Если кто-то вдруг спросит: «Не знаешь ли ты, кто устроил Апокалипсис?» - мне придется ответить: «Я». Да, это не только моя вина – нас было сорок человек, сорок молодых и дерзких ученых, решивших поиграть с законами природы. Но я боюсь даже думать о том, что случилось с остальными, поэтому остается предположить, что я – единственный, кто остался в живых, единственный, кто продолжает искупать свою вину. Сам себе жертва, сам себе палач.
Все случилось так быстро, что я даже не успел осознать, что происходит. Помню, как стрелки на приборах бешено закрутились – и даже мы, те, кто проектировал эту ядерную станцию, не поняли, отчего это случилось.
Помню, как замигала красная лампочка, как раздался противный звук сирены и все бросились к аварийному выходу. Я тоже побежал, но побежал в другую сторону – к главному реактору, туда, где началось возгорание. Мне важнее было не спасти себя, а понять, что творится с оборудованием. Но я не смог сделать ни того, ни другого…
Внутри реактора бушевал пожар, и вскоре он взорвался. Пламя вырвалось из-за негерметично закрытой двери, и первый, кто попался ему на пути, был я. Вспышка белого света обожгла мне глаза, и я ощутил ужасную боль, от которой потерял сознание и рухнул на пол.
Мне не повезло - я не умер. Но моя жизнь была кончена. До взрыва был молодым, полным сил тридцатичетырехлетним мужчиной, перспективным ученым, добившимся больших успехов в своем деле. После взрыва я стал никем.
Фамилия моего отца была Хэд, и моя мама, большая юмористка, решила назвать меня Робин – в честь легендарного разбойника, которого потом назвали Робином Гудом. Но после того, что случилось, меня правильнее будет называть Робин Анхэд. Робин-без-головы.[/font][/size]
Поскольку речь пойдет о человеке без лица, я решила на некоторое время вернуть ему лицо.
Мне было хорошо. Я снова вернулся в свои тридцать два. И был славный безветренный весенний денек, и чистое небо, насыщенно-голубое, как новая, только что купленная в супермаркете «Джобс» рубашка, и ясное апрельское солнышко, и крики малышни, гоняющей мяч во дворе. И я, тридцатидвухлетний, пришел в городской парк, чтобы проветриться.
скриншот в повседневной одежде
Я вернул свое состояние – бездумное и спокойное. Как же хорошо мне жилось! Хотя я считал, что моя жизнь тяжела. Наивный! Я еще не знал, что такое по-настоящему тяжелая жизнь.
Я был образован, добр, умен и чуток. Я верил в себя. Я не знал за собой никакой вины. У меня было треклятое чувство собственного достоинства и детская вера в ум и гуманность человечества – ведь я никогда не предавал, не спал на промерзшей земле, не наедался мясом бродячей собаки, не видел ужасов, от которых душа черствеет. Я спокойно засыпал по ночам.
скриншот в купальном костюме
Я думал, что моя работа очень важна, и был готов пахать до седьмого пота, лишь бы осуществить мечту. Мечту, погубившую мир.
Я снова стал собой – спящим в коконе. Слепым романтиком, ориентирующимся в мире на ощупь, делающем выводы о том, что этому миру нужно, на основании собственных иллюзий и вбитых когда-то в башку ложных принципов. И вот, когда я снова стал таким, я вздрогнул и проснулся.
- Что ты? – сонно спросила Пятница, которую я разбудил, неосторожно дрыгнув ногой.
И я в считанные секунды вспомнил, что у меня больше ничего нет. Прежний я умер. Мой мир лежит в руинах, и у меня даже тела не осталось. У меня больше нет ничего. Кроме неё.
- Спи, - попросил я. И она уснула. Кто знает, вдруг ей тоже приснился сон о нашей несбывшейся прекрасной жизни.
«Мне пришлось жить в такое странное время, когда жизнь мало-помалу перестала напоминать вечную войну или седьмой круг ада, и все надеялись, что вот-вот, еще немного, и мы заживем легко, привольно, без этой изматывающей душу тоски, без страха, без голода, без Смерти, вечно караулящей нас за углом. Все расслабились, как после долгой зимы, обрадовались и приготовились греться под первыми лучами солнышка – а март так и не настал. Это была лишь оттепель, иллюзия весны, но не сама весна. Нам казалось, что мы сможем жить полноценной жизнью – но это нам только казалось. Апокалипсис не прекращался. Возврата к нормальной жизни не было и быть не могло».
в повседневной одежде
Его дед был героем, его мать была героиней. А Джастас не был героем. Он был легким и светлым душой, как мать. Родись он в другое время и в другом месте, был бы всеми любим и счастлив. В другом месте. В другом времени. Не здесь и сейчас.
Но он жил здесь и сейчас.
"Иногда мне немного стыдно перед предками. Мне кажется, я куда слабее, чем они".
С самого начала его представляли другим, не таким, каким он был. Мать дала ему имя Джастас.
Красивое имя, сильное. Джастас, Юстас. "Справедливость". Игрек надеялась, что её сын вырастет гениальным, как Робин, сильным, как Рэм, или справедливым, как Ромул. Но мальчик не был похож ни на одного из них. Он родился, чтобы улыбаться – вот в чём была разница.
С самого детства он умудрялся сочетать несочетаемое.
Сын больной матери и мертвого отца, брат мертвых сестричек и братьев, он жил в доме, населенном призраками, среди могил – и при этом его веселый игривый смех согревал душу всех в доме.
Единственный мужчина в доме, глава семьи – и рубаха-парень, душа компании, который всегда найдет время и способ пошутить.
Душа компании и любимец женщин, он вел себя как плейбой – но на самом деле как одинокий человек, отталкивающий от себя женщин. В глубине души он просто не верил, что имеет хоть один шанс на любовь.
в купальном костюме
Мог ли ты знать, что судьба улыбнется тебе? А потом, когда ты поверишь в свое счастье – ударит так больно, как только может, причем дважды?
Многим он казался странным, непонятным, чужеродным. Когда все стонали от горя, он улыбался, как будто ему все нипочем. Люди не понимали этого. Для них его веселость казалась нелепой; он был как разряженный танцор, дающий представление среди развалин.
в вечернем наряде
Тебя не любят, ты одинок, тебе некому помочь, все тебя сторонятся. Тебе все еще хочется смеяться, Джастас?
"В детстве у меня была одна странная фантазия. Когда мне было грустно или страшно, я закрывал глаза и начинал представлять себя лебедем с серыми крыльями. Крылья расправляются за спиной, я поднимаюсь в воздух и лечу, лечу, парю всё выше и выше, а всё, что было там, внизу, становится все меньше и меньше, и я забываю, откуда я прилетел, и всё забываю, и просто лечу…
Возможно, этого я всегда и хотел – просто улететь отсюда".
Икс Анхед - от голода † Рэм Анхед - от болезни † Пятница Анхед - от старости (платина) † Робин Анхед - от старости (платина) † Тефнут Анхед - от страха † Сэм Анхед - от града † Шу Анхед - съеден коровой † Зет Анхед - от старости (платина)† Ромул Анхед - от старости (платина)† Карен Анхед - от удара током † Даймон Анхед - от падения огненных шаров † Виолетта Анхед - от падения огненных шаров † Альфонсо Анхед - от падения огненных шаров † Белинда Анхед - от падения огненных шаров † Джойс Анхед - от падения огненных шаров † Джастин Анхед - от падения огненных шаров † Адамант Анхед - от утопления † Берилл Анхед - от утопления † Даймонд Анхед - от утопления † Жади Анхед - от утопления † Эмералд Анхед - от утопления † Сизар Анхед- от падения раскладной кровати † Джаспер Анхед - от мух † Силия Анхед- от спутника † Руби Анхед - от голода † Саффире Анхед - от огня † Агата Анхед - от солнечного света † Игрек Анхед - от старости (платина) †
[/size][/font]
Апокалипсис - 5б.
Дополнительно:
Богатый жених/невеста - 1б.
Писатель - 1б.
Свободные призраки - 2б.
Семейная карьера - 1б.
Желаю тебе всегда быть любимой,
Не горевать и не унывать.
А по дороге жизни длинной
С улыбкой весело шагать.
Пусть в этот день букетов море
Преподнесут тебе друзья,
Печаль не тронет глаз красивых
И будет легкой жизнь твоя!
Ой, в этом году меня, видимо, поздравляют только через авторскую тему и систему репутацию, про тему "С днем рождения, именинник!" все забыли)
Спасибо, ребят! В таких ситуациях сразу видно, кому ты действительно дорог.
Я обещала проду на этой неделе, надеюсь, что завтра оклемаюсь и смогу её сваять. Если нет - простите, придется немножко еще подождать. Но надеюсь, что все же успею.
Этот отчет посвящается дню рождения форумчанки с ником Огонь. Отчет грустный, конечно, но надеюсь, он порадует тебя хотя бы тем, что когда-то читаемая тобой династия благополучно продолжилась.
Отчет двенадцатый
Недели 22-23-24
Это одно из самых сложных писем в моей жизни
(четвертый отчет Джастаса о жизни Игрек)
Доченька,
Есть вещи, о которых мне безумно сложно тебе рассказывать, именно потому, что ты моя дочь, а я твой отец. Но я знаю, что есть неприятные вещи, которые дочери лучше всего узнавать именно от отца. Особенно когда речь идет о неприглядных страницах истории семьи.
Тебе, наверное, непросто будет понять, как жила твоя бабушка, слепая, беспомощная, одна-одинешенька наедине с горем, которое невозможно перенести. Даже я не могу понять, как она смогла выжить в такой ситуации, а уж я пережил всякое. Могу только надеяться, что хоть немного развеял страшную тоску своей матери, что стал для неё надеждой, а не обузой. И я, кажется, начинаю понимать, почему она даже не рассказывала мне про смерть своих старших детей...
Сколько я её помню, мама всегда ходила в чёрном платье и чёрной шали. Теперь мне стало понятно, что это был её траур по счастливой жизни, которая умерла вместе с моим отцом и старшими братьями и сестрами. Маленьким я часто замечал, как она смотрит на развалины какого-то здания, когда-то стоявшего рядом с нашим домом - развалины, похожие на объеденный черный скелет. Мама не могла их видеть, но похоже, эти руины для неё много значили, потому что она часто поворачивалась в ту сторону и вздыхала.
Однажды я спросил у неё, куда она смотрит (тогда я был мал и еще не понимал, что она ничего не видит). Мама страшно смутилась и ответила:
- Там, где-то... там когда-то была церковь.
В то время я не понял, что такое церковь, мама долго пыталась мне это объяснить. А почему она все время тянулась в ту сторону, начинаю понимать только сейчас.
Её спасло бы утешение, но некому было его дать.
Я не только не радовал маму, но и добавлял седых волос в её прическу. Вспоминая свое детство, осмысливая то, что со мной происходило, я с ужасом понимаю, что до шести лет рос, по сути, в окружении мертвецов. Только сейчас я понял, что малыши, которые окружали меня, принимали меня в свои игры, бегали и смеялись прозрачным смехом, похожим на дребезжание колокольчиков, были моими погибшими братьями и сестричками. Для меня, малыша, не было никакой разницы между живым и мертвым.
Страшно даже представить, что чувствовала мама, когда я с детским простодушием рассказывал ей о своих товарищах по играм. Как разрывалось её сердце, когда она слышала потусторонние голоса своих детей, неприкаянные души которых так и шастали по дому.
Видимо, добрые люди нашли способ связаться с родственниками моей бедной беспомощной мамы. Оказалось, что у меня есть две тётки (тётя Джил и тётя Ландау), и они согласились к нам переехать, чтобы помогать маме по хозяйству и поддерживать её в её горе. Мама, когда узнала об этом, приободрилась, обрадовалась и начала наставлять меня, чтобы я хорошо себя вел и не сердил тетушек. Поэтому я хорошо запомнил, каким торжественным получился их приезд.
Тетя Ландау приехала первой - тетя Джил по каким-то причинам задержалась в дороге, и это было не очень хорошее известие, потому что тетя Ландау, как и мама, была слепа от рождения и не очень-то могла ей помогать. Однако тетя восполняла свой физический недостаток уверенностью в себе и кипучей энергией, ни того, ни другого у мамы не было . Она тут же перевернула дом вверх дном, вычистила и вымыла все, до чего могла дотянуться. После этого она начала готовить нам домашние обеды из тушенки.
Тут же у тети Ландау обнаружился талант кулинара: потерянное зрение восполнялось тем, что она чувствовала вкус и запах пищи раз в сто острее, чем зрячие, и потому умудрялась приготовить из обычных консервов нечто волшебно-вкусное. Мама посоветовала ей найти работу, связанную с готовкой, и тётя устроилась в какую-то столовую, причем её почти сразу же сделали шеф-поваром.
Казалось бы, жить нам да радоваться, и все действительно было бы хорошо, если бы не этот. Не знаю, как тетка вообще решилась с ним связаться - вспоминая его сейчас, я думаю, что единственным оправданием для их связи служит то, что тетка была слепа и не могла разглядеть его рожу.
Слово за слово, и дошло у них до дела - быстро дошло, без лишних церемоний и экивоков. Мне, конечно, никто ничего тогда не говорил, но никто ине мешал мне шастать повсюду, где захочется - а они особо и не скрывались.
Потом он перестал приходить - должно быть, в это время тетя обрадовала его новостью о своей беременности. Этот больше не появлялся, а мама с тетей долго спорили и кричали друг на друга. Потом мне сообщили, что у тёти родится ребеночек, и у меня будет двоюродный братик или сестричка.
Я, конечно, был сначала очень рад, что у меня появится новый друг - но когда увидел этих маленьких, пищащих, похожих на поросяток малышей, был страшно разочарован. Тетка принесла нам в дом двух мальчишек, которых назвала Адамант и Берилл (всех детей Ландау будут звать именами, напоминающими названия драгоценных камней - прим. автора.) Мама и тетя только и говорили, что о них, и только и делали, что возились с ними - сейчас я понимаю, что они не могли поступить иначе, но тогда страшно на них обижался.
Никого не хочу упрекать, но по-моему, тетя уделяла своим детям куда меньше внимания, чем мама. Мама же с головой ушла в заботу о младенцах, видимо, вспомнив собственный опыт материнства. Она даже придумала для детей специальную книжку
, пошел в школу, а мама разрывалась, не зная, что ей делать - повторять со мной уроки или бежать кормить малышей.
Мне быстро стало понятно, что придется справляться со всем самому - хорошо, что учеба давалась мне легко, и я даже обогнал одноклассников. Я старался не нагружать маму - единственное, что я себе позволял, так это задавать вопросы.
- Мама, а почему этот дом сгорел? А кто здесь жил? Где они теперь? Мам, а почему вокруг так много домов?
Тогда мама и рассказала мне про Взрыв и все, что было потом - и про ту чудесную, почти нереальную жизнь, которую вели люди до взрыва. Жизнь, в которой были чистые рубашки, горячие обеды и беззаботные удовольствия, жизнь, в которой смерть и болезни были трагическим, редким событием, а не обыденностью, как в нашей жизни. Я долго не мог осознать, как так случилось, что мы попали из той жизни в эту - и мама дала мне почитать книжку, написанную дедом. Книга эта произвела на меня сильное впечатление, хоть я и был совсем маленьким. Помню, после этого я перестал задавать маме вопросы и надолго замкнулся в себе.
Потом случилось событие, еще больше отдалившее меня от семьи: тётя Ландау помирилась со своим, и снова от него понесла. Доченька, не сердись на меня за то, что я хочу тебе сказать, но пожалуйста, выполни мою просьбу: если в твоей жизни появится козел, который предаст тебя (а бросить беременную женщину - самое большое предательство, какое только можно представить) - найди в себе силы забыть поганца. Не смей никогда даже вспоминать о нем, не то, что прощать или тем более пытаться вернуть любовь.
Тетя Ландау поверила единственному мужчине, который проявил к ней участие - и позволила ему гораздо больше, чем можно было. Можно сказать, она позволила себя использовать, как он хотел. Времена тогда были другие, куда более жестокие, но поверь, моя дорогая, таких подлецов хватает и сейчас.
Итак, у неё (не буду говорить - у них, у детей фактически не было отца) родился еще один сын, Даймонд, а за ним - две девочки, Жади и Эмералд.
Дом переполнился малышней, мама и тетя весь день хлопотали, пытаясь с ними справиться, и, конечно, подключали к этому и меня. У меня было мало времени заниматься разными глупостями, вся моя жизнь делилась на школу, возню с малышами и сон. В школе я выкладывался по полной, стараясь сделать домашнее задание прямо на уроке, понимая, что дома у меня просто не будет возможности учиться. В то время я увлекся химией и вместе со старшеклассниками делал различные лабораторные работы
и ставил опыты, что сильно пригодилось мне, когда я поехал в университет.
и вступил в пору отрочества, мне пришлось долго разрываться между двумя противоположными устремлениями: мне хотелось красивой, яркой жизни, полной удовольствий
- и в то же время я понимал, что именно я - наследник и единственная опора мамы, единственный, кто может помочь им с тетей поднять на ноги малышню, единственный, кто может заработать денег
на то, чтобы все они не умерли с голоду.
Как бы мне не хотелось жить для себя, я понимал, что должен жить для них, и поэтому махнул рукой на мечты об университете и начал искать работу.
Именно поэтому я до сих пор - прости меня, доченька, за эти слова - до сих пор не могу простить тетю Ландау за то, что она натворила. Нет, я не про беременность.
Это случилось почти сразу после моего дня рождения. Стояла жара, и мы с малышами, которые, кстати, уже пошли в первый класс, под вечер решили окупнуться в каком-то строительном колодце.
(Автор честно попался в ловушку всех начинающих апокалипсистов - строить бассейн ему уже можно, а купаться в нем - еще нет. За это он получает честно заработанный штраф).
Они все умели плавать - не очень, конечно, но все же умели - и у всех были спасательные круги. Я повторяю это снова и снова, чтобы убедить себя в том, что ни в чем не виноват. До конца жизни буду себя убеждать, что так оно и было.
Когда мы уже хорошенько намокли, я услышал голос мамы, зовущей меня по важному делу, и сказал малышне, что пора вылезать, но они закапризничали - их можно понять, день был жаркий, и вылезать из прохладной воды на горячий песок никому не хотелось. Я строго сказал, чтобы через пятнадцать минут они вылезали из воды и шли спать, и побежал к маме. По пути я зашел к тете Ландау и просил присмотреть за детишками.
Дело, по которому меня позвала мама, заняло много времени - не помню, час или даже два. Все это время мы были так погружены в свои дела, что не вспоминали о малышах - тем более, я успокоил маму, сказав, что Ландау с ними. Однако, спустившись на первый этаж, мы не нашли там детей - только Ландау, которая спокойно занималась своими делами.
- Где дети? - тревожно спросила мама.
- Спать легли, - спокойно ответила Ландау, не отрываясь от своих занятий.
- Давно они вернулись с купания?
- Полчаса назад, кажется... Они ведут себя очень тихо, наверное, умаялись.
Мы заглянули в спальню - детей там не было. Я тут же кинулся туда, где мы купались, мама и Ландау, почувствовав неладное, поспешили за мной, окликая меня, чтобы не заблудиться.
Мои двоюродные братики и сестрички, которых я опекал, как родных, по-прежнему плавали в бассейне. Но даже издалека было видно, что передо мной маленькие утопленники.
Пока мы занимались своими делами, дети захлебнулись и утонули, не имея возможности выбраться из воды или позвать на помощь.
Я, рыдая, вытащил их один за одним на берег.
Мама, которой я сказал об этом, лила горькие слезы, оплакивая не столько умерших детей, сколько свою привычку к ним и привычку ухаживать за ними. Ландау тоже вздыхала и всхлипывала, но выражение её лица с зияющими черными глазницами меня поразило.
Не знаю, осознавала она это или нет - она чувствовала облегчение от того, что избавилась от детей, скинула с себя груз заботы.
Мы похоронили их тут же, возле злополучного котлована.
Не хочу думать о тёте плохо, и не хочу, чтобы ты думала о ней плохо. Однако я должен честно тебе признаться: мне до сих пор непонятно, был ли злой умысел в том, что она не следила за детьми, или это была простая халатность.
__________________
Последний раз редактировалось Лалэль, 13.07.2015 в 01:29.
Ура-а, Анхеды вернулись! И вместе с ними вернулся их неповторимый стиль, где радость идёт рука об руку с ужасными событиями. Взять хотя бы воспоминания Джастаса о детстве:
Цитата:
Сообщение от Лалэль
Только сейчас я понял, что малыши, которые окружали меня, принимали меня в свои игры, бегали и смеялись прозрачным смехом, похожим на дребезжание колокольчиков, были моими погибшими братьями и сестричками. Для меня, малыша, не было никакой разницы между живым и мертвым.
Представляю, каково было бедной Игрек с этим жить. Мало того, что слепая (хотя в таких условиях это скорее благо, чем недостаток), так ещё и такое ужасное горе. Наверно, поэтому ей было в радость заботиться о племянниках - Джастас уже большой, а малыши - это совсем другое.Впрочем, меня немного удивляет, как две слепые женщины могли держать на себе дом и кучу детей.
Насчёт Ландау... Она красивая, даже очень. Напоминает мать. Неудивительно, что к ней прицепился этот искатель лёгкой добычи. Конечно, глупо было бы её осуждать - у девушки, возможно, не было другого шанса на любовь и семью. Но концовка моментально всё переворачивает с ног на голову:
Цитата:
Сообщение от Лалэль
Однако я должен честно тебе признаться: мне до сих пор непонятно, был ли злой умысел в том, что она не следила за детьми, или это была простая халатность.
То есть она хотела любви, но не хотела детей. Вполне понятная позиция, но почему тогда было не предохраняться? Медицина-то уже снята. Или она просто не рассчитала свои силы?
В общем, как всегда, в истории нет положительных и отрицательных героев. У каждого своя правда, свой взгляд на справедливость. Надеюсь всё же, что Джастас в таких условиях вырастет достойным человеком.
Написано захватывающе, читается легко, как я уже говорила. Но, может, ты где-нибудь пропишешь, кто какое ограничение снял? А то за всеми трудно уследить.
И платиновые могилы, они такие серые из-за мода? Или это глюк?
О, как же я люблю эту династию! Каждый раз, когда появляется новый отчет, так и чешутся руки начать что-то самой.
Как всегда, вполне себе мрачненько (в духе апокалипсиса). Одного не пойму, зачем заводить столько детей, а потом отправлять их в мир иной? Неужели школьники на столько бесят вас? Я, конечно, сама во время апокалипсиса не раз и не два мечтала утопить их в раковине, но чтоб вот так... взять и "сбыть мечты"...
Я как-то упустила из виду эту Вашу династию. Буквально на днях начала читать.
Очень трагичные семейные хроники. Но вообще Ваши истории все не про Симов, а про настоящих людей. Не очень точно, возможно, я выразилась. В общем, не могу представить что герои Ваших историй болтают на симлише, машут руками, требуя еды или застрянут, например, в приёме двери и не могут разойтись (и все их прочие забавные или дурацкие действия).
Нравится эта постапокалиптическая атмосфера. Стены серые, грубая мебель, сам основатель в противогазе. Кстати, мне кажется, что более выразительные герои -- слепые Ландау и Ромул. Пустые глазницы на обычном лице сильно отличают их от здоровых детей, но голова есть, поэтому они вполне реалистичны. Робин тоже реалистичным кажется, т.к. он в противогазе ходит почти все время.
Рождённые в семье Анхэд редко доживают до старости...это какое-то специальное ограничение или просто чтобы лот освободить приходится делать? Хотя дети основателя погибли во взрослом возрасте, но он успели снять ограничения и, как я понимаю, выполнили свою миссию. А дети Игрек и Ландау?
Но вообще такая малая выживаемость детей - самое то для постапокалиптики. Это в симс все живы и довольны, если не "помочь", а в реальном мире и рожали бы много детей, чтобы хоть кто-то выжил...
Второе поколение как бы отсутствует. Это необычный ход - обычно все династии придерживаются строгой хронологии. А у Анхэдов Джастаса можно считать прямым наследником Робина. Слепая и рассеянная Игрек, конечно, никудышная мать семейства.
Цитата:
Но твоя бабушка была очень своеобразной женщиной. Я её понимаю – даже когда я был совсем маленьким, мне хотелось опекать её и защищать, потому что она больше была похожа на маленькую девочку, нуждающуюся в заботе и внимании, чем на взрослую женщину, которая может сама о себе позаботиться.
Как в жизни получилось: Робин -сильный глава семейства, на Игрек природа отдохнула, поэтому следующим главой семейства стал Джастас.
Интересно, как дальше пойдёт жизнь Анхэдов... И ещё интересно, что будет делать дальше Ландау. Она-то явно не жалеет, что от детей "избавилась". Неужели ещё детей родит?
Апокалипсис: Династия Анхэд - Всадник без головы
Линейный вид
