[Mara Li]

Пролог.
Начало большого переполоха.

Я сидела в лаборатории Херельсена и ждала Марка. Йенс был беспросветно увлечен какими-то опытами и почти ничего не замечал вокруг себя. Разговаривать с ним было бесполезно, а просто ждать - скучно.

Я ухватила попавшийся на глаза журнал и пыталась листать его, но он оказался совершенно неудобоваримым чтивом, так как освещал физико–химические достижения, и количество формул и непонятных слов превышало все допустимые для обычного человека нормы. Внимание привлекло лишь несколько глянцевых картинок, на которых были показаны достижения Университета в Орхусе, и масса фотографий улыбающихся датчан. Я старательно вглядывалась, почему-то пытаясь найти на этих снимках Херельсена. Но нет! Его там, кажется, не было.
Отложив журнал, я подумала о том, что явно не успеваю на занятия йогой, и о том, что в Милане, наверное, солнце, и толпы роскошных девушек гуляют по улицам города, оголив все мыслимые и немыслимые части тела. Оливер был в Милане. Ненавижу миланских девушек! При мысли об Оливере сердце бухнулось вниз, совершая, как колибри, мелкое дрожание крыльями (у сердца есть крылья?), и в низу живота возникла томительная слабость! Ухх…
Как всегда, грохоча шпагой, ворвался Марк. Шпага, естественно была виртуально мной придумана. Наконец-то!
- Привет, коллеги! – бодро воскликнул Марк и с ходу приземлился в ближайшее кресло со стоящей на нем пепельницей.

- Черт! Йенс! – тут же вскочив, возопил шеф. – Ты в своем уме? Почему нужно ставить пепельницу на кресло? Столов мало?
- Да не то что бы мало, но сегодня не хватает, – спокойно ответствовал Йенс, ни на минуту не спуская глаз со стоящей на горелке колбы с какой-то жидкостью.
Отряхивая черные брюки от серой перхоти пепла, Марк тут же принялся объяснять, зачем, собственно, мы тут ждем его уже почти час.
- Йенс, ты помнишь шумиху с портретом «Плачущий мальчик»? В 1985 году?
- Угу, еще бы, - пробубнил Херельсен. - Многочисленные случаи необъяснимого возгорания. Читал, изучал, картину видел, исследовал – ни фига не нашел.
- Кратко, но метко! Мэди, ввожу в курс дела. Вкратце история такова: на одном из пепелищ в Йоркшире было обнаружено обугленное тело мужчины, а рядом каким-то чудом уцелевшая в страшном пожаре картина, изображающая плачущего мальчика.

После ряда необъяснимых пожаров в нескольких домах Британии было обнаружено, что в каждой комнате, с которой начинался пожар, висела репродукция этой картины. Феномен стал известен общественности в начале сентября 1985 года, когда пожарный из Йоркшира Питер Холл выступил в прессе с рассказом о том, что пожарные команды на севере Англии за прошедшее лето встречались с неоднократными возгораниями, которые уничтожали в помещении все, за исключением дешевой репродукции.

Подобные сообщения поступили из Лидса, Ноттингема, Оксфордшира. В то время как одна половина британцев считала историю с «Плачущим мальчиком» безобидным временным развлечением, другая была настроена более драматично. К ноябрю появилось несколько случаев нервных расстройств у тех людей, которым казалось, что, как только они уничтожили репродукцию «Плачущего мальчика», их постоянно преследует «дух» этой картины.
Властями была проведена специальная операция, и к зиме 1985 года все копии пожароопасной картины были уничтожены. Однако феномен «Плачущего мальчика» так и остался без объяснения.
- Ничего себе история! Даже власти отреагировали? – подивилась я. – А я даже и не слышала об этом!
- Власти, кстати, издали закон о том, что на севере Англии официально запрещено иметь эту злосчастную картину*. Но потом все забылось. А вот вчера в Йоркшире произошел абсолютно похожий случай, и вновь появляется «Плачущий мальчик». К нам обратились от имени властей, и завтра мы все дружно выезжаем. А пока, Мэди, тебе необходимо полностью ознакомиться с делом, с картиной и со всем, что связано с этими событиями. Там, кстати, в свое время работал специалист по паранормальным явлениям. Довольно известный. Херельсен, узнай, жив ли он, что с ним. Свяжись. Да брось ты свои колбочки!

- А сама копия есть? – спросила я. – Очень любопытно взглянуть.
- Она где-то у Херельсена, в несгораемом сейфе, – ответил Марк. – Да что ж это такое, Йенс?!

И правда, внезапно откуда-то со стороны колбочек Йенса пополз густой серебристый дым. В глазах защипало, в горле запершило, и я, вскочив со стула, бросилась к выходу, отчаянно кашляя и закрывая руками глаза. Сзади за мной, одновременно отчаянно ругаясь и задыхаясь, вылетел шеф. Схватив со стены огнетушитель, он метнулся в лабораторию, из двери которой неумолимо валил дым. Не зная, что делать, я достала мобильный телефон и принялась было набирать аварийный номер, когда неожиданно сизая завеса опала, и появились чихающий Марк и спокойный Херельсен с шарфиком на носу.
- Черт, Херельсен, что это было? Ты что, контору спалить решил?
- Сейчас проветрится. Три минуты, шеф, - сказал невозмутимый датчанин, стягивая с лица свой импровизированный респиратор. – Это химическая реакция, огня нет.
- Да кто тебя знает! Лучше иди, ознакомь Мэди с репродукцией. Она, кстати, почти четверть века у нас в сейфе лежит, и ничего не горело. А знаешь, почему, Йенс? Потому, что «Плачущий мальчик» конкуренции не выдержал! У нас ведь есть «Улыбающийся Херельсен»! А это кого угодно лишит уверенности в своих силах!
Вот так и началось наше дело о «плачущем мальчике». Если б мы знали, в какой водоворот событий, трагедий и таинственных происшествий оно вовлечет нас, возможно, мы бы не шутили в тот день!