[Лалэль]

Просмотров много, комментариев мало, но я продолжаю верить в хорошее и выкладываться. Часть картинок побилась, доложу чуть позже ( в частности, красавца Карла).

Сказка вторая: Золу́шка (Золу́н, Золя̀к) и Спящая Красавица

Долго ли, недолго ли Карл пробыл в услужении у ведьмы, он не мог сказать. Несчастному казалось, что прошла целая вечность. Превращенный в белку, он жил в тайном домике ведьмы, целыми днями выполняя её поручения. Он мыл полы, взбивал перины, готовил обед и мешал зелья, собирал сушил змей и потрошил лягушек. Стоило ему выполнить одно поручение, как злая ведьма тут же давала ему другое, и наш злосчастный человек-белка весь день крутился, будто в колесе. Была у него и такая работа – залезать в колесо и вращать его своим бегом, но ведьма поручала ему это всего пару раз, и то больше для того, чтобы дать себе повод посмеяться над ним. В остальное же время она помыкала бедным Карлом как рабом, держа его в черном теле и заставляя выполнять самую грязную работу.

Бедняге даже приходилось проделывать с ней то, о чем людям воспитанным говорить вслух не принято, то, что обычно мужчины заставляют делать женщин. Несчастному юноше бывало в такие моменты и больно, и неприятно, и стыдно, а колдунья, добившись своего, равнодушно отталкивала его и велела возвращаться обратно к печке. Карл и работал, и жил там, и даже спал, положив голову в устье печки на кучку золы, отчего ведьма стала звать его Золу́шкой.

Ведьма изводила его, морила голодом и заставляла выполнять самую грязную работу; другие домашние животные, которые, как и он, являлись заколдованными людьми, обижали и били, и только сидя у печки в куче золы, страдалец чувствовал некоторое облегчение.

Явление социального кролика 100

пруф

"Ведь что есть моя нынешняя жизнь, если не горстка пепла сгоревшей мечты? " - думал он. После того, как другие животные заметили это, они вслед за хозяйкой звать его Золу́шка, Золу́н, Золя̀к, и вскоре он и сам привык к такому обращению и не произносил своего настоящего имени.

Долго он прожил так в услужении у противной старухи, проливая слезы, но не ропща. Карл проявлял такие смирение и долготерпение, какие сделали бы честь и святому мученику за веру. В нем теплилась надежда, что рано или поздно это закончится, ведь не может же он прожить весь свой век чумазым зверёнышем, чернорабочим, ковыряющимся в золе. Он верил, что рано или поздно ему выпадет счастливый случай, который избавит его от мучений. И этот случай скоро представился.

У Его Светлости герцога Энгерманландского, правителя маленького Энгерманландского герцогства, миниатюрной страны внутри огромной Германии, подрастала дочь, которую он, как человек тщеславный, полный надменности и склонный переоценивать свою власть, именовал не иначе как принцессой. Прелестное выросло создание, очаровательное, как весна, но, боже мой, до чего же надменна и строптива была та девица! Наступила её семнадцатая весна; кроме пышного титула, гордый отец пожаловал дочери триста тысяч новеньких талеров и плодородные земли с заливными лугами и виноградниками, теми, что в семи верстах от города, вниз по реке – и это не считая богатого приданого, которое ей принадлежало с рождения. После этого дочка герцога, которая и без того считалась одной из самых завидных невест не то, что в герцогстве, а и во всей Германии, стала одной из самых родовитых и притом богатых девушек на выданье; стали говорить, что теперь и принцу крови не зазорно будет взять её в жены. Именины праздновали очень шумно: для простых людей устроили гулянья, где вино текло рекой, а слуги герцога, нарядно одетые, раздавали горожанам хлеб и мелкие серебряные монетки. Глашатаи громогласно возвестили, что во дворце будет пышный бал, куда приглашены все знатные люди города и гости из далеких земель.

- А меня не пригласил, бессовестный, - недовольно бурчала ведьма себе под нос - уж она-то, конечно, всё знала, - не позвал на крестины, теперь вот на именины не зовет… не вспоминает, поганец, кому он обязан своей властью, кто ему богатство дал и дочку подарил. Ничего, голубчик, ничего, ты меня ещё вспомнишь, ты меня ещё позовешь, на коленях передо мной ползать будешь!
Карл, который в это время как раз мыл пол, испугался и невольно выронил метлу.
- Чего кидаешься? Подбери! - рявкнула на него ведьма, а потом, сменив гнев на милость, заговорила добрее:
- Не надо тебе бояться. Тебе я ничего больше не сделаю, ты за свой грех уже страдаешь, а вот он за свой ещё ответит. Терпеть не могу гордецов и тех, кто добра не помнит.

Карл, или вернее, Золу́н, молча взял метлу и снова принялся за работу. Ведьма смотрела на него и недобро улыбалась.
- Золу́шка, ты, верно, тоже хочешь на бал?
Карл, который мечтал оказаться где угодно, лишь бы не находиться здесь, сразу понял, что ему это сулит, и решил прикинуться дурачком, чтобы всё не испортить.
- Ах, не смейся надо мной! Разве меня туда пустят?
- Да уж, правда! Все бы покатились со смеху, если бы увидели такого замарашку на балу. Но ты мне правду скажи – хочешь на бал?
Карл кивнул, холодея от неприятного предчувствия.
- Что ж, хочешь, чтобы я тебя порадовала, сам вперед меня порадуй. Переделай все дела до вечера, а там я тебя отпущу, - и она дала бедному Карлу столько тяжелой и сложной работы по дому, что тому и до утра было с ней не управиться. Он повесил нос и решил, что всё это было только издевкой и ведьма никуда не собиралась его отправлять, но покорно поплелся исполнять приказ.

Как и следовало того ждать, до вечера работу не закончил, но ведьма всё равно вызвала его к себе. Бесстыдница возлежала на бархате, обложенная подушками; из одежды на ней были только драгоценности. Она приняла вид прекрасной юной девушки, невинной и кроткой, и один лишь коварный взгляд её синих глаз выдавал бесовскую душу.
- При рождении принцессу наградила своими дарами прекрасная фея-крестная, - злодейски улыбаясь, сказала ведьма, - сегодня она увидит её снова.

Карл молчал, опустив глаза долу. Он знал, какая змея скрывается под прекрасной оболочкой, ненавидел её, но всё равно вид нагой красавицы сводил его с ума и заставлял кровь приливать к сердцу. Это было настолько мучительно, что бедняга разрыдался.
- Что, Золу́шка, почему ты невесел? Отчего плачешь?
- Мне хочется… мне хочется…
- Чего тебе хочется? Поехать на бал, где танцует знать, и посмотреть на прекрасную принцессу?
И он покорно кивнул, хотя на самом деле сильнее всего желал убить её. Карл понимал, что его заставляют делать что-то, достойное порицания – но притом настолько сильно желал вырваться из лап ведьмы, что был готов пойти на всё, даже на новое прегрешение.
- Сильнее всего на свете, госпожа.
Ведьма довольно хлопнула в ладоши.
- Я помогу тебе, если будешь меня слушаться… Всю ли работу ты переделал, раб?
Карл, не поднимая головы, мотнул ей в знак отрицания.
- Но я не могу отпустить тебя веселиться просто так, - ведьма взяла тоненькими пальчиками с золотого блюда виноградинку и положила в изящный ротик, - мне нужно, чтобы перед этим ты тоже кое-что сделал для меня…
- Что же, хозяйка?
- Сам догадайся…

Карлу пришлось выполнить её желание – впрочем, придется сказать, что на сей раз ему не было так больно и противно, как в прошлые разы. Внешняя красота колдуньи пленила его, он старался не думать об её внутреннем уродстве и почти получил удовольствие.

Взяв с него должное, ведьма оттолкнула слугу:
- Ступай! Иди на бал, раз уж собрался.
- А как же моя работа?
- Сделается сама! Я передумала, освобождаю тебя от неё.
Карл стоял на месте в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу.
- Как же я пойду таким замарашкой? Меня же все испугаются. Не могу я показаться людям... таким.
- Неужто ты думал, Золу́шка, что я выпущу тебя из дома таким неряхой? - и хозяйка велела ему подойти к огромному, в человеческий рост, зеркалу, что занимало в её покоях половину стены. Карл, как всегда, с содроганием оглядел себя, безобразного, со всех сторон.
-Закрывай глаза, - велела ведьма. Карл зажмурился и с глубоким вздохом стал ждать чуда. Ведьма махнула рукой, и он почувствовал легкое покалывание во всём теле. Осмотрев свои руки, бедняга увидел, что они стали белыми и гладкими, как прежде.

Карл, как безумный, приник к зеркалу. Оттуда выглядывал милый юноша, такой, каким он был раньше.
- Хорош! - ведьма прищелкнула языком. - Хотя можно и лучше.

Она сделала из него такого красавца, что любо-дорого смотреть. Карл залюбовался, глядя на себя в зеркало. Ему стало легче – теперь он мог думать, что всё это лишь карнавал. Он даже решился сказать:
- Но, хозяйка, не могу же я прийти на бал пеший и в лохмотьях? Все вельможи приедут верхом, разодетые в пух и в прах, у них будут слуги, оруженосцы, кошельки, набитые золотом. Они примут меня за нищего.
- Хватит с тебя и этого!
- Но как же…
- Что я тебе сделаю – мышей в лошадей превращу? Или тыкву в карету?
- А платье?
- Тьфу! – ведьма взмахнула волшебной палочкой, и красавчик в зеркале оказался одет в роскошное платье. Всё это было настолько невероятно, что Карл не поверил отражению и оглядел себя со всех сторон.

Всё происходило наяву: он действительно превратился в прекрасного принца, разодетого по последней моде.

Сердце бедного юноши громко билось; настал его счастливый час, час возвращения к себе. Но это не было освобождением; ведьма возвращала его внешность лишь на время и только для своих целей.
- Что мне надо делать, хозяйка?
- Ничего. Поезжай на бал, потанцуй, повеселись. Посмотри на принцессу, говорят, она красавицей выросла. Жалко девушку.
- Это почему же?
Ведьма снова зловеще улыбнулась.
- Фея-крёстная напророчила ей кое-что дурное, о чем и она, и родители стараются не вспоминать, но чему скоро придется сбыться. Ах, бедняжка!
Карл вздрогнул от нехорошего предчувствия.
- Как мне назваться принцессе? – спросил он.
И это означало: я выполню всё, что вы прикажете.
- Пусть тебя зовут Мирлифлор.