[Innominato]

Jana Weber, ответы любят, когда их читают

Яна, привет
Увы, март вот ни разу не месяц Инноминато, зато очень месяц Яны Вебер По всем пунктам! И, ящитаю, это вовсе не плохо.
И, тожк начну с:

Сразу вспомнила "Пой мне ещё", где они поженились. Совпадение? Я так не думаю.

Ответственно заявляю - совпадение А какой соблазн сказать, что нет... Сойдемся на том, что это какая-то подсознательная подпрограмма
Спасибо за скрин! Этот момент и эту сцену задумала очень давно, а увидела где-то во время прошлогодней "Золотой короны", во время нашей беседы по поводу диалогов. Ты тогда посоветовала мне начать как-нибудь отчет или сцену с диалога... Ну, я и начала

Есть что-то такое в образе Терри - ей идет вытаскивать полуживых недоумков с того света, и вправлять им мозги. Ну и другие части тела тоже - зря она, что ли, врач.

Бгг Терри да, идет быть такой, спасительницей) Причем вполне реальной. Наверное, все-таки, стальные нервы и умение не теряться ни в каких ситуациях делают ее такой вот. В конце концов, когда понадобилось - она ведь умерла и глазом не моргнув.

Что касается Тео - на него такого даже злиться нельзя. А может, я просто выплеснула всю злость после прошлого отчета - но тут я даже до пояснения про глюки эмпатии поймала себя на мысли, что мне жалко его.

Ну, я тебе говорила, что все произошедшее сложно назвать чисто его виной. Он, конечно, виноват, но лишь отчасти, большую же роль сыграла цепь трагических событий, на которые он и повлиять толком не мог.

Очень трогательно было, где он второй раз про Мэл спросил. В первый раз это было вполне ожидаемо, но во второй раз у меня аж сердце защемило)

До него еще плохо дошло что именно случилось, но он уже знает, что это ужасно. Мэл - она его семья, он ее любит и ребенка (которого даже не видел - тоже), она нужна ему, она - первое и единственное, о чем он может думать. И одновременно, думая о ней, он начинает понимать весь ужас ситуации, поэтому да, это тот момент, который должен цеплять. И я счастлива, что он получился таким, как нужно. Образ маленького Тео с протянутыми руками очень точный

И представила, каково ей. Ладно, про Блейза и так было понятно, как это её подкосит, но тут едва только похороны, как и старший сын исчезает, и никто не может найти. Такой персональный ад для Урсулы.

Ты права. Вот как раз именно для Урсулы - это худшее, что могло случиться. Энди выглядит теперь совсем цветочками, правда? Та же Серафина, не говоря уже о Джолионе, пережили бы подобное гораздо легче. Для них мир не замыкался на детях, для Урсулы - да. Здесь ее, конечно, только возвращение Тео спасло, потому что как бы там ни было, но живой ребенок (еще и с семьей и внуком) - это сильнее, чем мертвый. К сожалению, так бывает не всегда, но Урсуле помогли, поэтому она выкарабкалась.

Седые волосы Геда тоже произвели нужный эффект. У Урсулы нет - там я догадывалась, а у него вот полоснуло вдруг. Он просто такой вечно в себе весь, открывался местами и ненадолго, а тут вот внешне как будто выплыло всё, что кипело внутри.

Здорово, если так, потому что Гед - он как бы не бесчувственный. Ему не легче чем любому другому здесь, Блейз и Тео - и его дети тоже, потеря одного, а затем второго не могла на нем не сказаться, не говоря уже об Урсуле, которая фактически медленно умирала. Она - центр его вселенной, не думаю, что он смог бы жить потеряв ее вот так.

Интересно ещё, что с группой там - за отчёт не нашла упоминаний. Понятно, не до этого пока, но надеюсь, в следующем это всё всплывёт)

Да, сейчас просто немного не время. Я думала о том, чтобы включить сюда группу, но решила в итоге отказаться пользу сосредоточения именно на семье. Для работы еще будет время.

От Мэл другого не ждала, я в ней была уверена.

Мэл всегда остается Мэл. Обидки всякие вообще не по ее части, у нее очень "холодный" рассудок. И она абсолютно, на все существующие в мире проценты уверена, что на ТАКОЕ у Тео должна быть весомая причина. И вряд ли это что-то хорошее.

И она внезапно очень нравится мне с короткими волосами - особенно на том скрине, где она встречает Тео, очень красивая. Помню, когда ты мне её первый раз с короткими скинула, мне не понравилось - а тут нравится)

Потому что там прическа была другая, она ей не подходила. Эта лучше) А вообще с короткими прическами прямо беда( Особенно вот такими, которые не совсем прямо короткие.

С ними двумя вообще тут любимые скрины - такие красивые оба, и вообще гармонично смотрятся вместе. Выросли как будто.

Мой любимый - где она его встречает Думаю, невозможно пережить что-то подобное и не повзрослеть, было бы странно, если бы случилось иначе. Ну и процесс взросления еще не завершен.

Она даже не отрицает) она знает, что она лучше его.

Она не отрицает не поэтому. Потому что ей все равно, потому что она не меряет их отношения такими параметрами как "лучше" или "хуже", и их самих она тоже не меряет. Она любит его таким, какой он есть - неидеальным, со всеми его ошибками, загонами, придурью, магией, эмпатией и прочим. Даже когда он сам себя не любит.

Сколько в ней истерического смятения) Тео, Тео. Я тут согласна с Мэл. Хотя ты знаешь, что будь моя воля, за измену вешали бы на рее за одно место, но я не считаю это изменой. Он себя не контролировал и ничего не помнит, а Мэл не из тех кто будет воевать за чистоту и неприкосновенность плоти. Это действительно неважно.

Бгг, ремарка про наказание за измену меня умилила. Ты такой котик, Яна!
Я согласна с тем, что за измену это сложно считать, к тому же он даже не помнит было ли там хоть что-то На неприкосновенность плоти им обоим плевать, уж кому-кому. Тео деморализовал сам факт, по его мнению, он не должен был этого делать вне зависимости от своего состояния, уже много воды утекло с тех пор, когда они могли позволить себе свободные отношения. Тео очень серьезно относится к своим обещанием, а сейчас он думает, что нарушил самое важное в своей жизни. Не говоря уже о том, что момент для этого был выбран тоже не лучший.

ДЖОРДЖ <33333 привет, моя новая любовь

Сама уже заждалась!

не помню, говорила ли, но 8 - мое второе любимое число после 4)

Какая неожиданность

Так понравилось как он слюнявил кубики ты моя радость

Элемент милоты

Понравилось, как Тео боится подходить к Джорджу. И как Урсула не любит Этамина. Во-первых, реалистично, во-вторых, шикарный драматический потенциал. Ох, заранее потираю руки в предвкушении)

Тео да, боится. И думает, что не заслужил, дурачок, совсем не понимает - это ведь не то, что нужно "заслужить". Что касается Урсулы, конечно, определенная драма тут будет, но я не уверена, что ее сердце так уж долго сможет держать оборону. В конце концов Этамин тот еще милашка

Про огонь моего сердца Блейза. Скотина, вот умер вроде, а всё равно занимает фоном большую часть текстового пространства.

Ну, он по-прежнему занимает значительную часть жизни всех. Слишком рано, слишком свежее все. Так то какое-то время он еще будет здесь.

Очень образно и круто описала. Я почувствовала эту жуткую пустоту. Да, когда теряешь кого-то важного, то цепляешься даже за такие глупые вроде бы материальные вещи. Кажется, вот как-то каким-то образом ещё можно что-то сохранить.

*прыгает от характеристики "идеальный абзац"* Яна похвалила текст! Да, здесь именно об этом - кажется, если ничего не трогать, то он будто бы все еще здесь, вот-вот отвориться двери и войдет. Но вот, комната пустеет и эффект присутствия истаивает вместе с последней коробкой вещей. Рада, что ты отметила этот момент - он важный, это часть прощания.

Вот лучше нельзя было, серьезнее) не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать. Но эта концовка меня покорила) и письмо тоже. Что-то в этом есть такое...пронизывающее, что Тео пришел сюда читать письмо с ним. И эти разговоры с камнем, и жутковатый черный юморок этот - тут я и "взрослость" некоторую от Тео почувствовала. Циничность даже.

*близка к обмороку от счастья* два идеальных момента в одном отчете! *_* К тому же это очень давно придуманный момент - письмо. Даже не помню когда я его придумала, но очень давно. Я не знала каким будет все, знала только, что закончится фразой "береги ее, Тео" и его ответом "прости, Блейз, я не смог". А потом сложился этот паззл с надгробным камнем, почти в последний момент, поэтому мне так приятно видеть, что момент работает точно так, как я бы того хотела.
Угу, да, еще звоночек о взрослении Тео. Он порядком подзадержался в беззаботной юности, теперь ему придется какое-то время справляться с трудностями.

Письмо - ощутимый кусочек Блейза, типично его фразы. Сюрреалистично воспринимается, учитывая, что он умер, причем так, с размахом умер. Про Мэл ещё вот как-то...всё думаю, что при каких-то других обстоятельствах у них всё-таки могло, возможно, что-то получиться. Но это не точно.

Еее, да Надеялась, что он будет узнаваем за строчками, такой вот "привет" от призрака. С Мэл... Да, могло бы. В другом мире - запросто, ты знаешь. Как минимум в одном из таких миров даже хэппиэнд, а не просто "получиться".

На печальной ноте закончила, но мне уже не хочется рвать и метать, а это хорошо.

Очень хорошо! Раны должны затягиваться, не быстро и не сразу, но со временем - просто обязаны. Де Лораны тоже постепенно идут на поправку, как бы там ни было.

Я тоже тебя люблю и твои комменты обожаю

Linasy ответ

Добрый день, снова.
Большое спасибо Вам за отзыв, комментарии для меня очень важны и ценны, всегда интересно посмотреть а свое творчество глазами читателя.
Отдельная благодарность за первый пункт комментария, раз есть прогресс - значит, все не зря. Всегда должно быть движение.
По второму пункту - что ж, ассоциации дело вообще не очень-то подконтрольное, а потому такое интересное, не уверена, что "стыдно" - правильное определение в данном случае.

Блейз. В мире полно учёных, которые ставили на себе эксперименты и в результате их погибали. В этом отношении он ничем не выделяется. И всё же мне кажется, что под конец Блейз полюбил своего малыша, и он из эксперимента превратился в родного ребенка, ради которого он пошёл до конца. Иначе зачем ему давать имя в честь самой яркой звезды любимого созвездия?

Что ж, согласна - Блейз не первый и не последний ученый, пожертвовавший собой ради открытий. И все же это не значит, что ребенок был для него экспериментом и только. Блейз достаточно разумен и достаточно человечен, чтобы воспринимать живое существо таковым, каким оно является. К тому же, предположим, если бы он выжил - этот ребенок стал бы той самой семьей, которую он создал сам, поэтому в его теплых чувствах к ребенку сомнений быть и не должно.

Мэл. Она действительно святая. С этим никто не спорит. И всё же ей было легче всех. Во-первых, умирал друг, а не член семьи. Во-вторых, её поддерживали. В-третьих, в её жизни был светлый момент, как ожидание ребенка. В-четвертых, она нашла утешение и забвение в организации быта всей семьи в течение этого тяжелого периода. Это не дало ей утонуть в своём горе.

Интересно. То есть Вы полагаете, что терять близкого человека, который не связан с Вами кровными или брачными узами - проще и легче, чем того, который связан? По моему вот опыту это вот последнее о чем ты думаешь, когда умирает кто-то важный. А Блейз для нее был важен, в конце концов за последние годы она провела с ним времени вместе гораздо больше, чем с обственным мужем.
Ожидание ребенка должно было стать светлым моментом в ее жизни... Но так не случилось. Легко ли думать о хорошем, когда рядом медленно умирает кто-то, кого ты любишь? Сомневаюсь. В этой ситуации никому не было легче или проще, такие вещи вообще не измеряются подобными параметрами. Суть в том, что Мэл очень сильная, здесь скорее она всех поддерживала, чем ее остальные, но что верно - это не дало ей утонуть в горе. Это и двое детей на ее руках.

Тео. К нему у меня претензий нет. Он сделал всё, что мог. Всё, что было в его силах. И даже "выход из себя" сыграл ему на руку. Мне даже страшно представить, чтобы случилось, если бы он не смог удержать себя в руках, и эмпатия заработала в обе стороны, заражая семью его эмоциями. Сумасшедших от горя Урсулы, Мэл, Джорджи нам не надо.

Ну, скажем, у меня к нему кое-какие претензии есть, но все же он и вправду старался, сложно назвать его виноватым во всем. Не думаю, что дошло бы до "заражения", однако уж точно не вышло бы ничего хорошего.

И его внешность тоже очень ярко говорит о его пережитом горе. Если Гед от горя поседел, то Тео полинял, возвращаясь к своему естественному цвету волос. Вечеринка кончилась, начались суровые трудовые будни, где пестроте нет места.

Спасибо, что подметили этот момент. Мне даже пришлось освоить перекраски волос отчасти для этого случая) Однажды Тео должен повзрослеть.

Гед Страшно видеть седого резко постаревшего человека, когда помнишь его совсем молодым. Страшно видеть его совсем одного отдельно от Урсулы. Осознавшего, что он ошибся, и видение касается не Джолиона, а его собственнного сына Блейза. Стремящегося любой ценой сохранить надежду для Урсулы, пусть и ценой почти разрыва.

Предвидение, увы, наука совсем не точная - никогда не знаешь чем окажется видение. Впрочем, Гед никогда не относил это видение к Джолиону, хотя бы потому, что не думал, что та женщина из снов - Урсула. Его видения не зациклены только на ней, просто одно время она появлялась там чаще всех. Гед не столько хотел сохранить для нее надежду, сколько просто не смог отнять, и его ошибка по большей части именно в этом. Хотя оставить или отнять одежду - правильного ответа здесь нет, Урсуле лучше бы ни в каком случае не стало.

И его злость на Фариду Син я тоже понимаю. Где она была раньше, когда всё ещё можно было исправить. И её приход и помощь были необходимы, но если бы Урсула узнала, что Фарида Син её биологическая мать, то в данной ситуации это бы её окончательно добила.

Согласна, такие сведения Урсуле в тот момент никак не нужны. Что касается самой Фариды... Возможно, ей пришлось пожертвовать многим ради чего-то большего, не стоит ее судить сейчас. Она еще появится, чтобы прояснить этот момент.

Урсула. Это был для неё Ад. Самый настоящий. И хорошо, что она постепенно находит утешение в своих внуках, оттаивая к Эттамину. Как-никак он - живая частичка Блейза.

Верно. Персональный ад для Урсулы - два ребенка, один сломался, второй потерялся. Что касается ее отношений с Этамином... Здесь потребуется время. И немало.

Терри. Железная леди, которая, как и Мэл, нашла забвение в работе и заботе о семье. Терять никогда не легко, но опыт заставляет себя держать и выкарабкиваться, не смотря ни на что, и держать эмоциональную оборону.

Терри, пожалуй, одна из, если не самая, сильная из всех моих персонажей. Иногда, я думаю, она может справиться с чем угодно. Само собой, ей тоже не просто, но она не из тех, кто опускает руки.

Сюжет. Чрезвычайно резкий поворот! Я всё-таки надеялась, что Рите удастся залечить любовную рану Блейза, заглушить любовь к Мэл и прорастить свою к ней. И будет вторая свадьба. Увы, не сбылось. Блейз любил Мэл до самого конца, а Рита осталась его другом.

Порой нужны неожиданности, даже такие, к которым все долго готовилось и на которые многое намекало. К сожалению, не у всех бывают хэппи-энды.

.Мне кажется, или Блейз действительно пошёл характером и в Джолиона, и в Урсулу, и в Геда, и в Терри, взяв от них всех понемножку?

Полагаю, Блейз это Блейз. Но я всегда считала, что в нем довольно много от Джолиона.

Если судить генетически и игровому, то Эттамин и Джорджи пра-правнуки Терри, то есть седьмая вода на киселе ей. Интересно, кому-нибудь из них или их потомков удастся растопить сердце Железной леди Терри?

Не сказала бы, что ее сердце так уж надо растапливать, но теория интересная. Кто знает

Ну и, в недавно завершенном конкурсе "Мистер и Мисс Династия 2018 Терри заняла второе (пусть и безнаградное) место, уступив прекрасному юному созданию Кассандре Хагенштрем из Династии Хагенштрем, от чудесной Jana Weber
Касеньку и ее прекрасную автора мы искренне поздравляем с заслуженной победой!
Огромное спасибо всем за голоса и поддержу!
Бонусом, на память - конкурсная работа.



+++

Та, чья жизнь длиннее, чем иные могут вообразить, полная удивительных и жутких событий, о которых другие боятся даже помыслить.

- Тереза… Тереза… Тереза… - волнующий шепот, что наполнял ее прошлое, ее сны, шепот, что мешал ей дышать, что преследовал наяву и забирался в самую душу, принося за собой холод и тьму. Имя ей Антония. Куда уходят нерожденные дети? Кто знает, верно? Антония – ее мертворожденная сестра-близнец, что по какой-то ошибке осталась в мире живых. Она стала личным призраком Терри, следовала за ней всюду, набирала силу и мечтала обрести плоть.
Шепот все громче и громче, пугающий хохот все ближе и ближе. Ради всего, что было ей дорого, ради всех кого она любила, был всего один способ заставить его замолчать навсегда. И Терри сделала шаг вперед, чтобы умереть. Без страха, без сожалений.

Она возвращается. Не по собственной воле, Терри никогда бы такого не пожелала – покинуть собственную дочь юной, семнадцатилетней, еще почти девочкой, а встретить вновь уже глубоко пожилой женщиной.
Может показаться, что ее время, третьей наследницы семьи, давно прошло… Может и так. Она думает об этом, но сущность вампира преподносит ей корону Королевы Пепла, заставляя окунуться в новый водоворот. Она взбирается вверх по политической лестнице бессмертных, правит жестко и мудро, навсегда оставаясь в памяти подданных, даже покидая трон.

Она знакомится с собственной семьей заново, обретает их признание и любовь, не сразу, проходит время, много времени, прежде чем Терри вновь ощущает себя частью дома де Лоранов.

И сейчас Терри отдыхает. В ее душе мир, она ни с кем не сражается и никуда не спешит, просто занимается тем, что всегда любила – умножает и взращивает состояние семьи, выстраивая свое новое, финансовое, королевство.

Терри еще не знает - уже скоро все поменяется. Даже не думает, что проведет два часа перед зачарованным зеркалом, накручивая локоны и накладывая идеальный макияж. Она абсолютно не предполагает, что придет раньше на полчаса и будет нервно сжимать салфетку, поглядывая на двери. И, уж точно, Терри не может себе представить, что рывком поднимется с места, завидев знакомую фигуру, и замрет, ощутит, как внутри робко расплывётся давно забытое чувство, сердце в груди затрепещет взволнованной птичкой.

Она улыбнется, осторожно скрывая клыки, и скажет:
- Я боялась, ты не придешь.
И что-то удивительное начнется.

[Innominato]

Всем привет Внезапноотчет для некоторых, правда, не очень внезапно

+++

118. Черный цвет солнца

И метель не дает нам уснуть,
Не дает нам допеть до конца
Словно паралитическим газом
Наполнены наши сердца
(с)

Бухта Беладонны вновь встретила меня туманом, с первого вдоха напомнив тот день, когда я впервые оказался здесь – тогда город тоже погрузился в белое молоко, заполняя легкие непривычной влагой. Улицы казались знакомыми и незнакомыми одновременно, за полтора года моего отсутствия, вроде бы, ничего особенно не изменилось, но заколоченные досками окна любимой кофейни показались дурным знаком.
Уныло потоптавшись на пороге, я выкурил сигарету возле закрытых дверей, а потом направился домой, надеясь хорошо выспаться. В темной и тихой квартире сон никак не шел, в итоге я проворочался почти до утра, поспав буквально пару часов, и отправился к Ретту в совершенно отвратительном настроении. По дороге, наблюдая за мелькающими фасадами домов из окна такси, у меня получилось немного прийти в себя, но все же легкое раздражение мгновенно вылилось наружу, едва мы начали разговор о будущем группы.
- Нет. Ни за что, - я резко хлопнул ладонями по его столу, чувствуя, как внутри все полнится злостью.
- Не кипятись, - спокойно ответил Ретт, взглядом усаживая меня обратно на стул, - не будем, так не будем. Хоть и зря, был бы такой отличный ход…
- Я сказал нет, - повторил я, уже чуть спокойнее, - мы абсолютно точно не будем использовать эту историю для рекламы! Моя семья пережила достаточно за последний год, повторять все это ради рейтингов… неприемлемо.
- Успокойся, Тео, - Ретт соединил кончики пальцев, склонил голову набок, - мне жаль терять такой прекрасный план, но я переживу. Придумаю что-нибудь еще.
- Насколько все плохо?
- Да, в общем-то, не так уж и плохо. После окончания тура, весной, мы объявили перерыв, «Химера» вышла только к зиме, когда газеты уже пестрели заголовками о твоем таинственном исчезновении. Тираж раскупили за четыре дня, пришлось тут же заказывать второй. Отзывы поначалу были весьма неоднозначные.
- Читал, да, - я кивнул, - но это было почти год назад. А что сейчас?
- Ну, знаешь, люди любят тайны. На всей этой истории уже получилась вполне достойная реклама, ребята даже сыграли пару концертов. Вместо тебя был манекен с гитарой и разноцветным париком, - Ретт издал смешок, - моя идея. Партию гитары Майк запускал с запис, это уже потом, когда ты вернулся и мы знали, что ты в порядке. Газеты снова оживились, чуть погодя мы подогрели публику коллекционкой – сборник из разных альбомов и видеозапись тура, хотел прикрутить ее еще к «Химере», но пришлось поменять планы. Так что вы не на первых местах топа, конечно, но все же в верхней части списка.
- Хочешь сказать, перерыв в полтора года никак не повлиял?
- Почему же. Повлиял, просто без меня это было бы фатально, - хмыкнул Ретт, - а так – всего лишь небольшие трудности.
- И что теперь делать?
- Работать.

Мы договорились встретиться в «Ракушке». Когда я подошел к студии, в памяти снова всплыло воспоминание о том, как мы пришли сюда впервые: затаив дыхание прошли сквозь стеклянные двери, чтобы наткнуться на колючий взгляд Шоны Байер. Теперь ее место занимала какая-то маленькая блондиночка, Шона года два назад внезапно ушла в декрет, из которого явно не планировала возвращаться. Блондиночка подскочила, увидев меня, но потом узнала и спокойно уселась обратно за компьютер, я кивнул и свернул налево, в нашу обычную комнату. «Трава» уже была здесь.
- Смотрите-ка, кто вернулся! – протянул Франсконни, на меня вновь напало дежавю. Я вздохнул, закусив губу и, только сейчас, соображая, что понятия не имею, как буду объяснять всю эту историю. Сэм сложил руки на груди, Пит отхлебнул кофе из пластикового стакана, Ви прижалась ближе к Франсконни. Но все они улыбались, я пощупал блокирующую сережку на ухе, из-за нее их эмоции плохо улавливались, но я все равно чувствовал приятную смесь облегчения и радости. И нетерпения.
- Точно ничего не хочешь нам сказать? – поинтересовался Пит, снова отпивая кофе.
- Ну, - я сглотнул, - мне будет очень непросто все объяснить…
И где-то здесь я осознал, что за все время нашего знакомства никогда не говорил «Траве» о магии или эмпатии. Не скрывал, но и не выставлял напоказ, в итоге как-то не представилось подходящего случая для разговора об этом. А сейчас рассказать что именно произошло, не вдаваясь в подобные детали, у меня просто не получится.
- Ммм…
- Тео, говори как есть, - мягко откликнулась Ви, - никто тебя не съест. Мы, наверное, хотели, но уже давно остыли.
- Ладно. Ту часть, про моего брата, вы знаете, я рассказывал к чему все идет еще пока он… - мне понадобилось несколько секунд, прежде чем продолжить, - а после я не выдержал.
Они затаили дыхание, застыли в ожидании.
- Вы когда-нибудь встречались с магией? - я задал вопрос, Франсконни и Сэм кивнули, остальные синхронно покачали головами, - ну, хотя бы слышали?
- Да, - Сэм подал голос, - в Долине есть небольшая община. Довольно закрытая, поэтому мы никогда никого из них не знали.
- Я слышала, - Ви тоже отозвалась, - ну, знаешь, слухи и разговоры, но никогда не видела.
- Да, в последнее время мы предпочитаем держаться на расстоянии.
- «Мы»? – переспросил Франсконни.
- Да, мы, - я вытащил из-под футболки жетон, давным-давно полученный во Дворце света. Обычно он оставался невидимым, но при необходимости я мог его достать из некого кармана реальности, сейчас было очень кстати. Жетон мягко засиял перламутровым светом, шестерка на нем была неустойчивой, то расплывалась в невнятную спираль, то вновь возвращалась.
- Моя семья уже несколько поколений хранит дар магии, мне достался светлый, - я указал на цифру, - это указывает ранг Силы, шестой из восьми. Кроме стандартных рангов есть еще так называемая неклассическая магия: разного рода ясновидение, иногда телекинез и телепатия или эмпатия, как у меня. В моем случае она связана с рангом, из-за блокиратора, который я теперь ношу, он несколько нестабилен.
- Эмпатия? – Пит выглядел растерянным.
- Способность ощущать чувства и настроения окружающих, - пояснил я, убирая жетон обратно в «карман».
- То есть ты всегда ощущал нас... полностью? – Сэм поежился.
- Это немного нечестно, знаешь ли, - Ви нахмурилась, я улыбнулся.
- Забавно, что это ты сказала. Как раз с тобой в этом плане всегда были проблемы, только не спрашивай почему – не знаю.
- Ну, вообще-то, действительно, - Франсконни поддержал ее, - это нечестно.
- Простите, - я уставился в пол, потому что они были правы, - никогда не думал с этой стороны.
- Оставьте вопросы этики на потом, - перебил Пит, - как это относится к твоему исчезновению?
- Напрямую. Из-за эмпатии я чувствовал не только себя, но и всех вокруг: родителей, Мэл, Терри, Риту, оказалось слишком много. «Эффект выхода» - мне сказали это называется так. Вроде большого нервного срыва, сильная травма, в результате которой я стал кем-то другим, занимался чем-то другим. А потом меня вернули, и теперь я здесь. Это если вкратце.
Молчание. Я не мог разобрать чем именно оно вызвано – удивлением или непониманием, пока Ви не поднялась и не обняла меня, выразив все одним прикосновением, остальные чуть помедлили, а затем встали следом за ней.

До весны я провел большую часть времени в Бухте, вернувшись к работе. Конечно, мне пришлось ответить еще на уйму вопросов от Пита, Франсконни, Сэма и Ви, чтобы они смогли понять хотя бы отчасти всю ситуацию. Нам потребовалось какое-то время на восстановление, поначалу даже на репетициях сыграть было довольно непросто, но постепенно и это пришло в норму. Ретт устроил несколько выступлений, пока довольно небольших, которые более чем полностью оправдали ожидание – залы были, как и прежде, забиты зрителями. Я дал несколько интервью в газеты и на музыкальных каналах, по возможности аккуратно обходя болезненную тему, в том числе из-за следования новой стратегии Ретта – «напустить туману побольше, это всегда срабатывает». После зимних праздников мы приступили к новому альбому, пока только примеряясь к первой композиции с рабочим названием «Огонь Луны». Все постепенно возвращалось на свои места.
Конечно, я возвращался домой, например приезжал на дни рождения Этти и Джорджи в конце сентября. Им исполнился год, они уже вполне бодро перемещались по дому на двух ногах и даже пробовали говорить первые слова. Иногда я заглядывал на выходные, провел дома зимние праздники, а теперь прилетел на весеннюю неделю, к стыду своему, чувствуя гораздо большее желание остаться в Бухте и поработать. Мне всегда хотелось увидеть детей, подбодрить родителей, а Мэл… Я хотел ее видеть, хотел быть с ней тоже, но в последнее время у нас все было не очень. Наверное, поэтому сразу из аэропорта я отправился не домой, а к родителям.
Открыв дверь своим ключом, еще в прихожей я услышал голоса, не сразу сообразив, что это говорит телевизор в гостиной. Перед ним в одиночестве сидела мама, вытирая платочком выступившие слезы, а на большом экране девушка в историческом костюме гордо подняла голову, выходя со старинным чемоданом из огромного особняка. Девушка показалась мне смутно знакомой.
- Что это? – спросил я, указывая на экран.
- О, Тео, - мама вздрогнула, щелкнула паузу и поднялась поздороваться со мной. Потом кивнула в сторону телевизора, - не узнаешь?
Я отрицательно покачал головой, мама улыбнулась и пояснила:
- Это «Антония», сериал по мотивам романа одной известной симлендской писательницы. Главную роль играет твоя кузина, Сатин!
- Она показалась мне знакомой…
- Реми прислала мне режиссерскую копию первых серий, съемки еще идут. Представляешь, - мама понизила голос, - ей пришлось для этого поехать в Тотенбург! Там ведь все так строго, почти военное положение!
Мама что-то спутанно рассказывала, смешивая рассказ о Сатин в Тотенбурге и судьбу Антонии, как раз покинувшей своего второго мужа. В этой истории у всех были какие-то слишком сложные плохо запоминающиеся имена, ну или я не слушал. Вероятно, мама в какой-то момент поняла это, потому что сняла серию с паузы и уставилась в экран, я тоже попытался вникнуть, но быстро сдался и задремал.

Как-то раз я встретил Риту. Было еще холодно, деревья стояли голые, а мы, напротив, утеплились пальто и перчатками, молча стояли рядом с его могилой. Родители разрешили ей приходить, когда захочет, в знак благодарности за все, что она сделала для Блейза в его последние месяцы. Иногда я видел ее фигурку в окно, Рита часто приходила, но раньше мы не разговаривали
- Ты изменилась, - сказал я ей, подходя ближе - выглядишь взрослее.
- Вы тоже, - отозвалась Рита.
- Это к лучшему, - я хмыкнул, проведя рукой по волосам, краска давно сошла с них, - ему бы понравилось.
Рита вздохнула и вновь посмотрела на могильную плиту, тонкие дымчатые нити печали оплетали ее коконом, блокиратор только притушил их, не заставил совсем исчезнуть – чувства были слишком сильные. И тогда я не сдержался, сказал прежде, чем подумал:
- Ты любила его, да?
- Да, - Рита покраснела, опустила глаза и уставилась в покрытую молодой нежной травой землю, - как вы?..
- Извини, для этого не нужно быть гением.
- Не нужно. Гениальность тут совсем не помогает, - она сжала сумочку крепче, говорила очень тихо - только теперь уже не важно.
- Он много потерял, - вздохнул я, - но ты потеряешь еще больше, если продолжишь ходить сюда.
- Я уезжаю, - Рита впервые посмотрела мне в глаза, - в Симленд, в четвертую параллель. Мне предложили работу там, очень хорошую. Там я смогу собрать достаточно статистики, чтобы опубликовать работы доктора Блейза, в том числе его последние исследования. Сегодня я пришла попрощаться.
- Надеюсь, это тебе поможет.
- И я тоже. Спасибо.
- Прощай, Рита.
Она кивнула и осталась на кладбище, когда я вернулся в дом. Она была еще там, когда начало темнеть, а потом растворилась в сумерках. Больше я ее не видел.

Марси суетилась на маленькой кухоньке, помешивала спагетти в кастрюле, тут же пробовала соус из соседней, хваталась за баночку с солью или приправой, высыпала немного и снова попробовала. Кевин выставлял тарелки на стол, раскладывал приборы и пополнял салфетницу из большой шуршащей упаковки. Между ними чувствовалось единение, такое всегда бывает у пар, которые наслаждаются каждым мгновением рядом друг с другом. Кевин и Марси удачно дополняли друг друга, они даже не разговаривали, будто читали мысли, обмениваясь благодарными улыбками.
- Все еще странно видеть ее такой, - сказал я Мэл, которая сидела рядом на диване. Она хотела сначала помочь Марси с ужином, но кухня в их доме была совсем маленькой – втроем никак не развернуться.
- Ты просто общаешься с ней реже, чем я, - она пожала плечами, наблюдая, как Джорджи мучает большого плюшевого зайца, чтобы тот снова начал проигрывать веселую детскую песенку. – Марси уже давно совсем другая.
Возразить было нечего. Я замолчал, тоже обратив взгляд на детей, Джорджи продолжал теребить зайца, радостно захохотав, когда тот наконец-то запел, Этти мало обращал внимания на игрушки вокруг, он считал что Гвен, дочь Марси и Кевина, гораздо интереснее. Я издал смешок, подумав, что его сложно не понять - живая настоящая девочка это определенно лучше, чем какой-то там заяц.
- Эй, вы, - Марси стояла, уперев руки в бока и перекинув полотенце через плечо, - ужин готов, оставьте детей в покое и садитесь за стол.
После ужина Кевин достал пару бутылок пива из холодильника, вопросительно посмотрел на нас, я кивнул, а Мэл покачала головой. Марси взяла Гвен на руки, когда мы пересели на диван, покинутый Этти грустно таскался за Мэл с детской книжкой про единорогов, пока она не сдалась и не стала вполголоса читать ему, усевшись прямо на пол. Гвен тоже затихла, вслушиваясь в сказку, а Джорджи снова добивался взаимности от зайца, видимо у него садились батарейки, потому что песенка играла не каждый раз и с явной хрипотцей.
- Можем подарить этого зайца, раз он ему так нравится, - хмыкнула Марси, - Гвен его не очень любит.
- Самое смешное, что у нас есть такой же, - хмыкнул я, - но он никогда так не интересовал Джорджи. Даже не знаю где он сейчас.
- Потому что я его выбросила два месяца назад, - Мэл прервала чтение, посмотрела прямо на меня - он сломался.
Кевин попытался разрядить обстановку рассмеявшись, вышло слишком ненатурально, в тот момент я впервые так отчетливо ощутил, что сломался вовсе не дурацкий заяц.

Это чувство – будто что-то сломалось, - преследовало уже давно, с тех самых пор, как Терри вернула меня из небытия и привезла домой. Я не заметил сразу, но постепенно, пока остальное выравнивалось: горе понемногу разжимало свой кулак, родители приходили в порядок, с детьми тоже получилось найти общий язык, даже на работе все оказалось гораздо лучше, чем я думал; эта трещина обнажилась и росла, будто кто-то одну за одной выдергивал скобы, сдерживающие две половинки. Смутные воспоминания о том времени, которое я провел где-то, делали только хуже, уж лучше бы оставалась тьма. Меня постоянно точила вина за то, что я где-то там развлекался, пока Мэл оплакивала Блейза, заботясь об Этамине, пока она рожала Джорджа и потом разрывалась между двумя младенцами, даже не зная увидит ли меня снова. И после всего она даже не злилась. Если бы злилась было бы, наверное, легче. Лучше бы злилась, правда. Она не упрекнула меня ни разу, даже когда я сказал что, кажется, был с кем-то еще, даже тогда. Я восхищался ей, я любил ее и хотел быть рядом, но с каждым днем все острее чувствовал, что не заслуживаю этого.
Все держалось нормально, пока рядом были дети, все наше внимание уходило на то, чтобы кто-то из них не проглотил что-нибудь или не засунул себе в нос, было некогда и незачем думать о себе. С родителями или друзьями тоже нужно было сосредоточиться на них, при этом не забывая о том, что дети по-прежнему суют в рот все подряд. И только потом, вечером, наедине все начинало трещать. Поначалу мы еще разговаривали, с каждым разом это было все труднее, потому что каждый из нас понимал – я просто оттягиваю тот момент, когда нужно переходить к действию. И я действительно оттягивал, потому что больше не мог быть с ней так, как Мэл того хотела. Ох, конечно, богатый опыт и фантазия легко подсказывали способы, которыми можно доставить ей удовольствие. Ровно до того, как однажды она меня остановила:
- Я хочу нормально, Тео.
- Что? – я прекратил целовать низ ее живота, вскинул голову.
- Я хочу нормальный самый обычный секс, - с нажимом повторила Мэл, - пожалуйста. Мы все еще ни разу не делали этого, с тех пор как ты вернулся.
Вздохнув, я упал на подушки рядом и перевернулся на спину:
- Не могу, Мэл.
- Почему? – она вся съежилась, снаружи и внутри, все ее чувства сжались в комок, - ты… не хочешь?
- О, Боги! Нет, Мэл, конечно, нет! Просто… - запнувшись, я попытался подобрать хоть какое-то объяснение, но вместо него только снова выдавил невнятное, - … не могу. Прости.
- Я не злюсь, Тео. Вообще.
- Я помню.
- И мне все еще абсолютно все равно был ли ты там с кем-то, понимаешь? Это не ты, не настоящий ты.
- Понимаю.
- Тогда почему?
Потому что мне не все равно. Я и касаться тебя не должен, целовать твои ноги не имею права, что и говорить об остальном? Потому что ты – лучшее, что у меня есть. А я совсем тебя не заслуживаю.
- Не знаю.

Родители часто бывали у нас, особенно после того, как Мэл вновь вышла на работу, она следила за делами уже давно, но не участвовала активно, только консультировала иногда коллег. Джорджи и Этти исполнилось полтора года, когда Мэл вернулась на постоянной основе. Пришлось нанять няню, которую не так-то просто было найти при наличии ребенка с синдромом Левкоева, но тут родители сами предложили помощь, хотя бы на пару дней в неделю.
Что удивительно – предложение поступило от папы, а мама отнеслась к этому со скепсисом. Нет, она с удовольствием возилась с Джорджем, он давно ее узнавал и быстро научился говорить «ба», когда мама появлялась в его поле зрения. Этти она игнорировала так, будто на нем висел какой-то фильтр восприятия, не реагировала на него абсолютно, а что самое ужасное – это был прогресс. Год назад мама просто выходила вон из комнаты, если там был Этамин. Он, хотя еще совсем крошка, безошибочно распознавал это отношение, сам никогда не подходил к маме, несмотря на то, что приставать ко мне, Мэл или к папе совершенно не стеснялся. Если Этти чего-то хотел, он мог упорно ходить за кем-нибудь часами, вместе с какой-нибудь игрушкой или книжкой, настойчиво, но тихо и терпеливо ожидая внимания. Мне чудились в этом очень знакомые черты.
- Поразительно спокойные дети, - сказал как-то отец, - ты таким не был.
- Точно, не был, - подтвердила мама, щекоча заливисто смеющегося Джорджи, - нам пришлось поставить специальные замки на каждую дверь и дверцу в доме. И на ящики тоже.
- Да, - папа улыбнулся, Этти сидел у него на руках, - а еще та загородка для лестницы, помнишь, Урсула?
- Помню, - мама улыбнулась, подняла глаза на отца, наткнулась взглядом на Этамина, и ее улыбка потухла.
- Ну, такая у нас тоже есть, - фыркнул я, - с тех пор как они начала ходить. И защелка на ящике с ножами.
- Есть, - отец кивнул, - только вы ей не пользуетесь.
- И зря, Тео! – мама посмотрела на меня суровым взглядом, он был мне очень хорошо знаком. Точно так же она смотрела на меня, когда я не приходил со школы вовремя, - это небезопасно! Ребенок может серьезно пораниться!
- Ну мааам…
- Никаких «ну мам»! Завтра же вызову специалистов, чтобы сделать этот дом полностью безопасным!
«Лучше молчи», - показал мне одними глазами отец, я вздохнул и закрыл рот на ближайшие полчаса, пока ураган Мамина Забота не стихнет.

Джорджи просяще вытянул руки вверх, мама подошла и сняла его с детского стульчика, я вошел как раз, когда он ухватил ее за прядку волос. Мама улыбнулась, погладила его по спине свободной рукой.
- Ты не сможешь игнорировать Этамина вечно, мама, - я облокотился на кухонный остров. Она поджала губы, ничего не ответив, тогда я продолжил:
- В этом всем виноват кто угодно, кроме него.
- Если бы не это – Блейз был бы здесь, - мама говорила очень тихо, - я не могу такое простить. Не хочу смотреть на то, что убило моего сына.
- Это просто ребенок, мама. Самый обыкновенный ребенок, которого ты наказываешь за то, чего он не делал, - попытка поймать ее взгляд провалилась, она опустила Джорджи на пол, и он потопал в сторону гостиной. – как бы ужасно это ни звучало, Блейз сделал свой выбор сам.
- Нет, это...
- Да! – я не позволил ей возразить, - он мог отказаться, но не стал! И ты это знаешь.
Она закрыла руками лицо, ее плечи начали подрагивать. Мама плакала беззвучно, но я это видел и чувствовал, мгновенно ощутив раскаяние за собственные слова. Обогнув остров, я подошел ближе к ней, осторожно коснулся ладонью, через мгновение мама уже уткнулась мне в плечо.
- Я так скучаю, Тео, - она всхлипнула, - так скучаю…
- Знаю, мам, - я прижал ее ближе, - мы все скучаем. А Этти никогда его даже не узнает, представляешь?
Она снова не ответила, всхлипы прекратились, сменились громким сопением. Впервые, за все еще яркими болью и горем, я ощутил тонкое, подрагивающее колебание – мама засомневалась, и это было хорошо.
- Дай ему шанс, мама. Пожалуйста. Кто расскажет ему об отце лучше, чем ты?
- Х-хорошо. Ладно. Я попробую, но не прямо сейчас, - предупредила мама, - мне нужно еще время.
- Понимаю, - я кивнул и тоже предупредил, - только не слишком долго. Ты можешь опоздать.

Бесконечные перелеты снова вошли в привычку, бывало так, что я летал туда-обратно дважды в неделю, но в среднем выбираться домой получалось два или три раза в месяц. Работа над новым альбомом пошла активнее, с тех пор как мы придумали ему название – «Конец земли». Неожиданное переплетение фэнтезийной и космической тем придало всем какое-то новое дыхание, мы с упоением писали партии для инструментов и сочиняли слова. Иногда, очень-очень редко, ко мне даже приходило мимолетное чувство, будто бы ничего не было. Бывало, оно длилось чуть дольше, чем мгновение, но неизменно пропадало, стоило лишь перешагнуть порог нашего дома.
- Тео, я устала, - однажды сказала мне Мэл, и я так испугался, боялся на нее посмотреть, не то что ответить. Просто стоял молча. Она продолжила:
- Тео, я очень устала, слышишь? Скажи что-нибудь.
- Слышу, - во рту пересохло, одно слово удалось вытолкнуть с трудом.
- Уверен? Потому что мне кажется, что нет, - ее голос поменялся, Мэл была напряжена, расстроена, - чтобы я ни говорила, чтобы я ни делала, ты будто бы все еще где-то там, не со мной.
Я вскинул голову, с ужасом увидел слезы на ее щеках. Меня всегда пугало, если Мэл плакала, но никогда еще я не боялся так сильно, потому что раньше она никогда не плакала из-за меня.
- Мне плохо, Тео. Я держусь изо всех сил, но у всего есть конец, понимаешь? Я пережила Блейза, то, как он ушел, я справилась с детьми и с твоим исчезновением, я могу еще очень многое выдержать, но не хочу больше делать это в одиночку. Не хочу спать одна, не хочу плакать по ночам, потому что скучаю, потому что так отчаянно не хватает тебя!
- Мэл, ну что ты Мэл, - неловко мямля ее имя, я протянул руку, но она отшатнулась, в сердце будто резко воткнули иглу.
- Нет, не трогай меня, не сейчас, - она вытерла слезы рукавом свитера, - дело не в работе. Я никогда не была и никогда не буду против твоей карьеры, дело в том, что ты смотришь на меня по-другому. Я не чувствую себя любимой.
- Это из-за секса? – внезапно спросил я, Мэл мгновенно вспыхнула гневом и залепила мне пощечину, - ай!
- Нет! Да. Не только. Прости, больно?
- Переживу, - я потрогал щеку, которая слегка запульсировала, но быстро стала успокаиваться, - прости, Мэл. Не знаю, не понимаю, почему теперь все так…
- Все ты знаешь, - она опустилась на диван, вздохнула и посмотрела куда-то в сторону, - и это самое противное. Тебе просто нравится заниматься самобичеванием, вместо того, чтобы отпустить все и позволить нам жить дальше. И я так больше не могу, Тео.
- Ты, - кажется, во мне все заледенело, - уходишь от меня?
- Нет. Но мне нужно время. У тебя завтра рейс, думаю сейчас это кстати.
Ночь я провел в бывшей спальне Блейза. Мэл заботливо расстелила для меня кровать, я лежал на холодных простынях без тени сна.

Лето было в разгаре, жаркий июль плавил улицы Бухты, загоняя всех желающих выжить под прохладные струи кондиционеров. Даже голуби на тротуарах казались вялыми, заторможено склевывали крошки, держались поближе к фонтанам и набережным. Мы с «Травой» вообще перешли на ночной режим работы, показываясь в студии только ближе к закату, по счастью мистер Эймс никогда не стремился ограничивать рабочее время музыкантов. Этим нехитрым методом спасения от жары пользовались и другие коллеги, так что в «Ракушке» было шумно и многолюдно в любое время суток. Вот поэтому мне и нравилось проводить там как можно больше времени. Квартира, та самая, которую мы когда-то сняли вместе с Питом и Франсконни на первый гонорар с альбома, стала слишком пустой и слишком тихой, когда они съехали. Франсконни давно жил вместе с Ви, а Пит снял себе гораздо более престижные апартаменты. «Девчонки от такого фигеют», - сказал он, демонстрируя панорамные окна с видом на Бухту, вдали плескался океан. Стоит отметить, что от такого вида фигели не только девчонки, мы все тоже синхронно впечатлились.
Ребята сохранили для меня квартиру на те полгода, а потом я не нашел времени на переезд. Две спальни стояли покинутыми, моя была неуютной и необжитой, в холодильнике редко появлялось что-то кроме пиццы, колы и пива. Единственное узкое окошко комнаты выходило на север, солнце никогда не касалось его, поэтому, когда я возвращался по утрам, здесь все равно было прохладно.

Я садился в кресло и наобум перебирал струны старенькой акустической гитары, моей самой первой и самой любимой. Мелодичный гул разбивал тишину, только лучше от этого не становилось: мне не нравилось здесь, не хотелось быть одному, жить в этой квартире, но еще хуже было то, что улететь домой, в Блуотер, мне не хотелось еще больше.