перед вами.

Итак, свежая дичь, рейтинг 16+ (впрочем, когда он был меньше?). Относится ли она к канону, решать вам.

Научи меня

- Эль, - каждое слово дается Владимиру с трудом. - Почему ты такая мокрая?

Элен молчит, продолжая изображать промокшего воробья, но гораздо больше Владимира интересует Виктор за ее спиной. Никогда раньше он не выглядел мальчишкой, способным окатить воробья из ведра ради любопытства. Не хулиганом, нет — несмышленышем, не знавшим, что вода бывает настолько мокрой и неприятной.

Конечно, глупо в этом случае спрашивать с воробья.

читать дальше

- Ты... - Владимир очень хочет встряхнуть Виктора за грудки, но сдерживается — ещё размажет по стене ненароком. - Ты что с ней сделал?
- Ни-ичего, - блеет Виктор и пытается ещё лучше спрятаться за Элен.
- Влад, - Элен наконец вмешивается. - Он не виноват. Пойдем.

Владимир хочет поспорить, но нутром чувствует, что Элен нужно отсюда увести. Что бы ни натворил Виктор, ей лучше быть как можно дальше от него.

- Может, расскажешь, что это было? - наконец спрашивает Владимир, когда Элен сидит в машине и пьет коньяк из его фляжки. - Ты подняла меня на уши в семь вечера, рыдала в трубку, потом встретила вся мокрая, рядом твой брат мямлит. Назови хоть одну причину, почему я не должен ему оторвать что-нибудь интересное.
- Это я, - Элен всхлипывает и давится, но продолжает. - Это всё я.

- Они наконец поняли, что ты большой мальчик и можешь оставаться дома один?
- Ага, - кивает Виктор, не заметив иронии в голосе Элен. - Ушли праздновать годовщину.
- Тогда и мы будем праздновать, - Элен вынимает из пакета бутылку с вином.
- Ух ты, - Виктор смотрит на вино с неподдельным любопытством. - А что у нас за праздник?
- День независимости. Независимости от родительских правил.
- И мне правда можно будет пить?
- А ты думал, я это принесла, чтобы цветы поливать? - Элен смеется, но осекается, увидев серьезное лицо Виктора. - Погоди, ты действительно раньше не пробовал алкоголь?
- Не-а, - Виктор очень убедительно качает головой. - Мне же только шестнадцать, нельзя ещё.

Элен посмеивается. В свои «только шестнадцать» она просыпалась с твердой решимостью навсегда бросить пить, а Виктор... Что ж, неудивительно, если вспомнить, кто его родители — благопристойный до кончиков ногтей Виктор Моррис и кроткая овечка Мэдисон. Поди, и кольцо непорочности на беднягу наденут.

- На правах старшего я разрешаю тебе сегодня пить, - Элен тянется за бокалами. - Всё равно когда-нибудь сделаешь это без их ведома, так уж лучше со мной, чем непонятно с кем.

Ближе к концу бутылки Виктор наконец перестает бояться, что у него сгорит горло, его вырвет и он закончит в канаве, как обещал добрый папочка. С блаженной улыбкой он разваливается на диване и пялится в потолок.

- Так что там с коньяком?
- С коньяком всё просто. Каждому, кто предложит закусывать его лимоном, - Элен морщится, живо представляя предложенное, - можешь засунуть этот лимон... Ну, ты понял. Только горький шоколад.
- Да, я понял, - Виктор ещё некоторое время ищет скрытый смысл на потолке, потом поворачивается к ней. - Слушай, Элен, а можешь меня ещё кое-чему научить?

Элен даже не усмехается — шансов услышать от Виктора непристойность не больше, чем встретить единорога. Только бы он не попросил помощи с математикой.

- Мне уже шестнадцать, а я ни разу ни с кем не целовался. А представь, если какая-нибудь девушка позовет гулять, ну и... Понимаешь, у нас в классе все уже всё знают и умеют, один я... Она же меня засмеёт, понимаешь?

Ух ты. Интересно зомби пляшут под бутылочку винца.

- Понимаю, - Элен кивает. - И что ты от меня хочешь?

Виктор вдыхает, а потом быстро выдыхает.

- Научи меня целоваться, Элен.

Теперь воздуха не хватает ей.

- Виктор, - зачем-то напоминает Элен, - я твоя сестра. Ты понимаешь..?
- Понимаю. Но я никому не доверяю так, как тебе. Пожалуйста, Элен.

Вот ведь подлиза. Прекрасно же знает, что она никогда не устоит перед его «пожалуйста».

Да, в конце концов, что здесь такого ужасного? Всего лишь поцелуй. Влад вон рассказывал, что в его молодости и жениться на родных сестрах было нормой. А она всего лишь покажет, как правильно целоваться, потом посмеются и забудут.

- Ладно. Повторяй за мной.

Она наклоняется над Виктором, берет его лицо в ладони и бережно гладит по щеке, убирая волосы. Он так и лежит — беспомощный, смирившийся со своей участью, как жертвенный ягненок.

- Обними меня за талию, - шепчет Элен, прижимаясь плотнее. - И расслабься, умоляю.

Виктор обнимает, но даже не думает расслабляться. Значит, запретный прием.

- Что... ты... - Виктор едва не задыхается.
- Я делаю с тобой то, что рано или поздно сделает настоящая девушка, - отвечает Элен, не переставая гладить его грудь под футболкой. - Если хочешь, могу прекратить.
- Нет, - выдыхает Виктор.

Нет, не прекращай, мысленно договаривает Элен. Она и не собирается.

Виктор повторяет каждое движение ее губ — неловко, но бережно, как и положено... Или не положено — Элен не припоминает, чтобы была у кого-то первой. То ли совпадение, то ли чутье на опытных мужчин. Сейчас она понимает, как много упустила — это ощущение волнующей, но приятной ответственности ни с чем не сравнимо. Кто бы мог подумал, что вести, а не быть ведомой так приятно.

Раньше у нее было всего лишь удовольствие, но никогда — ощущение сложившейся головоломки. Выражение «вторая половинка» всегда казалось Элен глупым, но именно сейчас она понимает, что имелось в виду. Виктор — и есть вторая половина ее организма, без которой первая истечет кровью и умрет в мучениях.

Виктор больше не стесняется, крепко прижимая Элен к себе, и та повторяет своим телом контуры его. Оба готовы стать одним целым, всё так, как и должно...

Не должно.

Элен соскакивает с дивана и несется в ванную. Открывает кран до упора и подставляет голову. Холод пропитывает всё тело, вода льется в нос и уши, Элен вот-вот захлебнется, но не останавливается.

Дрянь. Шлюха. Животное. Да как она могла?

Элен всхлипывает, потом стонет, потом рыдает в полный голос. Дышать нечем, но она и не хочет. Какая разница, задохнуться сейчас или полезть в петлю позже, когда осознает до конца?

- Элен! - Виктор долбит в дверь — ещё чуть-чуть, и развалится. - Элен, ты что творишь?

Если бы ты знал, что я творю, думает Элен. Что уже натворила, во что втянула тебя. Если бы только знал...

- Элен, открой! - она едва слышит его сквозь собственный вой.

Глупый инстинкт самосохранения всё же берет своё, и Элен отшатывается от крана. На четвереньках, рискуя каждым движением, она ползет к двери. Поворачивает защелку, да там и замирает на полу — нет ни сил, ни смысла двигаться дальше.

- Ты... почему такая мокрая?

Элен хочет ответить — должна ответить, объяснить всё на правах старшего, провести работу над ошибками. Но проклятый организм, снова победивший в борьбе за выживание, не дает ей ни слова, ни мысли, только сбитое дыхание.

- Ну, успокойся, - Виктор укутывает полотенцем и обнимает — так, будто она этого заслуживает. - Что случилось-то?
- Я...

Должна объяснить. Но разве нужно, разве можно ещё что-то объяснять после всего, что они сделали? После всего, что она с ним сделала?

- Я люблю тебя, Виктор, - каждое слово ещё сильнее обжигает горло.
- И я тебя люблю.
- Нет, - Элен трясет головой; едва согревшееся тело пронзают ледяные капли с волос. - Ты не понимаешь.

Она выворачивается из объятий и, хватаясь за стены, выходит из ванной.

О крепости родственных отношений говорят: «Кровь — не вода». Но сейчас Элен кажется, что за ней остается не водяной, а именно кровавый след.

***

- Влад, не молчи! Давай, скажи, какая я...
Элен осекается. Весь запас эпитетов для себя ненавистной израсходован.

- Что именно ты хочешь от меня услышать, Эль? Чего ты не знаешь сама?
- Я не знаю, что делать, - Элен снова отпивает из фляжки. - Научи меня, как справиться с любовью к тому, кого нельзя любить... вот так?

Владимир некоторое время молчит, а потом забирает у нее фляжку и пьет сам.

- Никак, Элен, - наконец отвечает он. - Никак.

Приехав домой, Владимир повторит ее приключения в обратной последовательности — сначала засунет голову под кран, затем напьется. Ни то, ни другое не поможет.

Он не может научить Элен тому, чего не умеет сам.

____________________________________
* Кто смотрел «Остров проклятых», тому первая фраза покажется знакомой.
** Кольцо непорочности — отсылка, конечно, к Хагенштремам. Нет, мне не надоело и никогда не надоест их рекламировать

бонус