Часть 3
…- Мама, мама, ты меня слышишь? – заплаканная женщина гладила её руку.
Марья Васильевна разлепила веки и посмотрела на неё с негодованием.
- Да что же ты такое говоришь, милая? Разве я тебе мама? Мне всего девятнадцать.
Женщина, назвавшаяся её дочерью, вздрогнула; сестра милосердия, сидевшая с другой стороны кровати, суеверно перекрестилась.
- Мамочка, ты только не волнуйся, - повторяла дочь, поглаживая её по руке, - доктор Корсаков говорит, что ты скоро все-все вспомнишь.
- Разве я больна? – удивилась Марья Васильевна.
- Мама, - прошептала женщина, сжимая её руку, - тебе восемьдесят семь лет, у тебя взрослые дети, и сейчас одна тысяча восемьсот восьмидесятый год. Ты как будто вернулась в прошлое…
Больная растерянно глядела на неё.
- Я видела, как сдавали Москву Наполеону.
- Бедная моя, - растроганно произнесла дочь, целуя её в лоб, - все давно про это забыли, та история пылится в учебниках… Тебе нечего больше бояться.
В старческих глазах блеснули холодные слезинки.
-Мир изменился… - пробормотала постаревшая Маша, - мне его уже не узнать.
Дочь смотрела на неё, не понимая, что та говорит.
- Отдохни, родная, - предложила она, - подремли… Ты поправишься, непременно поправишься.
Марья Васильевна затихла и погрузилась в дрему.
- Война, - покачала головой дочь, - она изуродовала мою мать. Хоть бы их больше никогда не было.
А ведь двадцатый век – еще даже и не начался.