***
А потом вернулась Таня… Таня вернулась совсем другая… И ни к Гоше, а к нам…
Свою сестру я не видел такой давно. Вернее, никогда не видел.
Создавалось ощущение, что она больна. Её как будто лихорадило.
Когда она появилась, дома были только мы с Полиной. По достижению определенных
карьерных высот, мы с ней стали более свободны и при этом, как ни странно, более зависимы от своих профессий. Теперь Поле все чаще приходилось уезжать по важным «главврачевским» делам, и в то же время появилась возможность не проводить в больнице 12 часов посменно, без отрыва от работы. А моего присутствия на работе и вовсе не требовалось, я мог заниматься профессией дистанционно, и, кстати, скажу без ложной скромности, очень успешно, показателем чего были постоянные госзаказы, передаваемые именно нам, а ни какому-то другому архитектурному бюро. Лично я считал это серьезной оценкой качеству нашей работы. Ну и немалые
премии, конечно же, были тому подтверждением.
Но я, кажется, отвлекся.
Таня явилась прямо к нам, причем на день раньше, чем мы её ждали. Она вошла в прихожую и практически рухнула на диванчик, как будто вдруг лишилась позвоночника. Мы с Полей непонимающе переглянулись и воззрились на Таню.
- Танюша, что случилось? - опустившись на диван рядом с сестрой и приобняв её за плечи, обеспокоенно спросила Полина.
Татьяна подняла на неё полные слез глаза и, судорожно прижавшись к Поле всем телом, разрыдалась.
Честно говоря, я успел только открыть рот, сказать мне ничего не дали. Полина, как будто что-то сообразив, или просто решив, что я не готов к таким истерикам, проворно подняла Таню с дивана и утащила в нашу комнату. Я только услышал щелчок металлической задвижки, которую лично установил на дверь комнаты с внутренней стороны.
Конечно, у меня было жгучее желание если не вынести эту дверь и прямо потребовать объяснений, то хотя бы подслушать что-нибудь под дверью и понять в чем дело самостоятельно. Но совесть мне этого не позволила. Поэтому я отправился на кухню и пил там чай до тех пор, пока задвижка не щелкнула снова, на этот раз, выходя из паза.
Посмотрев на наручные часы, я обнаружил, что прошел уже почти час, а я выпил уже 6 или 7 кружек чаю. И сейчас этот чай как раз начал проситься наружу.
Ну что сказать? Моя сестра сошла с ума! Мне трудно дать объективную оценку тому, что произошло, но если бы не Поля, которая заранее попросила меня держать себя в руках, я, пожалуй, поднял бы на сестру руку.
Вот же дрянь! Может, я, конечно, рассуждаю как «мужлан не способный понять женской души» и как «закоренелый шовинист обремененный стереотипами», а также «из мужской солидарности, дурак», но я не знаю, как и почему можно разлюбить такого человека как Гошка.
Как можно было поддаться аморальной страсти, забыв о верности отцу своих детей?! И пусть, по словам Поли, ничего у Татьяны с этим жихарем не было, кроме томной нежности и прогулок под луной, но если даже это смогло затушить её так называемую любовь к мужу, то грош цена такой любви!
Полина считала, что это все ерунда, что всё это забудется, сиюминутное увлечение, попытка вырваться из замкнутого круга… Великолепно! А как должен к этому относиться Георгий, чья жена после отдыха даже не удосужилась поговорить с ним и всё объяснить, заявив в истерике, что никогда больше не вернется в его дом?! Как это должен был воспринять он!?
Я запретил Полине вмешиваться и выпив пару рюмок водки (чай здесь уже помочь не мог) решил сам навестить Георгия. Татьяну я видеть не хотел и вообще не считал её достойной разговаривать с Гошей. Я действительно был очень расстроен. Даже Полина, всегда очень критично относящаяся к спиртному, не сказала мне не слова, увидев, что я хлопнул две рюмки чистой.
Таня вдруг стала мне неприятна. Не знаю, как объяснить. Ни говорить с ней, ни видеть её не хотелось. И хотя я понимал, что моё вмешательство не особо уместно в данном случае, но придумать ничего лучше, к сожалению, не мог.
Мне не совсем понятна была позиция Тани… Что я несу!? Мне вообще было не понятно, как она собирается жить дальше, и собирается ли вообще. Потому что, по моему мнению, после такого безобразия, она просто обязана была сделать себе сепуку!..
В общем, прихватив из бара две бутылки армянского коньяка, некогда подаренные друзьями из союзной республики, я отправился к Гоше…
Не хочу пересказывать этот тяжелый разговор… Не знаю, как у меня вообще получилось раскрыть рот и поведать Гошке всю эту дурацкую истории… Он отреагировал именно так, как я и ожидал – как настоящий мужчина. Спокойно выслушал, спокойно помолчал и также спокойно сказал мне:
- Я тебе не верю, Серый.
- В смысле? - изумился я после пятой рюмки коньяка.
- В прямом. Этого не может быть. Во всяком случае, вот с того момента как ты начал рассказывать о страстных ночах и развратных днях – я тебе не верю.
- Почему это? – сконфузился я, поняв, что с фантазией действительно переборщил.
- Потому что Таня такого тебе не рассказала бы, - отрезал зять. – А то, что влюбилась в кого-то – ну с кем не бывает? Творческому человеку это нужно, как воздух – ощущать эмоции. Просто Таня очень совестливая и каждый свой эмоциональный взрыв считает изменой.
Георгий ласково улыбнулся и продолжил:
- Но это всё ерунда. То есть не ерунда, конечно, а серьезное эмоциональное потрясение. Но если бы не оно, Таня просто не смогла бы дальше жить и работать. Просто она ещё этого не поняла.
Вот смешной мужик! Ему говорят, что его жена в кого-то там влюбилась, а он заявляет, что это нормально! У меня аж весь коньяк из головы выветрился от восторга!
Я не знал, что сказать… Я онемел… Ну да, действительно, где уж нам уж, несчастным приземленным строителям понять возвышенных художников и музыкантов!
В итоге, я потягивал коньяк, Гошка жарил картошку на закуску, параллельно объясняя мне этот чудесный феномен с влюбленностями, а девчонки вообще мирно спали, даже не подозревая о страшной измене своей матери.
Когда утром я вернулся домой, всё плыло у меня перед глазами. Ине сказать, что от возмущения или расстройства. Скорее от количества выпитого прошлой ночью…
Но вы не поверите! Эта зараза, я имею ввиду мою сестру, спокойно собиралась домой! Да-да, к мужу и детям.
У меня, правда, совершенно не было сил задать ей заслуженную трепку, поэтому я тихо проплелся мимо и принципиально не пожелал ей доброго утра.
И знаете что? Когда через несколько часов я все-таки проснулся с жуткой головной болью, Поля, радостно смахивая пыль с подоконника, оповестила меня о том, что у Игреевых всё в порядке и они снова дружная и любящая семья.
И вот я не могу сказать, что я был за них не рад. Я уяснил, что творческие люди они такие – с безуминкой. Что им нужна постоянная эмоциональная подпитка, что их влюбленности – это своеобразная возможность восполнить недостаток творческого азарта (мне это всё вчера доступно объяснил Гошка). Но я все-таки так и не смог принят той легкости, с которой эти люди разбрасываются самым ценным и таким интимным…
И пусть Татьяна не изменяла Георгию физически, но всё же её нежность по отношению к другому мужчине для меня стала чем-то таким, что пошатнуло во мне веру в женщин… И это чуть не стоило мне всей моей жизни. Потому что я чуть не разошелся с Полиной на пике своего разочарования в прекрасной половине человечества. Идиот!
Какой же идиот! На меня очень негативно повлияла Танино бессовестное поведение, и я стал подозревать в подобном всех и вся. И в частности Полину. Мою верную, серьезную Полину. Женщину, которая прошла со мной огонь, воду и медные трубу. Которая была со мной в самых сложных жизненных ситуациях. Я позволил себе усомниться в её верности.
Был момент, когда мой мозг настолько затуманился ревностью, что я, после очередного мной же устроенного скандала, ушел, хлопнув дверью и прошипев сквозь зубы: «Не вернусь!»
Отец тогда уже практически жил на даче и в город приезжал лишь изредка, по выходным. Поэтому некому было вправить мне мозг и прекратить это безобразие. Я выходил из себя. Я злился. Я ненавидел. В первую очередь самого себя.
Я совершенно не знал как себя вести и что делать. Ни с чем подобным раньше не сталкивался. А может сталкивался, но ослепленный верой, ничего не замечал? Может, всё это уже было и было всегда, а я просто рогатый дурак, который ничего не видит вокруг себя?
Вот такие мысли лишали меня покоя, когда в нашем дома появился некто Лев Александрович Бирштейн. Полинин коллега, довольно известный врач-терапевт и отвратительно неприятный лично для меня человек.
На самом деле он появился в нашем окружении давно, ещё когда папа работал в своем институте, а Таня пыталась родить ребенка.
Но я почему-то обратил на него внимание только после того, как Таня огорошила меня новостью о своей влюбленности не в мужа. Хотя всё очень быстро встало на свои места и Таня с Гошей снова были счастливы, я вдруг увидел, что моя жена и этой Лев часто встречаются взглядами, за обедом мило и весело обсуждают очередного пациента, да и вообще… всё это мне не нравилось. Вдруг не понравилось.
В общем, вы не поверите – я устроил скандал. Вдруг, на пусто месте, пока мальчишки укладывались спать, а Полина наводила порядок на кухне после ужина.
Я сам себя не узнавал в тот момент. Столько грязи, глупости и лжи я ещё никогда и ни на кого не выливал. Я был в ярости. Мне до сих пор стыдно это вспоминать.
В итоге, я ушел, хлопнув дверь, ни взяв с собой даже зубной щетки и бросив напоследок то самое, сакраментальное «Не вернусь!»
***
Но я вернулся. Идиоты всегда возвращаются. Особенно, когда им помогают понять, какими они были идиотами и когда им всё доходчиво объясняют адекватные люди. В моем случае таковыми стали папа и Гошка. Не удивительно.
Примерно неделю я жил на работе, питался в столовке и был полностью уверен в своей правоте. Более того, я холил и лелеял свое, как я считал, униженное эго и обзывал нехорошими словами всех женщин земли.
Полина, конечно, не приходила ко мне и не звонила. Она даже, как оказалось, никому ничего сказала, пока не приехал с дачи папа и не досчитался в квартире одного из прописанных в ней жильцов.
Первым, кому он задал вопрос о моем исчезновении, оказался мой великовозрастный первенец. Видимо, Полина категорически отмалчивалась, а Женька просто был ещё не в состоянии понять, какая муха укусила отца, что он сбежал из дома.
В общем, Макс поведал деду всю историю в своей дурацкой манере умудренного жизнью старца и от себя присовокупил некоторые мысли на мой счет.
- Дед, ну что ты отца не знаешь? – завершил свой рассказ Макс – Ему шлея под хвост попала, он решил, что все женщины земли - изменницы и все как один неверны своим мужьям. Ну а под раздачу, конечно, попала мама. В общем, как всегда, не блещет он остротой мысли.
Вот ведь стервец! Не подумайте, мне это не отец рассказал. Нет. Сы посчитал, что я просто обязан знать его обо мне мнение, и не постеснялся высказать примерно то же самое мне в лицо. Конечно, было обидно. Я не понимал, и до сих пор не понимаю, чем заслужил такое пренебрежительное отношение собственного сына. Да, я не идеал отца, меня долго не было с ним в детстве, но ведь не по своему желанию… Я старался как мог восполнить те годы безотцовщины, когда он, безусловно, нуждался в твердом плече рядом, а был окружен только женской, огромнейшей и абсолютной, но всё-таки женской лаской и любовью. Я старался как мог, и до сих пор стараюсь, понять своего старшего сына и ему дать понять, что я у него есть, я люблю его, но с каждым годом это получается всё хуже. Он взрослеет, становится самостоятельнее и, кажется, начинает относиться ко мне с ещё большим презрением… Наверное, сейчас мне уже не определить, где и когда я совершил ту роковую ошибку, которая привела к таким страшным последствиям в наших отношениях с Максом. Я только тешу себя надеждой, как любой родитель, наверное, что когда он повзрослеет, то, наконец, сможет меня понять.
А пока… А пока всё было вот так по дурацки.
Таня снова была счастлива в семье. Её влюбленность, как и предсказывал Гоша, прошла ровно на следующий день после её возвращения домой. И снова не было никого лучше её любимого Гошечки, а её девочки были самыми чудесными детьми на свете.
Я был рад за сестру. Рад, что у неё есть такой отличный мужчина, который может и хочет понимать свою творческую жену. И даже прощать её где-то, а где-то просто делать вид, что ничего не произошло. Это здорово и, безусловно, очень полезно для брака. И у нас так было. Мы так же с Полиной не реагировали на окружающий мир, потому что были полностью поглощены друг другом. Так что же изменилось?
А оказалось – ничего. И это мне доходчиво объяснил папа. Интересно, если бы его не было, смог бы я сам, путем сложным научных умозаключений, прийти к мысли, что я дурак и у меня просто начался тот возраст, который в народе очень точно характеризуют как «седина в бороду – бес в ребро»?
Наверное, всё-таки дошел бы. Вопрос, как скоро и успел бы я после этого спасти свою семью от развода.
Поэтому я в очередной раз говорю спасибо своему отцу. Человеку, который хоть и не родил меня в полном смысле этого слова, но стал тем, кто навсегда в сердце занял уголок, где и должен располагаться тот самый человек, который дал мне жизнь. Я рад, что моя мама встретила его и приняла верное решение остаться с ним навсегда.
Как только пришло осознание собственной неправоты, я начал мучиться новыми мыслями. Теперь я не знал, смогу ли вымолить прощение у, ни в чем не повинной, но получившей целый ушат грязи, Полины. Не представлял, как смогу придти к ней и сказать, что был не прав и прошу прощения. Мне казалось, что этого будет ой как недостаточно. И я должен сделать что-то ещё и, возможно, делать это что-то всю оставшуюся жизнь, чтобы заслужить её прощение и хоть немного восстановить свою адекватность в её глазах… Я не спал ночами, пил как лошадь и уже начал подумывать о том, что, возможно, мне не стоит даже пытаться вернуться к жене, просто потом что я недостоин её больше.
Может быть, именно из-за этих моих метаний из крайности в крайность мой старший сын и относится ко мне с таким пренебрежением? Ведь он-то у нас скала. Холодное сердце и чистый ум, перефразирую известное высказывание тов. Дзержинского. Не удивлюсь, если сын пойдет по его стопам…
***
Однажды я всё-таки набрался храбрости и, приведя себя в порядок после трех дней натурального запоя, отправился домой. Прямо перед подъездом я остановился и не смог сделать дальше не шага. Подняв голову, я увидел светящиеся окна столовой и кухни, в комнате мальчишек свет не горел, они, видимо, уже спали. С трудом я сообразил, что уже 10 часов вечера, а завтра (да, я помнил это) у Макса первый ответственный экзамен на аттестат зрелости. Я мысленно пожелал сыну удачи, хотя был полностью уверен, что у него всё получится и так. Уж чего-чего, а учиться и сдавать экзамены у Макса получается лучше, чем у кого-либо. Он добьется того, чего хочет.
Неожиданно дверь подъезда отворилась и на крыльцо вышла женщина, закутанная в шаль. Я не сразу понял, что это Полина. Она осунулась и побледнела и за то время, что я её не видел. Неужели это я довел её до такого состояния?!
Я не знал, остаться ли мне на месте или пойти ей на встречу. Я даже подумал вдруг, что, возможно, лучше всего было бы дернуть отсюда, чтобы не продлевать мучения ни себе, и ей… Но видимо, Поля уже сама всё решила.
Она тихо прикрыла за собой дверь и двинулась в моем направлении. Мое сердце забилось как у мальчишке на первом свидании. Я вспомнил, так же было, когда я впервые увидел её, много лет назад, в приемном покое госпиталя, куда я попал с пустяковой травмой ноги, упав с мотоцикла знакомого. Забавно, что тогда со мой была другая девушка, та, которую я планировал на этом мотоцикле прокатить, после демонстрации своих мото-умений. К сожалению (а как оказалось, всё-таки к счастью), отношения с той девушкой так и не начались. Они закончились на этапе флирта, после того, как я увидел Полину – она как раз была принимающей в тот день. Вот так же тогда застучало у меня сердце.
- Наконец-то, вернулся уже.
Знакомая полуулыбка, глаза как будто светятся. Руки мои сами потянулись обнять стройный стан. Родная, как тосковал я по тебе! Как глуп был, уйдя!
Она ничего больше не сказала, протянула руку, обвила мою шею и прижалась всем телом. Шаль бесшумно сползла с её плеч и упала на землю. Мы ничего не замечали вокруг. Всё было как когда-то, наши первые объятия, наш первый поцелуй…
- Прости меня… Я так тебя люблю…
- Не говори ничего. Я ждала тебя.
ОНА МЕНЯ ЖДАЛА! Какой же я был идиот! Никогда не устану себе этого повторять.
Разве есть у меня ещё хоть кто-то роднее? Кто-то любимее? Кто-то ближе? Нет, никого.
Я так счастлив!
Калинины. "Мы наш, мы новый мир построим"
Мне нужно изучить части, которых я еще не видела, чтобы окончательно усвоить то, что прочитано, и понять, что за дяденька в последнем сообщении притаился. 
Но это я просто добавила ей морщинок, так-то она ещё не постарела.
Линейный вид
