Любит - накрашенных личностей с логическим складом ума Не любит - толстых Жизненная цель - наука Характер:
неряха - 6
интроверт - 4
созерцатель - 7
зануда - 3
зараза - 5
Война забрала у меня все, страну, любовь, семью, Короля. В той войне не было ни романтики, ни великой цели. Кругом и всюду был только долг. И каждый из нас был ведом только долгом. Воины шли за нашим Королем, и я шел среди них. Я – оруженосец Короля, второй сын графа фон Вальде. В тот день, когда наша последняя атака захлебнулась в крови и таком же алом закате, я стал рыцарем и графом на последние пару минут. Мой отец, старший брат и два младших погибли на первой линии защиты. А мой Король опирался на мои плечи, едва переставляя ноги, и харкал кровью. Посвящение в рыцари было торопливым и, наверное, бессмысленным. Но кто я такой, что бы судить о деяниях Короля. Он знал, что все кончено и потеряно, он упорно впивался пальцами в землю, когда ноги не выдержали и мы повалились. Король притянул меня к себе последним рывком, сухими, обветренными, окровавленными губами яростно прохрипев мне на ухо «дождись меня». Его глаза закрылись и лицо разгладила печать смерти за несколько мгновений до того, как наш мир поглотила Мгла. Полог шатра рвануло и сорвало. Перед глазами мелькнула черная сталь. Больше не было заката. Пара мгновений, только на то, что бы обернутся. Обернутся и почувствовать, как наваливается всепожирающая Тьма. Едва успевая осознать, что теперь ничего нет. Нет замка фон Вальде на зеленых холмах среди алых гранатовых рощ. Нет дома. Нет родины. Нет прекрасных серых глаз, что провожали на войну. Резко и зло, на долю секунд всколыхнув давящее марево темноты взвыл где то последнее заклинание безумный и отчаянный маг.
Все исчезло, утонуло, погибло.
Только вспыхивает в груди сердце и с губ срывается дикий, безмолвный крик. Во Тьме нет ничего.
“Аристократическое самообладание” (“Noble Composure”)
Баллов: 1
-Все 10 поколений не имеют права заснуть на полу ,или справить нужду туда же. Младенцы, малыши и гости попадают под это ограничение. Сон лицом в тарелке не считается нарушением.
- Основатель и наследники должны иметь интерес к культуре 10 до того, как станут пожилыми. “Писатель” (“Storyteller”)
Баллов:1
-По крайне мере один роман должен быть написан каждым поколение династии, кроме 10-го. Неважно,какого качества роман. Вы должны написать историю своей семьи. “Бесстрашный”(“Fearless” )
Баллов: 1
-Вы должны всегда разыгрывать карточки шанса.
-При поломке электропредмета его должен починить сим из семьи.
-Нельзя приобретать сигнализацию в дом или машину.
- Основатель и наследники должны иметь интерес к преступности 10 до того, как станут пожилыми
Примечания: не подпускайте к поломавшимся электропредметам наследника. Чтоб починить неопасный предмет(душ, засорившийся унитаз) можете вызвать мастера. “Одна дорога” (“One way street”)
Категория: ограничения
Баллов: 1
-Сим не может использовать эликсир жизни.
-Эликсир из коровы может использоваться.
-Можете использовать эликсир жизни для зарабатывания баллов.
__________________
Последний раз редактировалось Enlil, 01.06.2017 в 23:04.
Ambry, ну, по поводу детков... все, полагаю, будет... впереди пятое поколение))
Цитата:
и конечно же жду разрешения истории с Морри! Что эта крыса там забыла??
слушай, я тебя боюсь... ты так нервно реагируешь на всех, кто был неравнодушен к Рокэ.... пожалей девочку, у нее горе!)))
Цитата:
Напрягают нечистые силы. пусть они отстанут от фон Вальде, надоели Т_Т бяки
увы, что делать, впереди еще пять поколений))
Лилиьет,
Цитата:
Аствелл покорил меня прежде всего своим потрясающим лицом, которое я долго рассматривала
кхм... спасибо... помниться началась династия с его мордашкой как то... более... я бы сказала... неодобрительно))
Цитата:
Рован... Такой он... сиреневый.)
даа, Рован лапа) такой наивняк) и, пожалуй, самый симпатичный из всех моих мальчиков) ну и фиолетовость ему идет больше Гавэйна))
Цитата:
Рокэ. Главное, чтоб искренне и от души! У него правда такие кавайные глазки. ^*^ Всю дорогу напоминал мне кота
дада, эдакого нахального, пакостного... из серии "сосиски? нет, не видел"))
Цитата:
Даламар. Точнее, Даламар и Брайан, потому что их сложно рассматривать отдельно.
Дал, пожалуй, венец моего творения) меня так бескрайне радуют его слабости и кроткое подчинение тени отца и брата... аж мерзко иногда))
кстати, очень рада видеть))))
Cromachy,
Цитата:
Аствелл и Рован. Моя влюблен))
я прям начинаю бояться, что вырождаюсь..))
Hyacinth,
Цитата:
и гомоинцест, и межродственный брак, и смерти, и измены, и колдовство, и страдания, и междинастийный брак, вот
продолжать в том же духе или лучше потише?))
Цитата:
Козел Брайан и его помолвка с Лесей
ну так развелись же.... Леся благополучно померла...) тебе тоже было мало кровищи?)
я помню, помню... как только представиться возможность, так сразу) у меня тут пока небольшие проблемы с игрой..) на днях переставлю систему и перезалью)
Цитата:
Ну не знаю... Дал вызывает однозначное желание обнять и плакать.
а я как то где то уже писала, что персонаж тем более мной любим, чем больше в нем низменных недостатков..)) порой, не спорю, даже мне хочется придушить Дала за малохольность... но, в конце концов, даешь разнообразие! не всем тыкать вампирам в рожу чесноком))
Ты знаешь, дед, мне тебя очень не хватает. Твоего смеха, громкого голоса и шершавых пальцев в моих волосах. Порой я даже улыбаюсь, глядя в окно и слыша, сквозь туман прошедших лет, твой голос, почти чувствуя теплые объятия. Порой мне до безумия хочется уйти к тебе. И только судорожный шепот «прости, прости, прости…». Ты бы улыбнулся и сказал «вперед! Мир так велик, так давай же познаем его!». Тогда, в раннем своем детстве мне и в голову не приходило вдумываться, достаточно верить тебе. Знаешь, дед, ты ошибался… этот мир сер, холоден, бессмыслен… как консервная банка, наполненная никому не нужными сувенирами ширпотреба. Так стыдно, стыдно, за безумие, охватывающее порой, отчаяние, слабость и глупость надежды, что будь ты рядом, и все было бы лучше! Но, о Боги, как же порой мне не хватало тебя…
Быть может ты не дал бы тогда разлучить нас. Мне так отчаянно хочется верить, что виной всему это. Нас разлучили! Отобрали брата!
Так глупо, я запомнила тот вечер если не на всю жизнь, то до своих нынешних семнадцати точно. Заливаясь слезами на плече Гавэйна, я стенала, что не хочу в эту дурацкую школу, не хочу в класс, страшный и таинственный, без него. Я любила свою старую школу, простую, шалопаистую, любила брата, с которым мы, в компании мальчишек, лазили по гаражам. У меня отбирали это и единственное, что я понимала тогда невеликим десятилетним умом, что я не хочу ТУДА! Знаешь, дед, тогда, в том темном углу, куда мы спрятались с Эйном, в его глазах я увидела тебя.
- Я не оставлю тебя, - сказал он, - я буду рядом и от всего тебя защищу, - Странное чувство, такое теплое и родное… я чувствовала себя принцессой, как когда то – твоей. Мой храбрый рыцарь Гавэйн…
Сказка закончилась в первый же день, я недолго была принцессой. Чужая школа, чужой класс, чужие люди. Рада бы сказать, что в этом виноваты все они. Но, увы, я сама была виной своим бедам. Сходу врезав какому то однокласснику учебником по голове, мстя за какое то, страшно важное, детское оскорбление, я получила прозвище «бешеного крокодила». О, наивность и горечь детских обид. Я силилась быть гордой и невозмутимой, дерзкой и остроумной, глупо, довольно бездарно. Я не слишком ладила с девочками, золотой юностью Вероны, аккуратных и с модными журнальчиками, спертыми у старших сестер, чуть высокомерными и тошнотворно снисходительными к «бешеному крокодилу». Я слышала от мальчишек смех и презрение, видела изрисованные «моими» портретами доски. И Гавэйн, с головой окунувшийся в тяжелые и дружные будни военной кафедры, уже не мог ничем помочь. Увы, со временем я не без горечи, но с выработавшимся философским смирением, вынуждена была признать, что и вряд ли хотел.
То лето, последнее лето перед учебой, было, пожалуй, последним летом, достойным воспоминаний. Костры, рыбалка, друзья, что вот-вот разъедутся кто куда. Даламар таскал нас по паркам, надеясь загладить вину, заодно показав, что не держит на нас зла за тот безобразный скандал. Сейчас, возможно, я бы плюнула, посоветовав подержать свою воспитательную благотворительность, и ушла читать, но тогда я не видела никаких причин не развлекаться, когда есть возможность. И это было так чертовски здорово.
В школе у меня таки появилась подруга. Девчонка из параллельного класса, из тех, кто, сознавая свой богатый жизненный опыт и просвещенность по вопросам светской жизни, тем не менее не пытался внедрить эти живительные знания в мой безнадежный мозг. Ее звали Дана Райенц, дочь главы крупной стоматологической клиники, она таскала мне сувенирные ручки, образцы жевательных пластинок. Мы смотрели у нее новейшие французкие, только французкие, мюзиклы, она демонстрировала свои новые брючки со стразиками и рассказывала о своей любови, мальчике из класса старше. По ее словам, он давно и безнадежно был в нее влюблен, а я смутно сомневалась, что он в курсе о ее существовании, но молчала, кивала и желала удачи. Дана презирала гламур, красилась розовыми тенями с блесточками и читала cosmopolitan. Дана презирала мальчишек, как низшую фому жизни, носила миниюбки, кофточки с голым животом и постоянно торчала около раздевалки наших спортсменов. Она называла меня лучшей подругой, никогда не забывала напомнить мне об убогости моих взглядов, зато часто забывала пригласить в кино, парк или тому подобное. Я пожимала плечами и с удовольствием слушала специфически картавые завывания очередного Феба.
Казалось порой, плюнь на них всех, что они тебе! Разве в них больше смысла, разве стоит думать о них, когда дождь бьет в лицо и можно скакать по лужам и ладони подставлены теплым весенним каплям?
И ножом по душе знакомые голоса за спиной.
- О, крокодильчик вышел порезвиться? Острая стадия бешенства? Черт, а я даже вакцину не поставил! Не стоит нам здесь задерживаться, вдруг броситься! – и дружный гогот, заставляющий что то там, глубоко внутри, трястись от неконтролируемого бешенства. Какой дьявол понес меня к этим магазинам? Какого дьявола мне приспичило скакать тут? Я не здоровалась, даже не оборачивалась, уходя. Только дождь терял свою прелесть, словно начиная отдавать затхлой плесенью склепов.
Эйну я не завидовала. Порой немного восхищалась его возможностью, наглостью, припершись с какой то своей тренировки, прям в трико играть в бильярд в учительской вместе с завучем. Совсем немного. Он не рассказывал мне о своем классе, я ему о своем. Мне было стыдно, а он… он, как и я, видел если не все, то многое. Вчера он, наконец, подрался с идиотом из своего класса, давно и мучительно бездарно пытавшегося сдвинуть Эйна с воображаемых позиций самоуверенности. Сегодня какая то идиотка подняла вопль и пустила слух, что Гавэйн, якобы, зажал ее возле спортзала с какими то нехорошими намерениями. Учителя покрутили у виска тринадцатилетней экзальтированной идиотки пальцем, но жизнь брата была подпорчена. Мы жили словно в разных мирах, видя лишь отражение друг друга в холодном зеркальном стекле.
Я ненавидела их. Ненавидела так сильно, как могла. В школе молча удалялась на самую дальнюю парту, что бы не слышать. А ложась спать, представляла, как однажды прихожу и сжигаю их всех. Персонально, по именам, каждому из них я придумывала свою казнь. В меру своей фантазии. А фантазия у меня была богатая. Ночью мне снились костры, кровь, крики. Я просыпалась утром измученная и выжатая, уставшая, как вол, тащилась в школу, лохматая и с синими кругами под глазами. И снова слышала их, блаженно не подозревавших о моем кровожадном воображении.
Где то примерно тогда мне открылась одна простая истина – ненависть делает хуже только ненавидящему. Я не хотела больше просыпаться среди ночи от собственных воплей. Я запретила себе ненавидеть.
Моя отдушина была продолговатой и темно вишневого цвета. Это было почти как танец, в голове пусто, мысли где то далеко-далеко, а тело действует само, пусть далеко от совершенства, но отточено и четко.
- Ты увлекаешься танцами, - спросил как то Эйн, - ты не боишься однажды в своих прыжках вокруг груши что-нибудь себе безвозвратно повредить?
- Мир – дерьмо, Гавэйн. Так пусть хоть с собственным телом у меня не будет разногласий. Это, знаешь ли, приятно, знать, что хоть с кем то ты живешь в полном взаимопонимании.
Год за годом я ковыряла прекрасные творения нашей элитной столовой, сидя в гордом и таком привычном, одиночестве. Иногда, казалось, меня почти не задевало демонстративное пересаживание, гордое игнорирование. Я прекратила попытки найти общий язык с одноклассницами, вконец утомивших меня попытками привить мне, бестолочи, вкус и привычку пользоваться косметикой. Мое молчание в их компании, наполненное сакраментальными темами о красавчике Дикаприо, новой помаде и машинах их парней, воспринималось как забитая наивность. Решив в итоге, что мне проще плюнуть, чем бороться со сном, я немедля отчалила. Не сказала бы, что мое исчезновение было как то замечено.
Однажды, впрочем, случилось странное. Мы были в девятом классе, когда появился ОН. Томас приехал к нам из какой то глухой провинции, где у его семейства была немалая ферма. Способного юношу отправили постигать науки в нашу, успевшую каким то чудом прославиться, школу, где он был встречен с распростертыми объятиями. Немного странный, чуть застенчивый, такой непохожий на наших рафинированный красатунов, он мгновенно привлек внимание женской половины нашей школы, как раз в это время находившейся на пике гормональной бури. Помниться, увидев его, мне вяленько подумалось, мол, здорово было бы, если б он на меня обратил внимание. Словно в насмешку, небеса исполнили мое, так некстати пришедшее в голову, желание. Школа бурлила и, дня через два, наши мальчики, разведя Томаса на откровенный разговор, поспешили, с гиканьтем и прибаутками, мне сообщить, что «в крокодила втюрились». Томас не открещивался, только немного растерянно взирал на меня со стороны, иногда, поймав мой взгляд, расплываясь в улыбке, Польщеная было, я вскоре прокляла всякие нежные чувства. Непостоянный род мужской ограничивался шуточками, обидными, но уже давно привычными и даже как то ставшими родными, а вот девичья половина как то разом обрела облик змеюк. Столько шипения, презрения, надменности и яда я не видела за всю свою предыдущую жизнь. Редкая девица, проходя мимо меня, словно невзначай, упускала случай высказать все, что думает, о нынешнем выборе Томаса. Естественно, подразумевалось, что вскоре он одумается.
Он одумался.
- Она припадошная дура! Лохушка контуженная! Этот крокодил рыжий…. – диалог не был мне в новинку, но, проходя мимо в столовой, я невольно прислушалась. Томас бубнил, кивал, соглашался, подтверждал, опускал глаза. Это не было для меня шоком и сердце мое нисколько не пострадало. Однако доселе теплившаяся симпатия к молодому человеку, показавшему мне, что я могу нравиться, исчезла без следа, сменившись почти брезгливым разочарованием. А еще, пожалуй, было облегчение. Теперь я была свободна, от благодарностей, тяжести, симпатий. Он, рохля, трус и идиот, мог сколько угодно впредь обращать ко мне томные страдальческие взоры, на уроках литературы зачитывая сонеты Шекспира. В моем мире не оставалось места для памяти о нем, куда больше меня занимала баллада о рыцаре Айвенго.
Прошло полгода, гормональные волны поутихли. Томас осмелел, сделал модную прическу с миллированием, обрел утешение в объятиях обсоляреной блондинистой барменши, лет на пять его старш,е и окончательно слился с серой безликой толпой моих одноклассников.
С Такхизис мы поладили классе в десятом. Забавно, до этого мы почти не замечали друг-друга а потом вдруг оказались на одном диване, бурно обсуждая какую то экранизацию. Мы чуть не подрались тогда, отстаивая каждая свое мнение, и с тех пор стали вместе ходить со школы, часто появляться друг у друга в гостях, подкидывать друг другу фильмы и книги и просто валяться на кровати, болтая ни о чем. Такхизис… с ней было легко. Она поражала причудливым сочетанием лощености и безалаберности, легкая, увлекающаяся. Даже дышать рядом с ней, казалось, легче.
В один из наших, ничего не значащих, вечеров, она вдруг предложила забавную идею.
- Вен, - сказала она, - что ты думаешь о небольшой танцевальной группе? Я нашла одного парня, он замечательно танцует, ты бы видела! Мы сможем…
- Сможем… - соглашалась я, смеялась и ни о чем не думала. Почему бы и нет?...
Хиз и Чарли чуть не до мордобоя спорили, кто будет главой группы. Приноровившись дремать на диване рядом с ними, я не слушала. Меня мало волновали такие тонкие вопросы. Группа энтузиастов была собрана, место для тренировок найдено. Было страшно, но здорово, словно с головой бросаешься прохладное летнее озеро. Нас было шестеро. Три парня и три девушки. Хиз, отбившая право главенства, Чарли, ее официальный заместитель, два очаровательных брата близнеца, я и истеричная скрипачка.
Я так долго искала то, что позволит мне жить и дышать, танцевать… на паркете, в жизни, не оглядываясь. Я любила, обожала их всех, прощая придури даже скрипачке, далеко не всегда достаточно адекватной. Чувство наполненности, счастья, того, что ты не одна, что за твоей спиной кто-то есть, кто-то, кто поймает твою ладонь в прыжке над костром.
Чуть позже пришло еще одно откровение. Вера – не лучше ненависти.
Взбрыкнувший однажды Чарли гордо ушел, но, вскоре, вернулся. Вернулся лишь для того, что бы толкнуть маловразумительную речь о обреченности нашего предприятия, бездарности Хиз и прочая-прочая… закончилось тем, что, дескать, он даст много лучше и вообще сказку. Я ненавидела себя за это, но я стояла и молчала, как громом пораженная. Я стояла, молчала и смотрела, как они уходят! Туда, за ним, в глупую, бездарную сказку! Я ненавидела себя, способную только смотреть вслед, и чувствуя, как тает призрачное тепло, ненавидела Хиз, в очередной раз ускакавшую на свидание, ненавидела ИХ… за то, что я так любила их. За то, что я так хотела их полюбить.
Я запретила себе верить. Я виновата… я знаю.. я понимаю.. бестолочь… безответственная дура… эгоистка… Виновата… виновата… виновата…
Это, пожалуй, единственное, чему он смог меня научить. Я виновата. Человек всегда сам виноват в своих бедах. У человека есть только он сам, а чужая душа – потемки.
Укоризна в синих глазах. Почему я никогда не называла его отцом? Даламар. Только Даламар. Он никогда не был мне отцом. Я любила его, люблю, безумно и отчаянно, но у меня были два дяди, Даламар и Брайан… отец же… я лишилась отца вместе с тобой, дед.
Виновата, виновата, виновата…
Он читал педагогические книги, он считал, что это переходный возраст, бунт… а мне просто хотелось жить! И пульсом в висках отдается вечное виновата…
Мой выпускной. Аккуратная прическа, юная девушка в зеркале, розовое платье, милое, воздушное. Такое, как мне выбрали. Соответствующее празднику и моему возрасту. Создающее образ очаровательной юной леди. Шелк струится под пальцами, отрезанный ценник на полке заставляет задохнуться в благоговейном ужасе. Вы решили сделать мой праздник прекрасным.
Я так хотела быть красивой. Из зеркала на меня смотрела смазливенькая мордашка с легким макияжем, в платье цвета розового шиповника. Я вспоминала желтое с алым и тихий шелест длинных юбок. Я терпеть не могла розовый.
Я залила его чернилами. Само собой, совершенно случайно, ага. А мотом долго рыдала от сознания собственной неблагодарности и мерзости. Родители сориентировались быстро, минут через 20 я получила новое платье, такое же короткое, куда более розовое и с золотом.
В клубе на выпускном мне, должно быть, в первые стало до такой степени плевать. Вылакав почти залпом те два бокала вина, что нам были отведены, я поправила платье и, отдавив каблуком ногу местной красотки, ринулась на танцпол с уверенностью ледокола. Вокруг была музыка и вспышки цветного света, внутри – безудержная, ядовитая до исступления, радость. Пошли вы все!...
Разогнав кучкующихся девиц движением бедра, охреневших от такой наглости, я подцепила своего кавалера. Единственного, который того стоил. Единственный, на кого уж точно я имела право.
Вся ночь напролет… музыка, хохот, добытая Эйном бутылка пива. Каблуки, как родные! Недаром так много народу, неудачно мне подвернувшихся, отчетливо хромает. И рассвет, кажется, никогда не наступит…
Пошли вы все…
Знаешь, дед… мне тебя очень не хватает… Не хватает твоей улыбки и тихого смеха: «вперед, моя принцесса…».
Знаешь, я все-таки верю тебе… ведь там, впереди, что-то есть…
За окном снова дождь, и под мерное гудение машины он бодро бьется в стекла. Академия ля Тур покажется уже вот-вот…
Даламар что-то говорит, дает последние инструкции, но я не слышу, я смотрю в окно, угадывая в мокрой от дождя листве твои глаза.
Знаешь, дед, я очень скучаю…
И правильно. Вперёд, девочка! Вперёд, принцесса!
Подростковое, несколько депрессивное, нестандартное, хорошенькое пятое поколение. Ммм... Нравится, очень нравится. Хочу читать о ней ещё.
Томас одумался - и слава всем существующим высшим силам. Он только подростком такой милый на мор... лицо. Чёрный юмор разработчиков: вырастает губастиком с огромным крючковатым носом. х_х
А на выпускном пострадали, похоже, не только ноги танцущих. Предпоследний скрин. х)
Enlil, солдат вернулся в строй комментирующих! Равеннэ, львенок ты наш прелестный, юная львица, покажи этим травоядным, кто тут хищник и альфа-са... тьфу ты, лидер стаи. Один удар лапы перебивает хребет, один укус разрывает глотку Пардон, что-то меня заносит. Пусть вина, которую тебе внушили, сожрет других, а не тебя. Победи их всех. (На следующий отчет приду с помпонами чирлидера )
Крокодилы тоже опасные твари. Неосторожный шаг к воде, и вот уже головы как не бывало...
Первый раз наследница, первый раз за историю фон Вальде, не могу сказать что счастлива... Я вообще не могу быть счастлива когда умер мой Рокэ Т_Т Я вижу девочка сама его очень очень очень любила, даже больше папы! ЯЯ ее понимаю, Рокэ ОФИГЕННЫЙ, такой веселый, беззаботный, всю жизнь шибутной, как ребенок, конечно в его обществе уютно. Ну девочка крайне... замкнутая.... Чем то похожа на отца, но может характером все таки гораздо сильнее, это мне в ней нравится, может вырастет правда львицей станет.
Пока мне трудно судить о ней и понять нравится она мне или нет, надо привыкнуть, я так привыкла что у фон Вальдов всегда мужчины и тут так... неожиданно, но интересно все таки)) Может даже она и станет мой любимицей)
Мне очень нравится ее отношение к брату) потрясно) Это явно наследственное Х))
А не нравится мне отношение к ней ребят в школе... свинство какое то (((( И тот мальчик так поступил.. Скотина! По морде бы ему, ну да ладно, не достоин он даже близко к фон Вальде подходить
А почему Хиз такая пухленькая? о_о
И жаль что с группой так получилось... ну чтож, первый блин комом, надеюсь в универе что-нибудь получится) У Рокэ получилось))) Значит и у нее получится!)
И Равеннэ очень красивая была на выпускном... Ой, а выросла то вообще улет! Такая огненная, прям обжигает
Ладно, ждем развития событий!)))
П.с. Рокэ, мой милый, мне тоже тебя не хватает (( Уж, вот вроде просто игра, просто пиксели, а блин, так привыкаешь к ним!
Премного извиняюсь за свою таинственную и длительную пропажу) как то навалилось все одно на другое, достигая эпического и фиерического пи.... в общем, оно достиглось и, раз уж такое дело, теперь мне торопиться некуда и я рада вернуться в родную династию и даже погрозить вскоре новым отчетом)
ну а теперь о старом)
Лилиьет,
Цитата:
Подростковое, несколько депрессивное, нестандартное
ты не представляешь, какой бальзам излила мне на душу) я как раз недавно... ну... нынче уже относительно недавно, страдала по тому поводу, что как то большинство симов, увы-увы, с возрастом не особо меняються, хотя, по логике, должны бы... и влияние возраста на них как то так... незаметно и невзрачно)
Цитата:
Томас одумался - и слава всем существующим высшим силам.
-_- да, максис бывает жесток... действительно, слава богу, что роль у Томаса эпизодическая..)) хотяяя....)))
Цитата:
А на выпускном пострадали, похоже, не только ноги танцущих
да, видимо Венка решила отомстить всем, всем, в том числе родному брату за все годы страданий))
Hyacinth, мы с Равэннэ очень ценим твою поддержку... хотя, думаю, до перебивание глоток еще немножко рановато))
Ambry, да, я не сомневалась... рядом с Рокэ все нервно курят в коридоре..) я уже и не смею претендовать на твое одобрение... не Рокэ ведь))
Цитата:
А не нравится мне отношение к ней ребят в школе...
ну, что делать, бывает.... дети, подростки... бездумны, жестоки и эгоистичны)
Цитата:
А почему Хиз такая пухленькая? о_о
да, тебя не глючит, Хиз девушка в теле) она любит пончики и пирожные с кокосовой стружкой, а автор решил разнообразить вечных дистрофиков)
Цитата:
И Равеннэ очень красивая была на выпускном...
Дал тоже так считает) у Венки немного другое мнение, но кто ее спрашивает)
Я всегда любила дождь. Гулять под ним или наблюдать из окна теплой, уютной комнаты, как холодные капли бьются о стекло. Любила и все. Больше любых других состояний природы. Под дождь хорошо думалось, о чем-нибудь абстрактном, далеком от реальности и даже от бурных фантазий. В Ля Тур часто шли дожди. Или, быть может, это повезло мне.
Под дождь хорошо дышалось. И так прекрасно смотрелось в небо.
Если условно разделять общаги по оценке пятибальной шкалы, то та, в которую заселили нас, была где то на твердую троечку. Комнатушки полтора на полтора с суровыми деревянными кроватями на скрипучих сетках, открытые душевые с потрескавшейся холодной плиткой, вроде как довольно опрятная столовая с вечным запахом гари, обшарпаные стены и занозы от стульев. Выбор именно такого места нашего проживания был, само собой, идеей Даламара. Бывает с ним периодически что-то эдакое, внезапный прилив воспитательного энтузиазма. Я бы назвала это «урок жизни». Нашему дражайшему родителю периодами приходит в голову, что отпрыски его чрезмерно избалованы и неприспособленны к реальной жизни, а посему просто жизненно необходимо лишить их части комфорта, не входящего в список жизненно необходимого. Приучать к труду, терпению и неприхотливости. Без сомнение благое начинание, не стремись он сделать его очевидным до смехотворности. Если лет в 14-15 это еще как то работало, то в 17 это начало восприниматься, как «а, пофиг, если уж тебе так приспичило». То, что мы вроде как жажды роскоши и пуховых перин не проявляли, Даламара ни в коей мере не останавливало.
Перед отправкой в Ля Тур, завидя в глазах Даламара знакомый блеск и сурово сжатые губы (видимо для придания большей солидности и авторитетности процессу), я думала будет страшнее. Да что говорить, я уже мысленно была готова жить в палатках и собственоручно рубить лес и ставить избы, с Даламара бы сталось. Но все оказалось не настолько запущено. На втором этаже общаги мы даже обнаружили телевизор, маленький, старенький, страшненький и давно сломанный. После некоторых манипуляций нашего отважного мужчины, телевизор подал признаки жизни. Общага ликовала и носила Гавэйна на руках. Пока брат их отвлекал, мы с Хиз, запасшись попкорном и стопками пачек салфеток, смотрели фильмы типа «Хатико» и самозабвенно на пару ревели, от избытка чувств давясь попкорном.
На второй неделе нашего проживания, обнаружилось несколько немаловажных фактов. Первое: в общаге живет слишком много рыжих. Второе: в общаге живет слишком много идиотов. Третье: дерево во дворе обладает какой то странной мистической силой.
Последнее было обосновано странной, просто таки поразительной любовью молний к этой скромной и молодой березке. Каждый раз, когда начинался более менее серьезный дождь, молния, даже если она была одна-единственная, неизменно била в несчастное дерево. Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, береза не взметнулась к небу костром. Такое зрелище я наблюдала впервые. Дождь, огонь, толпа мечущихся вокруг огня идиотов, ммм…. Предусмотрительно держась подальше, я попивала кофеек и наблюдала за разворачивающимся действом из окна, поджидая появления храбрых пожарных, призваных положить конец творящемуся безумию. Березка пылала. Я заподозрила неладное минуте, наверное, на седьмой. Кофе заканчивалось, дерево преломилось и грозилось рухнуть нафиг на здание, идиоты метались, пожарных не было. Я даже заволновалась. Поймав одного мимопробегающего за рукав, удалось выяснить что, о ужас, телефон в общаге сломан, посему пожарных не будет. Просто гвоздь в крышку моего гроба.
Идиоты.
Смутные воспоминания нашептывали мне, что где то тут, на втором этаже я видела огнетушитель. Точно был. Ну и где же наши славные парни с огнетушителем наперевес, спасающие прекрасных дам и свои задницы. Все та же память подсказывала, что Гавэйн на лекции.
Идиоты метались вокруг дерева. Ну или его пылающих останков.
Огнетушитель был обнаружен там, где я и припоминала. Старый и чертовски тяжелый. Из чугуна их, что ли, делают? Ухватив его устойчиво только со второго раза, я была зла, как черт. Первое, в чем я применила огнетушитель, это, спустившись на первый этаж, заехала этой красной бандурой первому же попавшемуся парню, отказавшемуся принимать этот бесценный дар, даром по колену. Парень выл и матерился за моей спиной, я пыхтела, материлась ему в тон и волокла эту дрянь.
Огнетушитель я держала впервые в жизни. Отодрать винтиль, или что это у него за хрень была, нам удалось совместно с Хиз. Тогда я и уверилась, что чудеса бывают.
Спасибо, Даламар.
- Это было в самом деле круто!
Я вымучено улыбалась и ковыряла свой омлет вилкой. Смуглая блондинка Таяна, моя однокурсница, не нуждалась в моих ответах, ей достаточно было собственного голоса. И все же я висла. Репутация моя в универе вспыхнула как тот костер и носила весьма противоречивый характер. С одной стороны – героическое явление с огнетушителем. С другой – я сломала ногу главному красавчику курса. Обугленные останки многострадальной березы лежали во дворе, красавчик лежал в гипсе и стенал, что мне надо ставить прививки от бешенства. Я навестила его только однажды, принесла апельсинок, показала неприличный жест и удалилась на пары.
- А у нас тут посвящение на днях! – продолжала вещать Таяна и я заинтересованно приподняла глаз. – В боулинге, а потом пижамная вечеринка! Пойдешь?
- Пойду… - задумчиво отозвалась я. Кажеться жизнь в универе обещала быть не такой уж скучной.
В бильярде я была впервые. Все когда-нибудь случаеться впервые. Прощальные наставления Хиз в духе «нагибаешься, складываешь на стол бюст… ну или что там у тебя…» и «запомни, Вен, водку надо пить залпом», нисколько не помогали. С молчаливой сосредоточеностью я тыкала кием в шары, отпинываясь от советов особо умных бить в лунку. Кто бы мог подумать, а? А я то думала эти дырки здесь для того, что бы мышкам было где прятаться! Какие лунки, вы о чем, мне бы по шару попасть…
Не сказать, что матч прошел так уж неудачно. Совершенно случайно я загнала шара два, после чего наша не слишком дружная компания отправилась гулять дальше.
- Ой, слушай, а у тебя тушь с блесточками?
- А тени какие интересные!
- Вен, а тебе не нужны тени? Ты совсем не красишься тенями?
- А парень у тебя есть?
- Нет? Ну в общем то, судя по страсти к огнетушителям…
- А как там он?
- Говорят не скоро встанет…
Хихиканье, журналы, зеркальца, блесточки. Я сидела, кивала, улыбалась уголком губ.
- А ты пиво будешь?
- Только сок? Да брось? Чего ты как маленькая… нет?
Шум, хихиканье, шорохи. Они медленно передвигались куда то дальше по пути посвящения, а я оставалась недвижной на своем месте. Когда они завернули за угол, я с нескрываемым облегчением отправилась домой. К родному соку, Гавэйну и Хиз. Полагаю и однокурсники облегченно вздохнули, избавившись от моей постной мины.
В общаге, сразу видно, зря время не теряли. Пока я шлялась где попало, в поредевшую, не без моей помощи, нишу местных красавчиков с изаществом ледокола вплыл мой ненаглядный братец. Никогда, признаться, не считала его особым красавцем, однако девицы млели и ложились штабелями, неизвестно чем пораженные, то ли его экзотичной сиреневостью, то ли манерой разгуливать в одних пижамных штанах, то ли наглостью. В общаге закипал период гормональной бури и я была намерена переждать его, примерно эдак недельки две-три по моим расчетам, как можно реже высовываясь из своей комнаты, дабы сохранить собственную нервную систему как можно более целой.
Итог гормональных брожений настал неожиданно быстро и с крайне неожиданной стороны. Пока я, аки партизан, отсиживалась в своей келье, жизнь не стояла на месте.
- Помнишь Марианну? – спросил меня однажды Эйн, неизвестно зачем заглянувший.
- Такая размалеванная брюнетка с притензиями на этничность, заливавшая твои следы слюной?
- Да-да, она самая. Ты знала, что у них с Хиз роман?
- С чего ты взял? Если Хиз пару раз погладила ее по ручке, это еще ничего не значит. Это ж Хиз.
- Они с Марианной бурно целуються в коридоре. Все мужское население общаги скучковалось, затаило дыхание и рукоплещет.
- О, надо же. И почему ты не там, элемент мужского населения?
- Я помню Хиз с тех пор, как она совочком нагребла мне в ползунки муравейник. Вряд ли я увижу что то более захватывающее в ее исполнении.
Особо отметить, пожалуй, стоит встречу, произошедшую чуть позже, в преддверье первой сессии. Первокурсница-культоролог с оригинальным именем Ядвига. Довольнао симпатичная особа, внешность которой, пожалуй, имела только один глобальный недостаток – при приближении к ней ближе, чем на пару метров, ее взгляд приобретал суровое угрюмое выражение в духе «а че эт тебе от меня надо, а?... Не дам списать! И не списать тоже не дам!». Я не испытывала склонности к общению с подобными личностями, наши с Хиз прыжки по лестнице под радостное гоготание тоже не вызывали у нее одобрения, и жили бы мы так мирно, пусть и не совсем тихо, в приятном отдалении друг от друга. Но. Но однажды судьбе взбрендило пошутить. Ах, как приятно будет вспоминать потом, лет десять спустя: наша дружба началоась с того, что мы уронили на нее из окна половое ведро.
Узнав Ядвигу поближе, я не устаю задаваться вопросом, какое чудо нас тогда спасло от смерти быстрой, но мучительной? Наверное шок. А когда она пришла в себя и уже была в состоянии подавать признаки жизни, мы затащили ее же к себе, прыгая вокруг, вытирая, хлопоча, подпаивая горячим чаем с молоком и даже достав из закромов печенье с кунжутом. Убедившись в нашем чистосердечном раскаянии, нас простили и мы уже довольно душевно обсудили недостатки современных писателей-фантастов, тонким ценителем которых оказалась Ядвига.
Нас спасла печенька с кунжутом, точно.
Не прошло и недели, как мы в шесть утра танцевали макарену уже втроем. Суровая подозрительность в синем взоре Ядвиги растаяла без следа, добитая несокрушимым натиском легкомысленого обаяния Хиз.
Было, пожалуй, только одно но, не то что бы насторожившее меня, но заставившее закатить глаза и тоскливо закусить печенькой. До определенного момента все казалось прелестно, но, вскоре, взгляды Ядвиги, полные тоной и печальной мечтательности, обращенные на незабвенного моего брата, не смогла игнорировать даже я. Ядвига молчала, Хиз делала мне страшные глаза, Эйн любезничал с симпатичной блондиночкой Авророй. И что ж, в конце концов, в нем бабы то находят? Дав себе слово приглядеться к брату повнимательнее, я очень скоро дождалась удивленного вопроса «Вен, сколько можно на меня пялиться?!», и была вынуждена смириться с этим, как с частью мироздания, моему пониманию неподвластного.
Дни шли. Сменялись один другим, неумолимо приближая первые экзамены и нагнетая панику. Жизнь в общаге с каждым днем казалась все менее привлекательной. Нет, я без проблем мирилась с жесткими кроватями, дующими окнами, кашей из опилков и даже научилась не выскакивать из душа с дикими воплями в чем мать родила, завидев на потрескавшейся плитке наглого, рыжего, усатого таракана. Но обилие и гнятущая эгоистичная безалаберность соседей с каждым днем повергала в тоску все больше. Я была готова принять во внимание, что мы тоже далеки от идеала и нередко с гоготом и сбивая мебель носимся по общаге. Но, черт возьми, я не позволяля себе оставлять на столах свои грязные тарелки, забывать на неделю по диванам собственные носки и майки. Я впадала в тоску и меланхолию. Именно тогда, однажды за обедом, Хиз, мрачная и не выспавшаяся, призналась, что все это достало ее не меньше меня. Так родилась идея о собственном доме.
Попросить помощи у родителей? Ха. Я уже видела как на яву сжатые губы Даламара и его жалостливый взгляд, в котором без труда читалось «я надеялся, что вы способны на большее, но раз вы не смогли даже этого…». К черту. Стиснув зубы, я договорилась с нашей поварихой, смутно надеясь, что моя стряпня, всегда носившая довольно сомнительный характер, будет хотя бы столь же терпимой, как и ее.
Сомнительное удовольствие. Древняя, как египетские фараоны, посудомоечная машина, в которой, судя по запаху, где то в недрах механизма сдохла мышь. Моющее средство в виде кусков хозяйственного мыла. Я крепилась, мрачно скалилась особо остроумным однокурсникам, еле живая плелась на пары и предавалась смутным мечтам о нормальном туалете и приятном уединении завтрака.
Мечта обрела свое реальное воплощение уже после сессии. Чудо – не единой пересдачи. Стипендия приятно проспонсировала аренду, Гавэйн поулыбался местной студенческой риэлторши и вот мы, счастливые и без копейки в кармане, стояли на пороге собственного обиталища. За день до этого я потребовала расчет у поварихи в столовой и теперь, свободная, как птица, была готова рыдать и целовать ступени дома.
Мир казался беспредельно прекрасным.
__________________
Последний раз редактировалось Enlil, 17.03.2013 в 10:21.
Какая симпотяжка, не ожидала если честно от Вен. И вот прям с первых строк мне показалось( или так и есть) что Вен это какая то помесь Дала и Рокэ, не? Просто по характеру и на того и на того ОДНОВРЕМЕННО похожа,с одной стороны такая же безбашенная как Рокэ, но и тихая как Дал, манера разговаривать тоже нечто среднее между ними, и это "среднее" не разбавленные оттенки, а прям как Инь-Янь, резкий контраст.... Накатило, извиняюсь)
Несколько огорчает, что она говорит про папу "Даламар" ((( не знаю, мне даж обидно за него... Но он меня радует своими наплывами родительской заботы))) такой обаяшка прям ХД губки поджал, бровки нахмурил, наставления дал и вперед, через тернистый жизненный путь, через блевотную кашку и тараканов, ммм..
Хиз лесби?!?!?! Фууууу, хотя помнится мне кое кто страдаю голубизной) ну так, немного отдавал в этот оттенок) может это наследственное) родственники все как никак)
Покажите мне красавчика, которому сломали ногу и которого еще 3х этажными матами обложили (Вон как оказывается Вен умеет Х))) Кстати порадовал момент с апельсинами, было пакостно))
И кстати никто не сомневался что Вейн будет там блистать и пользоваться популярностью, мальчик экзотичный, да еще и характер такой яркий. Хотя о чем это я, какой "пользуется".. Вот Брай ПОЛЬЗОВАЛСЯ, а этот так) и внимания не обращает особо))) Кстати Ядвига довольно симпатичная,я ее тоже себе там приглянула))
и еще... На дом что одна Вейн копила? никому больше не надо было???? >< Несправедливо. но домик ничего себе, приличный!!!! Не хило она впахала на этой кухне хочу я вам сказать.
Династия von Walde
Пардон, что-то меня заносит. Пусть вина, которую тебе внушили, сожрет других, а не тебя. Победи их всех. (На следующий отчет приду с помпонами чирлидера 
)
Линейный вид
