[Лалэль]

Отчет двадцать третий

Недели 37-39
Заполняя пустоту

Доченька!

Наконец-то я пишу тебе о тех, кого ты знала, и эта мысль согревает моё сердце: теперь мои письма будут отзываться теплом в твоей душе и пробуждать добрые воспоминания. Ты не знала мою маму, никогда не видела её сестёр и их несчастных детей – никто из них не дожил до твоего рождения, кроме дяди Нефрита. Ты была ещё совсем мала, когда его не стало, но у тебя должны были остаться смутные воспоминания о нём, как и о твоей бедной матери. Но вот уж кого ты точно должна вспомнить, так это твоего невероятного дядю Акцидента, фантастически доброго и фантастически же невезучего.

Нефрит назвал его Акцидентом потому, что, по сути, он и являлся результатом, скажем так, несчастного случая. В один погожий вечер Нефрит в поисках вдохновения разглядывал в телескоп звездное небо, когда случайно попал в поле зрения космического объекта, выслеживавшего таких растяп-мечтателей… Нефрита похитили. Что с ним делали, рассказывать не стану, но судя по тому, что вернулся он уже беременным

, можно догадаться, что выстрадать ему пришлось немало.

Нефрит до самых родов ходил мрачный, подавленный – неудивительно в его состоянии. Почувствовав первые схватки (брр, не хочу даже представлять, как это), он, не имея сил сдерживаться, проклинал всё на свете – и тех, кто с ним такое сделал, и бедного младенца.
Неудивительно, что сначала он и видеть не хотел младенца, которого произвёл на свет. Хотя со временем доброта и жалость растопили его сердце – Нефрит же всегда был парнем незлобивым и душевным.

Первые же дни, как я уже писал, Нефрит новорожденного принципиально не замечал. Даже обитал он у него не в колыбели, а в ящике комода. Сколько уж я стыдил невнимательного папашу – все без толку. Пришлось мне вспомнить свою юность в доме с мамой и тётей Ландау и ухаживать за малышом самостоятельно. Родной папаша, несомненно, уморил бы его голодом.

Впрочем, Нефрит не стремился нарочно причинить малышу вред, ему просто было не до того. Он, что называется, поймал музу за хвост и рисовал, рисовал, рисовал целыми днями, прерываясь только для того, чтобы немного поспать.

Этого я тоже не мог понять. По мне, так во всём, что нас окружало, не было и следа той волшебной красоты, которую следовало бы запечатлеть на полотнах. Неужели его настолько вдохновляли наши безжизненные, а то и вовсе мёртвые пустынные пейзажи, где кое-где встречались останки чего-то, построенного людьми, отчего ощущение опустошения и потери чего-то важного становилось ещё сильнее?

И неужели его могли вдохновить на творчество жуткие остатки каких-то важных промышленных коммуникаций, бездействующих, но по-прежнему угрожающе выступающих посреди песков?

Словом, для меня до сих пор остаётся загадкой, отчего Нефрита охватила такая неистовая, иссушающая душу тяга к творчеству. Возможно, всё было наоборот, и он не вдохновлялся тем, что видел, а искал красоту внутри себя, чтобы чем-то заполнить эту ужасную пустоту снаружи?

Мне подумалось: может быть, и любовь к сыну, которого Нефрит не ждал и не хотел, появилась после того, как он попытался найти в этой любви источник вечной красоты, которую мог бы выплеснуть на полотна?
Кто сейчас скажет...

Меня он тоже любил как-то особенно - не только как друга, как наставника, воспитателя и вечное верное плечо, но и как источник какой-то загадочной, необъяснимой красоты. Сам я ничего такого в себе не замечал, но пару раз, поддавшись на его уговоры, позировал для портрета, который Нефриту непременно нужно было написать.

Один портрет, который я у него забрал, должен был сохраниться, надеюсь, он и сейчас висит

в нашем - теперь уже в твоём доме.

Что ещё тебе сказать про твоего брата Акцидента? Про детство его рассказывать особенно и нечего, оно у него прошло примерно так же, как и у всех детей, которых угораздило родиться в нашем доме. Подрастая, он обнаружил большой интерес к противоположному полу

. Не буду тебе рассказывать, какими смешными и нелепыми были все его попытки флиртовать с девушками, потому что мне вовсе не хочется над ним смеяться. Ты сама при желании сможешь вспомнить немало примеров его любовных неудач, покопавшись в памяти.

Как только он достиг твоего возраста, с ним случилось что-то странное, он словно слился с природой и превратился в то загадочное существо

, которое ты помнишь. При этом я не могу назвать никого, кто был бы человечнее и добрее его. Парадокс!

Что же делал я? Тоже пытался заполнить пустоту в душе, как умел. Если бы мы не остались с Нефритом одни в пустом доме, и если бы мне не было так катастрофически неуютно наедине с самим собой, возможно, я ещё долго не решился бы уговорить твою маму переехать

ко мне. А она, возможно, ещё долго думала бы, решиться на такой шаг или нет.

Ядвига и раньше бывала у нас (она дружила с тётей Джил) - а теперь я ввёл её в дом как мою невесту и будущую жену. Она как восторженная, экзальтированная девушка была просто влюблена в это место, где большую часть двора занимало кладбище, а призраки свободно разгуливали по дому. Видимо, после переезда к нам её духовные силы настолько укрепились, что она организовала собственный религиозный культ

. Я хоть и не одобрял этого, предпочитал не вмешиваться в её дела - мне настолько не хотелось потерять её, что я на всё был готов смотреть сквозь пальцы.

Ядвига уговорила меня завести кошечку, и вскоре мы с Нефритом начали шёпотом шутить, что у нас живёт настоящая ведьма с чёрным котом. Кошечка Милли была очень красивой, и я позволил каким-то странным ребятам снимать

её на плёнку и на видео. Наша Милли научилась новым трюкам и быстро стала звездой

.

Но мы с Ядвигой понимали, что одного плачущего племянника в колыбельке - ящике комода и мурлыкающей кошечки мало, чтобы заполнить эту жуткую пустоту, чтобы сделать нас счастливыми. Нам нужно было ещё что-то, что сделало бы наши жизни осмысленными. Да, милая, я говорю о тебе.

Возможно, в следующем письме я наберусь сил и расскажу тебе о нашей свадьбе и о том, как ты появилась на свет.