Когда я была маленькой, то часто просила папу рассказать мне, как они познакомились с мамой. Мне никогда не надоедало слушать эту волшебную историю, которая со временем обрастала подробностями и милыми деталями. Не переставала она мне нравиться и тогда, когда мы переехали обратно в Бриджпорт и мама, из доброй и ласковой, превратилась в холодную и злую ведьму. Долгими холодными вечерами, когда я в одиночестве бродила по нашему большому и, слишком часто, пустому дому, эта история согревала меня и давала надежду, что когда-нибудь настоящая мама вернётся, будет так же петь мне песенки, болтать со мной о пустяках и заплетать косички.
- Па-п, расскажи про фею, - кутаясь в одеяло и растирая сонные глаза, просила я.
Папа немного молчал, освежая в памяти недавние события и, поправив мне подушку, начинал рассказывать:
- Впервые я увидел твою маму в клубе. Она пришла туда – вылитая Мерлин Монро, - и была настолько красивая, что я даже дыхание затаил. А потом она уронила телефон, и только я хотел к ней подойти, как меня опередил другой парень.
- Плохой? – зевая, спрашивала я, а папа отвечал:
- Почему плохой? Нет, не плохой… Нормальный. Он просто не знал, что мы с твоей мамой предназначены друг для друга. Тогда она уехала с ним, и я не думал о ней какое-то время, пока не увидел ее в журнале, а затем и в кино. Какую бы роль она ни играла, твоя мама везде была прекрасна, и я мечтал с ней познакомиться. И вот однажды…
- Ты дернул ее за косичку, и она обратила на тебя внимание? Энтони во дворе так делает, если девочка ему нравится, - рассуждала я.
- Нет, милая, нет, - мы встретились на одном празднике, где было много людей. Она подошла познакомиться, но ей понравился другой.
- Опять?! – делала большие глаза я.
- Опять, - утвердительно кивал он. – Я пытался с ней заговорить, но Лайла не обращала внимания на меня, её интересовал мой товарищ по команде, они даже начали дружить.
- Ах! – я закрывала лицо руками, и одним глазом подглядывая в щелочку между пальцами, ожидая продолжения.
- Да, - невесело качал головой он. – Мне стало грустно, и я подумал, что мне никогда не повезет. И вот сижу я как-то в таком унылом настроении в парке, и ко мне подсаживается девушка.
Я ерзала в нетерпении:
- Фея?
- Да, но тогда я этого не знал. Она со мной поздоровалась и говорит: «Я знаю, почему ты грустишь. Тебе нравится девушка, которая не обращает на тебя внимание. Но я тебе помогу».
Я не поверил – докажи, говорю. А фея улыбнулась и отвечает: «Её имя начинается на «Ла» и заканчивается на «ла». У нее рыжие волосы и острая фамилия». Пока я таращился на волшебницу, та продолжила: «Твоя любимая устраивает в пятницу карнавал. Пойдешь туда - это твой последний шанс, чтобы тебя заметили. Я сделаю так, что ты попадешь внутрь, дальше все в твоих руках: обрати на себя её внимание и не отпускай до последнего, иначе не видать тебе любимую никогда». Она сунула мне в руки визитку с адресом проката маскарадных костюмов с пометкой «2469 Сатьявати». Пока я недоуменно разглядывал разноцветный кусок картона, фея исчезла. – В этот момент папа откидывался на спинку стула. – Да, тебе, наверно, не интересно совсем. Давай, ложись спать!
- Нет! – жалобно вопила я. – Продолжение!
- Ну, ладно, - сдавался папа. – Пошел я в этот прокат костюмов, сунул парнишке карточку. Тот засуетился, принес мне коробку с костюмом и чалмой. «Второй заказ уже отправлен по адресу», - говорит. Я кивнул, как будто знаю, о чем идет речь, и вышел. Долго думал, что делать: костюм, скорее всего, будет пропуском на праздник, но ведь этого не достаточно – нужно завладеть вниманием мамы. В общем, я решил поцеловать ее, как в сказке. – Я ахала и прятала восхищенный взгляд, живо представляя себе что-то на подобии Золушки-Барби, которую целует Принц-Кен из мультика. – И сработало, правда, ненадолго: утром она меня выгнала со скандалом.
- И что ты сделал?
Папа пожал плечами:
- А что я мог делать? Подумал, что фея обманула, или я оплошал, и стал жить дальше.
- И ни капельки не грустил? Не пошел искать фею, или Гудвина? Ты мог загадать желание джину…
- Грустил. Целых два месяца. Но потом все наладилось – Лайла пришла и сказала, что у нас скоро родишься ты и она очень счастлива.
Папа целовал меня в лоб и накрывал одеялом и я, счастливая, засыпала. Намного позже из маминых записей выяснилось, насколько она была «довольна».
***
«Я была зла. Нет, я рвала и метала. Наконец-то расстаться с Себастьяном и так влететь! Даже хуже – залететь!!! С Себом все закончилось тихо и мирно – я сказала, что на вечеринке переспала с другим и мне понравилось (тут даже врать не пришлось), а он ушел и больше не возвращался. И только мой агент начал переговоры с продюсером нового фильма, как меня начало тошнить по утрам и колбасить от запаха свежей краски и выхлопных газов.
Тест показал, что я беременна. Долго гадать не пришлось, от кого, – Марк Фридман, обманщик и наглец. Милый обманщик и наглец. Страстный обманщик и наглец. Красивый обманщик и наглец. Так, стоп! Что за мысли, женщина!?
В общем, я была зла и решила свое отвратительное настроение отдать наглецу и обманщику, пусть это и было неправильно, спонтанно, необдуманно и несправедливою
Я помчалась в его квартиру в центре (не спрашивайте меня, зачем я узнала его адрес раньше: просто, чтобы был) и уже прямо в коридоре начала извергать ругательства в его адрес.
- Что случилось? – недоумевал Марк.
- Он еще спрашивает!? Наделал дел, а теперь прикидывается!
- Каких дел я наделал? Объясни!
- Он еще и не понимает! – аж подпрыгнула я. – Гад!
Марку, видимо, надоел этот театр одного актера, поэтому он сгреб меня в охапку и крепко сжал, не давая вырваться:
- Что случилось?
- Пусти!
- Что случи-лось? – чуть растягивая гласные, повторил он, давая понять, что не отпустит, пока я не отвечу.
- Я беременна! Ты сделал мне ребенка! – бросила я ему, извиваясь, подобно ужу, и из вредности еще наступила на ногу.
Марк молчал какое-то время, переваривая информацию, затем выдал насмешливое:
- Это же замечательно, чего ты разбушевалась?
Тут уж я задохнулась от гнева:
- Чего смешного? Это конец карьере, конец свободе, конец списку!
- Какому еще списку?
- Не важно! – продолжала дергаться я. – Предохраняться тебя не учили, умник?
- Я думал, что это делаешь ты – ты ведь даже не спросила об этом…
- Потому что думала, что ты – Себастьян! У него не может быть детей и предохр… – тут я осеклась и замолчала, спрятав глаза. Марк тоже смутился и даже ослабил хватку.
- Прости…
Я почувствовала себя дурой и предательницей. Теперь мы с ним достойная пара.
Я высвободилась из его объятий и, понурив голову, направилась к двери, но он цепко схватил меня за руку:
- Ты ведь не сделаешь аборт, правда? – это было скорее требование, чем вопрос.
- Нет, конечно. – Марк облегченно выдохнул.
Дни сменяли друг друга и ничего у меня не изменилось – животик не был заметен, контракт был отклонен, но тусовки и праздники никто не отменял. Марк присматривал за мной, и мы даже немного сблизились. Он тоже был занудой в своем роде – туда не ходи, поздно спать не ложись, вредное не ешь, эту музыку не слушай, но занудство его было приятным и желанным. А если гормоны шалили, и меня переклинивало поплакать, поругаться или покапризничать, он умел меня встряхнуть, чтобы мозги встали на положенное место. Больше всего он невзлюбил Лику и с этим, как ни пыталась, я ничего не могла сделать – Марк видел в ней прямую угрозу здоровью «нашему ребенку»..»
***
Все-таки папка у меня молодец. Ведь с Ёжиком меня познакомил именно он.
После провалившейся маминой попытки выдать меня замуж за первых встречных кавалеров, все затихло, и в моей жизни опять наступил мир и покой – чтение по вечерам книг по трасологии, рисование натюрмортов по выходным и вылазки на природу с Лаской, моей любимой лошадью. Однажды папа устроил вечеринку для своих: пригласил коллег по команде, инженеров, конструктора и спонсоров к нам домой.
Мама отвечала за светскую часть, папа – за интересную беседу, а мне поручили возиться с детьми, потому что это у меня хорошо получается. А, может, потому что я ни на что больше не гожусь, не знаю. В любом случае, с детками было весело: мы водили хороводы, бегали наперегонки, играли в солдат и медсестер, а под вечер рассказывали страшные истории про Черную ручку.
Когда гости стали расходиться, ко мне подошел мужчина и, улыбнувшись, спросил:
- Не устали? Я наблюдал за вами весь день – дети в восторге, а вы не присели ни на минуту.
Я смутилась:
- С детьми гораздо интереснее, чем слушать разговоры о кокпитах и мэппинге. Который из них ваш? – я кивнула в сторону маленьких проказников.
- Никто, - ответил он, улыбнувшись. – Я просто люблю детей. У меня их, к сожалению, нет. – Он вздохнул и тут же сменил тему. – Вы – Анна? Марк много рассказывал о вас. Меня зовут Эйдан Форд. Спонсор, - улыбнулся он.
- Очень приятно, - я пожала его теплую ладонь. - Ох, что мог папа рассказать?! Наверно, истории из моего детства, выставляющие меня в глупом свете.
- Нет, - мужчина покачал головой, – только самое хорошее.
В этот момент две малышки стали тянуть куклу каждая в свою сторону, подобно канату – назревал скандал.
- Простите, - бросила я Эйдану и помчалась разнимать девочек.
Когда все разошлись, и я осталась в комнате одна, мои мысли вернулись к мистеру Форду.
Насколько я успела его разглядеть, ему было лет под сорок, одет он был со вкусом и дорого, но не выставлял это на показ. И эти его слова, что он наблюдал за мной весь вечер… Странно. Зачем ему следить за мной? Я же самая простая, ничем не примечательная девушка. Старая дева. Перед тем, как веки окончательно отяжелели, я приказала себе перестать думать об этом.
Запись пятьдесят шестая
Древовидный вид
