Династия Томпсон. Стрелять мы тоже умеем - Prosims: новости, обзоры, дополнения, файлы, коды, объекты, скины и скриншоты The Sims 3 и The Sims 2

SierraMadre · 22.10.2017, 20:37

Jana Weber

AstraVi

Influence

Всем привет!
Я вернулась с выполнением лотерейного кнута-лавстори, который совсем немного вышел из-под контроля и превратился в бонус от лица одного из персонажей первого отчёта

Фиг знает, на самом деле, что это за лавстори, но и лав, и стори, независимо друг от друга есть точно

Второй отчёт поколения обязательно будет, надеюсь, в этом году в скором времени. Проблема в том, что у меня, как в "Героях Меча и Магии"
Всех люблю <3

Ведь я всего лишь трещина в этом стеклянном замке
Едва ли ты сможешь увидеть что-нибудь ещё
(c)

За свою недолгую жизнь Томас Купер успел твердо уяснить, что ему категорически не везло по вторникам. Он твердо знал, что по вторникам никогда не происходит ничего хорошего, и сначала интуитивно, а потом и намеренно избегал любых важных дел в этот день. Это не было ни суеверием, ни стечением обстоятельств - просто фактом, с которым было очень трудно спорить. Именно поэтому, когда Томас взглянул на календарь и увидел, что первый учебный день в новой школе приходился на вторник третьего сентября, то всерьез задумался о том, чтобы никуда не идти. К счастью, здравый смысл взял верх над малодушием.
Из-за работы отца их семья постоянно переезжала с места на место, и Томасу приходилось регулярно менять школы. Так, за последние пять лет он сменил шесть школ. Он не жалел, нет. В тех школах его ничто не держало: новые знакомства никогда не переходили в дружеские отношения. На самом деле, он даже не знал, всегда ли сходиться с людьми было настолько тяжело, или виной тому были постоянные переезды. Его скованность и неуверенность в себе новые одноклассники часто принимали за что угодно, кроме того, чем они на самом деле являлись. Его считали странным, нелюдимым, иногда даже надменным и враждебным.
Впрочем, так было не всегда. Иногда Томасу везло, и одноклассники сами были к нему расположены, но это не особенно помогало. Каждый раз, когда незнакомый человек его о чём-нибудь спрашивал – о себе, об интересах, о каких-то взглядах – Томасу приходилось совершать физическое усилие над собой просто для того, чтобы отлепить от неба присохший язык. Он предпочитал отмалчиваться, тайно завидуя тем счастливцам, которые могли просто подойти к остальным и начать разговаривать как ни в чем не бывало. Если ему случалось попадать в новые компании, большую часть времени он просто наблюдал за тем, как общались другие. Ещё он часто отказывался от совместного времяпровождения, потому что считал, что с собой его звали из вежливости, а на самом деле его присутствие было в тягость. Первое время одноклассники относились с пониманием, затем принимали его робость за отсутствие интереса и, в конечном итоге, оставляли в покое. А потом он снова переезжал, и цикл повторялся заново. В свои шестнадцать лет Томас Купер был совершенно одинок.

***

То, что очередной вторник не удался, Томас понял с самого утра.
Он никогда в жизни не просыпал ничего важного, но в этот раз, измученный не проходящей тревогой, смог уснуть только под утро и не услышал будильник. Когда Томас открыл глаза, электронные часы мирно показывали начало девятого. До первого урока оставалось пятнадцать минут.
Томас и сам не понял, как умудрился вскочить, одеться, собраться, схватить учебники и добраться до школы за неполные десять минут – но когда он, тяжело дыша и с языком на плечо, вбежал в парадный вход, звонок ещё даже не прозвенел, а в коридоре было полно народу. По-хорошему, он мог даже успеть проверить расписание и номер кабинета первого урока.
Тогда он даже повеселел, развернулся в противоположную сторону и на полном ходу с кем-то столкнулся. Раздался грохот – Томас оборонил свои учебники, а сам по инерции отлетел куда-то в сторону железных шкафов.
- Твою мать! - тут же прогремел над головой чей-то бас.
Парень, которого он задел, был почти на голову выше и в полтора раза шире в плечах. Такого и дюжина Томасов не сбила бы с ног. – Тебе очки зачем, дебил, если всё равно не видишь нихрена?!
Сфокусировав зрение, Томас заметил, что все его вещи были залиты кофе, а рядом валялся пустой бумажный стаканчик. Смотреть вверх было страшно. Томас очень отчётливо понимал, что если это из-за него незнакомый парень облился кофе, то от него самого в скором времени может не остаться и мокрого места.
Мать и так считает его неудачником, а что она скажет, если он вернется с фингалом под глазом после первого же учебного дня?
- Ты оглох, очкозавр?! – снова рявкнул парень сверху, и Томас вздрогнул. Вот сейчас он его ударит, главное не дёрнуться и не заскулить. Иначе он вообще больше никогда в жизни не сможет себя уважать.
- Винсент! – звонкий голос из ниоткуда вывел Томаса из состояния транса, в которое он сам себя загнал в ожидании удара. Он не поднимал головы, но знал, что голос точно принадлежал девушке. Все те, кому хотелось узнать, чем кончится неожиданное столкновение Томаса со школьным бугаем, предусмотрительно держались от них в паре метров, а этот голос явно шел не из первых рядов. Люди начали расступаться, и к ним вдруг шагнула какая-то девушка. Томас видел, что на ногах её были кеды, а выше не смотрел.

- Винсе-е-е-ент, - снова протянула она же, очевидно обращаясь к бугаю. По тону Томас понял, что она улыбалась.
Прозвенел звонок на первый урок, и все неохотно потянулись в сторону классов. Все, кроме бугая-Винсента, Томаса и незнакомой девушки с голыми ногами в кедах фирмы Convers.
- Чего? – неприветливо отозвался Винсент, но девушку, казалось, это совсем не напугало.
Напротив, она подошла ближе и понизила голос до полушёпота.
- Презент тебе, чего.
Томас отважился взглянуть вверх и сразу же заметил небольшой, размером с половину спичечного коробка, свёрток из пищевой фольги. Девушка сначала перекатывала его между пальцами, а потом начала перекидывать из одной руки в другую. К счастью Томаса, Винсент почти сразу потерял к нему интерес.
- Тут грамм? – поинтересовался он уже другим тоном, как и девушка, немного понизив голос.
- Полтора.
- Я брал грамм, Флора.
Её зовут Флора.
-Я в курсе, - тут же отозвалась она и уткнула свободную руку в бок. – Но проблем с тобой обычно нет, платишь всегда в срок. А раз так, почему бы не сделать отличному парню скидку, а, Винсент? Брось мальчика.
Томас не сразу понял, что речь о нём. Сверток перекочевал к Винсенту, и он сразу опустил его в карман. А потом посмотрел на Томаса сверху вниз:
- Расскажешь кому – я вернусь и закончу начатое.
Томас, совсем как китайский болванчик, глупо закивал. Идиотом он не был и сразу понял, что речь шла о наркотиках, но болтать об этом не начал бы даже под дулом пистолета. Хватит ему стрессовых ситуаций на один учебный день.
- Он вообще нормальный, - снова заговорила Флора, когда Винсент уже скрылся за поворотом, и только тогда Томас осмелился поднять голову и посмотреть на неё. – Винсент.
Помимо кедов, на ней были короткие джинсовые шорты и легкомысленный топ, из выреза которого выглядывала цветная татуировка на груди. Но больше всего Томаса поразили её ярко розовые, как детская жвачка,волосы.
- Не отморозок, я имею в виду. Но с утра у него настроение обычно так себе, пришибёт и дальше пойдет.
- Я заметил, - буркнул Томас, даже не сразу осознав, что сам, собственным ртом заговорил с симпатичной девушкой. Наверное, сказывался шок.
Флора опустилась на одно колено и аккуратно вытерла от кофе обложку какой-то книги основанием ладони.
- «Расширенный курс зоологии», - прочитала вслух она и уважительно поджала губы, а у Томаса почему-то потеплело в груди. Книга вернулась к нему в руки, а Флора выпрямилась и отряхнула колени.
- Ну, удачи тебе.
Томас долго смотрел ей вслед, и ему совершенно не было никакого дела до опоздания.
Впервые в жизни его вторник оказался удачным.

***

Сколько Томас себя помнил, находить общий язык с девушками у него получалось немного лучше, чем с парнями.
С парнями он чувствовал постоянное напряжение, словно находился не в своей тарелке, а девушки, в большинстве своем, относились к нему по-доброму. Понаблюдав за ними, Томас сделал вывод, что примерно на такое же отношение мог рассчитывать младший брат, и его это устраивало ровно до того момента, как он впервые влюбился.
Та девушка тоже относилась к нему хорошо и ласково: гуляла, кормила обедами, но в упор не замечала любые попытки обратить на себя внимание как на парня. А когда он набрался храбрости и всё-таки признался в чувствах, она сделала такое удивленное лицо, что Томас впервые в жизни был рад своему переезду.
По сути, винить её было не за что, и он не винил, но с тех пор испытывал досаду, когда сравнивал, какие взгляды девушки иногда бросали на других парней, а как смотрели на него. В лучшем случае, это был взгляд доброй старшей сестры, а в худшем он не удостаивался и этого – взгляд скользил сквозь, словно он был стеклянным.
Томас бережно хранил в памяти первую встречу с Флорой именно потому, что её взгляд тогда не был ни покровительственным, ни безразличным. Заинтересованным, как ему показалось.
Конечно, он не посмел подойти к ней ещё раз. Да и как бы он смог, если она почти никогда не находилась одна? Томас чувствовал острое бессилие, когда наблюдал за ней в окружении многочисленных знакомых обоего пола, и завидовал, конечно.

***

Они с Флорой не общались с самого дня их знакомства, но это не помешало Томасу методично собирать о ней информацию. Он быстро узнал её фамилию, а расписание занятий выучил намного быстрее, чем свое собственное. Также он выяснил её домашний адрес, имена ближайших подруг и то, что жила Флора с бабушкой и дедушкой. Где-то в глубине души он понимал, что поступал неправильно, и узнай Флора о его деятельности, это не вызвало бы в ней ничего, кроме непонимания, пополам с презрением. Но остановиться было выше его сил.
В глазах Томаса Флора была самой красивой, самой доброй, самой смелой и самой весёлой, и рядом с ней он тоже ощущал себя таковым. Мысленно он вел с ней долгие разговоры, остроумно шутил, ловил её восхищенные взгляды и никогда, никогда не чувствовал болезненной скованности как с остальными. Одно её присутствие оживляло его, но мысль, чтобы сделать шаг и хотя бы сказать «привет», внушала ужас. Он толком не понимал, какой именно реакции боялся больше: что она не узнает его, что посмотрит сквозь или, что по-сестрински улыбнется ему и погладит по голове.
Во время обеденного перерыва в школьном кафетерии было не протолкнуться. Томас бы и не ходил сюда - тем более что всегда брал с собой обед из дома – но это была одна из немногих возможностей понаблюдать за Флорой довольное долгое время, оставаясь незамеченным. Он знал, за каким столом они с подругами обычно предпочитали сидеть, и занимал место неподалеку. Его стол был угловым и не очень удобным, но Томас был готов потерпеть.
Они всегда рассаживались одинаково: грациозная Джиджи, как молодая королева, во главе стола, грозная и немного хмурая Ким по её правую руку, а его Флора – по левую. Остальные их подруги садились куда хотели, и Томас не знал, в чем был сакральный смысл именного такого распределения мест, но ещё не видел, чтобы они садились как-то иначе.
Компания за соседним столом вдруг разразилась диким хохотом, и Томас, нехотя перевел на них взгляд. Популярность Малкольма Джаспера Ландграаба VII вызывала недоумение с того самого момента, как он узнал о его существовании. Говорили, дальние родственники этого парня основали Блоссомпорт – когда тот ещё назывался Цветущими Холмами – а родители были неприлично богаты. На этом, по мнению Томаса, достоинства отпрыска Ландграаба кончались. Впрочем, он был пристрастен. Малкольм Ландграаб VII был объективно очень хорош собой и всегда отлично выглядел. А ещё он, в отличие от Томаса, умел разговаривать длинными развернутыми предложениями, поэтому он не имел никакого права судить о его личности. Но он судил, и считал Малкольма Джаспера Ланграаба VII поддонком, каких поискать.
Один из его подпевал выставил ногу в проход между столами, и какая-то девушка с полным подносом еды не заметила и споткнулась об неё. Поднос с грохотом полетел на пол, девушка – вперед, а Томас ощутил, как по спине пробежал холодок. В прошлом школе ему приходилось бывать в такой ситуации, и он знал, каково это – когда над тобой смеется вся школа. Разговоры стихли, и в образовавшейся тишине мерзкое хихиканье дружков Ландграаба звучало особенно отчётливо. Бедная девушка будет слышать этот смех ещё пару лет точно, Томас был абсолютно в этом уверен.
А потом вдруг услышал резкий звук отодвигаемого стула. Томас повернул голову и обнаружил, что Флора поднялась на ноги. Джиджи что-то негромко ей сказала, но она не обратила на неё внимания. Вместо этого прихватила со стола стаканчик с йогуртом и спокойно направилась к столу Ланграаба. С замиранием сердца Томас наблюдал, как Флора подошла к перепачканной обедом девушке и подала ей свободную руку. Девушка выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок, и Томас очень её понимал. Снова оказавшись на ногах, она сломя голову кинулась к выходу из кафетерия, в отличие от Флоры, которая явно никуда не спешила.
- Что, Томпсон, сестрой милосердия заделалась? – вкрадчиво и немного насмешливо обратился к ней Малкольм Ландграаб. Его звучный голос разнесся у всех над головами, словно он говорил в рупор. – Или за помощь убогим теперь платят?

- Не знаю, - легко и не менее звучно отозвалась Флора, ковыряя отрывную крышечку йогурта, - но раз уж ты сам об этом заговорил, Ланграаб, вашей компании я готова помогать вообще безвозмездно.
Томаса всегда восхищали люди, способные быстро придумывать колкие ответы на неудобные вопросы, и от услышанного он расплылся в удовлетворенной улыбке. Малкольм Ландграаб же улыбаться перестал, и в его голосе Томасу послышалась угроза.
- Это ты нас сейчас убогими назвала?
- А как вас, ушлёпков, ещё назвать? Поставить человеку подножку и впятером потом над этим гиенить – это, наверное, эталон убогости.
Крышечка йогурта, наконец, оторвалась, и Флора с удовольствием её облизала. Томаса поразило, что она совершенно их не боялась. Даже не отшатнулась, когда сам Ландграаб поднялся из-за стола и встал почти впритык.
- Думаешь, если тебя перетрахала вся футбольная команда, теперь можно говорить всё, что в голову взбредет? – Томасу понадобилось напрячь слух, чтобы расслышать, что он сказал. А расслышав, он сжал кулаки. Как смеет этот мажор…
- Ну не «вся команда», а только квотербеки, - весело отозвалась Флора, - это во-первых. А, во-вторых, малыш, ты только свистни, я договорюсь, они и тебя перетрахают. Какая проблема?
Кафетерий погрузился в напряженную тишину, а Томас замер за столом каменным истуканом. Справедливости ради, окружающие замерли точно так же, он не был единственным. Томасу даже в самом страшном сне не могло присниться сказать что-то подобное, а Флора, казалось, особо и не задумалась ЧТО и КОМУ только что сказала. Она просто сделала шаг вперед, взяла со стола чайную ложку с подноса Ландграаба и зачерпнула ею йогурта из стаканчика. Ландграаб прищурил злые глаза и нехорошо улыбнулся. Будь он диким зверем, шерсть на загривке сейчас стояла бы дыбом. А потом он размахнулся и отвесил Флоре пощечину.

Томас совсем такого не ожидал и от ужаса подскочил со своего места как ошпаренный. Он не один отреагировал именно так: Джиджи, мгновенно растеряв вальяжную леность, которую излучала, в следующую же секунду выскочила из-за стола и подбежала к Флоре. Кафетерий снова наполнился неровным гулом голосов, и Томас видел смятение, испуг и даже шок на лицах вокруг. Даже дружки Ландграаба замерли, не зная как реагировать. И только сам он казался спокойным. Значит, полностью отдавал себе отчёт в содеянном…
Формально это была пощечина, но слабаком Ландграаб не был, и Томас мог представить, какую силу он в неё вложил. От этой пощечины голову Флоры развернуло, а сама она отлетела в противоположную сторону, к пустому столу. Стаканчик с йогуртом выпал из её рук, а ложка звякнула об пол.
Флора что-то негромко сказала обеспокоенной Джиджи на ухо, на что та кивнула и куда-то быстро ушла. Больше всего на свете Томас боялся увидеть покрасневшие от слёз глаза. Он чувствовал свое полное бессилие – Флору ударили, она в ужасе, а он, Томас, просто стоял и смотрел, не в силах никак помешать.
Но когда Флора откинула с лица волосы, Томас не увидел, что плакать она даже не собиралась. Вместо этого она осторожно коснулась разбитой губы подушечкой пальца и прищёлкнула языком.
- Тебе бы подкачаться, Ландграаб, - наконец, заговорила она, и Томас внутренне возликовал, - бьешь как котик лапкой.
- Шлюха, - презрительно выплюнул Ланграаб, убирая руку в карман брюк, - с такими как ты, только так и надо. Могу повторить, если не поняла.
- Мне повтори.
Томас знал, кому принадлежал этот низкий и размеренный голос, и впервые с момента знакомства с его обладателем был действительно рад его слышать. Из-за одного из дальних столов к Ланграабу спокойно направлялся бугай-Винсент, а за его спиной маячила Джиджи. Томас не мог понять, испугался Ланграаб или нет, но руки из карманов вынул.
- Или ты только с девочками такой смелый?
Винсент, конечно, был выше и шире в плечах, но даже когда он подошел ближе, ощутимой разницы между ними Томас не заметил.
- Интересно, чего она тебе сделала, что ты теперь за неё вписываешься, - язвительно скривил губы Ландграаб.
Винсент ничего не ответил, и Томас затаил дыхание. Вместо этого он просто сделал шаг вперед и с размаху зарядил Ландграабу в челюсть.

***

Флоры не было в школе уже неделю, и Томас не знал, куда себя деть от беспокойства. Он не видел её почти две недели, с того самого случая в кафетерии. Кто-то успел позвать учителей, и начавшаяся потасовка не успела перерасти в смертоубийство. «Зачинщиков» беспорядка в лице Флоры, Ландграаба и Винсента куда-то увели. Последних двоих он увидел уже на следующий день, а Флору найти не смог как ни искал.
Джиджи и Ким везде появлялись вдвоем, и вид имели не обеспокоенный, из чего Томас сделал вывод, что ничего плохого не произошло. Джиджи и Ким были спокойны, а значит, Флора не была ни больна, ни исключена. К концу второй недели её отсутствия беспокойство окончательно поглотило Томаса. Он был физически неспособен думать о чем-либо, кроме Флоры. В конце концов, он решился на отчаянный шаг, о котором раньше не смел бы и подумать. Томас и сам себе поражался, но отсутствие каких-либо новостей вгоняло его в состояние липкой паники, а от мыслей, что он может больше никогда не увидеть Флору, делалось нехорошо. Ким казалась Томасу чересчур строгой, и он побаивался даже стоять с ней рядом, поэтому спросить о Флоре он решил у Джиджи.
Он и не рассчитывал застать её одну. Уж сколько людей крутилось вокруг Флоры, а вокруг Джиджи – раза в два, а то и в три больше. Ещё полгода назад Томаса бы удар хватил от перспективы заговорить с такой как она, ещё и в присутствии многочисленных подружек и поклонников, но теперь до красоты Джиджи ему не было никакого дела.
- Привет, - негромко поздоровался он, подойдя к её столу.
Подружки Джиджи окинули его оценивающими взглядами и красноречиво переглянулись, а Томасу вдруг стало неудобно за свой неприметный свитер и купленные матерью очки в дурацкой оправе, которые ему совершенно не шли. «Ну и чудила», - читалось во взглядах подружек-миньонов, и Томасу понадобилось сделать колоссальное усилие, чтобы заговорить снова.
- Джиджи, можно с тобой поговорить?
От волнения он проглотил окончание вопроса и выглядел, должно быть, как полный кретин. Щеки начали гореть огнем – ещё немного, и он пойдет красными пятнами. Тогда он точно провалится сквозь землю со стыда. Услышав свое имя, Джиджи перестала листать новостную ленту и подняла голову. В отличие от своих подружек, она не окинула его насмешливо-презрительным взглядом. Вместо этого она кивнула девочкам, и те, как по команде, поднялись из-за стола.
- Конечно. Присаживайся.
Томас опустился на освободившийся стул перед ней и выдохнул. Джиджи не была ни злой, ни заносчивой, это он понял через некоторое время наблюдения за Флорой, но разговаривать с ней всё равно требовало мужества.
- Я.. меня зовут Томас, - поспешно начал он, и Джиджи кивнула, - учитель по биологии поставил нас с Флорой в пару по лабораторной. Лабораторную уже скоро сдавать, а Флоры до сих пор нет, и я не.. может, ты знаешь, когда она будет?
«И что с ней?»
- Флору исключили, - вздохнула Джиджи, а когда Томас ошарашено на неё вытаращился, пояснила, - на две недели, в наказание за случай в кафетерии. Я думала, все уже в курсе.
- Но почему? – искренне удивился он, - она же ничего не сделала! Это Ландграаб её ударил, а потом..
- А потом Винсент ударил Ландграаба, - мрачно подтвердила Джиджи, - и когда явился директор, было не понятно, кто именно всё начал. Флора взяла вину на себя, чтобы у Винсента не было дисциплинарных взысканий, потому что, в противном случае, о спортивной стипендии он мог бы забыть.
Вот оно что. Винсент вступился за неё, а она не позволила ему понести незаслуженное наказание. В груди у Томаса от этой мысли потеплело. Какая же она всё-таки…
- Подожди, - прервал он сам себя, - а Ландграаб? Почему его тоже не исключили?
В ответ Джиджи фыркнула и невесело улыбнулась.
- Это же Ландграаб. Ты новенький, и не в курсе, наверное, но он у нас – священная корова, потому что брат директора занимает какую-то высокую должность в компании его отца. Даже не представляю, что должен сделать Ландграаб, чтобы его действительно наказали, а не пригрозили пальцем для проформы.
Его молчание Джиджи, наверное, приняла за озадаченность. В действительно же Томас был ужасно зол и на Ландграаба, и на директора, и на местные порядки, которые позволяли всяким подонкам выходить сухими из воды.

- Ладно. Спасибо большое, - пробормотал он и придвинул стул ближе к столу, когда снова поднялся на ноги. Джиджи смотрела на него очень внимательно, и Томасу снова стало неловко.
Вдруг она поняла, что никакого проекта по биологии им не задавали? Вдруг она расскажет Флоре, что подходил какой-то непонятный очкарик и спрашивал о ней, как какой-то маньяк?
-Томас, а у тебя очень плохое зрение?
- Нет, - такого вопроса он не ожидал и ответил честно, - а что?
- Мне кажется, тебе бы пошли контактные линзы, - её губы дрогнули и слегка разъехались в сдержанной, но доброжелательной улыбке, и Томас непонимающе прищурился. – Глаза у тебя красивые, а ты их прячешь за огромными очками.
Она что, шутит сейчас? Ни один человек никогда в жизни не делал Томасу комплиментов, и он совершенно этому не удивлялся, поскольку никогда не считал себя ни симпатичным, ни сколь угодно обаятельным. А тут Джиджи Гресбек, первая красавица их школы, утверждает, что ему стоит открыть лицо. От смущения и волнения он даже не попрощался с ней, о чем вспомнил только на полпути домой и ужасно себя ругал.
Уродские очки он выбросил в тот же день.

***

Вечеринка по случаю окончания учебного года должна была в эти выходные, и это событие волновало окружающих намного сильнее годовых тестов. Вечеринку организовывала Флора, и по многозначительным взглядам более удачливых «опытных» одноклассников Томас отчётливо осознал, что скорее умрет, чем пропустит что-то подобное. И дело было конечно не в любви к ночным развлечениям. Говоря по правде, за почти семнадцать лет жизни, он ни разу не был в клубе.
Как ему объяснили чуть позже, формально приглашены были все желающие, но для того, чтобы иметь возможность отдыхать с «Флорой и компанией», нужно было получить личное приглашение от неё самой, Джиджи или Ким. Узнав об этом, Томас немного приуныл, но решения своего не поменял. Он поедет.
Громкая музыка с непривычки била по ушам, а спустя всего двадцать минут нахождения в клубе, Томас начал машинально зажимать уши, когда проходил мимо колонок. Он не принадлежал этому месту, как другие, он чувствовал себя здесь совершенно чужим, словно в параллельной реальности, и если бы не возможность увидеть Флору – никогда бы сюда не пришел. Раньше он объяснял свою нелюбовь к клубам тем, что просто не любил громкие тусовки, а потом пришел к выводу, что всё было наоборот: это громкие тусовки не любили его.
Когда Томас только пришел сюда, подумал, что никогда в жизни не найдет Флору в такой толпе. Но он ошибался – веселую компанию не заметил бы только слепой. Флора пританцовывала, прямо на плечах у какого-то парня, а её немыслимо-голубые волосы метались в разные стороны от каждого движения. Официантка принесла метр каких-то шотов, и вся компания разразилась одобрительными возгласами. Флору спустили обратно на пол, и она первая схватила рюмку с подноса. Из-за громкой музыки Томас не слышал, что она говорила, но несколько секунд спустя, рюмки подняли и все остальные. Флора была сильно пьяна, это он понял сразу, как только она обернулась куда-то в его сторону. Ее взгляд не фокусировался, и Томас забеспокоился, как бы ей не стало плохо. Может, стоило предупредить Джиджи или Ким? Он потерял Флору из виду всего на пару секунд, но и этого ей было достаточно, чтобы раствориться в толпе. Томас бестолково замотал головой в разные стороны. Голубые волосы мелькнули где-то возле диджейского пульта, и он тут же сорвался туда. К тому моменту, как Томас пробился в первые ряды, один из диджеев уже помог Флоре забраться на сцену. Она что-то сказала ему на ухо, а тот рассмеялся и кивнул, явно на что-то соглашаясь.

Она ведь не собиралась петь? Томас мог представить, насколько стыдно ей будет утром, если она, конечно, хоть что-нибудь вспомнит. Танцевальная музыка стихла, и, мгновение спустя, через дорогостоящие стереосистемы полилась другая мелодия. Он знал эту песню, хоть обычно и слушал её в другой аранжировке.
Флора пальцами держалась за стойку с микрофоном, мягко покачиваясь из стороны в сторону с закрытыми глазами. А потом она запела, и Томас обомлел. Он даже примерно не представлял, что Флора умеет петь. Что Флора умеет ТАК петь. Она не открывала глаз, и её голос разливался по этому ужасному клубу чистым серебряным потоком. Люди непонимающе оборачивались – песня совершенно не подходила под формат заведения – но всё равно стекались к стене, совсем как моряки, загипнотизированные пением сирен. Со своими голубыми волосами и чарующим голосом Флора была очень похожа на сирену. Вдруг открыв глаза, она почему-то посмотрела на Томаса удивительно ясным взглядом, и его сердце пропустило удар. А потом ещё один. А потом забилось с удвоенной силой.
Закончить песню ей не дали. Откуда-то появился администратор клуба и сделал диджеям знак, чтобы поменяли музыку. Диджеям пришлось подчиниться, но Флора не казалась расстроенной. Она мирно отдала микрофон и уже собралась спрыгнуть обратно, как зацепилась за какой-то шнур и полетела вниз со сцены. Томас и сам не понял, как получилось, что он её поймал – это произошло как-то инстинктивно, он просто знал, что не мог не поймать её.
- Как тебя зовут? – спросила она и обняла его за шею. Томас впервые в жизни обнимал девушку. Девушка впервые в жизни обнимала его и стояла так близко.
- Томас, - сказал он, но его голос потонул во включившейся заново громкой музыке. Флора рассмеялась и покачала головой, давая понять, что ничего не услышала. А потом вдруг поцеловала его в губы.
- Идем со мной! – прокричала она уже после поцелуя и, схватив его за руку, повела в противоположном направлении.
Туда, где оставила друзей. Томас покорно шел следом, даже не думая высвобождать руку из несильной хватки. Будь его воля, он бы не высвобождался никогда.
- Флора, нам надо уходить! – прокричала Джиджи, едва только они подошли. – Администратор сказал, или нас выгонят отсюда!
- Ещё текилы, и пойдем! – скомандовала Флора проходящей мимо официантке, и та мгновенно куда-то убежала.
Томас стоял рядом с ней и глупо улыбался. Она так и не отпустила его руку, а значит, он имел полное право сейчас здесь находиться. С ней.

***

Следующим утром Томас проснулся счастливым человеком, и даже мутное чувство тошноты не портило ему настроение. Всю прошлую ночь он провел с Флорой и её друзьями. Флора не отпускала его от себя ни на шаг, и они целовались на каждом углу – до тех пор, пока друзья не начинали предлагать им «снять комнату». Раньше Томас не мог даже представить себя частью такого времяпровождения, но вчера все его внутренние барьеры словно куда-то делись. Он обнимал Флору, что-то рассказывал её друзьям, они вместе смеялись, вместе пили, вместе проникли к нему на работу, в городской зоопарк…
А утром Флора почти уничтожила его вопросом, откуда он здесь взялся. С другой стороны, Томас лелеял надежду, что у неё просто похмелье, и она всё вспомнит, как только придет в себя. Затеянная Ким генеральная уборка пришлась очень кстати. Флора отдыхала на лежаке у бассейна, а Томас добросовестно убирал территорию - ослушаться Ким не возникло даже мысли, таким как она, Томас всегда подчинялся на уровне подсознания. Зато потом украдкой вынес из гостиной плед и укрыл Флоре ноги.

- Спасибо, что остался, - Томас едва не выронил упаковку с кошачьим кормом, когда услышал за спиной её голос.
Снизу требовательно мяукнула пушистая кошка дымчатого окраса, и ему пришлось сначала вернуть ей миску, а только потом обернуться. Последние полчаса Томас старательно находил себе занятия, чтобы не уезжать домой. Дома предстоял серьезный разговор с родителями, о чем красноречиво говорили пятнадцать пропущенных звонков от мамы и четыре от отца. Томас не боялся наказания, пусть бы они посадили его под замок. Он считал, что прошлая ночь стоила того целиком и полностью.
- Нет проблем, мне не сложно, - неловко улыбнулся он Флоре, с облегчением заметив, что она тоже улыбалась. – Классная вечеринка, у вас так всё время?
Флора кивнула, и Томас понял – сейчас или никогда. Сейчас Флора была одна, без роя бесконечных друзей и подружек, без красивых и сильных квотербеков, без Ким и Джиджи, разговаривавших где-то в отдалении. Томас понял, что если сейчас не пригласит её куда-нибудь, то так и продолжит влачить жалкое существование до конца своих дней. И умрет в одиночестве.
- Может, сходим куда-нибудь? – так фраза звучала в его голове, а в действительности от волнения он сказал что-то вроде «можтсходмкуднить» и замер.
Флора моргнула, и сердце Томаса упало. Вот сейчас она, как и все остальные скажет, что он ей как брат, и вообще, она его не рассматривала в таком ключе…
- Можем, - пожала плечами она и добавила что-то ещё, но Томас был слишком окрылен в тот момент, чтобы вслушиваться и просто очень быстро закивал, не веря своему счастью. Флора сама записала свой номер в его телефоне, и потом, по дороге домой, Томасу понадобилось несколько раз ущипнуть себя за запястье, чтобы проверить, что происходящее ему не мерещилось.
Номер Флоры никуда из его телефона не делся, а эмодзи радуга всё так же переливалась рядом с её именем.
Томас вспоминал песню, которую она пела вчера ночью, и впервые в жизни больше не чувствовал себя просто трещиной на замке из стекла.
Томас был счастлив.