Стук сердца. Очень нервничаю. Хочется убежать, но немного поздно. Немного – неудачный каламбур, сопровождающийся нервным тиком. Надеюсь, зрители и эти не видят того, как я волнуюсь. Об этом может знать только Ирена, но, думаю, с ее трясущимися пальцами, из-за которых она уже несколько раз ошиблась, подруга вряд ли успевает еще и наблюдать за мной.
ВМ наоборот расслаблены, сосредоточены и упиваются этой атмосферой. Полностью слаженный механизм, который порождает популярные песни, несмотря на такой неприятный факт, что с ними выступаем мы с Ир.
Песня льется рекой, такой широкой, глубокой, полноводной и томной – энергетика выступающих передается залу, который, в свою очередь, заставляет меня забыть, кто я есть на самом деле. Я часть песни. Песня часть меня. Мы неразделимы, мы соприкосновенны друг с другом, мы прекрасны и сильны в своей неудержимости.
Я даже забываю, что Ир не успевает – мы приработались и начали подстраиваться под нее. Хейн внешне не выказывает никакого недовольства, будто все идет как репетировали. Вэйд вообще улыбается, явно получая удовольствие от слаженной работы нас пятерых и от музыки, что мы играем. Брюс и подавно находится в нирване. Моя задача – оттенять голос Хейна, чтобы песня выглядела более благозвучно, ведь поем мы, как-никак, о любви и преданности…
Принять ВМ в программу концерта – да не вопрос, сместим тех странноватых шестиклассниц с ложками. Сделать ВМ «гвоздем» программы – ладно, сумели, сдвинули так, что им досталось лучшее время – когда публика разогрета, но еще не сильно устала. Выступать на подпевках – ни за что. Никогда.
Тем не менее, вот они мы – группа Bloody Mary и что-то забывшие на сцене Мерседес Феллет и Ирена Велпар.
Последние аккорды. Чувствую настроение Ирены и парней: она радуется, и начала немного спешить, чтобы это быстрее кончилось. Вэйд становится привычно огрызающимся идиотом, лишаясь обаяния, Брюс возвращается с небес на землю, кажется, с неудовольствием.
Мы с Хейном все еще поддерживаем друг друга, допевая последние слова. Wait for you… I love you…
Зал взрывается аплодисментами. Знаю, что аплодируют парням. Знаю, что они истинно великолепны на сцене. И все равно радуюсь и улыбаюсь.
Впервые за многое время искренне.
Когда спускаемся по лестнице со сцены, сердце все еще бьется как сумасшедшее. Адреналин в крови падает слишком медленно, чтобы можно было сходу успокоиться. Никак не могу отдышаться, насытиться, отойти в другую реальность…
Должна признать, это было замечательно. Мне очень понравилось.
- Хорошо. Молодцы, - кидает Хейн и жадно припадает губами к кружке с водой. Или это ваза?
- Дааа, все хорошо потрудились, верно, И-ре-на? – едко замечает Вэйд.
- Вы выступили, - вовремя торможу и не говорю «мы». – И теперь я имею полное право расквасить тебе лицо. Поэтому помалкивай – мы на это не подписывались.
- Надо меньше ходить в таких нарядах, - окинул меня взглядом Вэйд. – Может, и не будут заставлять организовывать концерт?
- Мы организовали концерт, - сделала акцент я, уже предвкушая очередную кровопролитную словесную войну. – Прекрасно организовали, вашей величавой заднице досталось лучшее место и любовь публики. Какого черта мы выступали с вами? Вполне могли бы выйти под финиш, закончив концерт незатейливой песенкой вроде танца маленьких утят.
- Мы же должны были вас как-то унизить, - удивился Вэйд моей несообразительности. – Про такой вариант прости, не подумал, - с ноткой сумасшествия рассмеялся он.
Брюс хотел что-то сказать (судя по воинственно настроенному лицу – явно пытался защитить нас с Ир), но его опередил Хейн:
- Прекрати. Они нормально выступили. На уровне. А нервы… это наживное.
Я старалась не подавать виду, но жутко удивилась. Я, конечно, заметила, что мы с Хейном спелись – еще на репетиции было понятно, что он как бы вытягивает мой голос на определенный уровень, и у меня получалось лучше (несколько раз даже допустила мысль, что у меня есть талант). Но, даже Хейн это признал, без моего завывания на фоне голос самого Рейтерна звучал не так мелодично. А песня была о любви, и грубоватый баритон немца вполне мог подпортить атмосферу. Но там была я, и мы достигли оптимального звучания.
И это стало возможно лишь потому, что мы работали сообща.
- Хейн, эта девка чуть не испортила наше выступление, - насупился Вэйд. – Ты стерпишь?
- Прекрати ломать комедию, - безэмоционально оборвал тот.
В чем был смысл комедии – я так и не поняла.
Когда все выступили, пришло время озвучивать участников. Больше всего визга было в сторону ВМ, что стояли с правой стороны от центра сцены. Когда же я (Ир наотрез отказалась это делать) пригласила их выйти на поклон, немного припадочные поклонницы закидали их букетами с самыми разными цветами. Вэйд приветливо, но фальшиво улыбался, Брюс смущался и пытался спрятаться за Хейном, ну а тот в свою очередь… был недоволен? Интересно чем.
Наконец, дело дошло до нас с Иреной. Я представила подругу, и зал, вопреки ее ожиданиям (в мыслях Ир зрители должны были закидать ее тухлыми кошками и драными помидорами), улыбался и аплодировал. Она окончательно смутилась, и постаралась побыстрее представить меня.
- Организатор номер раз, Мерседес Феллет!
Я вышла, удивительно спокойная. Все закончилось. Завтра все будет как прежде – я выполню обещание, данное Франи, и посвящу целый день ей и шопингу, съезжу к Дориану, которому в последнее время скучно (это не повод звонить мне в три часа ночи и просить «развлечь», но разве для него это аргумент…), позанимаюсь с Пирсом алгеброй, посижу на играх Кайна…
И больше никогда не буду репетировать с ВМ днями напролет.
Я не расстроена, нет. Очень рада и счастлива. Только вот вспоминать об этом времени буду не чертыхаясь, как думала раньше, а с теплотой. Потому что мы сработались, черт возьми!
Вижу Арию в толпе. Она… улыбается? Смотрит на меня? Только на меня и больше ни на кого? Ни на ангелочка Альму, которая стоит рядом и тихонько хлопает в ладоши, ни на Лайлу, что от удовольствия чуть ли не свистит в мою честь.
Моя семья? Пожалуй, что так. Я долго думала, как же реагировать на такое заявление Арии, как желание прийти сюда. Решила, что она пошутила. И вот моя мама, мои сестры здесь, радуются вместе со мной…
Но в словах благодарностей я их так и не назвала. Значит ли это, что я сама против нашего воссоединения? Могу ли я признать, что слаба, и поэтому не прощаю свою семью за все те слезы, что она мне причинила?
Могу ли я вообще простить? И нужно ли им это прощение? Может, завтра я проснусь, и буду снова одна…
Немного поодаль стоял Дориан. Я ему не говорила, а он все равно пришел. Хлопает, улыбается. Кажется, я слишком покраснела, глядя на него. Дориан, хотя бы ты мной гордишься?
Внезапно увидела знакомую блондинистую шевелюру, подходящую к сцене. Не поверила глазам. Тэй протягивает мне шикарный букет из астр и хризантем. Пестрый, красивый, разноцветный.
Мне никогда не дарили цветы.
Тэйлор улыбается, и скрывается обратно в толпе, будто смущен.
А у меня по спине пробегают мурашки от лезвий, что воткнулись в мою спину с правой стороны… чувствую, что никаких лезвий нет. Просто чья-то дьявольская энергетика.
Что бы это значило…
После завершения той глобальной операции, что стояла перед нами, мы с Иреной и ребятами пошли в кафе праздновать. Ария с пониманием улыбнулась, забрала девочек и уехала домой, сказав, чтобы я сильно не наедалась, потому что дома ждет праздничный ужин.
Забота? Гордость за дочь? Или совесть и чувство долга? Почему я не верю ей? А почему, собственно, должна верить?
Даже Пирс на этой вечеринке был какой-то особенный, веселый и радостный, открытый. Ирена, которая после «разлуки» с ВМ повеселела прямо на глазах, подкалывала его, и он отвечал ей тем же. Я как-то не замечала, что эти двое близки настолько, чтобы не обижаться на всякие мелкие поддевки. Франи без умолка болтала то с Кеном, то со мной, заказала какой-то безалкогольный коктейль и делала вид, что напилась им.
- Молодец, Мерси! – интимно приобнял меня за плечо Кенит, стараясь увернуться от последовавшей пощечины. – Ты пела отлично. Почему ты никогда не говорила, что у тебя такой красивый голос?
- Он не красивый. Просто гармонирует с голосом Хейна, - принимать такую откровенную лесть я отказываюсь. Хотя у Кена не понятно – то ли он льстит и хочет тебя взбесить, то ли прикрывает за грубостью истинные чувства. В любом случае подбирать нейтральные выражения все сложнее и сложнее. Потому что намеки все однозначнее и однозначнее.
- С каких пор ты не приставляешь к его имени «идиот», «зануда» или «избалованная немецкая задница»?
- Я же не о идиоте Хейне, а о его голосе говорю, - быстро поправилась я.
Кажется, он мне не поверил. Да, так и должно быть. Кенит не дурак, и моими дешевыми выходками его не проведешь.
А как можно объяснить то, что кроме ненависти я начала испытывать к Рейтерну еще и уважение? Да, я не перестала его ненавидеть – меня раздражает в нем все, кроме… голоса.
За голос можно уважать. За голос Рейтерна – нужно уважать. Как жаль, что я не умею так же петь.
Тэй все время упорно на меня не смотрел, а если я и заставляла обратить на себя внимание, то он больше отшучивался, чем говорил серьезно. Меня это устраивало. Я рада вниманию и букету, но что-то не давало мне покоя. Будто все это было картонным. Не натуральным. Дотронуться – разлетится в дребезги.
- Спасибо за все, моя дорогая Ресу, - Ирена редко меня так называла, но от этого было еще приятнее. Для большей эффектности она даже встала. – Только благодаря тебе мы вышли из этой ситуации без потери разума, души и конечностей. Я выдержала только благодаря тебе. Спасибо, что не бросила! И я хотела бы предложить тебе… - Ир замялась, но потом сказала твердо: - Давай организуем свою группу. Такую, чтобы было, что противопоставить ВМ. Мы сделаем их, Мерса, я точно знаю. Твой голос и гитара и мой синтезатор – и мы будем на волне. Мне так понравилось играть… но из-за них у меня плохо получалось. Я обещаю, я не подведу тебя, только давай…
- Ир, успокойся, - я замахала на нее руками, как будто остужая. Не сейчас. Не в том мы
состоянии, чтобы решать такие вопросы на горячую голову. – Давай мы немного передохнем, ладно? А потом с новыми силами репетировать!
Я не сказала «да». Я не сказала «нет». Потому что да, я хочу играть и петь и дальше. Потому что нет, я не вижу нас без ВМ.
Я не вижу своего голоса без голоса Хейна. А кому нужна солистка, способная завывать разве что как кошки на заборе по ночам?
Ирена не поняла моего двусмысленного ответа и уверена, что это «да», только завуалированное. Сейчас мне повезло. Но как объяснить потом?
Вернулась я домой уставшая, нагруженная всякими проблемами вроде странного поведения Тэя, Кена и предложения Ирены, но счастливая. Завтра буду спать. Потом спать. И потом спать. К вечеру, может, доеду до Дориана.
- О, Мерси, проходи, - Ария хватает меня под руку и ведет в столовую, где уже накрыт шикарный стол. Нас точно только четверо будет? А то банкет человек на двадцать.
- Садись-садись, - суетилась Ария, из-за чего выглядела потерянно и ненатурально. – Девочки, наша умница вернулась! – крикнула она, а я поняла, что меня тошнит.
- Ария, давай без этого, - я сама удивилась, что могу так серьезно и без волнения говорить такие слова собственной матери. – Меня все устраивает в твоем отношении ко мне, и не надо подлизываться. Не сейчас, когда я уже сама по себе, ладно?
- Но я… - кажется, она сама не рада, что начала все это.
- Давай оставим все, как есть, - я настаивала. Я была уверена, что это прозвучит требовательно. Но голос предательски надломился.
- Ты ненавидишь меня? – внезапно подняла Ария на меня глаза. Мои глаза. Те, которые под линзами. Которые я иногда перед сном рассматриваю в зеркале. И реву, потому что вижу в отражении глаза мамы.
Я растерялась. Как должна ответить? Спроси меня еще сегодня с утра – не раздумывая ответила бы «да». И еще с колко-ядовитой интонацией. Но сейчас, когда Ария…
Я чувствовала, что защита, взращиваемая с того самого момента, когда пропал Артур, трескается. Я должна была признать, что нуждаюсь в матери. Даже такой непутевой, как Ария. Она ведь моя…
- Да, ненавижу, - выпалила я быстрее, чем поняла, что, пожалуй, избавилась от единственной возможности помириться с матерью. Поделом. Я ей не верю.
И трещину всегда можно залатать.
Ужин прошел скомкано. Я чувствовала себя предательницей, а Ария была растоптана. Натурально – не натурально, какая разница, я все равно чувствовала, будто пляшу на могиле собственной матери. Собственной совести. Собственных чувств.
Скакать на своей собственной могиле – суметь надо. Браво, Мерседес.
Лайла и Альма, чувствуя враждебную атмосферу, сидели очень тихо. Ну, для последней это вообще привычная схема поведения, но почему средняя сестренка так себя вела – сказать сложно. Хотя, Лайла у нас умница. А умницы умеют вовремя молчать.
Я рухнула на кровать и провалилась в мир сладких кошмаров. Снилось, что мой силуэт сжигает мосты. Пепел от уничтоженного дерева медленно опадает на плечи и волосы.
Какая ирония.
Проспала долго, вплоть до полудня. Телефон предварительно выключила, зная, что есть тут один любитель названивать, когда спать надо… ничего, сегодня приеду, увидимся и еще надоесть успею.
Когда включила – увидела привычную смску от НЕ БЕРИ, ГОЛОВА БОЛЕТЬ БУДЕТ. Опять назначил репетицию?
«Зайдешь к нам завтра после занятий?»
И тут я вспоминаю, что нас ничего не связывает больше. Все, конец. Не будет больше репетиций и угрожающих смс, что если не приду, меня четвертуют.
Я имею право выбора. Могу идти, а могу и не идти. Радоваться надо бы, да что-то совсем не радостно. Ощущение, что хороню свой талант.
Какой к чертям талант?
Прежде чем отправить ответ, переименовываю контакт на «Хейн». Потом и вовсе стираю – зачем мне сдался его номер, если мы больше не будем созваниваться.
Понимаю, что так и не ответила, когда уже стою на пороге дома четы Дориана. Выглянула Мина, схватила меня за руку и повела в детскую, попеременно рассказывая, что Крисси и Брэд будто с цепи сорвались и требуют меня.
С Брэдфордом возился Дориан, а я взяла на ручки Крисси.
- О чем думаешь? – поинтересовался он, играя с малышней.
- С чего ты взял, что я о чем-то думаю? – протягивая Дори медведя с оторванным глазом, я попыталась сделать максимально беззаботное лицо. Ну да, захотела обжулить жулика.
- Я просто спросил, а ты уже спалилась. Рассказывай. Брэд нервничает.
- Если я скажу, что не хочу говорить об этом? – что я подразумевала под «этим» – Арию, предложение Ир или странное поведение Хейна – сказать не могу. И чего уж говорить, что я впервые отказалась изливать Дориану свою душу.
- Я отвечу тебе, что это твое дело, - говорит он. Только вот на лице какая-то тень недовольства.
- Ирена предложила создать свою группу, - меньшее из зол. Да, так и должно быть. Делаю вид, что Дори вынудил меня расколоться. Он вроде как верит в мою игру.
Или делает вид. Что-то я совсем запуталась.
- Сомневаешься?
- Да. Не думаю, что будем конкурентоспособны, - я взяла на руки Брэда, потому что он давно привлекал мое внимание, а Крисси села на коленки папочки.
- А хочешь вообще? – спросил Дориан, внимательно глядя на меня. – Хочешь быть популярной, профессионально играть на гитаре, профессионально петь, посвятить себя этому?
- Я… я не знаю.
Хочу ли я? Могу ли я? Буду ли? Может ли быть, что это просто тень успеха, а на самом деле мы с Иреной никто и ни на что не способны, и даже удача с ВМ просто совпадение?
- Подумай над этим. И готова ли ты предать ожидания подруги?
Я не сразу поняла, что он имеет в виду. И, пожалуй, это был единственный раз за многое время, когда я ушла от Дориана не только с кипой вопросов вместо ответов, но и с чувством, будто обманула его. У нас не было уговора, что я рассказываю ему все. Просто раньше мне было удобно, что ответы давал он.
Когда мне захотелось самостоятельности, всё в одночасье стало чертовски сложным.
На следующий день от тяжелых мыслей меня спас спортзал и Кайн Элдрич. Ирена уже мучила вопросами о группе и ближайших репетициях (она уже якобы нашла девушку, которая будет писать нам тексты и музыку), Кенит доставал своими приставаниями, а Пирс – очередной кислой миной и безучастностью. Моей отдушины Франи не было – она уехала навещать родителей на пару дней.
В спортзале по сравнению с суетливой атмосферой остальных кабинетов школы было уютно. Игр не было, только тренировки команды по волейболу. Я даже и не заметила, что не стесняясь смотрю на свою загорелую радость.
- У меня сегодня что-то с футболкой? – сказал Кайн, подойдя ко мне. Я очнулась и хотела уже убежать, но у него такие красивые глаза вблизи. – Ты просто так странно на меня смотрела… я подумал, может, где испачкался, - он рассмеялся заливистым смехом, от которого внутри стало тепло.
- Нет-нет, я просто задумалась и автоматом наблюдала за тобой… прости, - не лучшее оправдание, если хочешь познакомиться поближе с парнем.
- Я заметил, что ты сегодня какая-то грустная… что-то случилось? – Кайн присел рядом и взял бутылку с водой, что стояла неподалеку. В нос ударил приятный запах то ли одеколона, то ли дезодоранта. Разве от парня после тренировки не должно пахнуть потом?
- Нет, просто без Франчески скучно, - улыбнулась совершенно неуместной улыбкой я.
- Тогда позволь мне занять ее место, - он подсел поближе, а я испуганно отпрянула в другую сторону. – Не подумай ничего лишнего, - быстро добавил он, почесав затылок. – Просто у тебя такое выражение лица, что хочется тебя утешить.
- Просто отлично, - с негодованием воскликнула я.
А футболка у Кайна правда была немного испачкана. Но разве я сказала бы ему об этом, когда мы просто так идем по коридорам и болтаем обо всем?
С ним легко. Думала, я в него влюбилась. Нет, это не оно, я чувствую. Но он был бы шикарным другом. Такой теплый, естественный, такой не такой. И от него очень вкусно пахнет.
Я знала, что он ждет. В принципе, какой смысл был бы от моей смс – да или нет, если бы я не пришла. Или пришла.
Я медленно подходила к двери. Еще в двадцати шагах от музыкального кабинета слышался очередной рок-хит. Это так не похоже на то, что мы играли.
- Ты пришла, - радостно оповестил всех Брюс, махнув мне рукой.
- Ага, - я ответила улыбкой, хотя понимала, что выгляжу глупо. – Вам что-то еще нужно?
- Вроде того, - начал было Вэйд, но его рукой прервал Хейн.
- Мерседес, у меня есть предложение. Ты рациональный человек, и понимаешь, что успех на концерте был результатом наших общих усилий.
Этот тон выбесил меня. Я не ожидала, конечно, что меня встретят как хорошую подругу, но такой официоз мое самолюбие оскорбил. Черт, умеет же он все испортить.
Я молчала, ожидая продолжения.
- Мы хотим, чтобы ты стала частью Bloody Mary. Официальной исполнительницей и гитаристкой.
Было ощущение, что меня кто-то поднял до небес. Играть. С ВМ. Петь. Развиваться как творческая личность. Мерседес Феллет – певица. Мерседес Феллет – часть преуспевающей группы. Я – Мерседес Феллет.
Просто не верится.
Именно в этот момент я поняла, что хочу связать свою жизнь с музыкой. Хочу петь и играть на гитаре, хочу посвятить себя этому. Да, Дориан, я хочу. Только вот ты не сказал, что будет, если я отвечу «да».
Ирена будет рада! Я уговорю ее работать с ВМ, это же такая возможность..!
- Только ты. Без Ирены, - холодно добавил Хейн.
Крылья с хрустом сломали. Почвы под ногами почему-то нет.
Спасибо, абонент, от которого у меня болит голова. Мне же мало проблем, одной больше – одной меньше, кому какая, в сущности, разница…
Мне. Мне есть разница. Потому что я не знаю, какой ответ будет правильным.
4.4
Кстати, мне очень стыдно, что девочки не появляются в отчетах.
Комбинированный вид
