Адрес: залитая розовым солнцем, вечно встающим над Рейном, в зелени трав и листьев Германия Генриха Гейне
Возраст: 30
Сообщений: 916
Автостопом по мирам
Что делать, если все жизненные планы летят в тартарары, вещие сны не дают покоя, а нежить всех мастей и возрастов внезапно возжаждала твоей крови (причем в самом буквальном смысле)?
Правильно - побросать в рюкзак любимые бутерброды, попрощаться с рассудком, домом и здравым смыслом и отправиться в неизвестность с загадочным новым знакомым, который почти всегда говорит о себе правду, но почти никогда - всю...
Адрес: залитая розовым солнцем, вечно встающим над Рейном, в зелени трав и листьев Германия Генриха Гейне
Возраст: 30
Сообщений: 916
Глава 1
В которой говорится о пользе ночных кошмаров и несовместимости мечты с погодой.
In sleep he sang to me, in dreams he came
That voice which calls to me, and speaks my name
And do I dream again?...
“Phantom of the opera”.
Мне все чаще снится этот сон.
Он не похож на обычные мои сновидения, ведь обладает сильной, пугающей реалистичностью и вместе с тем – душной и тяжкой вязкостью ночного кошмара, из которого, казалось бы, невозможно выбраться…
Начинается он всегда одинаково. Я не ощущаю собственного тела, не могу пошевелиться, лишь гляжу на горящий впереди огонь. Мне начинает казаться, что в мире не осталось ничего больше, кроме этих пляшущих языков пламени, и сама, наверное, сейчас сгорю или задохнусь, когда внезапно понимаю, что это всего лишь горящий камин, а я сама лежу на диване в какой-то гостиной. Обставлена она в духе позапрошлого века (не слишком я в этом разбираюсь), но мое внимание занимает не оформление комнаты, а ее хозяин…
Я гляжу, не в силах оторвать взгляд, на него, сидящего в большом кресле возле камина. Он тоже пристально смотрит на меня. Он красив, даже очень – хоть это странная, гибельная, потусторонняя красота. Его внешность я всегда четко помню даже после пробуждения – у него очень бледная, почти прозрачная кожа, мягкие темные кудри (убейте, не знаю, почему «мягкие», не прикасалась же… хотя, наверное, это все моя живая девичья фантазия), действующие на меня прямо-таки гипнотически чуть прищуренные глаза цвета холодного северного моря (причем в очень дождливую погоду) с красноватыми бликами… зловещая ухмылка, обнажающая клыки в стиле «я у мамы акуленок», по идее, должна была бы выглядеть пугающе, но реакцию вызывала с точностью до наоборот. Было в ней что-то притягательное…
Моя подруга Женька бы еще добавила, что у него фигура типа «мечта спортсменки». Но Женьку я с собой в свои сны не беру. Может, оно и правильно – она бы тут устроила… выяснение отношений чисто русским способом, сопровождающееся такими же выражениями. Это она с виду хрупкая балерина, нежная блондиночка, а на самом деле… ладно, не о том.
Одет он во все черное, даже в плащ, что странно, учитывая, что в комнате отнюдь не холодно. Но со мной сей инфернальный таинственный незнакомец как-то посоветоваться забыл…
Я бы могла сказать, что он прекрасен – если бы не чувствовала непонятную исходящую от него опасность и столь же странный могильный холод…
А я всегда была теплолюбивой!
- Не бойся… - произносит он наконец тихим, чуточку хрипловатым голосом – Мы будем вместе, вечно, что бы ни случилось… иди ко мне… иди ко мне, девочка моя…
Он протягивает мне руку, я, словно не осознавая, что делаю, послушно кладу свою ладонь на его. Он рывком притягивает меня к себе, приобнимает за талию (ее все-таки еще можно найти. Хороший знак. На диету не сажусь…), пристально смотрит в глаза… Его прохладные губы касаются моей шейки, я прикрываю глаза и вдруг испытываю острую боль, явственно ощущаю, как теплая кровь заливает шею, как жгучий яд разливается по телу. Я задыхаюсь, пытаюсь вырваться, но чувствую, как темнеет в глазах, как наваливается на меня лишающая сил и возможности дышать губительная чернота…
… после чего, как правило, просыпаюсь, обнаруживая, что одеяло сбилось на пол, а сама я лежу чуть ли не вертикально, распластавшись по стене.
Вот и сейчас так было.
Я, стряхивая наваждение и твердя про себя, что это всего лишь сон, привстала с кровати и огляделась. В комнате, как всегда, царил «творческий беспорядок»…
Кукушка в деревянных настенных часах давно объявила бойкот всем бывшим, нынешним и будущим съемщикам этой небольшой двухкомнатной квартиры в Купчино, и последний раз вылетала со своим триумфальным «ку-ку» где-то на заре перестройки. Потом птичка, видимо, испугалась смены политической обстановки в стране и решила залечь на дно, откуда не поднимается и по сей день. Но, несмотря на это, тикают часы вполне исправно, разве что изредка отставая на две-три минуты.
Сейчас они показывали ровно десять часов.
Значит, Женька уже в театре – наверстывает упущенное, репетирует очередную партию «седьмого лебедя в третьем ряду» и надеется, что новый спонсор этого небольшого «храма муз» - убеленный сединами благообразный ценитель искусства, обладатель звучного имени Витольд Модестович – разглядит ее умопомрачительный талант и выбьет для нее главную роль в какой-нибудь постановке. Не вечно же ей гордо сообщать о своем месте «вторая линия кордебалета»… хоть, по всей видимости, еще долго, учитывая ту царящую среди служительниц Терпсихоры грызню за любую хоть сколько-нибудь заметную партию. Битое стекло не самозарождается в балетках, как уже давно поняла Женька…
Моя подруга вообще спит и видит себя блистающей на сцене парижской Гранд-Опера, в роли какой-нибудь Одетты или Жизели, и чтобы во всех программках гордо значилось в первой строчке – «Эжени Белосветова». Красивая у нее фамилия, никакого творческого псевдонима брать не надо. Вот у меня она совсем обычная, я бы даже сказала, серенькая – Кленова. Хотя, студентке «переводческого» факультета иняза и не обязательно иметь звучную фамилию… для того, чтобы переводить каким-нибудь европейским туристам наш «народный» на английский или немецкий, этого не требуется.
Познакомились мы с Женькой вполне в моем духе – лежа на соседних больничных койках. Она загремела в районную клинику, сломав руку в результате падения с лестницы, а я со сломанной ногой, взяв у знакомого с верхнего этажа общежития, где я тогда обитала, мотоцикл покататься, нарвавшись на неисправность тормозов и в результате попробовав на прочность дерево…
Мне оставалось только благодарить все известные мне высшие силы, что я в тот погожий летний день не поддалась порыву снять шлем и почувствовать теплый ветер в волосах. Иначе меня, валяющуюся возле той ели, повезли бы уже в другое санитарно-медицинское учреждение…
Те месяцы до аварии я проводила в блаженном ничегонеделании, живя в не слишком презентабельном (но зато и недорогом) общежитии, перебиваясь случайными заработками и изо всех сил строя из себя крутую байкершу.
Хотя, помниться, заявляя родителям о своей полной готовности начать самостоятельную жизнь (и не зависеть в своей возможности пойти прогуляться от того, сколько криминальной хроники они прочитали накануне), я была преисполнена амбициозных планов. Засесть за учебники и порвать всех на экзаменах, как Тузик грелку, например. Но желание доказать всем (и в первую очередь самой себе) свою неимоверную крутизну и свободу пересилило… правда, не слишком надолго. После того случая желания вновь раскатывать на мотоцикле как-то не возникало (что поделать, не получилось из меня убежденной неформалки). Слишком хорошо я помнила тот окативший меня с ног до головы леденящий ужас, когда я поняла, что тормоза не работают, жгучее желание остановиться и то, как я мысленно прощалась со всеми родственниками, проносясь на, как мне тогда казалось, огромной скорости мимо пригородных маленьких домиков, магазинчиков и постов ДПС. Тогда я, в своем полубезумном состоянии, мысленно отчаянно клялась, что ни за что и никогда больше не сяду на байк, если только останусь жива. Свое обещание самой себе я сдержала, но большинство знакомых до сих пор (хотя с тех пор прошло без малого три года) называют меня не иначе, как Ленкой-байкершей.
Моя мама вообще, сколько я помню, всегда любила фильмы про Зорро и, когда меня еще в проекте не было, твердо решила – если будет у нее сын, назовет Александром (так как при всем нынешнем многообразии иностранных имен на российских просторах, «Алехандро Кленов» - это как-то не звучит), а если дочь – Еленой. На прекрасную героиню Кэтрин Зета-Джонс я похожа не больше, чем Женька – на чемпионку по женскому боксу.
Эх, ну неужели мне нельзя было даже спокойно выспаться после долгого перелета из теплого Крыма, где мы с подругой и провели последнюю неделю? Для нее это был остаток краткого отпуска, ну а у меня еще остается немного времени перед выходом в родной универ…
Хотя, зная себя, могу смело сказать, что, будь у меня такая возможность, я гламурно продрыхла бы часов до двенадцати, и мой завтрак оказался бы плавно переходящим в обед. А у меня ведь еще куча дел… вам, наверное, знакомо это чувство после возвращения из отпуска – когда гора невымытой накануне отъезда посуды уже начала окисляться, недоеденный тогда же салатик представляет собой практически равномерную массу, свернувшись на дно миски, а в холодильнике пусто и безысходно, как в душе самоубийцы?
Мне вот знакомо…
Так что, мне оставалось только поблагодарить инфернального незнакомца из сна за раннее пробуждение и забыть о нем на время, перейдя к вещам более материальным и насущным.
Тот сон мучил меня уже несколько лет. В школе я относилась к нему с некоторой гордостью, считая его какой-то своей оригинальной особенностью, позже – с беспокойством (за собственную психику), ну а потом смирилась, начав считать сновидение неким неизбежным злом, вроде платы за квартиру. Кажется, еще во времена своей безбедной жизни у родителей, я сходила к какому-то психологу-фрейдисту, так мне такого наговорили про мою «сублимацию тайных желаний», что я из кабинета вся пунцовая вышла…
Теплый душ помог мне избавиться от остатков кошмара (и сонливости), а чашка горячего шоколада окончательно вернула к жизни. Я, быстро позавтракав, кое-как помыла посуду, повязав поверх своего вечного домашнего платья смешной застиранный фартучек, открыла окна – проветрить невероятно душную квартиру, оставила остальное (по привычке) на совесть Женьки и, взяв купленный в аэропорту очередной «ироничный детектив» в мягкой обложке, взобралась на подоконник, прислонившись щекой к холодному стеклу.
За окном, несмотря на то, что был лишь конец августа, шел привычный осенний питерский дождь. Капли монотонно барабанили по крыше, чашка какао в руках приятно согревала, словом, хотелось просто закрыть глаза и наслаждаться покоем. Даже мечтать о теплых берегах, тропических островах или путешествии в Париж как-то желания не было…
Через некоторое время, пережив в себе извечную битву двух противоположных человеческих начал (нет, не добра и зла, как считают многие, а ленью и необходимостью) я признала, что заставлять и так натанцевавшуюся до кровавых мозолей Женьку идти потом за продуктами, да еще в такую погоду, было бы просто свинством, или, как я это порой сама называла, поросячеством… да и есть мне захочется, как я точно знала, куда раньше, чем уставшая Женя отправится домой. Я с тоской посмотрела на окно, за которым по-прежнему моросил дождь, обещавший затянутся надолго, после чего, тяжело вздохнув, накинула сохранившийся еще с прошлого года осенний белый плащ прямо на платье (которое было у меня, что называется, и в пир, и в мир). В качестве небольшого подарка себе я решила по дороге обратно заглянуть в маленькую кондитерскую и потратить немножко «подкожных запасов» на любимый тортик со звучным названием «Трухлявый пень»…
Женьке, увы, подобные вкусности « не положены» по роду занятий. Мне, как неисправимой сладкоежке со стажем, порой кажется, что это слишком страшная цена за теоретически возможную в будущем известность…
Мэриан, текст просто бесподобен... преклоняюсь. Сюжет тоже ничего, но пока рано делать выводы.
А вот насчет скринов... нет, не ужасно, но на среднячок. Местами они чересчур вытянуты вертикально, а некоторым не достает контрастности и четкости. Но опустим детали и продолжим наслаждаться творчеством автора.)
Адрес: залитая розовым солнцем, вечно встающим над Рейном, в зелени трав и листьев Германия Генриха Гейне
Возраст: 30
Сообщений: 916
Наш и без того не слишком живописный район, застроенный безликими серыми пятиэтажками и обшарпанными магазинчиками, выглядел во время дождя, как декорация к фильму-антиутопии, но это не могло испортить мне настроения – равно как и тяжелый пакет из супермаркета, который я несла в руке. Мысль о том, что скоро-скоро, когда проберусь к своему дому огородами… то есть подворотнями, я сяду пить горячий чай с любимым тортиком, приятно грела душу.
Проходные дворы, через которые лежал мой путь, никогда не слыли местом безопасным, и всяких «отморозков в поисках ледяной свежести» там порой бывало больше, чем тараканов в нашей съемной квартире. Так что я лишь покрепче сжала туго набитый пакет, дабы в случае чего использовать его как дубину (или пращу), и болтающуюся в другой руке сумку. Не получится быстро достать газовый баллончик (из которого я когда-то от скуки пшикала на ворон, хоть он и был от собак) – на худой конец, банально огрею возможных нападающих по дурным головам сим под завязку забитым аксессуаром…
Невысокая брюнетка, в чьих руках просто не уместился зонтик, вся в белом, аки Гэндальф, настороженно и даже как-то воинственно глядящая по сторонам, выглядела, наверное, угрожающе, несмотря на «миниатюрное» телосложение. Ну, это, конечно, с кем сравнить – миниатюрное… рядом с Женькой я, например, вообще кажусь дояркой-колхозницей с советских плакатов. Вот ведь были идеалы красоты… и никакой тебе всеобщей истерики на почве похудания, никаких косых взглядов во время поедания того же тортика…
Так я шла, думая о разной тому подобной ерунде, по, казалось бы, хорошо знакомым (хоть и пустовавшим ныне) местам, уже подходя к неприметной блочной пятиэтажке…
Следующий миг врезался в мою память с невероятной отчетливостью, ведь (хоть тогда я этого еще не знала) когда он наступил, вся моя прежняя, понятная и относительно спокойная жизнь осталась в недосягаемом прошлом, а начался безумный калейдоскоп фантастических и просто не укладывавшихся в голове событий…
Из-за угла дома выскочило что-то, похожее, как мне тогда показалось, на огромного серого пса, явно бешеного. Я никогда не считала себя трусихой, но собаки – это отдельная тема… даже средних размеров песик вызывает у меня стойкое желание развернуться на сто восемьдесят градусов и последовать завету «только вперед!», что уж говорить об этом кошмаре кошатницы? К стыду своему, я дико завизжала и, бросив в пса тяжелый пакет, припустила со всех ног прочь от родного дома. Огромная собака (мне стало просто интересно, где же выводили подобных страхолюдин? Уж не в Чернобыле ли был расположен сей чудо-питомник?) не отставала.
Я, все так же отчаянно вопя и пытаясь на ходу шарить в сумочке, тем временем налетела, едва не сбив его с ног, на идущего по направлению к моему дому человека. Он мне что-то кричал… наверное, что-то не слишком доброжелательное, но времени извиняться не было. Наконец мои поиски увенчались успехом, и я с победным криком Жанны д’Арк, пронзающей копьем последнего оставшегося в живых неприятеля, вылила практически все содержимое баллончика в морду бешеному псу. Правда, сама не выдержала и, поскользнувшись на предательской грязи, рухнула на землю (все, прощай, мой любимый белый плащик...). И лишь когда пес завалился набок, я увидела, что это была не собака, а… волк. Самый настоящий волк, с не сулившими мне явно ничего хорошего зубами и серой свалявшейся шерстью. Вспомнилась почему-то классическая фраза «тамбовский волк тебе товарищ»… но, шутки шутками, а откуда взялся на улице мегаполиса сей экземпляр, которому и впрямь место в тамбовских лесах, было совершенно неясно. Наши власти, конечно, озверели, но не до такой же степени… Я испытывала сильнейшее желание поскорее сорваться и убежать от этого места как можно дальше (хоть мой дом был и не так далеко), но сидела и пыталась застегнуть сумку дрожащими руками. Перевязанную белыми веревочками картонную коробку с тортом, раскрашенную в веселый розовенький цвет, я обронила где-то во время погони. Черт, еще и ее искать надо было…
- Эллен Кленова? – услышала я тихий голос (с сильнейшим акцентом) позади себя и обернулась. Рядом со мной стоял, услужливо протягивая мне руку, тот несчастный, едва не ставший жертвой стихийного бедствия под кодовым названием «бегущая Лена».
- Да, это я. – ответила я, поднимаясь – А мы знакомы?
- Вы… есть… в порядке? – предпочел не заметить (или попросту не понял) он мой вопрос.
Я решила больше его не мучить явно дававшимся ему с трудом русским и перешла на долго изучаемый (и взаимно любимый) мной язык Шекспира и Конан Дойля.
- Да, со мной все хорошо. А кто вы? Откуда вы меня знаете?
- Даниэль Вейн – к вашим услугам, мисс. – он улыбнулся, глядя на меня.
- Да? Тогда, пожалуйста, помогите мне донести до дома пакет, он где-то там стоит – я махнула рукой в сторону родной пятиэтажки – Раз уж вы к моим услугам… - я посмотрела в его глаза и добавила с выражением лица в духе «я бедная слабая девушка, не откажите мне в помощи…» - Я так перепугалась из-за этой зверюги… мне так тяжело…
- Да, я вас понимаю… - пробормотал Даниэль, глядя на лежащего волка – Честно говоря, не ожидал, что вы справитесь с такой тварью… я думал, что успею ее пристрелить, пока она на вас не бросилась.
- Почему с «тварью»? Почему пристрелить? Волк, знаете, не виноват… в том, что он волк. - я, конечно, не сошедшая с ума «зеленая», но все-таки животных люблю. Особенно, когда они в бессознательном состоянии.
- Волк? – он чуть заметно усмехнулся – Мисс Кленова, вы, кажется, не до конца понимаете… впрочем, этот разговор лучше продолжить в более спокойной обстановке. Вы же, кажется, недалеко живете?
Я мотнула головой, бросаясь к лежащей неподалеку розовой коробке.
- Какой разговор?
- Серьезный. И очень важный для вас… можете мне поверить.
Так, это уже становилось интересным. Что там за серьезный разговор? Однако…
- Хорошо… э… мистер Вейн…
- Прошу вас, называйте меня просто Даниэль.
- Ну…э… ладно. Даниэль, вы ведь далеко живете, да? – задала я откровенно глупый вопрос. Раз русский знает на уровне «Горбачев, водка, перестройка» - значит, явно далеко.
- Вы себе даже не представляете, насколько. Я приехал довольно давно, и очень долго вас разыскивал…
Я понимающе кивнула. В нашей стране и Мавзолей-то в нелегко найти, не то что Елену Кленову, живущую к тому же не в столице…
Что поделать – национальный колорит!
Темными (точнее, темно-каштановыми) волосами до плеч Даниэль немного напоминал мне инфернального спутника моих сновидений, но на этом их сходство заканчивалось. Хотя бы потому, что никакой «потусторонности» или пресловутой инфернальности в облике моего нового знакомого не наблюдалось. У него были темные глаза, смотревшие, казалось, на всех с какой-то настороженностью (привет поклонницам Штирлица, называется), и та многократно воспетая дебелыми глянцевыми журналами «трехдневная небритость» (большинством моих знакомых честно отращиваемая неделю), восторги относительно которой шли у меня на втором месте в списке человеческих странностей, сразу после всеобщей помешанности на девушках скелетообразной наружности. Но в данном случае мне пришлось признать, что эта самая вторая человеческая странность имеет под собой основание… по крайней мере, на данном примере. Надо же, милое двустишие получилось. В поэтессы, что ли, податься? В поэтессы-авангардистки. Если уж говорить об искусстве, то, по моему мнению, Даниэлю бы только в голливудских боевиках про Джеймса Бонда сниматься. Дублером в особо опасных сценах.
Одет он был, на мой взгляд, слишком тепло даже для промозглой питерской погоды. В конце концов, на дворе август, да и прогнозы метеорологов, как обычно, бессовестно врали о грядущей жаре… но даже если Даниэль обладал невероятной интуицией, проницательностью и знанием российских реалий, то все равно – его облачение навевало мысли скорее о январских походах на каток.
В ходе полевой операции, установленной целью которой являлось обнаружение дислокации объекта «пакет с продуктами» мысли рядового Лены (то есть меня) витали где-то далеко от слякотного двора. Я пыталась угадать, что за важное дело могло быть ко мне у этого представительного мистера Вейна. Может, какой-нибудь живущий в Швабии (убейте, не знаю, почему в Швабии) троюродный дедушка оставил мне замок у озера и пару миллионов в наследство, а Даниэль его поверенный и приехал сообщить мне сию радостную новость?
Фантазия у меня всегда была богатая, удержу не знавшая, и потому, когда мы уже подходили к моему подъезду, я решала, какого цвета обои поклеить в балетном классе, который я оборудую в том замке специально для Женьки, а так же как будут звать мою горничную и как часто я буду приезжать в Париж полюбоваться на Женькины выступления в Гранд-Опера.
Так что в свою квартиру я входила уже с глуповатой, но счастливой улыбкой на лице, и, едва сбросив безнадежно (или, по крайней мере, надолго) испорченный белый плащ, предложила «поверенному» обсудить все дела за чаем с тортом (на содержимое раскрашенной коробочки падение последней, к счастью, не повлияло).
Заварив чай и положив себе на оставшееся еще от прежних жильцов блюдечко кусок торта, я выжидательно уставилась на Даниэля, приготовившись слушать. Он почему-то с тревогой взглянул на выходившее во двор окно, придвинулся поближе ко мне и задал вопрос, который я меньше всего ожидала услышать:
- Эллен, вы когда-нибудь слышали о теории множественности миров?
Мэриан, ох, знаешь, эта серия прочиталась у меня как-то быстрее, чем первая. Все интересней и интересней!
Над скринами все же надо немножечко поработать, но уже видны улучшения. Но все равно они какие-то вытянутые получаются...
Текст пропитан оборотами и всяческими "аксессуарами", также присутствует юмор - все это очень и очень хорошо!
В общем, желаю творческих успехов, буду следить.)
Автостопом по мирам
) - 
Комбинированный вид
