[Mara Li]

Эпилог

Вольно или невольно все участники этой загадочной истории строили свои версии и представляли произошедшие события по-своему. Нет, все гипотезы, выдвигаемые моими коллегами, были вполне достоверны, и факты были плотно пригнаны друг к другу, не давая возможности вложить часть паззла не в то окошечко. Но поведанная нам история лично мне показалась совсем не той, которую мы себе придумали.
- Возможно, я не скажу вам ничего такого, чего вы не знаете. И брошка, естественно, выдает меня с головой, - устало проговорил Мотли.
Он был похож на пожелтевшую фотографию из старого альбома. Такой же выцветший и лишенный красок. Он как будто потерял стержень, заставляющий его держать спину прямо, и позвоночник его согнулся под тяжестью седой головы. Меня это внутренне раздражало, и я, сидя в мягком кресле, все время выпрямляла спину, пытаясь оторвать взгляд от этого невзрачного зрелища. Что-то в нем треснуло и надломилось. Что-то больше не жило, исчезло и растворилось.
Со стороны комнаты с роялем неслышно вынырнул Херельсен со своим чемоданом и неизменным ноутбуком в кофре. Из чемодана возникли пробирки и какие-то странные приспособления, похожие на маленькие центрифуги. Потом мягко зашумел компьютер. Все замерли. Лишь мисс Мак-Грегор убирала осколки разбитой чашки и вытирала воду со старинного столика в углу гостиной. Все молчали и переглядывались, как будто не зная результата. Но мы его рассчитали и не ждали сюрпризов. Вскоре Херельсен поднял глаза и, обведя взглядом всех присутствующих, молча кивнул головой.

- В брошке яд. Вы вновь начинили бабочку и сделали ее смертоносным оружием, - тихо проговорил Марк. – На этот раз цель Вашего столь изощренного плана - мисс Мак–Грегор. Говорите, мистер Мотли, говорите! Теперь уже поздно кормить нас сказками. Или мне рассказать, как Вы убили двух женщин?
- Да Бог с Вами, господин Видофф, - прошептал Мотли, - не мне Вам объяснять, что Мардж - не мой грех. Как и было оговорено, она вышла, вернее, почти бегом прибежала за ценным подарком. Я, как и обещал мисс Маргарет, достал коробочку и попросил, чтоб она подписала бумагу о получении дара мисс Розенблюм. Но она рассмеялась. Очевидно было, что она уже выпила достаточно.
- Да кто Вас знает, старый сутяга, чего Вы там положили! Открывайте!

Я аккуратно снял печать со шкатулки и открыл маленький замочек, предварительно включив свет в салоне машины. И эта красавица засверкала всем своим синим великолепием, рассыпая бриллиантовые искры! Ах, как хороша она была, эта роскошная бабочка, сделанная искусными ювелирами блистательной Франции! Вам не понять, как я внутренне содрогался, представляя, кому именно достанется эдакое богатство! Но что я мог поделать? Глаза у Мардж загорелись, она невероятно цепко схватила своими маленькими пальчиками сию неземную роскошь!


- Боже! Мотли, у Вас есть зеркало? – и тут же принялась расстегивать брошь, чтобы примерить ее на декольте белого платья.

Я отвернулся, настолько мне был противен вид ее алчущих глаз! И тут я услышал вскрик.
- Черт! Укололась! Дайте платок, Мотли! А то на платье будет…
И тут глаза ее стали закатываться, лицо синеть, вместо слов раздалось мычание, она захрипела… Пара минут - и все стихло. Я сидел обескураженный, оглушенный, и осознать, что произошло, просто не мог! Пот стекал по лбу холодными струйками. Она умерла! Это было видно невооруженным взглядом! Ее широко открытые глаза смотрели на меня совершенно бессмысленно и удивленно! Единственное, что пришло мне в голову, - выключить свет в машине. Потом я проехал где-то с милю и остановился в каком-то слабо освещенном проулке. Одно я понял сразу – бабочка отравлена. В этом и была суть подарка мисс Мередит, которой оставалось тогда жить всего два дня, которая уже пребывала в бессознательном состоянии! Вот тут пришел страх. Я понял, что еще немного, и кто-нибудь кинется искать злосчастную невесту, и меня обнаружат с трупом в машине, с непонятно откуда взявшейся брошью и с полным отсутствием подтверждения факта подарка со стороны самой мисс Мередит! Вот это, я вам скажу, был бы скандал! Это было все – потеря имени, карьеры, клиентов, практики, положения и, возможно, обвинение в краже и в убийстве! Чудовищная смесь, готовая погубить меня морально и физически!
И тогда я сделал то, что сделал. Доехав до ближайшего озера, я, как мог, скрыл следы присутствия несчастной мисс Мардж на этом свете!

Стараясь ничего не забыть, я привязал к ее ноге камень, поместив его, как в сетку, в белоснежную фату. Слишком белую в темноте склонившихся на берегу деревьев. Бабочку со всеми предосторожностями поместил в шкатулку и бросился в Челтенхем, в ближайший паб, где просидел с час, глупо таращась в мигающий экран телевизора на стене…
Но ни на следующий день, ни позже, ни через год никто и никогда не спросил меня о той ночи. Никто!
Мотли замолчал, тяжело дыша.
- Можно воды? - просительно взглянул он на мисс Мак–Грегор.
Но мисс Олимпийское Спокойствие даже не пошевелилась. Оливер кивнул и неслышно скользнул вниз по лестнице. Очевидно, с домом он был знаком достаточно хорошо, заранее изучив план.
Выпив таблетки, стряпчий закашлялся и тихонько спросил:
- Но как вы узнали о Мардж? – и, обведя нас взглядом, потупил глаза, так и не дождавшись ответа.

Немного помолчав, он продолжил рассказ.
Далее произошло то, что и должно было произойти. Бабочка–убийца, оставшись в его руках, жгла ему сердце, прорастала в душу, и расстаться с нею он уже не мог. Надо было вернуть ее мистеру Беккету или тайно передать дочери Мардж. Но он не хотел. История этого голубого сокровища, довольно известная в узких кругах и весьма популярная в семье Розенблюмов, делала его таинственной вещицей, пришедшей из глубины веков, связанной с интригующей авантюрой! Да и притягательность драгоценностей - факт общеизвестный.
Кто может устоять перед магическим блеском чарующих камней? Чье сердце не затрепещет при виде богатства, нежданно свалившегося на голову? Одним словом, мистер Мотли постепенно успокоился и продолжал жить, тайно владея мрачным раритетом.
Так и шло все потихоньку, пока почти через двадцать лет в его контору не постучалась очаровательная и наивная Лиззи. Письмо, написанное Мередит Розенблюм перед смертью, нашло наконец адресата и неоднозначно раскрыло события, которые произошли в день исчезновения матери Лиззи. Девушка стала расспрашивать, задавать неудобные вопросы. Она готова была вновь поднять дело о пропаже Мардж и исчезновении броши. Мотли запаниковал.

Что именно написала Мередит в письме, мы не узнаем. Но Лиззи было известно, что подарок был передан поверенному, и что миссис Розенблюм отравила брошь. И самое страшное - она подозревала, что либо брошь не дошла до адресата, и тогда она у Мотли, либо Мотли передал бабочку, но почему-то ничего не сообщил полиции. А ведь украшение могло бы стать ниточкой в поиске Мардж.
Лиз однозначно дала понять, что подозревает адвоката и собирается обратиться к правосудию. Вот тут нужно было срочно принимать решение! Ситуация выходила из-под контроля! Но опытный стряпчий знал одно – нужно выиграть время! И Мотли пошёл ва-банк.
- Дорогая мисс Розенблюм, Вы слегка опередили события. Я не мог предположить, что фантазия заведет Вас так далеко! Я не могу объяснить всего, да и не имею права. Я храню завещание, по которому все объяснится в день Вашего бракосочетания, поверьте, абсолютно все. И Вы поймете, что Ваша мать не была такой уж бесчувственной женщиной и позаботилась о Вас. Поверьте мне, юная мисс, я почти тридцать лет храню тайны семейства Розенблюм. Это имя, которое носите и Вы, для меня свято! Боюсь, что излишняя шумиха лишь принесет горькие невзгоды этой семье, Вы разрушите все, что еще осталось целым! Поэтому повремените! И если Вас не устроит то, что я сообщу в день свадьбы, тогда обращайтесь куда угодно!
Поверенный казался искренним, его глаза блистали благородством, и его трогательная забота о репутации семьи убедила Лиз дождаться свадьбы.

Именно из этой беседы она вынесла догадку, что матушка ее, может, и сбежала, но бесценную брошь оставила ей!
А потом Мотли воспользовался проверенным сценарием. Свадьба, машина, бабочка, ночь, озеро, белая фата и темные деревья… Но на этот раз у него было масса времени для подготовки!
Именно это убийство описывал Мотли в своей конторе, когда сказал Марку, что было много воды. А наводнение в Глостершире было в 2007. Казараки упоминал об этом в нашей беседе сразу же после моего первого сна. Как объяснил Херельсен, у Мотли наслоилось одно событие на другое, и их почти зеркальное сходство привело к тому, что он проговорился.

- Вот и все, - спокойно сказал бледный адвокат, - вот и все…
Мотли вздохнул, и мне на миг показалось, что ему как будто стало легче, как будто нечто вылетело из его бледных губ прозрачным облаком. Но это было лишь минутное видение. Лицо его исказила злость, досада:
- Вы все, все сломали! Такое сокровище! Кому оно достанется – этому растению Дэвиду?! Или непорочному мистеру Беккету?! Или вот этой искательнице богатых мужей?! – адвокат кивнул в сторону Элен. – Кому?!

Крик его становился все громче. Губы дрожали, он брызгал слюной и, вскочив с дивана, затряс руками над головой. Я отвернулась. Элен лишь слегка ухмыльнулась, глядя на него, как на гигантского червяка, с отвращением и презрением.
- Перестаньте орать, мистер Мотли, - неожиданно громко сказал Оливер. – Вы, судя по всему, решили, что являетесь потомоком несчастной Ламотт, и возомнили себя великим. Не так ли?
Мотли затих и вновь упал на кресло.
- Кто Вам внушил это, господин Мотли? – продолжал Оливер более спокойно, но желваки так и ходили у него над воротом свитера. – Я немного покопался в Вашей биографии и выяснил, что еще не став поверенным семьи Розенблюм, Вы посылали сотни запросов в разные библиотеки и архивы, связанные с потомками Жанны де Ламотт. Вы специально вошли в дом Розенблюмов, Вы намеренно прививали Дэвиду страсть к игре и спиртному, все время поощряя его распутную натуру. Это Вы подсунули ему Мардж, как-то встретившись с ней в полиции, где исполняли обязанности бесплатного адвоката! И уверен, это Вы внушила полумертвой мисс Мередит безумную мысль о посылке подарка невесте мистера Беккета!
- Что-о-о? – удивленно протянула мисс Мак-Грегор, - Господи, какое чудовище!

- Ну да, всего лишь переставленные слоги. Ламотт – Мотли, - усмехнулся Оливер. – Так нередко делали те, кто бежал из Франции в дни революции, пытаясь, с одной стороны, скрыть благородные имена, с другой стороны, сохранить их.
- Я больше ничего не скажу вам, мне ничего больше не нужно, - прорычал Мотли. – Мне плевать на всех вас, плевать…
Старый сенбернар потерял зубы, хватка слабела. Именно поэтому он так легко клюнул на письмо мисс Мак-Грегор, в котором говорилось, что она знает все и хочет за молчание брошь.
Херельсен молча собирал свои колбочки, Марк, надел наручники на Мотли, опасаясь, что он проглотит какую-нибудь гадость, а я и Оливер спустились в запущенный сад. Говорить не хотелось. Все кончилось, все выяснилось, и в душе у меня была пустота. Чувство тревоги исчезло, уступив место странному холодному спокойствию.

Вскоре все вышли из дома. Садясь в машину, я бросила последний взгляд на особняк Розенблюмов, хранящий столь долгое время тайны и загадки, преступления и боль, любовь и вероломство. И мне показалось, что за окном вновь зазвучали звуки старинной английской песни из музыкальной шкатулки Мередит.
- Умники, - вдруг тихо произнес Мотли, - все узнали, обо всем догадались… Забыли только утонувшую чету Розенблюмов! – и он дико рассмеялся, вращая белками покрасневших глаз.

* * *

Лондон показался мне серым. Я избегала людей и пряталась от всех у себя квартире. Я любила своих коллег, но мне нужно было побыть одной. Я не участвовала ни в поисках останков Лиззи, ни в разбирательстве дела в полиции, и даже старалась не читать газет, пестревших устрашающими заголовками раскрытого дела о пропавших невестах. Тоска и грусть не отпускали меня. Темная пропасть человеческих страстей, глубина пороков, рабство алчности... Мысли обо всем этом душили меня, заставляя снова и снова проживать всю Глостерширскую историю. Мир казался бесцветным и безнадежно испорченным. Вот тогда и раздался звонок в дверь. Я удивилась. Друзья вселяли в меня желание жить по телефону, уважая мою потребность одиночества. Я распахнула дверь и обнаружила Оливера, стоявшего в свете фонаря с милым розовым букетиком.
Он молча вошел, спокойно закрыл дверь, положил букет на столик и просто поцеловал меня.

И в этот момент мир снова обрел цвета!
__________________