[Madlax]

Онлайн-прослушивание Kajiura Yuki - Cradle

Смени гнев на милость

Поняв себя, ты обретешь свободу,
а свобода — это власть.

Лучи солнца бестактно проникали в комнату через прозрачные занавески. Я невольно разлепил глаза, тихо ругнулся про себя, стараясь не разбудить распластавшегося Каору, и осторожно перелез через него. Утро выдалось… холодным. По моей коже стремительно побежали мурашки, и я быстро вернулся под теплое одеяло, в котором нежился и пребывал в стране Морфея этот посапывающий юнец. Надо же, а он еще такой мальчонка…
Волосы облепили все лицо Каору, щекоча нос, и поэтому он время от времени почесывал его рукой. Тело было горячим. Еще бы, такую ночь провел… я быстро отмахнулся от пошлых мыслей, которые заполонили мою голову. Примостившись рядом, я положил голову на руки и начал пристально всматриваться в храпящего мальчика. Так я и пролежал, любуясь им до того момента, как этот соня соизволил проснуться.

— Ну и ну. Смотри, в зимнюю спячку впадешь. Доброе утро,— поприветствовал я проснувшегося легким поцелуем.
— Я же не медведь, чтобы в нее впадать,— пробурчал явно сонный Каору, но как всегда улыбнулся в ответ,— доброе.
— Кофе будешь?
— С яишенкой?
— Конечно нет. С отбивной или лобстером под винным соусом,— съязвил я.
— Тогда лобстера. Я отбивную не люблю.

— А я буду отбивную. Иди готовь,— с серьезным видом указал я на кухню.
—Мне холодно…— надув губы, Каору укутался и свернулся калачиком.
— Вот лентяй… Ладно, тогда можно просто яишенку. Еда простолюдинов,— так же артистично фыркнув, я откинулся прямо на Каору, который жалобно пискнул от навалившейся на него тяжести.
— Ваше Светлейшество, не обессудьте, но прошу встать с моего позвоночника, он вот-вот сломается…
— Это твое наказание, слуга, — я еще сильнее навалился на него и куснул за левое ухо. Так же когда-то кусал меня Митсуми… через секунду я оставил юношу в покое и резко встал. Что-то внутри как по щелчку екнуло, рухнуло, обвалилось.
— Пойду в душ,— бросил я и быстро вышел из помещения.

— Хм,— Каору повернулся на спину и еще несколько минут полежал на кровати, вслушиваясь, как я чем-то стучу в ванной. Когда из душа полилась вода, он заставил себя вылезти из теплой постели, пропитанной нашими запахами, и надеть штаны. Он обошел комнату, рассматривая, что лежало на столах и полках, порылся в книгах, осмотрел шкафы.
— Как много интересного можно узнать о людях, порывшись в их вещах,— усмехнулся Каору, засовывая розового кролика обратно в ящик. Тут его внимание привлекла совершенно незаметная коробка, находившаяся на одном из шкафов. Он бы ее так и не заметил, если бы не какой-то кусок деревяшки, торчащий из нее.

Достав коробку, Каору принялся рассматривать содержимое. Этой «штукой» оказалась разбитая рамка с фотографией. Парень пригляделся: на ней был изображен Хикару и молодой мужчина на фоне леса. Он внимательно всмотрелся в черты незнакомца справа: где-то его видел. Или считал, что видел. На обороте было написано: «От Митсуми с любовью». Внезапно его осенило: Митсуми! Это тот парень, на могилу к которому приходил Хикару. Значит, он умер. Интересно, от чего? Кто он ему был? Близкий друг, родственник? Столько вопросов, и некому на них ответить. Хотя нет, есть кому.
«Спрошу у него»,— мысленно решил он и начал ждать моего возвращения.
Через десять минут дверь ванной отворилась, и я вернулся в комнату.
—Ну и где моя отбивная?— вытирая голову полотенцем, на ходу спросил я и застал Каору за моей коробкой с мусором,— где ты ее нашел?
— На шкафу лежала. Можешь сказать, кто это?— он указал на Митсуми. Я остановился у кресла и опустил голову, автоматом продолжая вытирать ее.
— Тебе не стоит брать чужие вещи,— не ответил я на вопрос и грозно взглянул на юношу.
— Неужели я чужой?

— Нет. Не чужой. Но я очень… очень-очень не люблю, когда роются в моих вещах.
— Ну, раз не чужой, значит, ты меня прощаешь,— улыбнулся Каору и снова указал на фотографию,— так кто это? Симпатичный. Что, Хикару, я у тебя не первый, да?— пошутил он, но внезапно понял, что сказал лишнее. Я резко бросил полотенце на кресло и выхватил фотографию из рук.
— Эй! Разве я не имею право знать?— с непонятно откуда взявшейся упертостью продолжал настаивать Каору.
— Нет. Знать именно ЭТО не имеешь!— совершенно неожиданно крикнул я на него и бросил рамку на пол. Та упала с хрустом. В комнате воцарилась гробовая тишина.
— Хикару, прости меня,— опустил глаза Каору, продолжая сидеть на коленях,— я… не хотел.
Я ничего не ответил, но в душе сам карал себя за столь сильную вспыльчивость. Подобрав еще более добитую фотографию, я аккуратно положил ее на кровать и сел сам.
— Я расскажу.