Выпускаю в свет свою первую династию и требую критики, тапков, яда - в общем, всего, что найдется в вашем ассортименте. Обещаю, что постараюсь все учесть, и что постараюсь довести до ума все 10 поколений. Желаю всем, кого сюда занесет, приятного прочтения.
Лавинья Муратти – так гласили строка в моих документах, над которой значилось «имя» и «фамилия». С фотографии на меня смотрела молодая женщина с длинными черными волосами, затянутыми в хвост, карими глазами и смуглой кожей. Где моя улыбка, где бесенята, плясавшие в глазах, где та женщина, что могла протанцевать всю ночь напролет на очередном городском празднике? «Умерла, - напомнила себе женщина, откладывая документы в сумку и падая на жесткую подушку, - тебя нашли в канаве, что рядом с городской свалкой, забыла?» Хотя эта смерть и не помешала мисс Муратти путешествовать, когда я об этом вспоминала, я не могла не чувствовать угрызений совести, и самоуспокоение вроде фраз «Люси была редкой оторвой и влипала во все, что можно влипнуть, так что…» не срабатывало. К черту Люси – помимо нее в этом мире происходит так много интересного – террористы опять захватили какой-то самолет, скоро состоится первое заседание суда по делу банды Бранчеса, теледива Арлен Рафферти поливает с экранов грязью своего бывшего и тот, как и всегда отвечает ей взаимностью, с других каналов, а дочь губернатора штата собирается выйти замуж за сына руководителя местной бизнес-корпорации. А еще сосед справа безбожно храпит, а соседи слева…уж лучше бы эта парочка храпела! Ничего…совсем скоро не будет ни надоедливых соседей, ни паршивых мотелей, ни изматывающей дороги. До Бухты Белладонна остался последний рывок.
Истинная любовь
Писатель
Международная суматоха
Богатенький жених (невеста)
Свободные призраки
+ 0.5 за основательницу (Лавинья)
+ 0.5 за портрет основательницы
+ 0.5 за второе поколение (Александр, Дейл)
+ 0.5 за портрет Александра
+ 0.5 за третье поколение (Бернадетт, Беатрис)
+ 0.5 за портрет Беатрис
+ 1 за похищение инопланетянами (Мэтт)
+ 1 за чудо-ребенка (Беатрис)
+ 1 за невозможное желание "50 первых свиданий" (Александр, основное стремление)
+ 1 за развитое хобби (Лавинья, техника, предопределенное)
+ 0.5 за развитое хобби (Александр, техника, семейное)
+ 0.5 за смерть от старости (Лавинья)
+ 0.5 за смерть от солнца (Глория)
+ 0.5 за платиновую могилу (Лавинья, романтика)
+ 0.5 за платиновую могилу (Мэтт, богатство)
- 1 за психиатора (Мэтт)
- 1 за забранную полицией собаку
Игра: имеются все дополнения
И Innominato большое спасибо за проверку династии
Последний раз редактировалось ANka-ParTizanKA, 05.02.2014 в 16:10.
Департамент Контроля – особое секретное подразделение, специализирующееся на работе с потомками инопланетян (гораздо чаще их именуют сленговым «подкидыш») и прочих сверхъестественных существах (последнее скорее чисто теоретически, так как в Америке официальные случаи регистрации вампиров, вервольфов, призраков и прочей нечисти можно пересчитать по пальцам одной руки. В других странах ситуация примерно аналогична). Деятельность Департамента строго засекречена. Среди служащих можно встретить самых разных специалистов, объединяет всех лишь одно – каждый профессионал своего дела. Каждый новый сотрудник, без исключения, будь ты психолог для работы с семьей родителя, оперативник из разведки или СимБР или очередной проверяющий или даже лаборант проходят жесткий отбор. И, если кандидат его завалит, он так никогда и не узнает, что его личностью заинтересовалась самая секретная и специфическая спецслужба мира, просто проверяющий его человек из отдела подбора персонала через какое-то время переведется на другое место работы – вот и все. Но я стала исключением, почти что с честью выдержав два с половиной месяца издевательств и завалов со стороны Уильяма Хоупа. Добро пожаловать в Департамент Контроля! И не забудьте расписаться в подписке о неразглашении.
Скажу честно – от перспективы подобной службы я пришла в ужас. Ни на минуту не возникало в моей голове мысли что все это – шутка, и вот-вот выскочит из-за угла какой-нибудь улыбающийся придурок с воплем «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!». О, я хорошо помнила одного высокого тощего двинутого на науке парня которому папа семь лет приходился опекуном, как и наше с Бернадетт недоумение по поводу того, что всем плевать на подобные случаи – правительству, ученым, разведчикам…ну не могли же они не замечать и не знать? Замечали, знали, действовали, да еще как…
- Всего в мире несколько десятков отделений Департамента – точное количество рядовым сотрудникам вроде нас с вами не известно, - рассказывал Роберт Адамс, недавний водитель, оказавшийся наделе моим новым коллегой, - в нашей стране их четыре – в южных штатах, на западе и востоке и, соответственно, наше, северное. Правда, гораздо чаще, чем с соотечественниками, мы имеем дело с канадцами.
- Границы и Аляска, - понимающе кивнула я.
- И миграция, - добавил парень, - после открытия Франкенштейна они почему-то поголовно считают, что холодный климат пагубно влияет на здоровье и нормальное развитие. Нам вниз.
С 25-ого этажа на 13-ый. Этакая типичная, ничем не примечательная многоэтажка. Исследовательский центр с сильной службой охраны. Не так уж далеко от истины, честно говоря.
- Общая и главная лаборатория, - отрекомендовал помещение Адамс, - у нас так же есть медицинский этаж…
- А остальные этажи? – перебила я, вспоминая самое начало лекции – ту ее часть, которая «этажи с десятого по семнадцатый – вотчина научно-исследовательского отдела».
- Это не наша территория, - пожал плечами мужчина и улыбнулся, - и, поверь мне, неподготовленному человеку туда лучше не соваться. Подтверди, Джесси.
Джесси была чуть ниже среднего роста улыбчивой девушкой, казавшейся несколько полнее из-за лабораторного халата.
- Подтверждаю, - сказала она и, оторвавшись от записей и просматривания помеченных пробирок, внимательно посмотрела на меня, - а вы – новый контактер? Я - Джессика Ллоуэл, отдел общей биохимии.
- Приятно познакомиться, Беатрис Муратти, - улыбнулась я.
- Провожу обзорную экскурсию, как видишь, - Адамс улыбнулся еще шире – казалось, эта женщина заражала всех окружающих своей улыбчивостью, - хотелось бы обойтись без внимания высокого начальства или профессора.
- Не получиться, он только что подошел, - улыбка и голос Джессики ожидаемо погасли, - доброе утро, мистер Вандер.
Таких совпадений просто не может быть…резко развернувшись, я чуть задела плечом Роберта и вытаращив глаза, уставилась на «чокнутого профессора Франкенштейна», неоднократно уже упомянутого Адамсом. Полулегендарная фигура не только Департамента, но и всего ученого мира, почти единственный случай подобного сотрудничества этой службы с подкидышем, внушающий страх и уважение…как Я могла не догадаться, о ком идет речь? Это же было так просто, так очевидно, так понятно…как же хорошо, что рядом не было никого из моих старых знакомых и коллег – видели бы они меня сейчас и моей репутации ничем не пробиваемой карьеристки пришел бы немедленный и наипозорнейший конец.
- Здравствуйте, мисс Ллоуэл, - приветственно кивнул Гарри – глухой, чуть надтреснутый голос не мог не поразить меня – если бы не знакомые шипящие нотки, я бы решила что ошиблась, - мистер Адамс. А вы, значит, и есть новый контактер?
- Так точно, - брякнула я и прикусила язык. Спасибо, что не козырнула!
- Не думал, что он интересуется отделом контактов, - донесся до меня задумчивый голос Джессики, смотрящей боссу вслед, - так что с экскурсией?
Провожая взглядом Гарри, я не сразу поняла, что вопрос адресован мне.
- Давайте в другой раз, – предложила я, и не дожидаясь ответа, развернулась к дверям и лифту.
***
Где-то вдалеке зашуршал ключ. Дверь открылась и закрылась – почти неслышно, но я все равно проснулась, хотя и не совсем понимала, когда именно – когда думала о том, кто проснулся в такую рань или когда спросила себя, какого черта делаю на диване гостиной. Под пяткой обнаружился сложенный в несколько раз лист плотной гладкой бумаги – карта, исчерченная разноцветными руками. Ручки обнаружились частично под другой ногой, частично, скорее всего, уже раскатились по полу. Сколько раз я уже давала себе слово не думать о работе дома? Родные скоро начнут на меня обижаться.
- О, Беатрис, - голос Альфреда звучал неприлично живо и весело для этого времени суток – командировка определенно прошла успешно, - хотя чему я удивляюсь? Ты уже проснулась или еще не ложилась?
- Нет, я еще сплю, а ты меня бессовестно будишь, - ответила я и осторожно потянулась, с неудовольствием отметив затекшую шею и боль в позвоночнике. Этого мне только не хватало…
- Ну, извини. Доброе утро, кстати.
Я и Альфред легко нашли общий язык и довольно быстро подружились – особенно если вспомнить, с каким скептицизмом я относилась к нему с самого начала их с Бернадетт отношений. То ли потому что когда-то, еще в колледже, они так и не составили пару, несмотря на все старания Бернадетт, то ли потому что серьезный, обстоятельный и последовательный зануда-Альфред был совсем не похож на всех тех мужчин, которые окружали сестру раньше и я просто не могла представить их рядом друг с другом – не знаю, что было тому виной, но ошиблась я по всем статьям и ни капли об этом не сожалела (ну, может быть, кроме тех моментов, когда после тяжелого дня в офисе Департамента была вынуждена спускаться за нормальным здоровым сном на первый этаж). Но это было не такой уж большой бедой, особенно в свете того, что в скором времени ребята собираются перебраться на новое место жительство – в дом, принадлежащий только им двоим.
- Может, подвернется еще вариант получше, - рассуждал Альфред, - да и квартиры я не смотрел. Пусть будет сюрприз. Не говори ничего Бернадетт, ладно?
- Не вопрос, - кивнула я и вытянула шею на хлопок двери ванной первого этажа. Угадайте, кто там стоял?
- О чем это Беатрис не должна мне говорить? – сурово сдвинув брови спросила сестра, окидывая пристальным взглядом то меня, то своего мужа. Что ж, прости Альф.
- Альфред хотел сохранить это втайне от тебя, - подбирающий слова Альфред так и не успел заговорить, - но, раз ты все равно почти все слышала...возможно, это станет для тебя ударом. В общем, крепись, дорогая. Альф тебе врал и на самом деле ты не была его первой женщиной.
И тишина…нарушил ее только смешок Фреда и возмущенный вопль Бернадетт, от всей души пихнувшей меня в бок. Что ж, допроса с пристрастием мы избежали, а все остальное Альфред сможет выдержать. Вот только зря я старалась – уже через час все в доме узнали обо всех подробностях – и об удачной командировке Альфреда, и о премии, которую ему выписали, и о том, что эту премию он планирует использовать в качестве первого вклада в будущий дом, и о том, то этот самый будущий дом он уже начал искать и даже рад, что так все развернулось.
- В конце концов, я в юридических делах все равно ничего не понимаю, - заметил Альфред, подставляя щеку для внеочередной порции поцелуев от Бернадетт.
- Брось, милый, - ободряюще произнесла Берн, - ну, это же так замечательно!
- Еще бы не замечательно – самой решать все самые важные вопросы семейного бюджета, - хмыкнул отец, накалывая на вилку последний кусок омлета.
- Папа! – возмущенно отозвались мы, а Альф рассмеялся и убрал руку с талии сидевшей рядом жены.
Даже несмотря на совсем небольшой срок совместной жизни и все еще витавшее в воздухе медовое настроение, не пропавшее после тех двух с половиной месяцев в уединенном бунгало на Твикки, всем было очевидно, что Бернадетт и Альфред друг для друга именно те самые пресловутые половинки одного целого, разбросанные по миру и мечущиеся в поисках второй своей части. Кто-то не ищет, кто-то не находит, кто-то долго и упорно пытается притереться и сойтись не со своим человеком, ломая и ему и себе стыки и разъемы и оставаясь в итоге ни с чем. Но этот случай был совсем из другой оперы. Редкое везение…не люблю подобных мыслей, знаю, что они тянут за собой. Спасибо работе и вновь обретенному статусу новичка, которого заваливают бытовой бумажной работой прежде чем доверить что-либо серьезное. То есть, кого либо серьезного – мы все-таки с людьми работаем. Наполовину людьми.
- Как здорово, что вы пришли! – суетилась вокруг меня молодая рыжая женщина, - я вас уже около недели жду.
Хлоя Ремингтон, моя первая подопечная. Ничего особенного – болтливая, улыбчивая, дружелюбная. Этакая типичная американская домохозяйка из старых-старых фильмов, только зеленокожая и с ученой степенью по математике.
Непосредственность и дружелюбие женщины не могли не шокировать. Хлоя рассказывала о переезде, о местах, в которых жила раньше, о своих соседях, о работе – да обо всем на свете! – а я слушала ее вполуха, сравнивала с Вандером и не находила ни одной общей черты. И, несмотря на то, что подкидыши, как и люди не должны быть одинаковыми, я не откажусь от того, что двое ученых должны иметь хоть какие-то точки соприкосновения. И пускай, с одним ученым я после перехода в Департамент даже не поговорила толком, а другую видела впервые в жизни…в общем, где-то на подсознательном уровне Ремингтон и ее дело мне не нравились категорически, несмотря на положительные характеристики, чистые во всех отношениях документы и все это благоприятное впечатление, которое она старалась производить на людей. Конечно, глупо считать, что меня не выставят из офиса начальника, если я заявлюсь туда с одним только «Мне не нравиться безупречное дело Хлои Ремингтон», так что я отправила официальные запросы во все четыре Департамента, в которых она проходила ранее и с чистой совестью направилась к своему рабочему месту, готовить речь, с которой я обращусь к руководству с просьбой о командировке. Вот только, судя по тому что это самое руководство сидит сейчас на моем стуле и за моим столом, мне придется импровизировать. Терпеть этого не могу.
- Мистер Баррет? – спросила я, опустив на стол папки с документами, - а что вы…
- Зовите меня Том, - разрешил мужчина и улыбнулся. Должна признать, улыбка ему шла. Я поняла, почему половина секретарш краснеет и глупо улыбается говоря о начальнике. И не только секретарш.
- Не любите лишнего официоза? – поинтересовалась я, - ладно. Так все-таки…
- Но прежде чем мы с вами перейдем на «ты», давайте вот что уточним, - мужчина поднялся со стула и через секунду уже стоял рядом и смотрел на меня, не улыбаясь, - почему Ремингтон все еще не поставлена на учет?
Что ж, все встало на свои места. Не то что бы я совсем этого не ожидала…но выволочку все-таки стоило устроить в кабинете.
- Я считаю, что дело Хлои Ремингтон нуждается в более тщательной обработке…
- Я знаю, - видимо, перебивать других – это его любимый стиль ведения разговора, - мне сообщили о ваших запросах. Объяснитесь.
- Хлоя Ремингтон была самым молодым руководителем кафедры в одном из лучших университетов Канады, у нее были отличные перспективы, и вдруг она бросает работу, выходит замуж, разводиться через два месяца и под фамилией мужа переезжает в Штаты, которые полностью исколесила за эти полтора года.
- Два. Но вы хорошо ознакомились с делом вашей подопечной, - заметил Баррет, - это похвально. Но я так и не понял, чем вам не угодила Ремингтон.
Глубокий вдох и медленный выдох. Да как же тебе объяснить?! Это интуиция, шестое чувство, врожденное и выдрессированное службой в криминально-следственном отделе чутье – называйте как хотите. Жаль только, что ни одно из названий не произведет впечатления на моего босса.
- Эта женщина была амбициозной, помешанной на работе и науке карьеристкой, - медленно заговорила я, - возможно, она могла бы бросить университет ради своего мужа и семьи, но учитывая развод…у нее не было никаких объективных причин.
- Иными словами, никаких фактов, только домыслы, - подвел черту под спором мистер Баррет, - а теперь послушайте меня, Беатрис. Ваша реакция и желание поймать кого-то за руку совершенно нормальна. Никто не может сразу и с легким сердцем принять то, что бок о бок с нами соседствуют потомки инопланетян. Именно по этой причине в Департаменте постоянная нехватка кадров. Давайте не будем открывать «сезон охоты на ведьм». Поставьте Хлою Ремингтон на учет и займитесь делами. Или – может, так будет даже лучше – загляните в архив, ознакомьтесь с имеющимися там материалами о подкидышах – в дальнейшей работе они вам не помешают. Удачного дня.
И, дружелюбно кивнув мне и ободряюще улыбнувшись, Том Баррет зашагал по коридору к своему офису, оставив меня стоять возле стола. Лучше бы он выволочку устроил…
Предложение прогуляться до архива после почти что публичного почти позора выглядело актуальным – остыну, успокоюсь, приду в себя, а заодно и время с пользой потрачу. В конце концов, может Баррет не так уж и неправ? Привычка быть во всем самым лучшим со многими людьми сыграла неприятную шутку. То есть, я, получается, согласна с тем, что я параноик и мне нужно сбавить обороты? А что еще остается? В Департаменте Контроля нет посредственных специалистов, только самые лучшие.
- Судя по тому, что ты в архиве и уже минут пятнадцать стоишь возле полки со статистикой, в командировку ты не едешь.
Слышимость в помещении было хорошая – услышать тихий голос почти что погребенного под бумагами на другом конце коридора Вандера казалось невозможным.
- Баррет рассказал тебе? – поинтересовалась я. И даже не удивилась тому, что мы вдруг заговорили – впервые за это время. Не считать же разговором тот обмен приветствиями в первые день?
- Нет, Пенелопа, - ответил он, - да я и сам видел, как на активную новенькую из отдела контактов делают ставки – выбьет она командировку или не выбьет.
Гарри ухмыльнулся, я кисло улыбнулась. Раньше я бы уже вытряхивала из него имена тех, кто решил на меня поспорить. Ну, точнее, попыталась бы вытряхнуть – что я, Гарри Вандера не знаю? Если он не захочет говорить – хоть пытай, все равно ничего не выяснишь. Мысль пронеслась в голове молнией, я подошла к столу еще быстрее.
- Ты смотришь на меня так, будто я опять позеленел, - произнес мужчина, изучая меня через стекла очков.
- Еще нет, - отозвалась я, внимательно рассматривая давнего друга, - ты знаешь, кто принимает ставки?
Гарри закрыл папку, уставился на меня. Ни одна эмоция не отразилась на лице, только уголки тонких губ дрогнули в полуулыбке.
- Собираешься развернуть репрессии?
- Нет, - я улыбнулась – не могла не улыбаться, поняв наконец-то в чем я ошиблась, - хочу посоветовать тебе пойти к этому человеку и поставить на меня.
- Сорву банк?
- Даю слово.
Мысля попробовать испытать себя и свое терпение и сделать из свалившегося младенца-инопланетнина настоящего гибрида появилась у меня еще тогда, когда Мэтью Вандер только обзавелся животом, благо объяснительная всем этим поискам и метаморфозам была придумана примерно тогда же. Сомневалась я, однако, до последнего. Но выдумка за выдумкой, поворот за поворотом, объяснение за объяснением и вот уже история (на скромный взгляд автора) теряла значительную часть колорита без Гарри «Франкенштейна» Вандера, примерившего на себя шкуру паршивой овцы. С вампиризмом мы управились быстро, еще в университете, превратить же Гарри в ростомана или вервольфа было гораздо сложнее (особенно в ростомана – днем вампиреныш рисковал превратиться в зомби раньше времени), но все это было ничем по сравнению с долгими и нудными попытками его убить. Выводили на солнце, запирали в четырех стенах, гоняли под градом, а потом устроили на несколько часов в естественную науку и приобрели корову (которая, кстати, съела одного из гостей, за что ставлю себе штраф). Это была техническая сторона превращений
, которая имеет мало общего с версией Гарри Вандера и авторской выдумкой. Гарри Вандер.
Женщина улыбнулась довольной, обещающей много неприятностей всем тем, кто встанет у нее на пути улыбкой и, резко развернувшись, стремительно зашагала к двери. Та плавно и бесшумно поплыла в сторону, открылась и закрылась, пропуская Беатрис - если бы она могла, уже давно неслась бы по коридору к нужному кабинету или архиву, захлопнув бы за собой дверь – Гарри хорошо знал ее характер. Даже странно было вспоминать сейчас какой шок он испытал три с половиной недели назад когда совершенно неожиданно, лоб в лоб столкнулся с дочерью Сандро в Департаменте Контроля в первый раз. Он знал, что Беатрис поступила на службу в СимБР («Не обижайся, но я искренне надеялся, что твой отец останется первым и последним федералом, которого я знал близко» - Сандро плеснул еще коньяка в свою стопку и поставил ее возле надгробия Мэтта Вандера. «Зато какие связи и перспективы» - задумчиво ответил ему Гарри, рассматривая бордовые, почти что черные в самом сердце розы, бережно уложенные рядом с соседним камнем. Когда это было – года три-три с половиной назад?). Он знал о ее успехах – не от Сандро, конечно, ибо разведывательные управления – это одна большая деревня, где все друг про друга слышали. А еще он знал о вечной текучке в кадрах Департамента и вечном поиске и проверке кандидатов. И совсем не удивился, когда Дэн Кэньон вдруг заговорил с ним об
очередном потенциальном контактере.
- Если, конечно, она не сбежит до окончания испытательного срока, - ехидно добавил начальник отдела контактов после. Если бы он вспомнил, что Дэн никогда и ни с кем не говорит о вероятных кандидатах, если бы поинтересовался просто, с чего такая откровенность а не поспешил вернуться в свой отдел, к исследованиям…
Как же хорошо, что он никогда не снимает темных очков – если бы хоть кто-то увидел тотшок в глазах руководителя научно-исследовательского отдела, «профессора Франкенштейна», просто человека, о котором по всем четырем Департаментам штатов (и десятку-другому научных отделов и просто лабораториях) ходило чуть ли не в два раза больше легенд чем о любом другом главе отдела в Департаменте, то его репутации пришел бы немедленный и наипозорнейший конец. Конечно, очки Гарри носил не для этого. Изначально берег глаза от ненормально-яркого для жителя севера солнца Технического Университета, где он учился, работал и проводил исследования в годы молодости, потом берег людей, потом уже просто привык, что учитывая особенности строения его лица, казалось остальным странным. Ну и, конечно, зрение его само по себе было не самым лучшим. С детства – ночи – за научными журналами, стащенными тайком из лаборатории Винера, дни за учебниками и домашними заданиями, потом специфические исследования, в том числе и с профессором Винером, быстро узнавшим о такой любознательности со стороны нового подопечного и предложившего поспособствовать. Он довольно быстро стал близоруким, а чувствительные глаза линз не признавали. Хотя, кто знает – может это было такое проявление этой его болезни, той самой, которая пачками выкашивала его прародителей и продолжает выкашивать их чистокровных потомков?До сих пор Гарри так мало знал об этом вирусе, пусть и гораздо больше, чем было известно профессору Винеру, доктору Орловскому или господину Есимата лет двадцать назад. Им была известна приблизительная статистика инфицированных (кстати, неправильная, но они располагали данными только о земных подкидышах, так что не суть), были известны признаки болезни, способы выявления приближения приступа, методы его предотвращения и (если предотвратить не удавалось – а случалось такое нередко) лекарства, чтобы облегчить боль.Самое необходимое и максимально возможное – считали они. Еще они все считали Гарри невезучим, причем вдвойне – мало того, что родился в семье спецагента и за ним даже в детстве был такой же контроль, как и за каким-нибудь неблагонадежным и неблагонастронным по отношению к людям, так еще и инфицирован…бедный парень! Что они об этом знали?
Генетическая память – обыденная вещь для того, кто должен был стать его родителем и совершенно невероятная для тех, кто стал. И если бы самого Гарри с детства не заинтересовали странные знания и совершенно точно не его воспоминания (они доставляли ему больше всего неприятностей), такие, которые не могут быть доступны ребенку не умеющему разговаривать, которые проще и понятнее было бы принять за разыгравшуюся фантазию и забыть (насколько это возможно – генетическую память никакие годы и века не способны уничтожить). Но она не доступна тем, у кого доминантен человеческий ген, только таким, как он.
Когда ему исполнилось четырнадцать, Гарри начал задумываться о поступлении в университет. Конечно, возраст был помехой, но в школе было уже нечего делать. Да и как-то стыдно порой бывало перед Сандро, когда к нему в очередной раз заявлялись с требованием призвать к порядку обнаглевшего гения и заставить посещать совершенно не нужные английскую литературу, социологию или историю. Студентом он заслужил репутацию странноватого ботаника-вундеркинда, но его странности не казались обитателям студгородка такими уж и странными. Безлюдная пустыня прятала немало тайн, и люди привыкли ничему не удивляться.
Он быстро привык – к незнакомым людям, к преподавателям, к профессорам в закрытых исследовательских центрах, куда ему удалось попасть исключительно по протекции мистера Винера – старику было интересно, на что Гарри способен сам, хотя он и считал, что сумел убедить младшего Вандера в искреннем и совершенно бескорыстном желании помочь несчастному парню. Он привык к самостоятельности и к постоянным нагрузкам – теперь он сам мог решить, что, когда и сколько ему необходимо пройти. Привык к соседям – особенно после окончания колледжа и поступления в аспирантуру. «Друг» - громкое слово. Но хороших приятелей и знакомых он найти сумел. Болезнь – болезнью, одержимость - одержимостью, а молодость в жизни бывает только один раз.
Так, занятый то работой, то получением степени, то экспериментами, то друзьями Гарри не заметил того момента, когда среди последних появилась несколько непонятная до определенного времени фигура.Пенелопа. Вьющиеся черные волосы, золотисто-карие глаза, теплая заразительная и всегда искренняя улыбка (генетическая память была хорошей вещью, однако о некоторых моментах жизни своих предков Гарри все же предпочел бы не знать). И, как назло, ее совсем не интересовали ухаживания лаборантов, аспирантов и однокурсников и вместо того, чтобы как нормальные первокурсницы таскаться по вечеринкам, клубам и магазинам она с удовольствием пропадала в лаборатории и посещала лекции для старших курсов, которые читал Вандер.
Ему двадцать два года, он аспирант и талантливый ученый, плюс ко всему подкидыш с непонятной генетической болезнью, не имевшей названия в человеческом языке. Ей – восемнадцать, студентка биофака, красавица, умница и далее по списку. С одной стороны – почему бы и нет (бери от жизни все, что можно – сказал бы старший брат). С другой – какого черта он творит (непременно спросил бы отец, сурово сдвинув брови). А с третьей – не пошли бы вы со своим мнением (или не твое это собачье дело – как скептически заметил бы его опекун).
Гарри никогда не предавал большого значения отношениям. Нет, у него бывали девушки (в школе, в колледже, на отдыхе) но романы пролетали быстро и забывались безболезненно. С Пенелопой же было иначе.Он честно пытался забить, бесился и ревновал, разрывался между голосом разума и собственными желаниями и чувствами. Она недоумевала, злилась, когда ее игнорировали, пыталась разузнать о частных исследованиях и экспериментах Гарри Вандера (это ведь из-за них он заслужил прозвище Франкенштейн), не всегда одобряемых и поощряемых исследовательским центром, но не чинивших никаких препятствий, напрашивалась на место хотя бы лаборанта…как-то так они и сблизились.
Подробности не имеют значения – это все слишком его, слишком там. Он и сам не мог объяснить, как и когда впустил Пенелопу настолько далеко в личную зону. А она не хотела из этой зоны уходить. Между ними ничего не изменилось – они не хихикали, не обменивались шуточками, записочками, туманными намеками и взглядами и вздохами. Не то что бы Гарри целенаправленно скрывал отношения, просто считал, что любовь – любовью, а того, что он начальник Пенелопы никто не отменял. Но у них были свои вечера (скорее ночи) с прогулками, ужинами и звездами, рассыпанными над пустыней.
- Жарко уже, - грустно сказала как-то незадолго до начала их первого лета девушка, когда они выходили из клуба – наполненный людьми, дымом сигарет и алкоголем зал казался неприятным местом до выхода в теплую пустынную ночь – двадцать семь по Цельсию.
- Хочешь, махнем на Твикки? На все лето, – предложил Вандер, и, поймав настороженный и полный надежды взгляд, пустился в объяснения, - у меня там дом, после отца остался…
До начала каникул оставалось два месяца, но они с удовольствием планировали эту поездку. Целых три недели. А потом у него случился очередной приступ. Следующий должен был стать последним. Вандер всегда старался быть реалистом, и понимал, что даже если его затея увенчается успехом, он не проживет долго и никогда не расстраивался по этому поводу. Раньше. Но тогда, глядя на Пенелопу, от этих мыслей становилось особенно паршиво.
- Кажется, с Твикки мы пролетели, - шутил он, обнимая честно старавшуюся не всхлипывать Пен.
- Ты знаешь, Гарри, - тихо говорила она позже, - мне, кажется, я знаю один вариант, как тебе помочь.
Гарри хватило одного взгляда, что бы понять – Пенелопа до сих пор сомневалась в своем решении и отчаянно хотела обойтись без него, но не знала как.
- Рассказывай, - велел он, - потом решим.
Через два месяца он стал вампиром. И это оказалось не так страшно, как они с Пенелопой уже успели себе представить. Трансформацию он перенес относительно легко – во время приступов с ним и не такое случалось, тонированные стекла позволяли снизить риск рассыпаться в каком-нибудь помещении на минимум, проблема питания легко решалась при помощи бывшего однокурсника, прекрасно помнившего, что в свое время его не выставили из Технического Университета исключительно благодаря помощи Гарри Вандера, договориться о переводе исследований и экспериментов в лаборатории без окон было и вовсе оказалось проще простого – пользуясь некоторыми привилегиями и поддержкой известных в крайне узких кругах людей Гарри Вандер занимал лучшие лаборатории, часто необходимые не только ему, так что руководство было счастливо, услышав такую просьбу. А вот найти людей, которые согласятся помогать вампиру-подкидышу-Франкенштейну было гораздо сложнее.
Гарри расстраивался поначалу, но сейчас знал – это было к лучшему. Потому что согласившиеся сформировали его нынешнюю команду. А тогда он перебивался помощью случайных практически людей, часто больше вредивших исследованиям, нежели помогавшим ему. Нет, Гарри знал, что вампиры живут вечно (или около того – Оливер Хакси выражался крайне туманно, да и кто знает, есть ли вампиры ТАМ?), у него было время, но…у других таких же как он его было гораздо меньше.
В Департаменте этого решения не одобрили. С представителями Северного, где он числился как помощник в исследовательском отделе, проходящий обучение состоялся серьезный и неприятный разговор, представителя Южного отделения, его куратора-контактера он через несколько месяцев тотального наблюдения требований отчетности был готов расчленить и пустить на эксперименты, хотя никогда ранее не отличался кровожадностью и вспыльчивостью и всегда держал себя в руках при встречах. Пока этот олух не заявил о том, что ему необходимо нацепить браслет с радомаячком. Через две недели после того…хм…разговора Гарри вернулся в Рочестер. Все вздохнули спокойно – и южане, и северное начальство, и Майлз, Дженкинс и Олдер – его помощники, которые заинтересовали Департамент Контроля и не были против такого перевода, и Гарри с Пенелопой. Только Сандро отсылал дочерей из города – на всякий случай. Что ему рассказывала Лавинья о тех годах, про которые он не должен был помнить ничего? Этого он никогда не узнает, да и спрашивать не будет – уж больно двусмысленно будет это выглядеть. А через полгода он снова уехал – на сей раз уже из-за Сандро и Глории. Нет, бывший опекун и его жена не выставляли его – у Гарри всегда была хорошие отношения с Александром и его женой и сами они искренне недоумевали, с чего такая срочность. Ну не говорить же им, что он стал случайным свидетелем скандала?
А дальше…собственно говоря, Гарри просто не повезло. Просто он встречал Пенелопу вечером с работы – он часто так делал. Просто они решили срезать путь и пройти через парк – так они делали тоже нередко. Просто на них напала собака – бешеная, как показалось ему сначала. Просто…в конце концов – он вампир или где? Отброшенная одним ударом в сторону от места схватки Пенелопа в ужасе смотрела на происходящее и не могла пошевелиться – ни убежать, ни позвать на помощь, ни даже просто закричать или закрыть глаза. Через несколько минут они упали – Гарри и то, что недавно было собакой. Еще через пару секунд девушку отпустило, она было дернулась проверить раны Вандера (своими глазами ведь видела, как чертова псина чуть ли не куски мяса от него отгрызала) но резкий его окрик ее остановил.
- Не смей подходить! – почти что прорычал Гарри, чуть приподнявшись и снова упав.А ведь он всегда так гордился своей выдержкой. Гордился тем, что может обходиться минимумом крови, растянуть один пакет на два, а то и три дня, а сейчас…
- Я позвоню в скорую, - снова заговорила Пен и тут же сама себя поправила, - нет, лучше ребятам…
Вандер согласно хмыкнул и закрыл глаза. Шагов ее не слышал – только почуял, как отдалился от него ее запах. Четвертая группа, такая редкость…он не вытерпит. О последствиях потребления крови больного животного он думал тогда меньше всего. А зря…
- Такое могло случиться только с тобой! – довольная собой Джулия Майлз потрясла над ним бланками с результатами исследования, - поверить не могу, что они существуют!
- Ты про оборотней? – уточнил он скептично. Случаи нападения людей-волков были известны, хотя и не подвергались широкой огласке. Не ловили их за руку исключительно потому что с мародерами стаи всегда разбирались сами – у вампиров были такие же порядки.
- Да нет же, - Джулия разложила бумаги в правильном порядке и полезла за кпк, - вот, смотри. Ликантропия передается через укус оборотня, либо волка, зараженного ей. Однако, чисто теоретически, в случаях спаривания с незараженными суками щенки могут стать просто носителями. При укусе он не заразит ни человека, ни зверя, но уже его щенки могут родиться с ликантропией. Или так же носителями.
- Ты встречала их раньше?
- Впервые в жизни вижу! – отозвалась женщина, - и вообще, я не понимаю, как ты заразился. Он же только кусал тебя, или…?
- Или.
Майлззамолчала. На следующий день, когда он сообщил начальнику, что отныне не только подкидыш-вампир, но и оборотень, он ругался больше часа.
А исследования не стояли на месте. Они уже близки были к финалу, и желание поскорее получить результат будоражило кровь лучше любого стимулятора. Даже самые незаинтересованные и пацифистски настроенные члены его команды вроде Бенедикта Олдера, для которого (по его же собственным словам) был важен не столько результат, сколько сам процесс, в котором было сделано немало других, полезных для людей, открытий, начинал изнывать от нетерпения.
Гарри же оставался спокойным, никак не реагируя на положительные результаты исследования очередного образца. Найти вакцину, останавливающую развитие болезни у младенцев и маленьких детей было нетрудно. Найти вакцину, которая останавливала развитие болезни у детей более старшего возраста было сложнее. Найти же средство, способное остановить и вылечить взрослого почти невозможно. Особенно если вспомнить, что максимальная продолжительность жизни подкидыша – двадцать пять лет.
Но Гарри Вандеру это удалось. Он просчитал предполагаемую реакцию, проверил ее на клеточном уровне на самых разных образцах, учел все что можно…кроме наследственной болезни сердца.
- Ты должна выйти за меня замуж, - такими были первые слова Гарри, когда его в первый раз чудом вытащили из получасовой комы. Пенелопа удивленно захлопала глазами. Ей вспомнился их давний, шутливый разговор «Ты бы за меня вышла? – Только если ты станешь ученым с мировым именем!». Многое тогда было по другому…
Бросить любовника и научного руководителя и оставить больного мужа – две совершенно разные вещи, а Пенелопа была молодой, цветущей женщиной.
- После моей смерти моя жена будет иметь право распоряжаться моими записями. Если же наследников не будет – ДК имеет право распоряжаться ими по своему усмотрению, - объяснил Вандер женщине и, черезсебе, тихо добавил, - прости меня.
Пенелопа кивнула, проглатывая комок. Через две недели они поженились – без лишних церемоний и свидетелей. Еще через два дня начался завершающий этап проверки – вакцину проверяли на инфицированных подкидышах. Добровольцев было трое –Тим Корвель, 12 лет, США, Пабло Рокко, 19, Мексика и Хелен Гарсон, 28, Канада.
- Родитель отказался, есть сестра двойняшка, здоровая, склонность к точным наукам и физике, - листала ее досье Пенелопа, - а, вот, нашла! Так же занималась спортом, в хорошей физической форме, необычайно сильное для инфицированного подкидыша сердце.
Собственное сердце – точнее то, что от него осталось после реакции на препарат – снова заныло. Гарри поморщился и потянулся за пробирками с лекарством, гадая, доживет ли он до конца эксперимента. И упустил из вида настороженно-задумчивый взгляд женщины, снова просматривающей рентгеновские снимки и кардиограмму Хелен Гарсон. Впрочем, Пенелопа быстро взяла себя в руки – подкидыши очень хорошие физиономисты, обмануть их необычайно сложно. Рисковать было нельзя
Результаты оправдали все ожидания, а именно – полное излечение уТима, весьма заметный прогресс в лечении Пабло и ухудшение здоровья Хелен. Ее предупреждали, что препарат только-только вышел, что скорее всего при таком развитии вируса, как у нее, не поможет ничего, так что Гарри не было перед ней стыдно. Почти. С одной стороны – Хелена могла дожить до тридцати, если бы не согласилась на участие в эксперименте. Сейчас у нее было около полугода. С другой…об этой самой другой он старался не думать – умирать, знаете ли, непросто. Зато о ней думала Пенелопа. Думала и не понимала, как такое могло случиться – Хелен дожила до двадцати восьми – без болезненных процедур, без постоянной боли, без поиска лекарств, а Гарри умер бы тогда, пять лет назад, если бы она на свой страх и риск не вспомнила про вампиризм.
- Пенелопа, - голос Расти Дженкинса отвлек ее от мыслей. Она развернулась – и поняла все.
- Он уже почти сутки в бессознанке, - Джулия швырнула в кресло халат и с остервенением сорвала перчатки с рук, - впервые так долго…
- Подождем еще, - кратко сказала она, - что с остальными?
- Как всегда, - усмехнулся Бенедикт, крутанувшись на стуле, - Тим жалуется, говорит уже осточертела ваша лаборатория, ни приступов, ни признаков нет. С Рокко тоже все в порядке, хотя кое-какие признаки были, но сейчас все в порядке. Подержим еще. У Хелен Гарсон ухудшения, с пищеварительной системой еще хуже, питаем внутривенно, без толку. Теряет сознание раза два в неделю.
Мужчина замолчал, нахмурился, и снова заговорил, но Пенелопа его уже не слушала.
Всем известно, что в случае переливания крови, пересадки костного мозга и других органов желательна не только совместимость и одна группа крови, но и родственные связи. Случай Гарри не был исключением – либо кровные родственники, молодые, здоровые, полные сил, не собирающиеся умирать и не знающие ничего о департаменте контроля, либо сородич с другой стороны. Сам Гарри из двух вариантов выбрал бы третий – со своей смертью, но Пенелопа не могла его отпустить. И не могла решиться, раз за разом просматривая и сравнивая медицинскую карту Гарри Вандера и Хелен Гарсон. То принимая решение, то в ужасе от него отказываясь. Заканчивались вторые сутки его комы. Все меньше и меньше шансов на возвращение. Господи, как же долго, подумала она и тут же осеклась.
- С каждой минутой все меньше шансов на то, что нам удастся вернуть Гарри, - говорить начал Расти, одаривший каждого из коллег пристальным взглядом, - лекарство вводиться по его графику, анализы отправлены в лабораторию, и возможно…
- УГарсон приступ! – запыхавшийся и бледный лаборант без стука влетел в кабинет начальства. Ученые переглянулись и сорвались со своих мест – кто-то побежал за медицинской бригадой, кто-то к Хелен Гарсон. Пенелопа прошла в палату, где лежал Гарри. Он никогда не пошел бы на такой шаг (ради самого себя – уж точно) и не одобрил бы ее поступка. А впрочем, кто ему расскажет? В палату ворвались медики, Пенелопа вышла, стараясь не смотреть на еще не остывшее тело. Оставалось только ждать.
Последний раз редактировалось ANka-ParTizanKA, 25.11.2013 в 01:21.
+04k@, что-то я все забывать стала совсем(
Я честно пыталась сказать что-то о предыдущем отчете, но после этого все померкло и слова никак не подобрались. Поэтому я попрошу прощения, начну с последней записи.
Мне ужасно интересно следить за приключениями Беатрис на работе! Правда, я несколько путаюсь в персонажах, число которых неуклонно растет с каждым отчетом, приходится не редко обращаться к семейному древу или просто посмативать в опубликованные ранее отчеты.
Мммм, снова Гарри! Давно мы о нем ничего не слышали! А тут такая шикарная и развернутая история, на фоне которой проступают приятные детальки мира, относительно инопланетян *_* И, о да, эта прекрасная сказка о любви красавицы и чудовища, прекрасная Пенелопа великолепно впсалась в повествование! В общем, бонус, написанный почти от лица Гарри Вандера, несомненно крайне порадовал!
Не уставала любоваться нарядами Беатрис в течение отчета - настоящая деловая леди! И еще эта чудесная прорисовка пальчиков на ногах (это же мод, да? Я никак не могу понять как его юзать). Тайны Хлои Ремингтон (настоящие или надуманные?) вызывают жгучее любопытство.
О, а вот и Бернадетт с Альфредом надумали покинуть семейное гнездо и построить свое собственное. Не могу не порадоваться за них, хотя и жаль немного - уже привыкла к этой паре (ну, к Бернадетт, несомненно давно еще). Но им, пожалуй, в собственном доме будет куда как лучше.
И, милашка, Беа, когда же настанет твой черед?
Innominato, а что еще остается делать деятельной амбициозной девушке, если рядом нет ни одного более-менее привлекательного персонажа который поразил бы ее аж на три молнии? Только работать! Тем более, что требования к будущему мужу у Беа серьезные и стать отцом четвертого поколения абы кто не может(честное слово, с Лавиньей и Сандро и их "истинной любовью" мне было полегче)...впрочем, большинство из них, скорее всего отпадет, когда на горизонте появиться тот самый, и сейчас она действительно просто не хочет серьезных отношений с кем-либо впрочем, период этот у нее подходит к концу. Отдельное спасибо за приятные слова о страшной сказке про красавицу, чудовище и инопланетян – очень приятно, правда (изначально, правда, планировался как разговор по душам с заметками от третьего лица, но потом…какой, блин, разговор по душам с замкнутым Гарри, который даже брату и Сандро половины не рассказал и деликатной и осторожной с друзьями и близкими Беатрис, которая не сует носа не в свое дело если ей говорят не совать носа не в свое дело?). Вандер еще появиться, и кое-что в эту сказку добавит. В общем, спасибо за комментарий, заходи...когда-нибудь. Например, после следующего отчета
Да, я пришла. Да, я с отчетом. Да, прошло два месяца, и вина такой задержки висит не только на экзаменах, праздниках и собственной лени, но и на моей игре, выкинувшей внеочередной финт и отказывающейся хоть как-то воспринимать хоть и старый и неказистый, но от этого не менее любимый городок, в котором обитает семья Муратти. Сначала я пыталась как-то сражаться с игрой, потом провела большое переселение народов, потом привыкала к новому месту действия, а потом вспомнила про пунктик 256 цветов, которым почему-то не пользовалась, и, недолго думая, вернула Рочестр обратно, наигрывая все заново, и если история Беатрис изменилась несильно, то первые наброски на четвертое поколение пришлось менять весьма радикально (да, оно успело появиться и там и там, пока, правда, только свита в виде кузенов и кузин, но от нее тоже немало зависит)
Выбить командировку оказалось непросто. Мигом разнесшийся по этажам отдела контактов слух о серьезном разговоре Тома Баррета с не понимающей сути дела новенькой моментально расставил все точки над «i» и свел к нулю все разговоры, слухи, догадки и споры. Кто-то подшучивал «По крайней мере, ты никого не пристрелила», кто-то сочувствовал «Не бери в голову, мы все проходили через это», кому-то было наплевать «Урок на будущее. Лучше скажи, ты не слышала, нас собираются привлекать к работе над поимкой кровососа?». Развлеклась, девочка, и хватит, пора за дело взяться. Контактеров, у которых не было подобной истории – смешной, неловкой, нелепой – можно было пересчитать по пальцам одной руки. Потому что на самом деле это действительно очень сложно – избавиться от предубеждений против подкидышей. Окружение этих неизвестно как появляющихся потомков неизвестной сверхцивилизации зачастую доставляло нам гораздо больше проблем, нежели сами подопечные, часто предпочитающие отшельничество жизни рядом с людьми, не желающими понять и принять то, что они нам не враги по той простой причине, что не знают другой жизни, кроме нашей, не умеют думать иначе чем научили их семьи родителей и психологи ДК или спецприемников, что они почти такие же, как мы. Впрочем, для того, кого один из них учил читать это не было большой проблемой.
- Можешь передать мои соболезнования Стефани, - натягивавший пиджак Гарри не обернулся на звук уплывающей в стену двери, - убийца мальчишек не вампир.
- Соболезнования? – вырвалось у меня раньше, чем я сообразила. Нет, я правда хорошо относилась к Гарри, но все-таки в качестве противника лично я предпочла бы иметь нормального живого и понятного подонка, а не нежить со сверхъестественными способностями.
- Соболезнования, - равнодушно подтвердил Гарри и развернулся ко мне, - общество кровососущих не любит обнаруживать себя перед людьми вообще и Департаментом Контроля в частности и с мародером, тем более убивающим детей, разобрались бы сами. Еще бы и письмо потом с извинениями прислали. А вот маньяка Стефани и ее коллегам придется искать самим.
- Вот только ей сейчас немного не до маньяков, - задумчиво проговорила я и, поймав на себе удивленный взгляд Вандера (ну, как – поймав – учитывая, что Гарри не снимает очков было бы слишком так говорить, но я знала его далеко не первый день) поспешила разъяснить, - слышал, что младшие твои племянники недавно учудили?
- Ты сейчас говоришь о группе Мартина или о новой специальности Брендона? – поинтересовался Вандер, - они правы. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на нелюбимое дело.
А ведь я была так уверена, что Гарри хотя бы на словах поддержит разумного старшего брата, а не его не нюхавших пороха взбалмошных сыновей. С Дейлом чуть удар не случился, когда два двадцатилетних безумца объявили о том, что бросили экономический факультет (Брендон) и университет (Мартин).
Впрочем, была в этом и положительная сторона – Стефани и Дейл наконец-то перестали воспринимать друг друга и разговоры о полиции в штыки. А как кровожадно сверкали глаза кузины, когда она обещала, что найдет того умника, который внушил младшему брату что он будущее отечественной рок-музыки и поговорит с ним по душам…Конечно, Фани была не единственной, кто бросился возвращать Дейла к нормальной жизни – старались все, начиная с тети Алисы и папы, на которого в очередной раз подал в суд 7N и заканчивая Джеймсом и Ноэль, объявившим недавно о том, что скоро появится еще один Муратти. И только я занимаюсь всякой ерундой вроде отлова забывших зарегистрироваться подкидышей – Том Баррет все еще не желал признавать, что дело Ремингтон нуждается в дополнительном расследовании и видя, что ни уговоры, ни приказы, ни игнорирование темы не остужает моего пыла, решил завалит меня монотонной работой. Наивный.
- В чем-то Том, конечно, прав, - вдруг заговорил Гарри и полез в ящик, - местоположение Департаментов Контроля может заинтересовать разве что особо радикальных ксенофобов, а с ними никто связываться не станет, а террористические и криминальные группировки, которые могут знать что-то про нас и наши возможности просто преследуют другие цели.
- Я почему-то думала, что все подкидыши интересуются наукой, - не удержалась я.
- Многие, - согласился Вандер, - но только до тех пор, пока его не перестает интересовать вопрос «Откуда и как я появился на этой планете», а дальше все уже зависит от личных пристрастий и желаний. Может, твоя как раз из таких…
- Хлоя Ремингтон занималась математикой, - отозвалась я, - могла бы стать первой инопланетянкой, получившей Немерса.
- Хлоя, - медленно повторил Гарри, будто погружаясь с головой в собственные мысли, но почти моментально очнулся, - Дэн хотел с тобой поговорить.
Дэн…в смысле Кэньон? Дэн Кэньон, главный руководитель отдела контактов?! И он только сейчас мне об этом говорит…Со скоростью, максимально приближенной к скорости света я покинула лабораторный этаж и понеслась на тридцать третий, один из кабинетов которого занимало высокое начальство. Лифт ехал чересчур медленно, секретарша удивленно вскинула брови и даже не успела затормозить меня, когда я ворвалась в офис. Ни его обстановка, ни владелец, рассматривавший небоскреб за окном даже и не пытались вытянуться под стереотип крутого спецагента. Темные стены, хороший деревянный стол, мягкие диваны и шкафы со всякой ерундой. Мужчина чуть выше меня ростом, с легкой сединой в каштановых волосах, серьгой в ухе и до ужаса демократичных джинсах. Несмотря на это, окликнуть начальника я решилась не сразу.
- Мистер Кэньон, - наконец заговорила я.
- Беатрис Муратти, - отозвался босс, казалось, только этого и ожидавший, развернулся ко мне лицом и скрестил руки на груди, - и?
И…что? Под изучающим, чуть насмешливым, но серьезным взглядом светлых карих глаз я почувствовала себя слегка неуютно, но отступить можно только с позором из кабинета, так что…
- Грант, Луизиана, Южное отделение Департамента Контроля. Так?
Вообще-то не так. Совсем не так представляла я себе разговор с начальником, но похоже, мне действительно пора уже забыть о правилах, по которым привыкла играть я. Как там у русских, в той пословице про самовар и монастырь? В Тулу со своим уставом не едут. Или как-то так.
Кэньон смерил меня взглядом, усмехнулся, но промелькнувшая во взгляде настороженность вселила в меня надежду.
- Интересно, - сухо отозвался он, - что еще расскажете?
- Восточное отделение – штат Невада, округ Кларк, - продолжила я, - а Западное –Мэриленд, Монтгомери.
- И кто же решил с вами этими данными поделиться?
- Изучение смены мест жительства Хлои Ремингтон.
Я честно старалась подавить ликующую улыбку, но, судя по пониманию в глазах начальника получалось неважно. Но какая разница? Главное – да! Долгие часы с личным делом и подробной картой страны не пропали даром. Командировка и добро на продолжение подробного расследования уже были у меня в кармане, и даже Баррет не сможет ни послать, ни переубедить Дэна Кэньона. Хотя он и не особенно пытался.
- Прежде чем отправлять Муратти в командировку почитай досье Ремингтон, - горячо (даже слишком горячо) говорил Том, - она чиста! Как первый снег, как кристал, как…
- Как Эрнст Джавелс, - подсказал Кэньон. Имя ничего мне не говорило, но Том быстро осекся и как будто бы сник. Сдался.
- Делай как знаешь, все равно это обыкновенное паникерство, и мы оба знаем, чем это заканчивается, - проговорил мужчина и перевел взгляд на меня, - я пытался тебя предупредить.
- Вот и не будем нарушать традиций, - хмыкнул босс, - верно, Муратти?
Я порадовалась, что не стала отказываться от предложения присесть. Чего-чего, а крайней в этом деле мне хотелось оказаться меньше всего. Что ж, мне решать как будет.
- Когда можно будет выезжать?
Домашние отнеслись к известию о скором моем отъезде предсказуемо, а именно – никак. Не то что бы я ожидала живого участия (это вообще было бы странно, если вспомнить, что о службе я могла говорить только в самых общих чертах) но все-таки…если отец по крайней мере, пожелал удачной поездки, то Бернадетт и Альфред, похоже, даже не услышали меня, занятый каждый своими мыслями и обидами. А началось все с того самого дня, как Альф объявил о получении премии и намерении потратить ее на покупку собственного дома. Поначалу все было очень мило – они вместе подолгу рассматривали каталоги с домами и интерьерами, планировали переезд, обсуждали будущий ремонт, а мы с папой старались как можно незаметнее испариться из поля зрения молодых супругов (справедливости ради – не так уж и много внимания они обращали на всяких посторонних людей вроде старшей сестры и тестя и хозяина дома). Мелкие споры и стычки были частым явлением и никто большого внимания на них не обращал, тем более, что мирились они почти сразу же. Но потом все стало гораздо хуже, даже самая незначительная мелочь - дом, район, опоздание на место встречи, неподходящий риелтор или даже таксист, непонятные условия договора, всплывшие внезапно судебные процессы у строительной или риелторской конторы – могла вызвать такую бурю, что приходилось едва ли не короткими перебежками пробегать мимо, дабы не попасть под перекрестный огонь праведного гнева сестры. Терпение Фреда, казалось, не знало границ, но рано или поздно оно должно было лопнуть.
Я ждала этого дня почти что с ужасом, периодически пытаясь поговорить то с сестрой – что было бесполезно, Бернадетт либо закатывала сцену, либо начинала плакать (и когда только она успела превратиться в импульсивную истеричку?), то с отцом – тот истерик не закатывал, но неизменно советовал не совать носа не в свое дело, пребывая в уверенности, что если брак и любовь может разрушить такая мелочь, как ремонт и переезд, то не стоит он выеденного яйца (уверенна, что на самом деле он просто знает, что не сможет говорить с Альфредом как один серьезный мужчина с другим серьезным мужчиной, а амплуа сурового тестя – это не совсем то, что помогло бы мистеру и миссис Тодер лучше понять друг друга), и в конце концов начала задумываться о разговоре с Альфредом, хотя и не относилась к этой мысли серьезно. До вечера накануне отъезда, который я проводила, пытаясь собрать чемоданы и не слишком внимательно вслушиваться в голоса за стенкой.
- …у меня тоже может кончиться терпение! – ненормальный – резкий и напряженный – голос Альфреда вылетел за дверь вместе со своим хозяином, немедленно хлопнувшим ею о косяк и стремительно зашагавшим к лестнице, что-то приглушенно бормоча под нос. Я присвистнула и порадовалась, что папа укатил на выставку в какую-то современную галерею, где сегодня вечером должна была блистать дочь Жана Данхила, известного в городе бизнесмена и мецената, так же имеющего зуб на Гертруду Томпсон и 7N – иначе Бернадетт бы точно осталась вдовой.
- Беатрис, - в голосе вскочившей на звук открывшейся двери и снова рухнувшей на кровать сестры легко угадывается разочарование и близящиеся слезы, - я такая дура…
Нашла время – недовольно ворчит внутренний голос, той самой большей части меня, которая двинута на собственной значимости и карьере, но покорно забивается в небытие под разозленное шипение меньшей своей половины, которая отвечает за чувства и эмоции и обычно подавляется. Только это был не тот случай. Мысль о разговоре с Фредом с каждой минутой казалось все менее смешной. Имея в общем-то немалый опыт в деле успокоения сестры, сейчас я с трудом подбирала слова. Хотя…какое они имеют значение?
Подхватив в одну руку чемодан и туфли, в другую – костюм и сумочку со всей собранной со столика косметикой – и нужной, и ненужной, я осторожно, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Бернадетт все еще спала. Мне же пора было торопиться, особенно если я действительно хочу вместить между утренним кофе, подписанием последних командировочных документов и дорогой до аэропорта и самолетом встречу с Альфредом. Сам деверь (или кто он там есть) о намерениях своей своячницы пока еще ничего не знал. Кстати…
- Ну какого черта?! – наконец-то зазвучал в динамике страдающий, сильно охрипший и основательно так севший смутно знакомый голос, - в такую рань звонить…
- Судя по всему, вчера тебе было весело…
Сжав трубку сильнее, я тем не менее старалась не говорить слишком громко. Отрывать ему голову, в конце концов, привилегия Бернадетт и папы.
- Не без этого, - это была усмешка или мне послышалось? – имею право, в конце концов.
- Не ожидала от тебя такого.
- Послушай, что тебе от меня надо?
- Встретится и поговорить, - отозвалась я, - в десять часов, в кафе напротив северного парка.
- В котором раньше был магазин музыкальных инструментов? – зачем-то уточнил он – как будто они с Бернадетт не обедают там каждый вторник и пятницу! – знаю. Только вот время…
- Успеешь, - раздражение все-таки прорвалось, - в конце концов, это у меня самолет в полдень. Так что будь любезен, не опаздывай.
- Да, а ты…
Но я уже давила на отбой. Экран мигнул цифрами часов – 5:49 – и погас.
Ровно четыре часа прошло с момента разговора, когда я уже перешагивала порог пустующего кафе, шаря глазами по всем углам в поисках рыжей макушки. Странно, но не обнаружив мужа сестры на месте я почувствовала…облегчение. Хотя бы несколько минут для подготовки казались совсем не лишними.
- Я смотрю, ты не очень-то торопишься на свой самолет.
Голос был знакомым. Обладатель его тоже. Вот только какого черта он здесь делает?!
Кларенс Альберти, лучший друг Фреда. Ну, или же один из них – друзей у него было немало. Но Кларенс был именно тем, кого никогда и ни при каких условиях за высокого, стройного, рыжеволосого и красивого Фреда я не приняла бы, даже если бы случайно вышла из дома без линз и очков. Альфред настолько зол, что прислал вместо себя парламентера? Или же прежде решил заглянуть домой и уже давным-давно помирился с Бернадетт? Вот только откуда тогда Альберти известно о самолете? Но начнем по порядку…
- Почему ты здесь и где Альф?
- Я здесь потому что ты позвонила мне в половине шестого утра и сказала, что нам нужно встретится и поговорить, - Кларенс даже усилий никаких не приложил, что бы скрыть ухмылку, - ну, то есть, конечно, звонила ты не мне, а Фреду, он кстати, об этом знает, но не подойдет, потому что сейчас на пол-пути в Озерный край, и, судя по твоим глазам, про это ты слышишь в первый раз. Нет, Фред вообще-то серьезный парень, но когда случается подобный форс-мажор, он автоматически забивает на любые внешние раздражители. Так и будешь стоять или все-таки присядешь?
Внешние раздражители, значит…Стул очень кстати оказался совсем рядом, и, чуть отодвинув его, я опустилась на сиденье, пытаясь вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой же дурой. Ну, по крайней мере, теперь было ясно, каким образом чистый ясный голос Альфреда превратился в чуть хрипловатый баритон. Если бы это еще могло мне как-то помочь…
- Извини, что разбудила, - невпопад произнесла я и все-таки не сдержалась – задала наиглупейший вопрос, - но зачем Фреду понадобилось уезжать? Нет, то есть, я понимаю, зачем, то есть не понимаю, почему он так вдруг…и так далеко.
Пришла и ушла официантка, оставив две чашки кофе и тарелку блинчиков, плавающих в сиропе возле меня и омлет с салатом напротив. Рассудив, что все равно иду в кафе, я наплевала на завтрак, но сейчас кусок не лез в горло. Кларенс, уже набросившийся было с аппетитом на свой заказ, услышав последний вопрос замер, посмотрел на меня теперь уже точно как на дуру и отложил вилку в сторону.
- Во-первых, это всего день пути. А если у тебя хорошая машина и знание дороги – то и того меньше. А во-вторых, Озерный край – это уникальная климатическая зона. Редкие виды птиц, животных, растений, леса, реки и озера, острова, обособленные поселения с целой коллекцией баек. Альфред месяца четыре обхаживал начальников всех мастей, чтобы выбить эту поездку для своей научной группы.
- Они же пролетели с этим циклом передач! – слова вырвались раньше, чем я успела обдумать сказанное.
- А, то есть делами родственников ты все-таки интересуешься? – не замедлил подколоть меня Кларенс, - пролетели. Но накануне поездки эта группа разругалась с руководством канала в пух и прах. Не то научный руководитель свою любовницу-лаборантку с оператором застукал, не то жена оператора, не то они действительно рассчитывали получить по номеру люкс на каждого…
- И Фред согласился? – говорю так, будто это не я две недели ходила за Барретом и канючила себе командировку!
- Я бы тоже не стал отказываться.
Не камень а целая скала упала с души. Конечно, неизвестно, как отреагирует на такую новость о супруге Бернадетт, но сестра всегда старалась с пониманием относиться к работе мужа, знает, как он хочет независимости и собственного угла. В последнее время, правда, она сильно изменилась, но мне все-таки хотелось верить в лучшее.
***
Когда я возвращалась в Академию во второй раз, на курсы повышения квалификации, мне очень повезло, потому что инструктором нашей группы стал один из лучших в прошлом оперативных работников СимБР. Эрик Уилсон, почти что легенда в ряде отделений на западе, умный, требовательный, дотошный, порой резкий, но вопреки образам из голливудских блокбастеров голоса он никогда не повышал – не было нужды. Одна из любимых его фраз, истина, которую он старался вбить в голову каждого курсанта была такой «Все святые давным-давно сидят на небе, и уж тем более их не будет среди тех людей, который попадают в поле зрения нашей службы. И если, изучив биографию, связи и прочие контакты объекта, вы можете сказать «Он совершенно чист», это значит только одно – вам нечего делать в СимБР. Потому что скелет есть у каждого». Строго говоря, это нам старался внушить каждый, но получалось только у Уилсона. Он был прав, но каждый раз, убеждаясь в этом в очередной раз я как будто открываю для себя новую страну, хлопаю по лбу, листаю сотни раз пролистанное дело и, найдя намек на разгадку снова хлопаю себя по лбу, костеря на все лады собственную невнимательность. Ведь вот оно, почти что прямым текстом написано, нужно только чуть-чуть мозгами пошевелить! И в этот раз случилось почти тоже самое.
Первым пунктом моего назначения стал Брокен-Эрроу. Южное отделение было последним, которые вели Хлою Ремингтон, агент, который вел ее был криминальным психологом и отличным специалистом, так что надежды я питала на него немалые. Майкл Джонас ответил на телефонный звонок сразу, посетовал на поздний мой приезд и предложил встретиться на следующий день в одном из небольших ресторанчиков.
- Там лучшая кухня в городе, соглашайтесь, - звучал в трубке голос.
- Давайте адрес, - проговорила я, жалея потерянного времени. Стоило все-таки начать с чего-нибудь поближе.
Ресторан большого впечатления не произвел. Нет, возможно для какого-нибудь одинокого холостяка эта кухня и была пределом мечтаний, но меня так дома почти каждый день кормят. Если я бываю дома и нахожу время на то, что бы поесть. Со скептическим выражением лица листая папку-меню, я не заметила, как напротив меня сел молодой брюнет в спортивной куртке и с собранными в короткий хвост волосами.
- Рекомендую салат с креветками, - улыбнулся он, жестом подзывая официантку, - вы – Беатрис Муратти, не так ли?
- Мистер Джонас? – на всякий случай уточнила я и еле сдержала вздох, когда мужчина в очередной раз смерил меня взглядом и кивнул.
- Вам можно просто Майкл, - сказал он и поинтересовался, - а что, вы представляли себе меня по-другому? Надеюсь, я вас не сильно разочаровал.
- Вообще не разочаровали, - хмыкнула я, - за четыре года работы в СимБР я привыкла ожидать от вашей братии всего, что возможно. Но у нас с вами Ремингтон.
- С трудом вериться, что вы проделали такой большой путь только из-за нее, - кажется, перевод разговора Майкл понял правильно, - даже не знаю, чем бы я мог вам помочь. Хлоя была самой обычной женщиной, милой и дружелюбной. Ее очень расстраивало, когда к ней относились с подозрением, она как будто шестым чувством ощущала неприязнь, если она была.
Это шестое чувство называется сильно развитой физиономистикой. Или как-то так – надо будет уточнить у Гарри. Итого нежелание вызывать лишние подозрения против характеристики «милая и дружелюбная» и скептической ухмылки Баррета и Кэньона, записавшими бы мой аргумент в колонку «паранойя и предвзятость Б. Муратти». Мимо.
Сильно ли я расстроилась? Да я вас умоляю! Энтузиазм бил через край, я была уверенна, что мне еще повезет. Первый блин комом, кто ищет, тот всегда найдет, а задурить голову мужчине умной женщине вообще проще простого и, недолго думая, я обменяла уже приобретенный билет до Портленда и поехала в Филадельфию. Контактером от западного отделения была некая Ханна Беринг, преподававшая в школе для трудных подростков. И, честно говоря, этих людей я действительно представляла по-другому.
- Даже не знаю, чем я могу вам помочь, - заговорила женщина (я честно старалсь не морщиться и не вспоминать про Джонаса, слова которого она сейчас повторяла) – я вела Хлою всего полтора месяца и…
- Постойте, - перебила я, - как полтора? Ремингтон девять месяцев колесила по западным штатам! Месяц в Коннектикуте, два с половиной в Мэриленде, по месяцу в Северной и Южной Каролине, Теннеси, Иллинойс…
- Как раз в Теннеси мы и встретились, - согласилась коллега, - она приехала из Оклахомы, это под началом южан, прожила полтора месяца и вскоре снова вернулась в Южный Департамент, на сей раз в Луизиану.
Штат, где находиться штаб Департамента. Веселенькое дельце.
- В чем-то я вас понимаю, - продолжала говорить Ханна, - среди отказников больше всего неблагонадежных, но я ничем не могу вам помочь. Вот что - попробуйте связаться с Мелани Лайт – она вела ее все то время. После замужества она ушла из Департамента, но еще до этого служила в СимБР.
Распрощавшись и вернувшись в отель, я несколько раз изучила все выданные для командировки документы и справки, но Мелани Лайт так и не обнаружила. Ну в самом деле, не могли же наши не знать, не увидеть того, что дают мне координаты человека, который почти не имел дела с Хлоей Ремингтон? Или это своего рода проверка? Ох, где наша не пропадала – но не в родном ведомстве точно. И кто найдет общий язык, как не агент СимБР с агентом СимБР? Вот только, надеялась я зря. То есть, совсем зря.
- Прошу прощения, - окликнула я невзрачную блондинку, больше похожую на домохозяйку со стажем нежели не агента в отставке, но продавщица в магазине охотно подтвердила, что это именно она «Каждый день у нас бывает», - вы – Мелани Лайт?
- Вообще-то Филипс, - проговорила женщина и заметно напряглась, - а вы кто такая и что вам от меня надо?
Эта напряженность, ее готовность атаковать любой момент и взгляд должны были насторожить меня, но я стиснула зубы и достала документы. Печать департамента миссис Филипс узнала быстро – побледнела, покраснела, потом опять побледнела, протараторила скороговоркой «Ничемнемогупомочь» и развернувшись на сто восемьдесят поспешила убраться прочь.
- Э-э-э…постойте! – выкрикнула я и поймала ее уже у выхода, - я даже не…
- Прекратите меня преследовать! – выкрикнула Мелани, резко разворачиваясь ко мне, - я не желаю иметь больше ничего общего ни с вами, ни с вашим Департаментом Контроля! Я устала от этих игр! Оставьте уже, наконец, нас в покое!
Час спустя я сидела в баре отеля и, наплевав на все – на командировку, на Хлою Ремингтон, на Дэна Кэньона, позвонившего мне почти сразу же после разговора с Лайт и отчитавшего за самоволие – требовала у бармена очередной коктейль. Скорчив неодобрительную физиономию, бармен плеснул еще из шейкера. Благодарно кивнув, я сделала глоток. Мне всегда казалось, что я знала, на что шла, когда отправляла документы в Академию СимБР. Я знала, что это тяжелая, порой неблагодарная и выматывающая служба, а уж про периодически вспыхивающие скандалы в прессе о превышении служебных полномочий американской разведкой, о нарушении законов ради общего блага, о сбегающих за границу сотрудниках спецслужб дочери журналиста не знать было бы просто стыдно. Но несмотря ни на что, мне там нравилось. Это было то самое пресловутое «мое», едва начав, я уже с трудом представляла, как смогу жить без этой работы. Департамент Контроля, как мне казалось, не отличался радикально, однако стоило сейчас капнуть немного глубже…да я даже не копала – оно само все вылезло! Зачем скрывать очевидное? Робкая и вполне логичная мысль, что следят исключительно за Мелани Лайт, проблемной бывшей сотрудницей была задвинута в строну таким же логичным вопросом – а с чего вдруг профессионал своего дела стала настолько проблемной? И, даже если я сейчас брошу все, подам в отставку, уеду на другой конец страны (мира вряд ли получиться), сменю имидж, выйду замуж и нарожаю детей, ДК все равно будет первым, кто узнает как я их назвала и на что у них аллергия.
Так…ну и что я будто истеричка какая-то? В конце концов, бить посуду и телефоны не мой стиль, тем более, что у меня оставался еще один человек - Харви Лютер из Восточного отделения. Первый контактер Хлои Ремингтон в США. Бывший федеральный маршал, и работник Департамента, тоже бывший. Чем закончиться эта беседа, я не пыталась даже предугадать.
- Это вы звонили сегодня утром? – первым разговор начал Лютер, окинув внимательным серьезным взглядом.
- Если вы – Харви Лютер, то я.
- Беатрис Муратти, значит, - закивал тот, - давайте пройдемся.
В который раз я пересказываю уже одну и ту же историю и надеюсь на то, что уж в этот-то раз мне повезет, в этот раз я услышу что-то полезное, стоящее, нужное. Пора бы уже уяснить, как это было бесполезно. Кажется, я даже не расстроилась, в очередной раз услышав от внимательно слушавшего мои слова Лютера «Даже не знаю, чем могу вам помочь».
- Понимаю, - вздохнула я, представляя уже разговор с Кэньоном и Барретом и сдерживая кислую мину, возжелавшую занять место на моем лице, едва подумалось о подколах коллег, - прошло много времени, тем более, что вы ушли из Департамента одновременно с отъездом Хлои в Коннектикут.
- Вы меня обижаете, - засмеялся Лютер, - мне сорок восемь лет, ваши родители еще ходить вас толком не научили, когда я начинал служить. Я помню каждого, с кем когда-либо имел дело, а уж тем более последнюю подопечную. Просто в ней действительно не было ничего странного – обычная женщина в глубокой депрессии. Разве что зеленая.
На словах «глубокая депрессия» я замерла, даже дыхание затаила, будто боясь спугнуть неловким движением тень промелькнувшей догадки. В конце концов, мне это наверняка только кажется, но вдруг…
- В депрессии? – переспросила я, - а почему?
- После смерти сестры. Она даже из Канады именно из-за этого уехала, - пояснил мужчина и остановился, - двойни среди подкидышей появляются редко, а такие как Хлоя и ее сестра Хелен, по-моему и вовсе в первый раз. Хелен родилась инфицированной, а наша с вами знакомая – абсолютно здорова. Впрочем, про эти детали вам лучше расспросить Франкенштейна – слышал, он как раз в Северном отделе сейчас.
Все оказалось просто. Настолько просто, что мне было стыдно показываться начальству на глаза. Вот она, девичья фамилия в соответствующей графе. Гарсон. Как Хелен Гарсон, погибшая два года назад во время последних тестов той самой вакцины, которую с шестнадцати лет изобретал Гарри Вандер, он же и понял все гораздо быстрее чем я, едва узнав имя подопечной тире подследственной. Хотя, кто знает, может быть если бы я свела кого-то своими экспериментами в могилу, я бы тоже все поняла. Впрочем, не буду бросаться голословными обвинениями, не люблю этого. Но пальцем не пошевелю, пока не узнаю насколько обоснованы домыслы Хлои Ремингтон. Хотя, судя по всему, не шевелиться придется долго.
- Он ничего не сказал, - Пенелопа даже не пыталась скрыть ни волнения, ни слез, - просто уехал и все. Он часто так делает, никто не удивился.
Я слушала ее без особых эмоций, разве что зубами старалась не скрипеть и телефон сжимала не слишком сильно. Вандер на звонки не отвечал. Так и подмывало обратиться в отдел по работе с персоналом – голову готова дать на отсечение, что занимаются они не только подбором будущих кадров, но и наблюдением за бывшими и нынешними! – но здравый смысл не спешил меня оставлять. Телефон подпрыгнул на диване, дисплей выдал незнакомый номер.
- Привет, Муратти! Узнала? – бодр, свеж и полон сил. Чтоб вас, мистер Уильям Хоуп.
- Да я и не забывала, - проговорила я, - добрый день, как жизнь, по какому поводу звонок?
- Слышал, вы потеряли Вандера…
- А вы его нашли?
- Типа того. Только не я, а пригородная дорожно-патрульная служба – оставили ему штраф за неправильную парковку, - хмыкнул Уильям, - знаете Ривингсквер?
Тот же самый район, в котором проживает Ремингтон. И почему я не верю, что это просто совпадение?
***
Медицинский сектор ничем не отличался от остального исследовательского отдела – те же длинные коридоры, те же непонятные лаборатории, те же серьезные люди в белых халатах, тот же самый начальник. Разве что суетятся вокруг чудом не сыгравшего в ящик Вандера немного больше. Что произошло в доме Ремингтон? О, да ничего особенного! Просто Гарри Вандер, как любой нормальный подкидыш старается не упускать случая пообщаться с себе подобным (тем более, что поговорить им с Хлоей было о чем). Ну увлекся, ну забыл про укол, ну разбил ампулу – с кем не бывает? Где Ремингтон? Собиралась вернуться на родину, но вообще-то такими вопросами оперативно-розыскной отдел занимается.
Вандер оставался невозмутим, Дэн Кэньон – скептично-ироничен, словно не ожидал от Гарри ничего другого, Тому Баррету явных трудов стоило не выматериться от души, а мне было просто интересно – если бы Гарри нашли с тремя дырами от пуль, а пистолет был бы обнаружен в сумочке Ремингтон, он бы сказал что чистил его и случайно выстрелил в себя несколько раз?
- …а еще мне буквально пару минут назад сообщили о том, что Хлоя Ремингтон взяла билет Миннеаполис-Оттава, - закончила я отчет.
- Ее необходимо задержать, - перебил меня Том.
- Основание?
- Дайте пару часов и я вытрясу из Вандера всю правду.
- Хотел бы я на это посмотреть, - мрачно заметил Дэн, сосредоточено давивший в пепельнице остатки сигареты, - допросы с пристрастием не наш метод, так что отбой. Дело передать в Канаду, не забыть сообщить им. Это вас касается, Муратти. Свободны.
Баррету легко далось сдержать недовольную гримасу и через пару секунд уже исчез за дверью. Я же тщательно собрала вместе все справки и документы, сложила в папку в нужном порядке, скрепила файлы вместе, время от времени бросая искоса взгляды на Кэньона и собираясь с духом.
- Какие-то вопросы, Беатрис? - голос начальника поймал меня почти что на выходе из кабинета. О да, я понимаю, почему нашим боссом стал именно Дэн Кэньон.
- Только один, - отозвалась я, медленно разворачиваясь, - что ждет Ремингтон?
- А что ее может ждать, кроме строгого выговора за небрежное отношение к правилам миграции? – поинтересовался Дэн и невесело усмехнулся, - людям бы такую взаимовыручку.
Неопределенно буркнув что-то в ответ, я поспешила закрыть за собой дверь. Почему мы так мало ценим друг друга? Друзей и близких, соседей и родственников, случайных знакомых и приятелей, коллег и бывших одноклассников…бежим, спорим, интригуем, что-то ищем, чего-то добиваемся, злимся, когда кто-то пеняет нам этим, когда он не понимает как это важно и нужно, ругаемся, идем дальше - и так по кругу, пока вдруг не спотыкнемся и не увидим, что на самом деле рядом нет ни одного человека, которого бы это волновало.
- Судя по твоему побитому и несчастному виду, командировка успехом не увенчалась.
Я, оказывается так и не дошла – не то что до своей комнаты, до дивана в гостиной и до появления отца мирно продремала на диване в прихожей. Спасибо, что не в гараже!
- Папа, - улыбнулась я, щуря глаза, - давай ты не будешь меня про это спрашивать?
Вообще-то все было совсем наоборот, но говорить о работе хотелось меньше всего. Папа пожил плечами и сел на соседний диван.
- А где Бернадетт? - совсем забыла о сестре! Мигом сменившееся выражение папиного лица насторожило меня, но я даже предположить не могла, насколько все плохо.
- Понятия не имею, - мрачно отозвался отец, - но если она еще не отошла от вчерашнего состояния аффекта, то скорее всего, уговаривает одного из приятелей своего супруга отвезти ее в Озерный Край.
Отступившая было дрема снова подступала ко мне на мягких своих лапах, но, как истинный хищник сорвалась на последние слова. Что-то слишком часто в последнее время я слышу про это место…
asielka, спасибо за приятные глазу любого автора слова и пожелания, надеюсь, что и в будущем семейство Муратти не разочарует (по крайней мере, не сильно - с лета мы ушли не так далеко).
p.s. и можно на "ты"
Муратти. История семьи.
. Творческих успехов.
Линейный вид
