[Mara Li]

Пролог, в котором мы знакомимся с сестрами де Лассанж.

За стеной было слышно громкое стенание сестры. Плачет! Она и правда все время плачет. Несчастную мою утонченную красавицу можно понять, ведь жизнь ее такая сложная – бесконечные приемы, заботы о нарядах и украшениях, обсуждение претендентов на ее руку и возможных счастливых партий… И потом, она то и дело посылает Николь за притирками, помадками и пудрой к господину Феррену. Забот у нее действительно полон рот. А теперь еще и новые невзгоды. Король издал указ о четырех платьях в год! Невыносимая трагедия! Жить с этим нельзя, умирать - жалко. Вот она и плачет третий день, изводя прислугу бесконечными поручениями.
Шаги раздались прямо под моей дверью, и она с грохотом распахнулась. Ну откуда у хлипкой Розмари такая силища?
- Ну? Что? Ты надумала? – хлопая припухшими глазами и всхлипывая, обиженным голосом спросила сестра.

- Да, конечно, дорогая сестрица! Я уступлю одно платье. Но взамен - твоя рыжая кобыла!
Розмари задумалась.
- Только одно за кобылу? Может, уступишь два?
- Нет, Розмари. Если тебе не нравится, можешь появиться в замке де Лонкуров в старом наряде.
- О, нет! – сестре страшно было даже подумать о таком. – Ладно, ладно… - И она, стеная, гораздо тише, покинула мои покои.

Принимая порой причудливые формы, наши отношения с сестрой были скорее хорошими, чем плохими. Не секрет, что девушки в подобных семействах не представляют большой ценности для родителей, если только их не выдать замуж с наиболее выгодными привилегиями. Все отцы хотят сыновей, но мы с сестрой были старшими, и, памятуя о трех погибших младенцах, наша матушка все же произвела на свет отпрыска мужского пола, пусть и через восемь лет после нашего с Розмари появления на свет. Теперь, пожиная заслуженные лавры, она вообще не воспринимала нас как дочерей, и нашим воспитанием занималась многочисленная прислуга замка Лассанж. Что касается папеньки, то он разрывался между королевским вниманием, капризами супруги, юным графом и нами, пока, по определению матери, дармоедками, но девушками, имеющими все шансы удачно пристроить себя. Поэтому содержали нас вполне прилично, и платьев, и украшений было в избытке. Пока король Филипп не издал злосчастный указ.

Мне повезло больше, чем моей сестрице. Папенька всегда говорил, что надо было мне родиться мальчишкой! Меня мало интересовали роскошные наряды, лилльские кружева и ароматы восточных благовоний. Зато лошади, оружие и окрестности замка – вот это действительно было захватывающе!
Забыв про сестрицыны слезы, я немедля бросилась в конюшню с победным кличем! Золотая Стрела теперь моя! Вот как оседлаю ее сейчас! Сбив по дороге пару нерасторопных служанок, я бросилась в дальний угол дворцовых построек. И едва миновав стражников, я увидела идущего мне навстречу Анри.

- Сударыня, куда Вы несетесь, как ядро над полями сражений? Мне нужно поговорить с Вами! – слегка иронично заговорил Анри, склонившись в легком полупоклоне.
- Святая Тереза, Анри, что с тобой? Вы сударь, похоже, наглотались деревенской сливянки! Чего тебе?
- Люсьена! Ночью праздник в деревне! Пойдешь? Костры и танцы! Ну?!
- Конечно, ты только коней за воротами приготовь, а то матушка кричать и плакать станет, если стража ей доложит! И под окном жди! Я в конюшню - у Розмари Золотую Стрелу выменяла! Поехали со мной!
- Так что, сопровождать Вас, сударыня? – Анри вновь поклонился, косясь на подходившую стражу и отчаянно мигая мне обоими глазами!
- Да, велю Вам ехать со мной! – громко сказала я.
- Только не несись, как сумасшедшая, - тихо проговорил Анри. – А то точно доложат. Вон наставница твоя идет!
- Тогда точно бежим! – и я пустилась во весь дух, слыша уже за спиной визгливый крик мадмуазель Берти:
- Мадмуазель Люсьена, у вас урок шитья! Мадмуазель Люсьена, я пожалуюсь госпоже графине! Я пожалуюсь господину графу!

Но вскоре крики стихли, и я с удовольствием представила красное от злости лицо наставницы. Хотя, конечно, пожалуется. Но это будет вечером, а пока…
Теплая круглая галька летела из-под копыт! Морской берег бирюзовой полосой извивался, пропадая в голубой дали, волны несли на сушу шум пенистого прибоя.
- Неееет ничегоооо луууууууууучшееееееее! – я захлебывалась от восторга, от скорости лошади, от топота копыт, похожего на биение сердца, от звука волн, плещущихся, как дыхание, от прохладного бриза, скользящего под моей юбкой!
- Я леееееечууууу!!
Моя Золотая Стрела мчалась как молния! Ей не было равных! Как можно поменять на парчу и шелк ощущение свободы и счастья?! Я натянула удила. Лошадь взвилась, взбивая воздух передними копытами, и встала, как вкопанная.

- Ну разве она не чудо?! – закричала я скачущему следом за мной Анри.
- Ты сумасшедшая, ты свернешь себе голову когда-нибудь, - он так странно смотрел на меня. - Ты…
Он ловко спрыгнул на землю и, роняя перчатки, побежал ко мне.
- Люсьена, мне иногда кажется, что ты молния, брошенная на землю!
- Перестань, Анри. Мне просто нравится быстрая езда!
- Это безумие! Если ты так будешь вести себя, я вообще больше с тобой не поеду! Что будет, если ты упадешь? Меня повесят на первом суку, а тебя понесут в семейный склеп?! Какое прекрасное будущее! – Анри почти кричал. – Ты взбалмошная, избалованная девица!
Я спешилась и, подойдя поближе к Анри, взяла его за руку.
- Хорошо, хорошо. Я не буду. Только не делай вид, что обиделся. Мы ж друзья!
- Друзья? Весьма мило, сударыня, что Вы вспоминаете об этом, когда Вам удобно! Я Ваш конюший, и не более. К друзьям прислушиваются и не заставляют их сходить с ума от беспокойства!