Я побросала свои вещи в бабушкин Шевроли-5000, расцеловала подружек по общаге на прощание и запрыгнула за руль. Часы показывали одиннадцать – значит, дома буду около шести вечера. Первый курс универа за плечами и я, Санни Табаско, могу насладиться заслуженными каникулами. Через пару часов езды заурчало в желудке - пришлось завернуть на заправку, чтобы подкрепиться парочкой вегетарианских чизбургеров. Мама, застань меня за этим недобрым делом, прочитала бы целую лекцию о пользе правильного питания, но её здесь нет, а я могу безнаказанно насладиться последними часами свободы.
По телевизору показывали старый фильм с бабушкой в главной роли. Люблю её: в детстве бабуля проводила со мной много времени – читала книги, рассказывала истории из своей жизни, водила на речку и покупала втихаря чипсы с колой. Моей младшей сестренке, Соне, такого счастья не выпало – она с детства была со странностями, поэтому её воспитанием занималась исключительно мама. Эхе-хе, семейка моя! Скоро вас всех увижу и обниму, как следует.
Я взглянула еще раз на экран перед тем, как покинуть бензоколонку – бабушка убегала с каким-то «качком» из взрывающегося дома. Жаль, что у меня нет её рыжих кудрей и зеленых глаз. Свои серые я унаследовала от папы, равно как и прямые черные волосы. Мне всегда казалось (да и сейчас кажется), что я на сто процентов обычная и без изюминки. Даже характер у меня ровный – универовским парням-«сперматозоидам» и зацепиться не за что.
Дорога до дому была ничем не примечательна, зато прием мне устроили в стиле Табаско – фееричный. Точнее, взрыв мозга произошел вовсе не из-за моего возвращения, а благодаря приезду незваных гостей, но обо всем по порядку.
- Дитятко! – это бабушка. Только ей позволено называть меня таким отвратительным ласковым словом без опаски получить локтем под ребро.
- Бабулькинс! – в тон ей парировала я. – Это ты, или твой клон? – Вечно молодая, улыбающаяся и цветущая – такой была Лайла, когда я родилась, такая же была, когда я уезжала год назад, и сейчас она все еще полна энергии и природного сексапила. Даже бабулин клон Сатьявати примерно маминого возраста выглядит не так цветуще. Видимо, иметь заслуженного деятеля химической промышленности в родственниках – просто необходимое для женщины дело. Я давно заметила, что у нас дома стареют только мужчины.
Мы тепло обнялись и расцеловались, а пока я стирала бабулину помаду с носа, меня атаковали папа и мама.
- Как дела? Как успехи? Какие оценки? Ты хорошо питалась? – посыпались расспросы, только успевай отвечать. Со стороны лестницы послышались шаги, и вскоре в комнате появилась молоденькая девушка невысокого роста с такими же, как у меня, серыми глазами и черными волосами:
- Сестренка! – и снова обнимашки-целовашки. – Я скучала по тебе. – Она отошла в сторону и представила молодого человека, который спустился вместе с нею, но до поры скромно стоял в сторонке, ожидая своей очереди. – Это Персей, познакомься.
- Очень приятно, - я протянула руку, и он довольно крепко пожал её. – Наслышан.
Я прошлась взглядом по его русым локонам, глазам неестественно бирюзового цвета и мускулистой фигуре, спрятанной под довольно простой одеждой. В нём читалась глубина и спокойствие – папины качества, которые меня всегда привлекали в противоположном поле.
Так вот он какой – Персей, Сонин жених. Повезло.
- Взаимно, - я приветливо улыбнулась в ответ и перевела тему разговора на погоду. После всего, что Соньке с Персом пришлось пережить, еще не хватало мне лезть к ним с расспросами. Захотят – сами расскажут.
Дело в том, что Соник с детства была странной, как я уже упоминала. Не ходила гулять с другими детьми в парк или на площадку – свое время она предпочитала проводить дома, в своей комнате, устраивая чаепития с воображаемым другом Персеем. Она была настолько поглощена Персом – его кормлением, общением с ним, что напрочь отказывалась от обычного для других малышей времяпрепровождения. Никто, кроме неё самой, воображаемого друга не видел, и это вызывало у родителей некоторое напряжение. Хуже стало, когда мы подросли. Сонька пошла в школу и стала проявлять не дюжее упрямство и часто спорила с учительницей, не понимавшей, почему место рядом с сестрой должно быть свободно для Персея, которого нет. Учительница звалась исключительно «дурой», и никто не мог втолковать малышке, что и педагога можно понять. Даже деньги не помогли – Соник пришлось сменить школу, но и на новом месте она не прижилась. Еле-еле дотерпев до конца учебного года и закончив его, Сонька опять впала в спячку, как мы это называли, – предалась чаепитиям и пению песен Персу. Первого сентября мы пошли каждая в свою школу, а второго папа с мамой с кислыми физиономиями читали в газете о том, что младшая дочь Эйдана и Анны Табаско, уважаемой в Бриджпорте семьи, считает свою классную учительницу не достойной букета на день Знаний. На полстраницы красовалась фотография, как Сонька крупным планом выбрасывает в мусорное ведро цветы, а дальше шло небольшое интервью со «знаменитостью», где мелкая объясняет свой поступок тем, что учительница не понимает элементарных вещей, и цветов не заслуживает. Папу попросили забрать сестру из школы. Кроме того, Сонька стала персона нон грата в любом учебном заведении Бриджа.
Мама плакала несколько недель подряд, а на семейном совете решили, что сестренке нужна дисциплина и домашнее обучение ей не подходит. Да и некому с ней сидеть – все работают. Кончилось все тем, что Соник отдали в интернат для музыкально одаренных детей. Виделись мы лишь на каникулах, когда она опять впадала в спячку.
И вот буквально несколько месяцев назад, после моего отъезда в универ, домой возвращается Соня, да не одна, а с Персеем во плоти. Мама писала, что это было шоком для всех. Не такой уж и воображаемый сестренкин друг сдержан, молчалив, вежлив и корректен ко всем. Но глаза необычного цвета выдают его неординарное происхождение. Совсем скоро у них назначена свадьба. А еще говорят, что мужей не воспитывают! Сонька своего не то, что воспитала – вскормила и вспоила.
Вся семья расселась за столом.
- Девочки, - мама сияла от счастья, - я так рада, что вы обе со мной! Помню, в детстве вы были такие проказницы. Пошли на курсы, вам надоело сидеть смирно, ну я и выпустила вас порисовать в коридоре. Выглядываю через пятнадцать минут: альбомы разрисованы, и объявления, которые висели на доске, тоже, а вы уже к стенам примеряетесь. Во время успела. А еще один раз у меня сломалась машина, и нам надо было дойти до садика пешком. Казалось бы - рукой подать, идти от силы минут десять-пятнадцать. Вы же шли сорок минут – от одного одуванчика к другому лютику, от одной бабочки к другой стрекозе. Честно говоря, иногда мне казалось, что отдыхаю я на работе, а работаю дома, с вами.
- Ну, у меня всегда был восхитительный, полный неожиданностей характер, - хихикнула Соник. – Помнишь, как мы ходили в оперу? – У мамы с папой загорелись глаза от этих воспоминаний. – Отелло душит Дездемону, самый напряженный момент, зрители замерли, и тут выбегаю маленькая я и кричу: «Не бойтесь, это дядя Бэн, он папин друг и это все понарошку!»
- Ага, и мама гонялась за тобой еще минут пять по залу, пытаясь успокоить и втолковать, что зрители и так в курсе. Бедный дядя Бэн! Его потом к директору вызывали. Если бы папа не был главным меценатом СимОпера, неизвестно еще, чем бы все кончилось.
Не успели мы приступить к трапезе, как в дверь позвонили.
- Мы никого не ждем, вроде.
- Я открою, - подскочила Сонька и побежала открывать. Видимо, её что-то сильно впечатлило, ибо из коридора раздался негромкое «ой». Затем послышались голоса нескольких человек и Сонькино:
- Мам, пап, это к вам. И их много.
Удивленно переглянувшись, родители поспешили в гостиную, а все остальные присоединились за компанию из любопытства.
- Здравствуйте, - обратился к родителям отделившийся от группы мужчина, который мне кого-то сильно напоминал, но я не могла уловить, кого. – Меня зовут Кливленд, я ваш сын из будущего, - он кашлянул в ладонь, давая время переварить услышанное.
Первой среагировала бабушка:
- Ага! – ткнула пальцем в маму она, и стала исполнять зажигательный победный танец. – Я так и знала!
Все глаза устремились на Анну, которая то краснела, то бледнела. Видя, что родителям необходима помощь, Соня вставила свои три копейки:
- А чё, нормально. Теперь я знаю, что мои родители по крайней мере раз, два… девять раз занимались сексом. В машине времени. Это считается общественным местом или нет? – она оглянулась на Персея. – Приколись, какие у меня родаки крутые. Ого-го! – она с гордостью выпятила грудь колесом.
Маме эти комментарии были явно не по душе – она сникла и понурила голову, как будто сделала что-то, достойное порицания. Анна поспешила скрыться в спальне.
Персей положил Соньке на плечо руку, бессловесно советуя держать при себе свой восторг, и оглянулся на меня. В его взгляде я прочитала собственные мысли – мне надо утешить маму.
Неловкую паузу прервал дедушка:
- Ребятки, - обратился он к группе разновозрастных, преимущественно пожилых, внуков, - располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Мы как раз собирались ужинать.
За спиной я слышала, как все знакомятся и рассаживаются, но меня сейчас волновал только один человек.
- Мам, можно? – Я постучалась и, не дожидаясь ответа, просочилась в комнату – она лежала на кровати, поджав колени, и смотрела в стену.
- Я знала, что этот день наступит, но все не хотела верить. Теперь они подумают, что я им не рада. Но это не так, Санни. Они мои дети. Но мамина реакция… - Анна поджала губы и помолчала. – У бабушки же тоже девять… детей из прошлого. И я её критиковала сильно за это. И ревновала детей к ней и папе. – Мама перевернулась на спину и уставилась в потолок. - Они стали появляться из машины времени после маминого возвращения - второй медовый месяц и все такое.
Приходили, не задерживались долго – папа находил им дом и очередной отпрыск съезжал. В основном в возрасте, так что к твоему совершеннолетию никого и не осталось. Но они все равно меня раздражали. Особенно Жозефина - молодая, хороша собой, блондинка. Я завидовала её внешности и разбитному характеру – я же была тихоня. Папа попросил её съездить за дивидендами в спортивный клуб. Казалось бы – пустяк. Но её красота оказала ей медвежью услугу - Жозефина поехала вечером, и её ограбили и изнасиловали. А потом она обернулась вампиром, да еще к тому же и беременным.
В общем, Лайла много чего от меня выслушала. А потом так получилось, что Эйдан уговорил меня тоже попробовать.
И вот результат, - она кивнула в сторону гостиной.
- И что такого, мам? Все всё понимают. Сонька, похоже, вообще в восторге, а я с удовольствием познакомлюсь с новыми старыми сестрами-братьями. Пошли!
Я стащила её с кровати и заставила улыбнуться.
- Все наладится.
Мы незаметно вышли – народ уже переместился в столовую и вел оживленную беседу. Маму все встретили приветливыми улыбками. Только бабушка, видимо, поняла, что переборщила и виновато пожала плечами. Вскоре ужин продолжился своим чередом.
А это Шаста. Она вышла из машины времени подростком. А поскольку она унаследовала бабушкины рыжие волосы и зеленые глаза, то я её подобрала, обогрела, выучила и научила водить. Короче, оьеспечила качественное образование и хорошее детство. Выдала замуж и отселила.
Соник у меня долго была Гитой, потом Ситой и в итоге – Сонькой.
Клона Лайлы я назвала Сатьявати – кончилась фантазия.
Санни я назвала Сани – в переводе с санскрита «удача», но тут кое-кто сказал, что это похоже на сани, так что добавила одну букву, чтобы наверняка))
Дети Лайлы (не переименовывала никого): Анна, сатьявати, Джали, Эльберт, Синтия, Геррилл, Кайя, Алайна, Ким.
Запись шестьдесят пятая
Древовидный вид
