Серия 3. Родственные связи: Нуна Озирис: Друзья итальянской оперы (начало).
Людям, зарабатывающим на жизнь честным трудом, трудно себе представить, что такое организованная преступность и как она устроена. Для обывателя все едино: что хулиган, протыкающий шины его автомобиля, что громила, пугающий детей обывателя ножичком, что новоизбранный мэр с темным прошлым. Все эти люди в его речи обозначаются коротким и ёмким словечком: "бандит". На самом деле, как вы уже могли понять, не все так просто. Мы не собираемся превращать наш рассказ в краткий конспект учебника по криминологии, но кое-что все равно придется объяснить.
Преступные организации
("преступное сообщество, в простонародье именуемое шайкой", как говорил Глеб Жеглов – прим. переводчика.), хоть и похожи одна на другую, отличаются друг от друга, во-первых, национальным колоритом
("русская мафия", которой пугают европейцев, к примеру – прим. переводчика), во вторых, масштабами деятельности: есть группировки, которые правят на уровне района, города, региона, страны, есть преступные организации, которые перешагнули границы и свободно действуют чуть ли не по всему миру. Чтобы точнее представить себе иерархию преступного мира, давайте приведем примеры из биографии нашей героини (да простят нам Озирисы).
Итак, с точки зрения почтенной науки криминологии, Нуна прожила в состоянии законопослушного гражданина только один день, самый первый день своего пребывания на Земле, да и то потому, что все сутки проспала. Когда же вечером она проснулась, и, чтобы не умереть с голоду, отправилась вытаскивать кошельки из чужих сумок (увы, так все и было, из песни слова не выкинешь), она ступила на скользкую дорожку, которую называют "одиночная преступная деятельность". В тот момент, когда Нуна Озирис взялась собрать "сопливых малолеток" в некое подобие банды, она стала лидером того, что на научном языке называют "Криминальная организация" - группы людей, собравшихся для того, чтобы заниматься тем, что запрещено законом (воровство, разбой, рэкет, мелкое жульничество и так далее).
Следующим шагом в карьере для неё было бы возглавить "криминальное сообщество" – организацию, собирающую и контролирующую такие мелкие криминальные группки, но тут Нуна сделала "ход конём" и… превратилась в домохозяйку, потому что они с Мэтью уже ожидали прибавления в семействе. В дальнейшем связь Нуны с криминальным миром стала такой прозрачной, что почти не прослеживается. Не случайно, хоть специальные службы всегда пристально следили за нашей героиней, ей так и не смогли предъявить обвинения ни в одном преступлении. Вы наслышаны, конечно, о её похождениях – несколько ограбленных банков, ценные произведения искусства, украденные у частных коллекционеров, махинации на скачках, спекуляции на бирже и так далее, - но достаточных доказательств вины нашей героини ни по одному из этих случаев нет. Естественно, Нуна Озирис всегда тщательно "заметала следы" – ведь воровала она не для того, чтобы попасться.
В своем дневнике Нуна как-то написала, что больше всего на свете её заботят три вещи: счастье дочери и сына, достаток в семье, репутация в обществе, - именно в таком порядке.
Нуна как-то написала, что больше всего на свете её заботят три вещи: счастье дочери и сына, достаток в семье, репутация в обществе
Добропорядочная мать семейства отлично понимала, что просто не имеет права не то, что попасть под арест, но даже быть случайно замеченной на месте преступления - стоит ей оступиться, и все пойдет прахом. Какая судьба будет ждать детей, если люди на улицах будут показывать на них пальцем, потому, что их мать сидит в тюрьме? О репутации уважаемого человека можно сразу забыть. Благосостояние? Нуна не сомневалась, что власти найдут способ конфисковать все, что было нажито ей за эти годы, пусть и не очень честным, но всё же трудом. Кстати, Нуна полагала – хотя это и спорное заявление, - что всё украденное принадлежит ей по праву. Поскольку она проливала пот и кровь, ежедневно тренируя свое тело; проводила долгие часы, продумывая каждую мелочь предстоящей операции; тратила километры нервов, когда совершала кражу, когда уходила от преследования, - в общем, приложила столько стараний для достижения цели, то сполна заплатила за украденное, можно сказать, заработала его. Нуна так считала, и при этом она прекрасно понимала, что у властей другой взгляд на эту проблему
("вор должен сидеть в тюрьме" (с)).
О, наша героиня отлично знала, что, образно говоря, сидит на пороховой бочке с подожженным фитилем! Она всегда смотрела на жизнь трезво и не позволяла себе расслабиться, даже тогда, когда, казалось бы, жизнь наладилась. Нуна понимала, что в любой момент это мнимое благополучие может лопнуть, как мыльный пузырь, рухнуть, как карточный домик, и тогда… Да, она четко представляла себе, что будет тогда, и боялась этого больше всего на свете. Поэтому Нуна Озирис никогда не ошибалась – даже маленькая ошибка могла обернуться провалом. Нет, право же, ей следовало бы не воровать, а работать в разведке – идеальный вышел бы резидент: осторожный, хладнокровный... Контрразведка любой страны намучилась бы, прежде чем вычислила её.
При этом наша героиня осознавала, что везение не может длиться вечно, и, в любом случае, однажды она сделает что-то неправильно. Пускай это будет маленький, пустячный промах, но найдется тот, кто этим воспользуется. Обязательно найдется, просто потому, что так всегда бывает. Как вы считаете, легко ли ей жилось, под гнетом постоянной тревоги? В своем дневнике Нуна отвечает на этот вопрос так:
"Странно, но страх разоблачения больше не подбадривает меня, скорее наоборот, меня начинает беспокоить то, что я в один прекрасный день могу быть поймана с поличным. Когда я была моложе, то шла на риск с легкостью, даже получала от этого удовольствие. Что я почувствовала, когда, например, забралась в особняк …
(название особняка не публикуем по всем понятным причинам – прим. редакции) и хозяин, которого не должно было быть дома, вошел в кабинет, как раз в тот момент, когда я уже разложила инструмент и вскрывала его сейф!
Ощущение было такое, такое… ну, как будто у меня под носом гранату взорвали. Вместо того, чтобы сразу нажать кнопку сигнализации, он начал орать:"Синяя женщина, в моем кабинете синяя женщина! Помогите!" На "синюю женщину" я, помнится, сильно обиделась. Куда-то я ему там заехала тяжелой сумкой со сверлами, уже не помню, и понеслась! Вот весело же было удирать от него через весь дом, перепрыгивая по пути через диваны и стулья, хи-хи!
Пожалуй, самым приятным моментом было то, что в следующую субботу я вернулась и, несмотря на усиленную охрану, сигнализацию и прочие меры предосторожности, преспокойненько вскрыла сейф с новым замком и была такова. Дело даже не в том, что там лежало – подумаешь, какие-то "ценные" бумажки, я бы даже постеснялась такую ерунду в сейф прятать, - дело в принципе. Это моя профессиональная гордость, можно сказать. Сказала же, украду, и украла.
Но то было тогда. Сейчас я ни за что бы не вернулась туда, где мне один раз не повезло, посчитала бы, что слишком велик риск… Вот оно, ключевое слово! Риск! Я начала бояться рискованных решений! Просчитывая любую комбинацию по сто раз, я только и добиваюсь того, чтобы свести риск к нулю, но ведь это невозможно. В нашем же деле об этом и думать смешно! Если вор начнет бояться рисковать, то ему проще поменять профессию. Ох, твою ж мать, неужели и мне придется это сделать? Чем же я тогда буду заниматься, внукам носки вязать?
Хотя, при таком-то раскладе… Лучше уж очки на нос и спицы в руки, чем небо в крупную клеточку. В мои-то годы! Нет, в тюрьму мне попадать никак нельзя. Похоже, и правда, пришло время заняться чем-то поспокойней".
Если вы помните, о чем мы писали в прошлых статьях, то знаете, что Нуна действительно попыталась все бросить и заняться семейными делами, но ей помешали: Сашко Денищук свалился, как снег на голову, и потребовал помощи. Наша осторожная героиня ни в жизнь не стала бы участвовать в таком рискованном предприятии, какое затевалось, если бы не была обязана кое-чем Сашко, которому она крупно задолжала ещё в юности. В этой среде долги возвращают в любом случае, по собственной воле, или по принуждению. Разумеется, Нуна предпочла расплатиться добровольно. Если бы речь шла о деньгах, она бы нашла способ рассчитаться; но речь шла об услуге. Отплатить можно было только ответной услугой, и Нуне ничего не оставалось делать, как принять "предложение, от которого невозможно отказаться". Не зря, ох, не зря Сашко предусмотрительно сохранил должок Нуны "на чёрный день" и напомнил о нём тогда, когда ему нужнее всего оказалась её помощь.
К тому же, нам кажется – хотя это только наше с Анджи мнение, - несмотря на всю её боязливость, захотелось женщине стариной тряхнуть, пощекотать нервишки; да и щелкнуть главного в городе криминального авторитета по носу – кто бы отказался? Конечно, Нуна все заранее рассчитала, даже предположила, что она будет делать, если по каким-то причинам не сможет воплотить некоторые детали своего плана в жизнь. Единственное, чего наша умница никак не могла предвидеть, так это того, что обнаружится причина, по которой её тщательно продуманный план превратится в не-пойми-что; но так и вышло. "Причина" поселилась в соседнем номере.
Нуна позволила себе немного расслабиться и помечтать о серых глазах соседа, и потому пребывала в романтично-добродушном состоянии, что, в общем-то, было неправильно. В тот момент ей следовало бы включить все свое внимание, всю свою подозрительность и хитрость. Именно для этого Сашко и притащил свою сообщницу на "собрание друзей итальянской оперы". Точнее, на воровскую сходку, будем называть вещи своими именами.
Нуна позволила себе немного расслабиться и помечтать о серых глазах соседа...
Раз Нуна криминальной жизнью особенно не интересовалась, то она, как и вы, дорогие наши читатели, понятия не имела, куда её ведут и что он там увидит. При мысли о том, что такое "воровской сходняк", ей представлялись две картины:
Картина первая: Вертеп разбойников обыкновенный. Темное, мрачное, прокуренное помещение в подозрительном кабаке, куда даже подгулявшие прохожие не суются, а полицейские так и вовсе обходят притон за версту. Все пьют, и пьют очень много. На столах открытые бутылки с виски, джином, водкой, и прочим пойлом, "градусы" подаваемых к столу напитков зашкаливают. Все пьяны, тем не менее, заплетающимися языками умудряются вести важные разговоры. Все при оружии, палят в потолок либо по бутылкам. Орет музыка, особо разгулявшиеся танцуют на столах. Нуне приходится:
а) пить наравне со всеми, или хотя бы делать вид, что пьёт;
б) прислушиваться, пытаясь разобрать, кто именно и что сказал; и, главное,
в) сдерживать себя и постараться не вздрагивать, когда пьяный в зюзю собутыльник панибратски хлопает её по плечу, либо дышит перегаром в ухо, либо вытаскивает пистолет и стреляет в потолок (спасибо, дорогой, что не мне в лоб).
Картина вторая, прямо противоположная первой: Сборище богатых негодяев. Светлая, обставленная дорогой мебелью обеденная зала дорогого ресторана или пятизвездочного отеля. Посторонних сюда не пускают, полиция предупреждена заранее и не мешает. Столы сервированы, как для большого светского приёма; по залу снуют предупредительные официанты, меняя тарелки и подавая на стол все новые и новые кушанья с замысловатыми названиями. Все беседы за столом ведутся на языке Эзопа; для того, чтобы иносказания понимались лучше, спиртное к столу не подают, либо подают нечто совсем безобидное, вроде шампанского (детского). Присутствующие одеты во фраки или смокинги, чисто выбриты, практически трезвы и ведут себя по правилам этикета. Оружие отобрано при входе вежливыми, но настойчивыми охранниками. Нуне приходится:
а) вспоминать, как правильно завязывают галстук-бабочку, и гладить смокинг;
б) написать на левой руке шпаргалку, и за столом незаметно подсматривать в неё, чтобы не перепутать, какой вилкой едят рыбу, а какой - фруктовый салат; и, главное,
в) постоянно напоминать себе, что она мужчина, и вести себя соответственно. Например, когда всех пригласят на обед, не предложить по привычке кавалеру проводить себя к столу, как поступают дамы. Не то, мягко говоря, не поймут.
…Нуна мысленно представила себе первую картину, потом вторую…
-Как мне одеваться? – деловито спросила она спутника.
Сашко терпеть не мог отвечать на глупые вопросы, поэтому не стал тратить слов и просто открыл перед ней заднюю дверь автомобиля. Нуна и сама увидела, что возле окна на вешалке, заботливо спрятанный в чехол, висит её костюм. Она нырнула внутрь салона, и, не успел ещё автомобиль тронуться, как любопытная женщина расстегнула молнию чехла, и извлекла оттуда… ага, угадали, смокинг. "Вариант второй, – улыбнулась Нуна, – великосветские посиделки. Спасибо и на том, хоть водку в горло лить не будут".
- Не подсматривай, - привычно попросила она, расстегивая пуговицы на рубашке.
- И не собирался, - пробурчал её спутник, - дуже мени треба пидглядати, як чоловик роздягаеться. Хто тоби порадив стати парубком?!
(очень мне надо подглядывать, как мужик раздевается. Кто тебя подучил превратиться в парня?!)
- Та якось сама здогадалась, а що – неможна? – шаловливо ответила Нуна, саркастически разглядывая свою голую грудь. Среднестатистическую мужскую грудь, умеренной волосатости. Нет, ну действительно, додумалась же! Хотя получилось здорово.
- Светлые же к тебе приходят идеи! Умная такая, - покачал головой Сашко, и, опасливо оглянувшись, добавил, - був би послом, як би не вдався ослом
(перевод, думаю, не требуется – прим. переводчика), - он и не знал, что Нуна понимает его мову.
- Ты следи за дорогой, не отвлекайся, - посоветовала Нуна, сжимая в руке заветный кулон. С виду обычное изделие из камня, которое женщины таскают на шее, чтобы украсить чем-то декольте. Немного крупноват, может быть, ну и все, что о нем можно сказать. На самом деле – уникальное средство коммуникации. Нуна не знала украинского, но поняла все, что сказал ей Сашко, и ответила ему на том же языке. Наша героиня и итальянского не знала, но теперь была уверена, что этим вечером всем будет казаться, будто она бойко болтает по-итальянски с сицилийским акцентом. Точнее, всем будет казаться, что болтает ОН.
… Нуна позволила себе на минутку расслабиться и помечтать о серых глазах Санни. Естественно, после таких приятных размышлений, весь мир ей виделся в розовом свете, даже окружавшие её бандитские рожи казались симпатичными.
- Хватит лыбиться, не в цирке, - раздраженно прошипел Сашко, слегка толкнув её локтем. Он был зол на то, что им с "Виктором" достались неудачные места за столом. Не думайте, что это мелочь: в криминальной среде, как и в политике, ближе к начальству сидят те, кто ему по душе, и наоборот. Посадив наших героев за противоположный от "босса" конец стола, организаторы тем самым выказали им полное неуважение.
Сашко был зол на то, что им с "Виктором" достались неудачные места за столом.
-Да ладно тебе, - Нуна слегка похлопала его по руке, - не лезь в бутылку. Могли ведь и совсем не позвать, так ведь? Конечно, мы бы и без приглашения зашли, но шуму было бы! Обошлись без кровопролития, и ладно.
Последнюю фразу она произнесла таким тоном, как будто и не сомневалась в том, что, если бы пришлось, они вдвоем прорвались бы и через закрытые двери, сметая по пути охрану. Сашко иронично фыркнул, но, судя по лицу, он был польщён. Нуна с молодости умела играть на тайных струнах его души, особенно на самолюбии.
Тем временем Нуна-"Виктор" с любопытством оглядывалась по сторонам. Конечно, все выглядело не так, как она себе представляла. Не пьяный дебош и не светский раут, а нечто среднее между первым и вторым. На этот раз мафия собралась, чтобы "побалакать о делах наших скорбных"(с) в закрытой зале одного из принадлежащих ей ресторанов. На столах были расставлены блюда с фруктами, перед каждым приглашенным стоял обеденный прибор и фужер, но у всех тарелки был пусты – конечно, здесь люди собрались не для того, чтобы обедать. Нуна жестом подозвала официанта, и попросила налить ей шампанского.
- Не пей много, - предупредил Сашко, - захмелеешь, будешь туго соображать, а думать нам придется.
-Ноу проблэм, - легкомысленно отмахнулась от него Нуна, - я себя контролирую, - и, прихлебывая шампанское, продолжила изучать обстановку.
Общество собралось на редкость интересное: наркобароны и оружейные магнаты; воры, которые крали деньги миллионами, и торговцы живым товаром. Здесь можно было встретить кого угодно! Присутствовали хозяева заводов, газет, пароходов, - подпольных заводов, "купленных" газет, приобретенных на нечестные деньги пароходов. Здесь были банкиры и содержатели казино – но ни тем, ни другим я не доверил бы и мелкой монетки из своего кошелька. Кое-кого из тех, кто собрался тем вечером в зале, вы знаете как уважаемых людей, известных в обществе, внушающих доверие; при взгляде на выражение лиц остальных вам захотелось бы перейти на другую сторону улицы, а лучше города. Владельцы борделей дружелюбно беседовали с хозяевами религиозных сект, они хлопали друг друга по плечу. Отдельной группкой сидели "посланцы" от заключенных из тюрем – их можно было бы узнать по суровым лицам и испещренным наколками телам. Шумнее всех вели себя "политики"; спокойнее всех сидели – профессия обязывает – люди, занимающиеся организацией политических убийств.
Удивительная картина, смешная, страшная и неправдоподобная одновременно, можно сказать, карикатура на нашу смешную и нелепую жизнь, где "… по улицам бродят поэты и воры". И вот, посреди всей кодлы, среди всех этих мерзавцев, которые, не марая рук, наживались на крови, боли и горе тысяч людей, - вполне уютно расположилась наша отчаянно смелая героиня. Честное слово, я бы многое отдал, чтобы оказаться на её месте, просто для того, чтобы увидеть своими глазами это собрание мафиози, где кого только не было…
Кого ж там не было? А не было там женщин. Конечно, в то время были и содержательницы борделей, и воровки, и даже женщины, которые, как и наша героиня, были лидерами банд. Но среди влиятельных мафиози женщин не было. Это лишний раз доказывает, как горько заметила Анджи, что миром правят мужчины.
Единственной женщиной в этом обществе оказалась Нуна Озирис, да и та проникла туда тайком, спрятавшись в мужском теле. Пожалуй, никто до и никто после неё не затевал такой блистательной и смертельно опасной авантюры.
Сашко, который оказался единственным человеком, посвященным в её секрет, волновался, казалось, больше, чем сама ряженая.
- Слушай, я не могу отделаться от мысли, что тебя вот-вот узнают. Что тогда делать?
- Не волнуйся, - усмехнулась Нуна,- им ни за что не догадаться, что я - это я.
...им ни за что не догадаться, что я...
...это я.
Тридцать лет Нуна Озирис обделывала свои дела, не связываясь с мафией. Тридцать лет спустя мафия вновь открыла ей свои объятия. Чему быть, того не миновать, решила Нуна. Она, широко открыв глаза, оглядывалась вокруг, стараясь хорошенько запомнить, как выглядит "настоящая, взаправдашняя мафия". В тот момент наша героиня была уверена, что это первый и последний раз, когда она посещает подобные собрания.
Надо отдать ей должное, Нуна вела себя на удивление спокойно, даже тогда, когда смотрела в лицо своим потенциальным убийцам. Несмотря на темноту, она отлично запомнила каждого из тех, кто хотел её похитить тогда. Вы поняли, в тот самый вечер, когда Санни прыгал по улицам с бензопилой, спасая её.
Впрочем, даже если бы Нуна не смогла запомнить лиц, ей нетрудно было бы догадаться, кто мог пойти на такое дело. Не столичные фраеры - зачем им? Свои, доморощенные.
Вот они: сидят втроем, с преданным видом заглядывая в рот хозяину, как псы, готовые выполнить любую команду. Прикажет – горло перегрызут, как волкодавы. Прикажет, будут, как послушные щенки, ноги ей лизать. Интересно, какова цена этой преданности? Нуна взвесила всё и решила, что невелика ей цена. Не слишком-то прочно послушание этой троицы, основанное на унижении и страхе.
Вот они: сидят втроем, с преданным видом заглядывая в рот хозяину...
Она знала их всех, помнила их лица, помнила прозвища. Не знала только их настоящих имен – но у людей, подобных этим, имен не бывает. Бандиты теряют их, в тот момент, когда проходят ритуал посвящения в члены банды; они отказываются от родителей, от семьи, взамен нового родства, новой семьи, где все "братья" связаны кровью и страшным кодексом молчания – омертой. Отныне если кто и назовет бандита по имени, то разве что следователь на допросе; для криминального мира единственное его имя – то прозвище, которое ему дали (кличка, кликуха, погоняло).
"Крешер Крисп, шкафообразный громила, у него, кажется, в голове крутится только одна мысль "надо бить". Ну, ещё одна: "хорошо бы покушать". Интересно, есть ли у него в мозгу хоть одна извилина, или и та прямая?
Подлец Пиппи, ну, подлец, он подлец и есть. Смазливый красавчик, хитрец, каких поискать. Жестокий, расчетливый, аморальный тип; мать родную за три монетки продаст. Кажется, он позволяет себе находиться в некоторой оппозиции, к решениям шефа относится скептически, но достаточно умен, чтобы этого не показывать. По большому счету, самое слабое звено в команде, перебежит на сторону противника, не раздумывая, если вдруг сочтет это выгодным для себя.
Приставучка Хью, существо, как и Крешер, полностью лишенное интеллекта. Мелкий, юркий, наглый. Жесток, в избиении жертв доходит до садизма (это он, сволочь, меня покусал тогда… не прощу гада). Подчиняется шефу безоговорочно, не раздумывая, как полный тупица (хотя почему КАК?). Однако, если вдолбить ему мысль, что шеф его не ценит, может перейти на сторону противника. В конце концов, каждый из них больше всего любит себя, как и все люди.
Странно, что "король" взял с собой такую шушеру и оставил в Стрендже тех, кто действительно мог бы ему помочь. Хотя, может, в этом и состоит его план? Брать с собой послушных исполнителей, которыми легко можно манипулировать? Но, на его месте, если бы мне пришлось иметь дело с противником вроде себя, я не стала бы пренебрегать советами других. Слабое место всех тиранов – самоуверенность".
Нуна перевела взгляд с "псов" на их хозяина, которого все уважительно именовали "королем", ведь он и был, по большому счету, негласным хозяином её города. Она отметила, что "король" бледен, выглядит уставшим, лицо обрюзгло, под глазами темные круги, и ещё кое-что. "А король-то… лысый" – язвительно хохотнула женщина. Руки, которые "король", в знак мирных намерений, положил на стол, накрыв одну ладонью другой, мелко подрагивали. Волнуется, или это старческая болезнь? Да, Сашко был прав: король уже не тот, совсем не тот…
А король-то… лысый!
Если бы Нуна чуть напрягла слух, она бы могла услышать такой интересный разговор
(предупреждаем, всю нецензурную и блатную лексику мы заменили на приемлемую для печати. – прим. редакции) :
-Почему этот крендель разгуливает на воле? – сквозь зубы процедил король, глядя на "Виктора", - разве я не приказывал с ним разобраться?
- Шеф, мы сделали, что было в наших силах, - оправдывался Хью, - если бы не тот полоумный с бензопилой, он бы от нас не ушел…
(прочитав это, Санни долго смеялся – прим. редакции).
- Думаю, что этот маньяк бензопильный как-то связан с кренделем, - высказал предположение Пиппи, - наверняка, он на него работает.
- Но, шеф, мы и так отделали кренделя на совесть, - заметил Крешер, и злобно усмехнулся, - хотите, я его прямо здесь в лепешку размажу, и Сашка вместе с ним?
- Не смей, - шеф внимательно посмотрел на бесстрастное, ничего не выражающее лицо "Виктора", - только не здесь. Сашка я знаю, как облупленного, но этот крендель меня беспокоит. Надо бы выяснить, кто он, чего хочет, чего от него можно ждать, заодно и посмотрим, что за маньяк у него в подручных. Но не здесь, не сей…- он внезапно оборвал свою речь.
В зале наступил миг торжественной тишины. То все говорили, шумели, а тут вдруг замолчали. Нуна тоже развернулась, чтобы посмотреть, на что это все внезапно уставились, и увидела то, что никому из простых смертных не довелось бы увидеть…
(продолжение следует).
FNO [фантастика-детектив]
)
И очень-очень-очень ИНТЕРЕСНО и ТАЛАНТЛИВО написано. 
С нетерпением жду продолжения!!!!!
высокий класс. Жаль, конечно, что мало скринов.. но слишком многого требовать не будем. молодец, автор, просто молодец!
С большим нетерпением жду продолжения! А то остановилась на самом интересном месте....
Линейный вид
