[Aisgil]

Часть 5. Дневник.
Я заводила невозможное количество дневников. За всю мою интернетную историю, их было штук восемь, если не больше. И все я их вела, однако, писала там всегда разные вещи, хоть и нерегулярно. Мотивацией всех этих манипуляций было разбивание себя на части, на счастье. Для того, чтобы никто не мог узнать меня полностью, чтобы не стать открытой книгой. Теперь я понимаю, что это в принципе невозможно — стать открытой книгой. Ведь я писала не столько о событиях (о себе я не могу написать во сколько сходила в туалет и что купила в магазине), а мысли и чувства, ощущения, которые столь эфемерны.
В этой главе были написаны исключительно выдержки из дневников, из разных, разумеется. В тот период у меня началась депрессия, которая мучала меня где-то год или полтора. Наверное, всем известны синдромы этой болезни: снижение настроения, утрата способности переживать радость (ангедония), нарушение мышления (негативные суждения, пессимистический взгляд на происходящее и так далее) и двигательная заторможенность. Именно поэтому я разбивала себя на куски, постепе6нно прекращая понимать, что происходит вокруг меня, переставая интересоваться этим происходящим. Именно поэтому я закупорилась в свою скорлупу и когда гуляла в одиночестве, то меня задевали машины, проезжающие мимо. Но как-то было все равно, меня вообще ничего не беспокоило. Разве что только эта сырая мгла внутри, сжиравшая меня изнутри, бесконечно заставляла бесшумно вопить и кричать, плакать по ночам, пока никто не видит.
То, что вроде бы кончилось хорошо, на самом деле полетело ко всем чертям, далеко и надолго. События, которые описаны в этой повести идут смешанно и не линейно, некоторые из них вообще на пару лет позже происходили и я недоумеваю, почему я их поместила тогда сюда.
Мы жутко скандалили, постоянно переходя на личности. И даже имея желание общаться как друзья — не смогли, это было выше на порядок, чем те ссоры, в которых мы крутились. После этого было принято решение вычеркнуть все контакты и не пытаться больше. Мы не общались четыре года, до 2007 года, в котором отношения чуть было не начались заново, славно, что хоть мы остановились вовремя.
Раз уж в этой главе написано про дневники, то закончить ее надо тоже дневниковой записью, не иначе.

«Касание лёгких комариных крылышек о нежную и юную кожу. Щекотно и интересно, как в предверии любви. Потом укус ― и ты заражён, любовь в тебе, ещё позже она уже зудит и чешется, становится надоедливой. Ты расчёсываешь ранку до крови и она становится язвой, кровоточит и мешает думать, но позже останется только крохотный шрамик, который заметен только под микроскопом и уже не больно.
По-настоящему прекрасен только тот самый момент романтики, когда вы косаетесь друг друга и нет. Украдкой, улыбаясь собственной смелости. А потом, в болоте бытовухи наши комариные крылышки сменяются на скалки и сковородки. Без тени застенчивости мы бьём друг друга не таясь и с размаху, чтоб наверняка. Когда кровоточащие раны от измен уже законсервированы на зиму вместе с огурцами, у тебя есть небольшая передышка. Стоит посадить на лето в саду маки, чтобы усыпить прошлое. И сказать, что уже не больно.
Позже ты взглянешь в зеркало и сравнишь его со своей сторой фотографией. Ты увидишь монстра в зеркале и подумаешь о убийстве, потому, что это уже невозможно терпеть. Потому, что уже слишком мало роз и слишком много говна вокруг, чтобы продолжать наслаждаться этой верёвкой, которой вы связаны. Теперь она жмет руки и больно давит на шею, почти душит. Надо убить его/её. И уже не будет больно.
Нет, не надо было превращаться в монстра. Нельзя было поддаваться на провокацию огурцов. Сразу сажайте маки, как только почувствуете комариные крылышки. Учитесь прощать. И не будет больно.
Наверное.»