Наверное, я могла бы убедить его поговорить со мной.
Наверное, он бы выслушал меня, и, может быть, понял. И, возможно, простил бы.
Черт знает, почему я этого не сделала.
Прошла осень, зима окончательно вступила в свои права.
Книжки, конспекты, курсовые, работа в магазине…
Через месяц я почти смогла убедить себя в том, что от былого увлечения не осталось и следа. Что я не высматриваю в толпе рыжую голову, и не напрягаю слух, надеясь услышать знакомый голос.
Что Малкольм Ландграаб куда больше подходит мне, чем импульсивный взбалмошный мальчишка по имени Этан.
Встречаться с Малкольмом, действительно, было хорошо. Он уже закончил университет, имел состояние, был интересным собеседником и просто красивой парой. Обходительный, умный, импозантный – половина наших девчонок завидовали мне белой завистью. Остальные – черной.
Я позволяла ему ухаживать за мной и, надо сказать, вполне наслаждалась этими отношениями, даже когда из редких свиданий они переросли в нечто большее. Оказалось, что пускать кого-то в свою жизнь – не так уж страшно…
Если бы еще не сны, в которых неизменно присутствовал рыжий парень.
Если бы не его гордость и моя глупость. Мой страх. Если бы, если бы, если бы…
К своему ужасу, я стала понимать своего отца.
Как легко было осуждать его со своей колокольни, не подозревая, что когда-нибудь я окажусь в подобной ситуации. Не настолько абсурдной, конечно.
Лежа ночью под боком Малкольма, без сна, я долго думала. Прокручивала в голове воспоминания о единственном давнем звонке. Сжимала ладони в кулаки, запрещая себе тянуться к телефону.
Отношения с Малкольмом начали тяготить, все чаще и чаще я стала ловить себя на мысли, что он раздражает меня своей чрезмерной заботой и назойливостью. Но я не расставалась с ним, умом понимая, что бросать такого спутника – чистой воды идиотизм.
Он моего круга. Он мне подходит. Он носит великолепные дорогие костюмы, а не кеды и вечно мятые рубашки. От него пахнет шикарным парфюмом, а не костром и палыми листьями. Он имеет свой бизнес и степень магистра по экономике, а не изучает уголовное право. Он такой же вечно занятой, как я, и не играет в эти дурацкие компьютерные игры.
И не бегает за мной по дому с подушкой наперевес и кличем индейцев.
И не разрисовывает зубной пастой, когда я сплю.
И не щекочет пятки, когда я не хочу вставать.
- Ты плохо выглядишь, - сказала Хельга, озабоченно рассматривая моя синяки под глазами. – По-моему, тебе надо сменить обстановку.
- Ты плохо выглядишь, - словно эхом повторил Малкольм, когда в выходной я категорически отказалась выползать из-под уютного одеяла, желая закопаться в него и провести так остаток жизни.
“Да пошел ты”, - неожиданно зло подумала я, когда он озабоченно рассматривал меня и говорил что-то о том, что я загоняю себя работой.
- Тебе надо отдохнуть, - долетела до уха фраза. – Как насчет каникул на Твикки?
“Отстань от меня”, - пронеслась в мозгу мысль. – “Просто отстань, неужели ты не видишь, что достал меня своей заботой по самое не могу?”
Но отказываться я не стала.
А через три дня раздражение на всех и вся прошло, и я просто списала эту вспышку на пмс и зимнюю депрессию.
Остров Твикки… где-то здесь находится дача отца, быть может, он сейчас на ней отдыхает… Было бы забавно встретиться с ним тут, особенно если он до сих пор клеит молоденьких девочек. Хотя, кажется, мама писала, что он теперь много времени проводит с семьей.
Я с удивлением поймала себя на мысли, что думаю об Адарисе спокойно. Неужели взрослею?
Это путешествие сильно отличалось от поездки в Озерный край.
Там мы, как настоящие студенты, жили в палатках, жарили на костре рыбу и мылись в бане, куда еще следовало отстоять длинную очередь.
На острове Малкольм забронировал номер в шикарном отеле. Здесь был собственный пляж, чопорные слуги, шелковые простыни и джакузи, а еду подавали в номер по первому звонку.
В первый день отдыха лил дождь, и обитатели отеля развлекались изысканными закусками в ресторане, выступлением какого-то известного певца, игрой в покер и светскими сплетнями. Сначала я исправно выполняла роль прекрасной спутницы Малкольма, но уже через пару часов сдалась – ноги устали от каблуков, а тело от платья, губы уже сводило от вежливых улыбок, так что я шепнула мужчине, что он может развлекаться, а я пойду отдохну.
Сначала я хотела действительно прилечь, но, уже стянув платье и туфли, посмотрела в окно, выходящее на пляж.
Ну и что, что дождь…
Наплававшись вволю в удивительно теплой воде, я вылезла на берег. Лепить замок из мокрого песка было даже удобнее, и я так увлеклась, что не сразу заметила Малкольма, прямо в костюме мокнущего под дождем и наблюдающего за моими действиями.
- Я думала, ты остался в ресторане.
- А я думал, что ты спишь, - он присел на корточки и стал помогать мне, не жалея дорогих брюк и рубашки.
– Ты такая грустная, - добавил мужчина, когда мы закончили строить крепость. – Что-то случилось?
- Нет, - я покачала головой, отряхивая пальцы от песка. – Просто… дождь, - я чуть приподняла уголки губ, пытаясь улыбнуться. – Обними меня.
- Ты вся дрожишь, - горячее дыхание обожгло кожу, когда он приблизился. Коснулся губ невесомым поцелуем, а затем легко, как пушинку, подхватил меня на руки, прижимая к себе и унося из-под усилившегося ливня.
Мы занялись любовью прямо на диване, стоящем около входа в номер – вымокшие насквозь, продрогшие, согревающие друг друга прикосновениями.
Он хрипло дышал, а я, едва способная думать сквозь застилающую сознание мутную пелену, прижимаясь к сильному стройному телу любовника, помнила только об одном – его зовут Малкольм. Никак иначе. Восемь букв, первая “М”.
На следующий день, к счастью, погода наладилась и оставалась таковой до самого конца отдыха.
Поездка действительно пошла мне на пользу – я стала нормально спать, нормально есть, перестала раздражаться и даже, кажется, почти влюбилась в своего парня.
Ну, по крайней мере, мне было с ним хорошо.
Он прикладывал все силы к тому, чтобы я не грустила, хоть и не догадывался о причинах моего плохого настроения, и я была ему по-настоящему благодарна за все это.
Я отдыхала телом и душой, отогреваясь в горячих источниках, отдаваясь на растерзание массажисту и смакуя деликатесы.
Погода радовала теплом, морской ветер вплетался в волосы. Хорошо…
- Не жалеешь, что отправилась сюда? – спросил Малкольм, когда мы лежали на пустынном ночном пляже, слушая шепот моря.
- Шутишь, что ли, - улыбнулась я, словно в рассеянности скользя по влажной коже парня кончиками пальцев, ощущая, как напрягаются все его мускулы под моими прикосновениями.
- Фиона… - предостерегающе выдохнул он, но я только усмехнулась и потянулась к его губам.
- Здесь сейчас никого нет и не предвидится…
Видишь?! Я могу не думать о тебе!
На следующий день мы отправились на экскурсии.
Я с таким восторгом лазила по пиратскому кораблю, осматривая все его закоулки, что Малкольм спросил, а было ли у меня вообще детство.
Сам он побродил немного по паруснику и ушел в музей, спасаться от солнцепека и рассматривать картины каких-то местных мастеров. Я, хоть и очень уважительно относилась к искусству, за ним последовала далеко не сразу, а еще часа полтора потратила на то, чтобы во всех подробностях рассмотреть пиратское судно.
“Этан бы поддержал меня”, - мелькнула в голове непрошеная мысль.
Черт возьми! Оставишь ты меня когда-нибудь в покое? У нас даже не было ничего, только дружба, скрашенная сексом. Почему я постоянно думаю о тебе?
Потому что дура.
Хорошо, что здесь есть манекен, на который можно нападать с тесаком. Отличная штука, если надо выплеснуть ярость.
В последний вечер Малкольм повез меня в какой-то баснословно дорогой ресторан. На цены в меню я старалась даже не смотреть, да и выбор закусок оставила за своим спутником – никогда не разбиралась в морских деликатесах. Мы сидели на открытой террасе, ели, пили шампанское, танцевали… несмотря на короткое платье из жесткой ткани, на высокие каблуки и шпильки, впивающиеся в кожу голову, я чувствовала себя расслабленной.
Ровно до одного момента.
Малкольм отошел в уборную, а я осталась стоять около перил, вглядываясь в темную синеву океана, на горизонте сливающегося с небом. Завтра у нас был самолет, я возвращалась в ГСУ, в пустой дом, к своим проблемам и учебе. Улетать не хотелось – на берегу моря было так безмятежно и спокойно, что я бы, не задумываясь, провела тут вечность.
Теплые руки Малкольма коснулись моих пальцев. До носа долетел горьковато-терпкий аромат его одеколона. Он обнял меня, сцепляя руки на талии, и теперь я не могла бы вырваться из этого кольца, даже если бы захотела.
- Тебе осталось учиться три семестра, - тихо сказал мужчина, и я коротко фыркнула
- Целых три семестра.
- Пролетят как один миг, поверь моему опыту. Ты задумывалась когда-нибудь о жизни после университета?
Теплый соленый бриз показался ледяным порывом. Ладони тут же вспотели.
- Нет еще, - как можно более безмятежно, словно не поняв намека, пролепетала я.
Обернулась, потянулась к губам, поцеловала. Пожалуйста, не развивай дальше эту мысль.
Пожалуйста… тут так хорошо, мы на отдыхе, не разрушай эту безмятежность!
Пускай поцелуй длится вечно, и ты просто не сможешь…
Оторвался. Взглянул на меня так проникновенно, что я инстинктивно сжалась.
- Как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?
3.4 Allegro di molto
Древовидный вид
