[Седая]

Спасибки

Спасибо Anora за комментарий, bokotumka за пинок и katsol за скорость, которой можно только позавидовать.

Отчет 2.6

Как и было обещано сестричке, теперь каждое утро Винсент встречает в объятьях тетушки. Под причитания Клэр «Ты мой сладенький\маленький\хорошенький\миленький» Винсент своими выразительными глазами смотрит на происходящее и пытается его осознать. Остальные же члены семьи нервно курят в сторонке и ревнуют. Следующим по счету к малышу идет дед. Он расцвел прямо на глазах – глаза, полные жизни, с любовью смотрят на комочек в голубой пеленке, морщины пропадают и радикулит беспокоить не смеет. Папа уже стоит планы на воспитание внука. Бедный Винсент – в три года по этому плану он уже должен будет научиться играть в шахматы, в пять – изучить основы химии, в десять – закончить курс «Мышление логически». С чего дедушка взял, что мой сын будет логиком – загадка, но будущее уже распланировано.
Следующей к малышу имеет право подойти Рена как мать. Она кормит его и меняет пеленки, целует в лобик и отдает самому непричастному ко всему происходящему человеку – то есть мне. Добродушное семейство нашло крайнего. Зато я могу не торопиться и побыть с Винсентом столько времени, сколько моему величеству необходимо. Последним рекордом было три часа. Клэр подло хихикает и подкалывает меня и мою ненормальную любовь к Винни. Мда, одержимость сыном – это что-то новенькое.

Рена относится к этой ситуации с каким-то подозрительным пониманием. Не требует внимания, спокойно занимается своими делами. У меня только две мысли по этому поводу: либо Рена очень сильно устает на работе общаться с детьми, либо она не любит собственного сына. Хотя одно другому не мешает, но я не хочу, чтобы мои прогнозы были верны – меньше всего я желаю повторения ситуации с мамой.
Жена отмахивается и говорит, что я просто всех ровняю по себе. Не верю. Неприятно признавать, но так грубо и больно мне никогда не врали. Ситуация повторяется, и я не знаю, спрашиваю я или утверждаю.
Отец тем временем бросается из крайности в крайность – пишет, рисует, играет в шахматы, готовит, убирается, а потом все заново. Но так или иначе все его действия связаны с маленькими детьми. Вот он пытается изобразить нашу семью:

А теперь – внимание! Парень в очках и с газонокосилкой (?) – я. Свою логику отец объяснить не в состоянии, а поэтому сразу сбегает под невероятными предлогами к Винсенту.
Мне не очень нравится, что наша с Реной спальня стала проходным двором, но детскую мы все никак не можем сделать по простейшей из самых распространенных причин – денег нет. Грошей, которые мы с женой зарабатываем, едва хватает на то, чтобы сводить концы с концами. Отец зарабатывает приличные суммы, но даже этих денег на ремонт пока недостаточно. Но если мы еще можем как-то жить под одной крышей, то я не представляю, как в одной комнате живут Клэр и папа.
Но я что-то отвлекся. Когда отец сбегает к Винсенту, из нашей комнаты доносятся усюсюкания и алялякания. Я много раз говорил папе, что ломать язык нельзя, но дед лишь с укором смотрел на меня с видом «Я воспитал двоих детей, а ты, недомерок, еще будешь меня учить?». Пришлось ретироваться.
Угадайте, кому первый раз мой сын улыбнулся? Угадали, любимому дедушке. Я стараюсь быть очень аккуратным, а папа спокойно подбрасывает его в воздух и в ответ слышится заливистый смех.

Я думаю, нужно немного рассказать о нашем домашнем стилисте. Зовут ее, как многие знают, Клэр, только вот она взяла псевдоним «Безумная». Может показаться странным, зачем стилисту псевдоним, но все не так просто. В интернате моей сестре развили не только любовь к моде, но и к литературе. А в сочетании с ее детским увлечением это стало бомбой замедленного действия. После работы она пропадает за компьютером и сосредоточенно строчит новый отчет XD роман. Я поражаюсь ее разносторонности и трудолюбию.

А вот свои прямые обязанности Клэр выполняет совсем неохотно. Она-то думала, что ее в салоне красоты Аппалузы будут встречать с распростертыми объятьями, но вместо этого она с трудом попала на самые низы карьеры законодателя мод. Вручили какой-то вшивый (с ее слов) костюмчик и заставляют льстить всяким бабушкам, что у них отличный стиль и эти калоши отлично подойдут к телогрейке и шапке-ушанке. И платят мало. В общем, разочаровалась наша Клэр в своей профессии. Но в ней течет кровь трудоголиков и карьеристов, поэтому не думаю, что она сдастся так быстро. И никакие бабушки ее не остановят.

Еще одна странность нашего дома – у нас две горничные. То есть, одна и еще одна. В общем, их ДВЕ. Слава богам, что они не близнецы, а то я бы уже сошел с ума. Конечно, они стали в два раза быстрее справляться со своими обязанностями (при площади нашего дома это очень важно), но и платить мы стали больше, ровно в два раза. Отец пытался позвонить и отказаться от таких излишних услуг, но менеджер клялся, что на нас записана только одна девушка, некая Синди Родер. А теперь внимание! Ни одна из наших горничных не Синди. Дурдом!

***
- Клэр, что это такое!
- А что?
- Ты… ты держишь его!
- Что странного в том, что я держу Винни?
Я попытался успокоиться.
- Действительно, чего я психую. Даже не знаю. Может потому, что одна невыносимая тетушка пытается проткнуть несчастного ребенка своим маникюром?!

- Аа, - протянула Клэр. – Ты об этом. Ничего ему не сделается.
- Я понимаю, экстравагантная внешность – твой козырь в работе, но я не хочу сына-лапшу.
- Ладно-ладно.
Клэр звонко рассмеялась и передала Винса мне.
- Эдель, ты – эгоист. Неудивительно, что у тебя ничего не вяжется с Реной в последнее время.
- Ты что-то об этом знаешь? – я насторожился.
- Об этом все знают, кроме его высочества Эдельвейса.
- Клэр, - угрожающе рыкнул я.
- Шучу. Но я догадываюсь, с чем связана апатия молодой матери.
- И?
- Что "и"? Теперь и ты догадайся сам, - после небольшой паузы сестра озорно улыбнулась. – Даю подсказку – виноват ты.
Отлично.

Разговор с Реной ничего не дал – она все так же утверждает, что все нормально. Ну же, Эдельвейс, думай, что ты мог сделать не так.
Мысль крутилась где-то рядом, но ухватиться я так и не сумел. Все-таки хорошо, что я не пошел по стопам отца и не полез разбираться с виновностью\невиновностью преступников. Гений гением, а я даже разобраться в собственных отношениях с женой не могу.
Через пару дней зазвонил телефон. Это был мой хороший приятель с работы, он приглашал меня на вечеринку. Я согласился – Винса было с кем оставить, а так мы с Реной сможем развеяться и, возможно, разрешить все проблемы. Но о том, что она может отказаться, я не подумал. Пришлось ехать одному.
На вечеринке не было ничего особенного. Меня, разумеется, пригласили не как человека, а как декоративное украшение, с которым можно сфотографироваться и выклянчить автограф, но я не собирался переживать по этому поводу – привык уже. Позже я увидел две вполне адекватные личности. Первой была моя недавняя знакомая-вампирша со странным именем. Настроена она была достаточно дружелюбно, поэтому мы немного поболтали.

Вторым приятным человеком оказалась, как можно догадаться, мама. Сегодня она выглядела скромно – аккуратно уложенные седые волосы, приятное платье в деревня-style.
- Здравствуй, Эдельвейс.
- Рад видеть, мама.
Она печально улыбнулась. Я вспомнил эти ласковые глаза и на секунду позволил себе окунуться в прошлое. Помню, как она отчитывала меня за взорванную в домике бомбу. Отец тогда еще прикрыл меня, сказав, что проверил реактив на безопасность.
- Эд, все хорошо?
- Да, мама, прости, ностальгия. – Прятаться было бессмысленно.
- Дожила, - тихо хихикнула мама. – Ты прости меня. Ну, что накричала из-за беременности Рены. Это… - она замялась. – Кто?
- Мальчик. Винсент.
- Поздравляю.
- И я тебя.
Мама снова изменилась. Также резко как тогда, больше восемнадцати лет назад. Что же произошло?
- Эдель, как там… Фердинанд?
- Все хорошо, - я ласково улыбнулся. – Не может насмотреться на внука.
- Что ж, это предсказуемо. Только бы он не забыл о семье.
- То есть?
- Один человек не может заменить семью, Эд, каким бы родным он не был. Я забыла об этом. Я забыла о муже ради тебя, Эдельвейс. И на Клэр я смотрела только как на конкурентку за твое внимание. Потом, по молодости и глупости, я решила, что если я попытаюсь уйти – ты меня удержишь. Вот глупая, да?
До меня сначала смутно, медленно, а потом резко дошло – синдром «любящего» родителя передался от матери сыну.
- Мам, прости, мне надо бежать. Спасибо, завтра позвоню, - крикнул я растерянной старушке и скрылся за входной дверью.
Мысли сменяли друг друга слишком быстро, но я успевал не только обдумать каждую из них, но еще и покорить себя за невнимательность. Конечно. После рождения Винсента я не помню вокруг себя никого, кроме него. Ни отца, ни сестры, ни жены – никого не существовало. И Рена это видела, только почему-то молчала.
Бросив мотоцикл в гараж, я влетел домой. Испуганное и отчаянное лицо Рены, сидящей на диване с книжкой, сильно кольнуло куда-то в район сердца.
- Прости меня!
А потом я красиво приземлился у туфель жены.

- Эдель, не ушибся? – Рена обеспокоенно попыталась меня поднять. Я тряхнул головой, избавляясь от неприятного звона в ушах. Я поднялся, равновесие восстановилось и мне снова удалось с легкостью определять, где пол, а где потолок.
- Рена, прости меня, идиота.
- О чем ты?
- О том, что забыл. Забыл то, что по-настоящему важно.
- И что же важно? – Рена лукаво, но мягко улыбнулась.
- Семья. Не только ребенок. Вся семья целиком.
- И ты осознал это на вечеринке? – ее глаза округлились.
- Не совсем. Мне напомнили. Мама.
Рена ласково провела рукой по моим волосам.
- Я знала. Знала, что догадаешься. Ты же у меня самый умный.
Я не нашел, что можно было ответить. Разве что мысль поблагодарить маму и Клэр пробежала.
Мы поговорили и все обсудили. А на память, чтобы не забывать о самом главном, мы сделали семейное фото.