Спешу исправить недоразумение.
*****
В покоях Мэтока все было тихо. Из-за стены водорослей, служивших входом в спальню леща, выглянул молодой большеглазый подлещик. Он повертел глазами по сторонам и, убедившись в чем-то, заплыл в помещение. Он тихонько взял несколько исписанных листьев, лежавших на столе и аккуратно заглянул под свод коряг. Мэток, закрыв глаза, стоял в 20 сантиметрах от дна и спал. Еще раз оглянувшись, подлещик выплыл из спальни и спешно, но осторожно двинулся по длинному узкому каменному коридору. Со стен кругом свисали огромные рваные клочки ила, а дальше вверх тянулись серые густые придонные водоросли. Подлещик завернул за угол и протиснулся в щель между коряжками. Сэрж, сухой, костлявый лещ, сидел за столом из коряг и чето-то ждал. Он повернул свои огромные ершиные глаза к подлещику. Тот молча подал взятые из комнаты Мэтока листы.
--Вот, то, что вы просили.
Сэрж взглянул на листки:
--Группа «Зикс»? – спросил он себя – Свободен. – Скомандовал он подлещику. Тот удалился. Лещ вник в написанное. Прочитав, он лукаво ухмыльнулся и засунул листья под пень, служивший столом.
--Скоро, Мэток, скоро… - и он выплыл из кабинета.
*****
Четверка расположилась на веранде, возле дома плотвицы. Изящный столик был красиво накрыт.
--Это случилось, когда я был уже взрослым подлещиком. – Начал свой рассказ Лобо - Оставалось 3 месяца до той даты, когда меня должны были причислить к лещам. Я очень ждал этой даты, ведь для каждого леща это большое событие. Ты встанешь выше по рангу, будешь считаться взрослым, ведь именно размер определяет иерархию у лещей. И я всеми силами старался приблизить эту дату. Когда до события остается много времени, ты почти не ждешь, становится меньше – ты начинаешь ожидать. Когда его остается мельчайшая крупица – ожидание невыносимо. Родные подсчитали, что, употребляя обычный паек, я стану лещом через 3 месяца. Естественно, я начал собирать еду на стороне. Я слабо осознавал опасность, так как не был лично с ней знаком. И вот, однажды, я его подцепил – он указал на крючок, - это был опарыш.
--Уф-ф-ф-ф-фии-э-э-э-ээ! – подавился елец. – О, фээ!
--Ты чего? – спросила плотвица.
--Фу, гадость! – с отвращением продолжил тот. – И ты съел эту… - елец поморщился.
--Между прочим, очень даже вкусная вещь. – Возразила Ниба.
--Фээ-э-э-э-э… - поморщился Жан, - по мне так кузнечик гораздо лучше, чем эти глисты!
--Это кому как, - начал Ким, - по мне, так самое отвратительное, что можно съесть, так это улитки, ффэ! – пескарь серьезно поморщился.
--Ладно, хватит спорить о вкусах! – Не выдержала плотвица. – Лобо, продолжай свой рассказ.
--Так вот, это был опарыш. (елец поморщился и крякнул в чай). Будь я чуть слабее тогда, леска бы не порвалась. Это были ужасные мгновения. Я сражался с рыболовом. Я даже на момент увидел его рожу. Это отвратительнейшее зрелище. У него маленькие белесые глаза, и он волосатый.
--Бл-э-э-э-е! – снова дал волю эмоциям елец. – как птица?
--Нет, хуже. У птиц перья, а этот был волосатый.
--Как бобр? – спросила Ниба.
--Нет, хуже. Он был частично волосатый. У него были черные отвратительные волосы под носом, над глазами и на макушке, остальная часть рожи была лысая, противная и красная.
--Фу-у-у-у… - не выдержала плотвица.
--Тебе, может и фу, - встрял Ким, - а ему, наверное, ты фу. Скользкая, голая и мокрая.
--Я не голая, это голый карп голый, а у меня чешуя! – и она игриво блеснула боком на солнце.
--Так что этот ужасный рыболов? – спросил Жан.
--Он думал, что уже меня поймал. – Продолжил Лобо, попивая уже наполовину смешавшийся с речной водой чай. – Но я напрягся и порвал леску. Несколько недель губа сильно болела. Я был в таком ужасе, что не ел даже свой паек. Страх овладел мною. Я плыл дальше и дальше, не зная куда, лишь бы подальше. Я стал страшно худым и костлявым. Вот тогда я и встретил Мэтока. Он приютил меня, вернул к нормальной жизни. В те дни у него еще не было ни иловых полей, ни этой ямы. У Мэтока я и стал лещом. Отмечали скромно, но весело. И вот как раз после он и получил в наследство от старого дедушки иловые поля. Вот, собственно, и вся моя история.
--Ух ты, как интересно! – восхитился елец – расскажи, пожалуйста, дальше.
--А что дальше-то? – удивился Лобо.
--Ну, про поля про эти, как они у него оказались?
--Ну, здесь ничего такого особенного нет. Однажды к Мэтоку пришла старая густерина и сообщила, что дедушка Мэтока умирает. Мэток взял меня с собой. При мне и было оформлено завещание, по которому все богатство переходило к Мэтоку.
--Все это очень интересно – задумчиво произнес Жан – а эта густерина, она кто?
--Тебе зачем? – удивился Лобо.
--Да так… интересно.
-- Все бы тебе знать.
--Да, я такой!
--Она была очень и очень близким другом дедушки. И не только она, но и все густеры и густерины. Они были друг для друга всем.
--Я, кажется, слышал какую-то историю о Мэтоке и густерах. – задумался Ким, - Кажется, это связано с нынешней ссорой, о которой вы упомянули. Это плохо, что все узнают о его конфликте с густерами?
--Тчщщщщь, опять вы об этом! – насторожился Лобо.
--Это плохо для его репутации? – предположил елец.
--Нет, хуже.
--А что?
--Не могу говорить, не положено. – Отрезал Лобо. – И не пытайтесь.
--Эх ты, Лобо, - начала Ниба, – мы тебя чаем угостили, а ты… между прочим, если ты расскажешь, будет только лучше. Ким, – она указала на пескаря, хлебавшего растворившийся в воде чай - он отлично разбирается в вопросах полемики и может помочь. К тому же, он отличный молчун, верно, Ким?
--Угу… - Кивнул пескарь.
--Ну, Лобо, будь другом, расскажи, мы, честно-честно, никому не скажем. – Упрашивал елец. – Пожалуйста!
--Уфф, ну хорошо. – Сдался, наконец, Лобо. – Но только ни кому ни слова и закрой веранду. Не нравятся мне те – он указал на ершей, торчавших неподалеку возле веранды, где четверка пила чай. У ершей из глоток торчали листья аниса, а сами они играли в распространенную и весьма дурацкую ершиную игру «камешек». Они катали камень плавниками и хвостами швыряли друг в друга, пытаясь как можно сильнее попасть по башке сопернику, дабы колючки на жабрах звенели громче и громче. Плотвица подошла ко входу и убрала палочку, прижимавшую водоросли ко дну.
--Итак, - почти шепотом начал Лобо – дедушка, умирая, завещал ему его нынешние владения. Но то, что я вам рассказал, не содержит причин для нынешней тревоги.
--Неужели похороны сорвались из-за отсутствия птицы? – встрял Ким.
--Нет, Густерины видели, что дедушку унесла очень большая, огромная птица, здесь все было благополучно. Дело не в этом. В завещании был один пункт НО. Дело в том, что дедушка, - Лобо перешел на шепот, - поставил перед Мэтоком условие никогда не нарушать дружбы с густерами, иначе все имущество перейдет к ним, либо к самому дружному с ними лещу, которого они назовут сами. Понимаете, как это серьезно? Правда, если лещи и густеры снова помирятся, а я уверен в этом, они просто погорячились, так вот, если они это сделают до официального решения закона, Мэток вернет свои владения с согласия густер, естественно.
--Ну и чего же страшного в этом? Ведь они, в конце концов, помирятся, а значит, как ты сказал, вернут ему поля. – Сказал Ким.
--До официального решения, я сказал, после бесполезно, время нам сейчас очень дорого.
--Как интересно! – восхитился Жан. Значит Мэток пытается помириться?
--Да. Мы знаем, что густеры лишь погорячились, все, что нужно, это время. Тем более не хочется терять таких друзей и помощников, как густеры.
--А чем больше об этом будет знать народ, тем меньше будет времени. – Сделал вывод Ким.
--Да. – Подтвердил Лобо, тяжело вздохнул и допил свой чай.
****