Любит - накрашенных личностей с логическим складом ума Не любит - толстых Жизненная цель - наука Характер:
неряха - 6
интроверт - 4
созерцатель - 7
зануда - 3
зараза - 5
Война забрала у меня все, страну, любовь, семью, Короля. В той войне не было ни романтики, ни великой цели. Кругом и всюду был только долг. И каждый из нас был ведом только долгом. Воины шли за нашим Королем, и я шел среди них. Я – оруженосец Короля, второй сын графа фон Вальде. В тот день, когда наша последняя атака захлебнулась в крови и таком же алом закате, я стал рыцарем и графом на последние пару минут. Мой отец, старший брат и два младших погибли на первой линии защиты. А мой Король опирался на мои плечи, едва переставляя ноги, и харкал кровью. Посвящение в рыцари было торопливым и, наверное, бессмысленным. Но кто я такой, что бы судить о деяниях Короля. Он знал, что все кончено и потеряно, он упорно впивался пальцами в землю, когда ноги не выдержали и мы повалились. Король притянул меня к себе последним рывком, сухими, обветренными, окровавленными губами яростно прохрипев мне на ухо «дождись меня». Его глаза закрылись и лицо разгладила печать смерти за несколько мгновений до того, как наш мир поглотила Мгла. Полог шатра рвануло и сорвало. Перед глазами мелькнула черная сталь. Больше не было заката. Пара мгновений, только на то, что бы обернутся. Обернутся и почувствовать, как наваливается всепожирающая Тьма. Едва успевая осознать, что теперь ничего нет. Нет замка фон Вальде на зеленых холмах среди алых гранатовых рощ. Нет дома. Нет родины. Нет прекрасных серых глаз, что провожали на войну. Резко и зло, на долю секунд всколыхнув давящее марево темноты взвыл где то последнее заклинание безумный и отчаянный маг.
Все исчезло, утонуло, погибло.
Только вспыхивает в груди сердце и с губ срывается дикий, безмолвный крик. Во Тьме нет ничего.
“Аристократическое самообладание” (“Noble Composure”)
Баллов: 1
-Все 10 поколений не имеют права заснуть на полу ,или справить нужду туда же. Младенцы, малыши и гости попадают под это ограничение. Сон лицом в тарелке не считается нарушением.
- Основатель и наследники должны иметь интерес к культуре 10 до того, как станут пожилыми. “Писатель” (“Storyteller”)
Баллов:1
-По крайне мере один роман должен быть написан каждым поколение династии, кроме 10-го. Неважно,какого качества роман. Вы должны написать историю своей семьи. “Бесстрашный”(“Fearless” )
Баллов: 1
-Вы должны всегда разыгрывать карточки шанса.
-При поломке электропредмета его должен починить сим из семьи.
-Нельзя приобретать сигнализацию в дом или машину.
- Основатель и наследники должны иметь интерес к преступности 10 до того, как станут пожилыми
Примечания: не подпускайте к поломавшимся электропредметам наследника. Чтоб починить неопасный предмет(душ, засорившийся унитаз) можете вызвать мастера. “Одна дорога” (“One way street”)
Категория: ограничения
Баллов: 1
-Сим не может использовать эликсир жизни.
-Эликсир из коровы может использоваться.
-Можете использовать эликсир жизни для зарабатывания баллов.
__________________
Последний раз редактировалось Enlil, 01.06.2017 в 23:04.
*По просьбам трудящихся всплывает из глубин аки Ктулху*
Печальный отчет. Не трагичный, каким был тот давний, в котором погибла Ботта, а именно печальный из-за возникающего с самого начала ощущения какой-то неизбежности.
Смерть Келлы как часть сюжета - неожиданное событие, и эффект усиливается тем, что умерла она не сразу. Есть в этом нечто жутковато реалистичное.
Понравился ход с Осирисом, утратившим контроль над силой. Ведь действительно, светлый ли, тёмный ли, а маг может быть очень опасен. С Осирисом об этом легко забыть, но напоминание получилось многозначительное.
Освин сильная девочка, но хорошо, что есть Сатин, чтобы поддержать её.
Появление Гавэйна... меня почему-то очень растрогало. Каким он был забавным, милым парнем в колледже, и каким он вернулся в Верону. Честно говоря, я всё-таки надеялась вновь увидеть его при иных обстоятельствах. Уж не над телом Келлы точно.
Как-то так. Мирный конец отчёта ещё понравился.
*Погружается обратно*
Наследник этой династии не постеснялся взорвать Бастион Вечного Ужаса
Из эталона ответов я узнала, что это про вашу династию, после чего отправилась читать её.
Очень-очень-очень понравилось!!!
Я пока что только два отчёта из первого поколения прочитала, но это было офигенно! И основатель супер, и читать про него одно удовольствие, очень интересно, как он осваивается в новом для него мире (один прикол с компьютером чего стоит ).
Насколько я поняла, в династии есть магия и вообще сверхъестественное чему я безумно рада, и с огромным удовольствием продолжу читать.
Итак, наконец то я выполз из забытья, безумно благодарен тем героям, которые безропотно оставляют комменты, прекрасно меня зная, и особенно тем, кто появляется впервые, да еще приносят новости))
Отчет дался.... мягко выражаясь, непросто, был он уже 10 раз проклят, сопутствовал техническим проблемам, но вот он, наконец то, божежтымойневерю))
Это последний отчет Виза, и этому я, несмотря на нежную мою к нему любовь, безумно рада, а посему в конце традиционный, но, само собой, не обязательный опрос)))
Приходя с работы домой я чувствовал себя Посейдоном, возвращающимся в свое подводное царство к ненаглядной своей Амфитрите. Там, за воротами особняка был другой мир. Когда то наша земля была на самой окраине Вероны, упираясь в лесистые холмы, куда до еще недавних пор грибники ходили за грибами, а парочки за уединением, теперь же город неумолимо наползал и наш район становился едва ли не самым дорогим и элитным. Сказывалось, конечно и то, что в пятнадцати минутах ходьбы пешком от нас проживала сама мэр, все еще деятельная и безжалостная. Теперь каждое утро часов в шесть нас приветствовал бодрый сосед напротив - директор крупнейшего в Вероне банка, поддерживающий активный и очень здоровый образ жизни и в полуголом виде предающийся ритуальной зарядке. Мимо ворот прогуливалась розовая дама с собачкой, маленькой визгливой крысой - жена хозяина сети стоматологических клиник, нашего соседа справа. Слева проживал крупный бизнесмен тяжелого характера, татуировки которого красовались даже на его лысом черепе, и которому регулярно по ночам подвозили к черному ходу внушительные коробки. Сосед слева мне нравился больше всех, он не домогался с агитацией моржевания, не тявкал на меня из за забора, трепетно прижимая свою крысу к плоской груди, да и вообще отличался сдержанностью и самодостаточностью.
До сих пор не был построен Веронский порт, по коему поводу велись регулярные дебаты по телевизору, в газетах и в ратуше. Периодически звучали дерзкие предложения потребовать от мэра отставку, дескать она уже стара и недееспособна, но железная рука тети Джульетты решительно пресекала всякие поползновения, лишний раз доказывая, что она еще их всех переживет. Порт, тем временем, все еще строился, заполняя город разнорабочими иностранцами всех мастей, чему особенно возмущался муж дамы с крысой.
Я все еще работал с Арамом в "Flut" хотя с тех самых пор ни капли Дара ко мне так и не вернулось. Но накопившиеся в офисе артефакты, прежде которыми я с презрением пренебрегал, и богатый опыт, успешно помогали справляться с подавляющим числом проблем, в последнее время все чаще обретающих облик расплодившейся полоумной нежити.
Дома же меня ждали мои прекрасные леди. Дверь за моей спиной захлопывалась и я оказывался в аквариуме, теплом, родном, уютном аквариуме, толстым стеклом отделенного от остального, в общем то безразличного мне мира.
Сатин, мой маленький кроткий ангел с большими карими глазами. Она любит чаепития с матерью, бисквитные печенья, котят, книжки про рыцарей, музыку Вагнера и балет. И, как мы выяснили недавно, колошматить грушу.
- Сатин, - сказал я, однажды, застав ее в комнате с тренажерами. - Мне звонила твоя учительница, она говорит, ты разбила однокласснику нос.
Сатин насупилась, но отрицать не стала.
- Он обозвал Клариссу... только маме не говори...
- Хорошо, - я присел рядом с ней на корточки, взял маленькие ладошки в свои руки. На костяшках дочери виднелись мелкие ссадины. - То есть плохо, Сатин. Очень плохо. У тебя совершенно не поставлен удар. Давай покажу, как надо правильно бить.
Мама в последнее время все чаще ходит к отцу на могилу. Она приносит свежие цветы, стряхивает пыль с надгробия и долго стоит, думая о чем то своем. В такие мгновения ее лицо не выражает ничего, ни скорби, ни боли. Нельзя угадать, чем заняты ее мысли, только изредка, если застать ее врасплох, можно заметить, как торопливо она смахнула с щеки влажную каплю, тут же оборачиваясь к тебя как ни в чем ни бывало, с мягкой улыбкой на губах, спрашивая какую-нибудь глупость, вроде того, буду ли я на ужин курицу, или попросить Леонида приготовить говядину.
Мама передала мне все бумаги и какие то мелкие фамильные безделушки.
- Документы на дом, на три дачи, чертежи дома, кое-какие записки, блокнот твоего отца с какими то каракулями... - сказала она, вручая мне в руки коробку. - Пусть будут у тебя. Переберешь как-нибудь на досуге, оставишь, что тебе нужно.
- Чего это вдруг? - меня застали за тренировкой, но с мамой спорить всегда было бесполезно, если ее накрывала идея.
- Мало ли что. Пусть ты будешь знать, где они.
Я не понимал этого "мало ли", не мог одобрять, но смирился с женской прихотью, принял коробку и в тот же вечер сплавил ее в хозяйственные руки Реми, благополучно позабыв о ней на долгие годы.
Я впервые отвел Сатин во Дворец Тьмы, когда ей исполнилось двенадцать. Яна, как порядочная хозяюшка, угостила нас зеленым жасминовым чаем и эклерами, после чего ненавязчиво отправила Сатин играть с ее новым Духом Наблюдателем, на которого неодобрительно косился увязавшийся за нами Эмрис.
- Сатин очаровательна, - мило улыбнулась Яна и подложила мне еще эклерчик. - Умная девочка. Определенно с магическим даром. Из нее не выйдет сильной колдуньи, не такой как ты. Быть может уровень четвертый при должном усердии. Интереснее то, что в свои нежные двенадцать она довольно неплохо дар контролирует. Вернее чаще всего, конечно, просто подавляет, но это уже занимательно для столь юной ведьмочки. Я бы могла взять ее в ученицы. Не сейчас, через пару лет, к этому времени мой нынешний ученик как раз сдаст экзамены. Я надеюсь. Редкая бестолочь. Еще пироженку, Визерис?
Я мотнул головой, от сладкого у меня уже слиплась челюсть, но серьезно задумался над предложением Яны. На мой взгляд все это было прекрасно и заманчиво, но решать было рановато.
Размышления мои прервал Эмрис, до сих пор молчаливый и раздраженный. Ему не нравилось во Дворце Тьмы, не нравились какие то собственные его воспоминания.
- Нечего, - заявил он, запрыгнул сначала ко мне на колени, а затем, ни капли не смущаясь, на стол. - Если она захочет учится, я сам ее научу.
- Кот? - переспросил я с вполне закономерным сомнением, чем, кажется, обидел Эмриса. Яна улыбнулась.
- Тебе бы стоило больше ему доверять. У него есть и знания и, кхм, определенный опыт. Пожалуй, Мирдин Эмрис смог бы стать Наставником. У него, конечно, нет лицензии...
Яна смотрела на него прищурившись, с любопытством и исследовательским интересом, будто уже прикидывая, как бы его так отловить, заспиртовать, клонировать и заставить работать. Эмрис провилактически на нее зашипел и с самым гордым, невозмутимым видом, на всякий случай перепрыгнул ко мне на колени.
- Я думаю мы решим это, когда Сатин станет чуть постарше, - решительно пресек дальнейшие споры я. Эмрис, из вредности, не иначе, топтался по мне, не втянув когти, вытягивая из брюк нитки и оставляя затяжки, и голос мой заметно дрожал.
Дома, стоило только открыть двери, в уши врезалась тишина. Тяжелая, темная, ледяными когтями сжимающая сердце. Я окликнул Реми, маму, не дождавшись ответа прошел дальше, с цепляющейся за мою куртку Сатин, и увидел ее. Сатин тихо охнула, не понимая, не осознавая, и вцепилась в мою руку. А я не мог отвести взгляда от бледно-голубого шелка ее блузки, черных волос, волной рассыпавшихся по деревянным панелям пола, от бледного, безжизненного лица. Крови не было, и от того все казалось еще более нереальным, дурной шуткой, кошмарным сном. Над телом Реми стоял Жнец, такой же, каким я запомнил его с нашей последней встречи, тот же клубящийся дым, тьма и огонь внутри. Последняя тень давно утерянного Дара позволяла мне видеть Его. Он обернулся, но Он меня не видел.
- Шанаал, - прошелестел он и тьма из-под капюшона смотрела на Сатин, бледную, испуганную, упрямо вцепившуюся в мою ладонь и будто застывшую на месте. - Новая встреча. И я снова не за тобой.
Дочь сильнее сжала мои пальцы и тихо, дрожащим голосом потребовала:
- Верни ее.
Он наклонил капюшон в бок, будто с интересом разглядывая юную нахалку, или то, что Он видел в ней. Жнец поднял костлявые пальцы и над тем, что, возможно, когда то было ладонью, повисло голубоватое пламя. Оно светилось ровно, спокойно, источая мягкое тепло, которое я чувствовал даже через то расстояние, что нас разделяло. - Вернуть? Что мне твой приказ, Король-Дракон? Ты привык брать то, что пожелаешь. Но я не служу тебе.
Он шагнул, или перетек, в мгновение ока переместился ближе и Сатин попятилась. Я попытался ее закрыть, на негнущихся ногах отгородить ее собой, но Ему было все равно.
- Отдай, - упрямо повторила дочь и протянула дрожащую, ходящую ходуном руку. - Это нее время. Ты ошибся. Придешь позже.
Темнота под капюшонам забулькала, зашипела. Я не знал, был ли это смех, или возмущение, но, сжав кулак, сквозь кости которого пробивалось, яростно и испугано плясало голубое пламя, он опустил его на ладонь Сатин. - Если удержишь.
Сатин, моя маленькая храбрая дочь, сжала губы и отважно вцепилась в мечущийся огонь. Жнец растаял дымом, горячечным сном, и когда Сатин разжала ладонь, в ней было пусто. Она охнула, испуганно и пораженно вздохнула, вскинув на меня глаза, и, мне казалось, сердце мое застыло. И на этот ее вздох, тревожно, прерывисто, отозвалась дыханием Реми, дрогнули ее ресницы и открылись серые, как лунное серебро, глаза.
Я смотрел на Реми, касался ее рук, целовал ее пальцы, и не мог поверить. Мама, узнав о произошедшем, вручила нам путевку на недельное ролмантическое турне и выпроводила из дома, приказав наслаждаться новоприобретенной жизнью и друг другом. Реми объяснить случившееся не могла, только неуверенно бормотала, что, должно быть отравилась лактозой, но я не мог слушать, я смотрел на нее и тонул в ее глазах. Я мог только понимать, что она рядом, что ее, свет моей жизни, я никогда и никуда не отпущу, никому больше не отдам. Что я люблю ее.
- Люблю, - шептал я в ее губы. - Люблю, - шептал я, сходя с ума от счастья, от запаха ее волос. - Люблю...
И ее глаза светились...
За высокими винтажными окнами расцветала весна. Аккуратно подстриженная Леонидом ограда зазеленела, и сквозь последний, обреченный иней пробивалась молодая листва. Это была шестьдесят седьмая весна Равэннэ фон Вальде.
В доме было тихо, Леонид отвел Сатин к Абрахаймам, а сам отправился за покупками, и Равэннэ наслаждалась этой тишиной, покоем, и этой весной за окнами.
Она вспоминала другие весны и улыбалась каждому мигу своих воспоминаний, теплых и радостных, холодных, жутких и обреченных, улыбалась всем. Она знала, что устала, что старые кости требуют тишины, сердцу осталось еще немного, и улыбалась, принимая все, что было.
Еще по зимнему холодный ветер путался в ветках, пытаясь напомнить о себе, сердито нахохлимлся на ограде воробей, дрогнула калитка - кажется кто то возвращался. А она видела только насмешливые зеленые глаза деда, укоризненные синие - отца, ласковые аметистовые - той, что заменила ей мать, и еще одни зеленые, такие разные, высокомерные, самоуверенные, непримиримые, теплые и нежные, близкие...
Она вспоминала свою боль и надежды, то, что потеряла и обрела, то, что оставляет и что будет жить дальше без нее. Дети, внуки, друзья... она улыбалась и слышала песню ветра в кронах алых гранатовых рощ.
Она знала, что устала, ресницы дрожали и закрывались.
- Ма, мы вернулись! - родной голос, шаги, счастливый смех Реми. - Мама?...
Визерис замер на пороге, еще не зная, но предчувствуя. Она, казалось, спала, улыбалась, должно быть ей снилось что-то очень славное. И мужчина, чуть помедлив, дотронулся до ее плеча. Шумно вздохнув, он поднес ладонь к ее лицу, и замер. Она не дышала.
На втором этаже особняка фон Вальде, в длинной белой комнате, служившей одновременно галереей, и лабораторией, и свалкой для ценной апаратуры, на стене, в ряде других, висел портрет. С него смотрел молодой парень, смотрел надменно и самоуверенно, преисполненный чувства собственной значимости и веры в свои силы. Так всегда смотрят юноши в девятнадцать лет. В этом доме так привыкли к портретам, что давно перестали обращать на них внимание, и, если бы не вездесущий дворецкий, дорогая белая рама давно бы покрылась пылью. Дорогая, сделанная на заказ, безупречная белая рама без единого изъяна. Казалось, она чуть светилась сейчас, будто украдкой, и маленькая золотистая искорка вспыхнула, вязью промелькнула, оставив на дереве еще пару мгновений алеющий, словно угли, след. Esgal Taen, значилось теперь на ней, Забвение Вышины.
ну и уже стандартное подведение итогов
1. Что понравилось больше всего.
2. Что не понравилось.
3. Что напрягает.
4. Что осталось непонятным.
5. Чего хотелось бы увидеть в дальнейшем.
6. наиболее понравившийся персонаж уже пяти поколений рода фон Вальде
__________________
Последний раз редактировалось Enlil, 09.09.2014 в 00:57.
Блин, как тебя тут не хватало. Вот вообще. Я выпала серьезно из раздела, а когда чего-то долго не наблюдаешь, то привыкаешь жить без этого - и летом я действительно особенно не страдала от отсутствия новых отчетов всех любимых династий.
Но вот сейчас когда увидела твой ник в теме, когда зашла в раздел и посмотрела на этого дракона на обложке - аж мурашки внутри. Табун, стадо мурашек.
Я чувствую себя завязавшим наркоманом который решил опять попробовать...))
И ты еще, мерзавка, хотела без него обойтись!
Мне дико нравится переход одного настроения в другое. Вначале весело и иронично, а в конце хочется уйти нафиг куда-нибудь и рыдать(
Причем переход не воспринимается как что-то неестественное, наоборот, очень плавно, очень правильно. Хз, тонкое восприятие процессионных эмоций?
Получила эмоциональную встряску несколько раз. Например, когда жрец пришел за Реми. Сам факт не задел, ну знала я, что ты ее не убьешь)) но Сатин в этом моменте просто вывернула меня наизнанку. Это было сильно.
Про Равэннэ. Ну да, я была к этому морально готова. Оно хорошо, что была - если бы ее смерть была для меня сюрпризом, я бы, пожалуй, не смогла оценить отчет так как он того заслуживает...но, пожалуй, все равно расстроилась. Издержка жанра, не самая плохая - благодаря смене поколений много можно чего добиться - реализации каких-то сюжетных идей, и все такое. Но когда дело касается твоего любимого персонажа все равно грустно(
Тем не менее, есть тут что-то символичное, да?) Ну, смерть предыдущей наследницы совпала с последним отчетом текущего наследника. И финал красивый. Ты говорила в процессе написания, что какие-то моменты было писать сложно - но я этого не заметила) а это очень хороший знак.
Из мелочей, что понравилось. Намек на то, кто может в дальнейшем обучать Сатин: ) мне очень бы хотелось на это посмотреть. Да и было неожиданно)
В самом начале, про соседей. Тоже очень здорово) очень в твоем духе и очень здорово "расширяет" горизонты династии. Именно в династиях подобные акценты на посторонних персонажах нужны, чтобы не сложилось впечатления, что семья живет изолированно.
Равэннэ у могилы. Характер - он в мелочах. Что тут как раз было наглядно продемонстрировано.
Касательно опроса)
1. Удивительный эмоциональный мир Визериса) не сразу прикипела к нему, каюсь, но прикипела. И, пожалуй, именно из-за этого.
Междинастийные сюжеты. Пара Визерис/Реми (вот последний отчет с Мордредом, к примеру). Работа в Flut. Драматически-магические сцены. Я вот точно забыла что-то важное сейчас, но пожалуй этого пока хватит) или я сяду перечитывать отчеты вместо подготовки к собственному уроку.
2. Отчеты довольно редко((
3. Не знаю, что тут может напрягать)
4. Вытекает из второго пункта. Были сюжетные моменты которые я не понимала, были, опять же, многое что было завязано на магии и персонажах которые появлялись редко. Часто бывало, что выходит отчет, и у меня естественно не хватает терпения перечитать предыдущие, и поэтому кидаюсь за новый. Непонятные моменты упускаю и "вгрызаюсь" исключительно в понятные.
Но это скорее мой косяк) перечитаю на днях поколение целиком, разберусь в тех моментах, которые упустила.
5. Исенару, например) и хотелось бы видеть отчеты чаще. Но капать на мозг сильно не буду, я вообще в принципе рада отчетам, как бы редко они не выходили))
6. Равэннэ+Бейлон. Оба довольно сильно были раскрыты и в пятом поколении в том числе.
Jana Weber, пыщпыщ)) ты знаешь, что я тебя люблю, да?)) я тоже по тебе скучала)) ответка
Цитата:
Сам факт не задел, ну знала я, что ты ее не убьешь))
не виноватая я! на этот раз) это все всесильный МАКСИС!)
Цитата:
Тем не менее, есть тут что-то символичное, да?)
да, грустно конечно, Венку я любила, хотя ряд претензий у меня к ней был, не без этого)
но Максис иногда не так плох, иногда он убивает весьма кстати! ну или это просто со мной все так плохо, что когда бы не убил - кстати..)
Цитата:
а это очень хороший знак.
не представляешь, как рада это слышать) читать тоись)
да, и я постараюсь вести себя приличней и ответственней)))
Ну и таки бонус))
Сказки, рассказываемые Визерисом на ночь)
Часы на полке возле зеркала, подсвечивая голубым, уныло показывают 6.30 утра.
У меня есть полтора часа на то, что бы умыться, одеться, привести себя в порядок и вспомнить, на каком я нахожусь свете.
Зеркало в зеленой ванной - хуже не придумаешь. Нелепая огромная рама с бледно-розовым поросячьим рисунком и аляповатыми оранжевыми цветочками. Кто и когда повесил сюда эту пакость не помнит даже Леонид и по утрам ее вид мне кажется абсурдно самодовольным и незыблемым. Меня до зубной боли раздражает эта рама, и эти цветочки, но зеленая ванная ближайшая к моей спальне, а к вечеру я уже забуду, махну рукой на такой пустяк, до следующего утра, когда ровно в 6.30 на меня будет мрачно смотреть помятая, лохматая физиономия. Я плохо встаю по утрам.
Несколько минут я стою над раковиной, облокотившись на нее руками, медитативно смотрю, как стекает из крана вода, поднимается от нее парок, оседает на стекле полок и стаканчика с зубными щетками. Кафель пола холодит босые ступни. И только потом, неохотно вспоминая, зачем я сюда пришла, тянусь к зубной пасте. Тянусь неловко, сонно, и даже стаканчик сейчас ловчее меня, он выворачивается из под пальцев, накреняется и падает в раковину, под струю воды, щетки из него резво валятся на пол, кое-какие закатываются под ванну. Сквозь зубы я бормочу ругательство, непристойное, но негромкое, благородной леди не пристало так выражаться, и опускаюсь на колени, силясь нащупать беглянок. На теплом коврике у порога так уютно, что, кажется, я сейчас на нем и засну.
Наконец поднимаюсь на ноги, снова смотрю в зеркало мрачно, раздраженно, всполаскиваю щетки под струей воды, и, наконец, приступаю к умыванию.
7.00. Все еще в пижаме, я спускаюсь в столовую, откуда уже вкусно пахнет оладьями вишневым вареньем. За столом уже сидит папа - на голове словно вороны порезвились, халат наизнанку, - и с угрюмой обреченностью взирает в свою тарелку. Он тоже не любит вставать рано, благо что большинство его "клиентов" предпочитают свидания по ночам. Знать бы, что подняло его в такую рань. Он замечает меня только когда я отодвигаю стул и бурчу что-то вроде "добртр". Несколько мгновений он смотрит на меня не отрываясь и не мигая, словно вспоминая, где он мог меня видеть, затем, наконец, приходит в себя и приветственно кивает. Ритуал утреннего приветствия закончен и я могу приступить к еде.
- Умер генерал Шарп, - внезапно, невпопад сообщает папа. Я не уверенна, что знаю, кто это такой и семь утра это не то время, когда я могу сконцентрироваться на воспоминаниях. - Твой дед, - после некоторого молчания поясняет папа, чем вызывает в моем мировоззрении некоторый хаос. Папа морщится, соображая, что сказал что то не совсем верное, и исправляется. - Внучатый дед. Нет. Племянистый дед. Внучатый дядя. В общем, черт его знает, кто он тебе! - начинает злиться он. - Фиолетовый такой, рожа кирпичом и взгляд презрительный.
- Мы поедем на похороны? - кротко уточняю я цель этого многозначительного сообщения, но папа мотает головой.
- Нет, но он был дедом Освин. Соболезнования и все такое.
Я киваю. Я понимаю. Я не знала этого загадочного фиолетового генерала, но Освин мне нравится. Папа называет это "правила игры" и мне это кажется логичным.
9.00. К нашим воротам подъезжает желтый школьный автобус. Частная школа св. Этельвольда находится в двадцати пяти милях от Вероны, на свежем воздухе, славится связями с лучшими университетами страны и берет за обучение столько, что вполне могла бы себе позволить золоченную конную упряжку в качестве транспорта. Что, судя по всему, периодически и пытается провернуть. Однако безжалостная мэр миссис Пряхо, всецело, хотя и весьма своеобразно поддерживающая политику либеральности и равноправия, проводимую богоданным нашим монархом, пресекает подобные поползновения на корню. Боже, храни королеву.
Мы подъезжаем к школе за пятнадцать минут до начала занятий. Толпа учеников в синей и красной форме вываливается из дверей автобусов и неохотно расползается по классам.
Первый урок - экономика, и я немного скучаю. Я недолюбливаю экономику. Меня мало интересуют нематериальные активы, альтернативная деятельность и теории Антуана Монкретьена, но я научилась дремать с открытыми глазами, сохраняя пристойное выражение лица и даже глядя в нужную сторону, не вызывая подозрений учителя. Рука с аккуратным, бледно-розовым маникюром кладет передо мной листок с вчерашним тестом. "В" - значится в левом верхнем углу.
Я поднимаю глаза и мисс Ванда, лет двадцати трех и безмерно гордая своим местом в школе св. Этельвольда, смотрит на меня укоризненно и покровительственно.
- В следующий раз постарайся лучше. Я знаю, ты способна на большее. Ты ведь староста, ты должна подавать пример остальным.
Меня раздражают подобные замечания до рези в желудке, а челюсть сводит нервной оскоминой, но я улыбаюсь мягко и виновато. Объективно, моих знаний по экономике едва хватит и на "С", и это я знаю куда лучше самой мисс Ванды, но я с безупречной честностью смотрю в ее глаза и мечтаю, как однажды выкину ее из окна.
12.00. Обед и я встречаю Клариссу Абрахайм. Долгое время она училась в государственной школе и перешла к нам только год назад, из-за разницы в учебном плане вынужденная перейти на класс назад. Кларисса старше меня на полтора года, но мы дружим с детства и теперь учимся в параллельных классах.
Кларисса весела и бодра, плюхается рядом со мной со мной на стул и протягивает уже открытую пачку с крабовыми чипсами. Где она их достала, ума не приложу, на территории школы св Этельвольда такой дешевой гадости не продают, да и вообще не поощряют, но необъяснимая страсть к Клариссы к этой дряни неизбывна. Я отрицательно качаю головой, дожидаясь от повара своей порции экологически чистого рисового рагу и чашку настоящего английского чая, и Кларисса, не обижаясь, пожимает плечами. Она с завидным аппетитом отправляет в рот очередной кусок, а из пачки с чипсами пахнет скорее химикатами, чем непосредственно крабами.
Под укоризненным взглядом повара в Клариссе, наконец, просыпается совесть, и она торопливо запихивает пачку в сумку, безжалостно сминая тетради. Повар, миссис Бруно, ставит перед нами тарелки и удовлетворенно улыбается, глядя как мы принимаемся за еду. Миссис Бруно добрейшей души человек и, помимо этого, отменно готовит.
14.00. Заканчивается последний урок, но автобус , что бы отвезти нас в Верону, приедет только через полтора часа. Кого то забирают родители на личном транспорте, но у большинства впереди занятия в клубах по интересам. Они не являются обязательными, но, согласно брошюрам рекламы школы, способствуют социализации личности, развитию природных способностей, созданию прочных командных связей, а также улучшают репутацию в анкетах на поступление в университет. Кларисса ходит на живопись, регулярно ругается с ничего не понимающим в импрессионизме учителем, и ее ни в малейшей степени не волнует ни один из вышеперечисленных пунктов. Я посещаю музыку и математику, через день, участвую в школьных мюзиклах и математических олимпиадах, в общем, всячески способствую социализации собственной личности.
Все расходятся, я напоследок остаюсь в классе одна и пальцы легко скользят по нотам. Sol do mi, sol do mi. Под прочувственное Бетховеновское "la re fa lla. Re fa so le, si fa so le" в опустевший класс заходит Пол, заметив меня. Мы официально встречаемся уже два месяца. Ему семнадцать, он популярен, богат, уверен в себе, занимается футболом и выражает свой протест обществу странного вида прической и перед школой аккуратно застегивает форменную рубашку на все пуговицы. Мои одноклассницы провожают его мечтательным взглядом, злословят за моей спиной и томно вопрошают в интимном уединении женской уборной "ну, как он?". Мне нечего им ответить, но я загадочно улыбаюсь, скромно опуская глаза. Мне нечего им ответить, пусть додумают сами.
Пол беспардонно плюхается рядом, потеснив меня на узком стуле, и Sol do re fa под пальцами дрожит и срывается в пронзительное и отвратительное la.
Он гладит меня по плечу, улыбается широкой голливудской улыбкой.
- Сати, детка, - говорит Пол. - В субботу игра, ты придешь?
Он не спрашивает, скорее ждет подтверждения. И я киваю, хотя и морщусь.
- Приду. Но я просила тебя не называть меня так. Мне не нравится. Никаких "Сати" и, тем более, никаких "детка".
- Брось, Сати, чего ты дуешься?
Я поворачиваю к нему лицо и смотрю очень, очень серьезно, надеясь, что это выглядит именно так.
- Пожалуйста, Пол. Иначе в следующий раз я сломаю тебе руку.
На миг он непонимающе замирает, думает, что я шучу, а потом смеется, легко, заразно. Должно быть именно за это его так любят девушки и учителя.
- Хорошо, - наконец говорит он. - Договорились.
Он наклоняется, целует меня, и я послушно прикрываю глаза, подаваясь навстречу.
17.00. Я дома, благополучно ужинаю, разбираюсь с домашним заданием и попадаю под власть Эмриса. Кот строг, сдержан и его внешний вид не вызывает ни малейшего умиления. У него зеленые колдовские глаза, даже не кошачьи - змеиные, и время, отведенное на обучение магии не тот момент, когда он готов позволить чесать себя за ушком.
Книга раскрывается сама, стоит мне дотронутся до темной кожи ее обложки, и открывается на именно той странице, которая нам нужна на этот раз.
- С техникой создания щитов мы более менее разобрались. Сегодня мы перейдем к новому разделу - "Создание ловушек и дискоординирующих заклинаний".
Голос Эмриса, с явными урчащими нотками, звучит недовольно и мне становится немного стыдно - с щитами у меня не заладилось и в большинстве случаев они взрываются, причиняя ущерб мне, Эмрису и ближайшей территории. От смены темы я испытываю явное облегчение, хотя и глубоко убеждена, что обязана этим только Эмрисову отчаянию довести меня до ума.
- Взгляни на изображение номер три, - кот за моей спиной совершенно бесшумно вышагивает туда обратно, а я смотрю на рисунок раскоряченного человека, зверски проткнутого шипами в нескольких местах. Лицо его искажено болью и мукой, из ран сочится кровь. Рисунок выполнен со всем искусством, в деталях и выглядит крайне убедительно. - Вот что случается с глупыми магами, которые лезут куда не следует и не контролируют свой Дар. Кстати, обрати внимание, иллюстрация выполнена признаным мастером, весьма знаменитым в колдовском мире художником де ля Лазаниусом. Он был в своем роде гениален, хотя и страдал манией величия и приступами шизофрении.
Я нервно сглатываю и киваю. Лазаниус, определенно, умел произвести впечатление.
19.00. Раздается звонок телефона и, подняв трубку, я слышу голос Клариссы. Она начинает говорить сразу, забыв поздороваться, и я чуть улыбаюсь. Она сплошным потоком журчит о том, что вышла новая серия "Загадок Риверсайда", что Мэт Кройк в ней совершенно, невообразимо очарователен, а я слушаю, провожу пальцем по поверхности фортепиано, поправляю вазу с цветами, едва касаюсь лепестков гиацинта. Мне тоже нравится Мэт Кройк, хотя, как ни крути, прическа у него дурацкая.
- Приходи ко мне, - предлагает она, сделав, наконец, паузу. - Посмотрим вместе. Мама сделала имбирное печенье.
Печенье миссис Абрахайм звучит соблазнительно, тем более стоит представить их с теплым молоком и под героические свершения Мэта. Я торопливо сглатываю слюну и смотрю на часы. Мимо проходит папа, уже в тренировочном костюме и готовый к бурной деятельности, и я показываю ему язык.
- Прости, - говорю я Клариссе в телефонной трубке. - Уже поздно, папа не отпускает. Да, ты не поверишь, возмутительная тирания. Деспот, что и говорить. Я бы тоже никогда не подумала, но вот оно.
19.30. Запястье немного ноет, но я сама виновата, это был неудачный захват. Глупый, сказал бы папа. Эмрис бы обозвал меня бездарем, но сейчас его нет, только мама из окна столовой наблюдает, как мы резвимся на лужайке перед домом.
- Тиран, значит? - голос папы почти не срывается, демонстративно сердит, но глаза смеются. Удар, уход, встречный блок. Мы кружимся друг вокруг друга и он при этом успевает издеваться. Я немного завидую.
- А разве нет? - прерывисто выдыхаю я, за что и тут же плачу. Короткая подсечка и я падаю, едва успев сгруппироваться и хоть как-то откатиться в сторону, прежде чем меня снова достанут. Но добивать меня он не торопится.
- Деспот? - уже не скрываясь, смеется он. Я успеваю подняться на ноги, чувствую, как поднимается в груди раздраженный азарт. Бью почти прямо, в плечо, но он уходит, а я и не ждала легкой победы. Удар, удар, снова удар. Он улыбается, без особого труда уходит от атак, он сильнее, я знаю, но я - быстрее, он не сможет держаться вечно. Удар левой, в челюсть, и мир переворачивается, ударяет в спину и выбивает из легких воздух.
- Почти задела, - смеется папа, локтем прижимая меня к земле. Хочется сказать что-нибудь неприличное, но благородные леди не ругаются, тем более при родителях, и я ограничиваюсь хриплым "Мэтт Кройк был бы недоволен".
20.30. На пороге дома появляется Освин Шарп. Мы запасаемся с ней чаем и булочками и удаляемся в беседку. Она выглядит как всегда - волосы шикарного винного цвета, голубые глаза, повязка защитника животных на плече. Она, как всегда, бодра и деятельна, и я едва успеваю принести ей обещанные соболезнования, которые она то ли не расслышала, то ли сочла за благо проигнорировать. Мне нравится Освин. Ей все равно, что о ней думают, она верна своим идеалам и, при этом, не навязывает их другим. Если не считать случая, когда благодаря ей у нас временно поселился маленький серый котенок Белочка. Поселился временно, но живет до сих пор, вымахав в здоровенную мохнатую зверюгу, по вечерам забирающуюся маме на колени и оглашая громогласным мурлыканьем гостиную. Нас с папой Белочка не переносит на дух, а вот к Эмрису явно неравнодушна, чем заставляет кота при ее появлении торопливо сбегать, ссылаясь на очень, очень важные дела. Иногда я участвую в демонстрациях и митингах Освин, иногда мы ходим в кино на последние документальные новинки.
В этом году Освин закончила школу, но с университетом до сих пор не опредилилась. Несмотря на уговоры родичей, внучка мэра мечтает о большом и светлом, мире во всем мире и похудеть килограмм на пять.
- Я поеду в Новую Зеландию, - с самым невозмутимым говорит она, тасуя карты. - Там есть центр по спасению дельфинов. Папа еще не в курсе, но он не будет спорить.
Беззаветно обожающий дочь дядя Осирис спорить и правда не будет. Только рыдать. Долго и безутешно.
Пятница - это мое время. Я забываю про школу, про занятия, могу позволить себе короткое платье, жирно подвести глаза, яркую помаду и модную нынче прическу "ведьма".
В клубе "Лабиринт" полно золотой молодежи, но нет моих одноклассников, что меня полностью устраивает. Еще больше устраивает это Клариссу, ей нравятся шумные вечеринки и не очень нравятся высокомерные однокашники. Лучи цветного света мечутся, выхватывают кусками то танцующих, то ди-джея, то барную стойку. Кларисса радостно визжит и что то пытается сказать. Музыка бьет в уши, глушит все и я не слышу ни слова. Это, конечно, не Бетховен.
Бармен строго, сурово смотрит на нас, когда мы садимся у стойки. Кларисса раскраснелась и возбужденно хихикает, я честно смотрю в глаза бармену. Он не верит, что нам есть двадцать один, и правильно делает, но я протягиваю ему золотую отцовскую кредитку, заказываю Platinum Passion, томно вздыхаю, обещая быть щедрой на чаевые, и он уже готов взять грех на душу.
Я понимаю, что нам пора уходить, когда Клариссу перестают держать ноги. Вместо ног поддерживать ее приходится мне. Держать ее приходится аккуратно, у нее подозрительно зеленый цвет лица, а мое платье мне еще дорого. Наверное не стоило поощрять ее эксперименты с текилой.
Кларисса не очень убедительно отбивается и бормочет, что с ней все в порядке, ей только подышать свежим воздухом пару минут. Я соглашаюсь. Подышать, так подышать.
На свежем воздухе Кларисса и правда выпрямляется, прислонившись к столбу невозмутимо снимает каблуки, облегченно вздыхает и роется в сумочке в поисках сигарет.
Я звоню папе и невозмутимый, ленивый голос из трубки обещает забрать нас минут через пятнадцать, так же лениво напоминает, что, если на нас нападет маньяк, нужно бить в глаза, горло, а потом засветить каким-нибудь атакующим заклинанием. Лично папе больше всего нравится "огненный смерч", но он готов оставить выбор мне.
Пока мы ждем Кларисса становится нормального цвета, курит, держа сигарету двумя пальцами - указательным и средним, как героини в старых шпионских фильмах.
Папа появляется через назначенное время. Черный Maybach останавливается у обочины, Кларисса торопливо тушит сигарету о столб, суетливо оглядывается в поиске урны, а я пытаюсь делать вид, что я не с ней.
Папа выходит, галантно открывает дверь заднего сиденья и терпеливо ждет, пока я затолкаю на заднее сиденье Клариссу. Она потягивается и вольготно откидывается назад, почти сразу засыпая.
- Булочкой отравилась, - поясняю я папе, садясь рядом с ним. Он смотрит в окно заднего вида и интересуется.
- И сколько градусов было в этой булочке?
Я улыбаюсь самым краешком губ, мысленно прикидываю, сколько должно бы выйти в совокупности.
- Что-то около тридцати.
- Полагаю я скоро получу счета и убежусь, что булочка была высшего качества?
Я киваю и где то глубоко внутри становится немного стыдно. Но папа не переносит оправданий. Он поворачивает руль одной рукой, мы выезжаем к театральной площади, и он говорит:
- Ну и хорошо. Хотя бы не ширпотреб с оптового рынка.
- Кларисса...
Папа кивает, не нуждаясь в продолжении.
- Я позвоню Араму, что бы не волновался. Скажу, что деточки попили теплого молока, утомились и уснули у телевизора.
Я чувствую, что снова улыбаюсь и снова становится немного стыдно.
- И еще... не говори маме...
- Не скажу. Ей сейчас не стоит волноваться.
Маме и правда не стоит волноваться. Через месяц она округляется, становится все более мечтательной и все более требовательной. Она требует сосисок со сгущенкой, крабовых палочек в сливочном соусе, клубники с кетчупом, тепла, котят и лилий. Папа ходит за ней по пятам, тревожно и преданно заглядывает ей в глаза, нежно берет за ручку. Они выглядят безумно счастливыми и, глядя на них, я невольно пытаюсь представить себя, лет через десять, или, быть может, двадцать. Голубое платье для беременных, томная нега, мужчина рядом со мной. Я попыталась представить лицо Пола, почувствовать то, что, должно быть, испытываешь в объятиях любимого. Романы утверждают, что сердце должно биться быстро-быстро, дыхание прерываться, а мир сужаться до его глаз. Представить не получалось, да и разум яро противился такому кощунству. Мама была счастлива, светилась. Но жить с каким-нибудь Полом и рожать от него детей я была явно не готова.
- Скоро нас будет четверо, - говорит мама и смеется, что с каждым днем все больше походит на броненосец. Мы не знаем, кого ждем, мальчик, девочка, двойня или даже, чем черт не шутит, сразу тройня?
- Слышишь, как бьется сердечко? - спрашивает мама и нежно поглаживает пальцами живот. Прильнув ухом, я честно вслушиваюсь, но не слышу ничего, тем не менее с готовностью киваю. Я не ревную к будущему родственнику внимание родителей. Я не испытываю предвкушающей радости, что теперь они переключатся на него, а мне предоставят больше свободы. Зов крови тоже молчит. Мама еженедельно ходит к врачу, сопровождаемая трепещущим папой, с каждым днем все больше округляется, а для меня это не значит ничего. Пожалуй, я даже не осознаю, что должно случится через какие то месяца четыре. Я только рада, что мама так широко, искренне улыбается, а папа смотрит на нее влюбленным и ошалевшим взглядом.
Папа сам настаивает, что бы я привела Пола знакомится. Я не имею ни малейшего понятия, что на него нашло, но не спорю. Почему бы нет, решаю я и однажды после школы привожу Пола к нам домой. Пол держится неплохо, ни от кого не шарахается, называет папу "мистер фон Вальде", рассказывает, что после школы намерен пойти в армию, благополучно умалчивая о том, что у него дядя полковник стрелковой части и с радостью пристроит племянника в штаб. Папа смотрит на него внимательно, цепко, по змеиному холодно. Ему не очень нравится мой парень, я понимаю это, хотя не могу понять почему именно. Но папа улыбается, он вежлив и сдержан, а Пол разливается соловьем и сам предлагает играть канасту.
Пол весьма посредственно играет в карты, я не собираюсь поддаваться, а папа явно сдерживается, что бы не размазать соперника по карточному столу. Бол нервничает, ему не нравится проигрывать, но что поделать, если он хорош в футболе и ужасен во всем остальном. Он все держится, бравирует и слишком громко смеется.
Напоследок, перед тем, как уйти в дом и оставить нас вдвоем, папа очень долго и очень внимательно на меня смотрит.
Пол выглядит раздраженным и немного несчастным. Я его понимаю, к моему отцу надо привыкнуть. И это он еще Эмриса не видел.
Я присаживаюсь рядом с Полом, искоса смотрю на него, а он раздраженно мнет в руках карту. Нужно как то вознаградить за долготерпение, решаю я и тянусь к нему, целую в уголок губ. Он сразу же поворачивает голову и целует сам, жадно, настойчиво, требовательно. В спину впивается деревянный столб, когда Пол вжимает меня в него. Он тороплив, стискивает меня, как плюшевого котенка, и очень скоро мне перестает нравится происходящее.
- Пол, - шепчу я, а он влажно целует мою шею и ладони скользят вверх по бедру, забираясь под юбку. Я упираюсь руками в его плечи, не пытаясь оттолкнуть, скорее напомнить.
- Брось, детка, - хрипит он. - Не ломайся, Сати.
Перед глазами вспыхивает что то яркое и яростное, так разбивается хрусталь. Я пинаю его промеж ног, выворачиваюсь, заламывая руку за спину, и толкаю его на перила. Перила трещат и не выдерживают натиска. Пол валится вперед, в кусты, и раздается подозрительный хруст. Я очень надеюсь, что это его ребра, а не любимые мамины розы. Пол воет и хватается за руку.
- Я просила. Никогда. Меня. Так. Не. Называть, - с достоинством сообщаю я, возвышаясь на фоне пролома, а Пол смотрит на меня с ненавистью.
Сатиииин!!!! *____________*
Как я ее ждала! После Венки не хватало девочек тут(
Я именно такой и ожидала ее увидеть. Т.к. у меня она взрослее, разница все же есть - но я рада, что более-менее поняла, какая она.
Посмотрим, как будет она меняться у тебя.
Дико люблю первые отчеты - всегда такой интродакшн, наследник обычно появляется в разных ситуациях и удается сразу оценить где он и как себя ведет)
Если коротко - мне нравится Кларисса, не нравится Пол, а Освин очень красивая выросла.
Кларисса пока составляет прекрасный контраст с суровой 3Э Сатин, поэтому они так гармонично вместе смотрятся)
Пол - мерская скотина. Сразу не понравился, ничем, вообще не понимаю, что она в нем нашла. Финал - потрясающий, девушка сказала, девушка сделала: 33333 вот эта последняя сцена говорит о ней громче всего.
Пол виден в деталях - это упорное стремление называть ее Сати, этот "мистер фон Вальде", эти рассказы про армию. В принципе, этого стоило ожидать.
То от чего я пищала - это отношения Сатин с отцом. Деспотизм и тирания, ыыыыы: 3
Вот именно так я всегда хотела. Чтобы так было у меня. Это именно так как оно и должно быть) наверное, именно в этом поколении я получила идеальные семейные отношения между всеми родственниками)
Будем ждать пополнение. Надеюсь, оно только скрепит семейные узы))
Что заставило меня дико ржать - Эмрис и Белочка и та сцена с разговором про генерала Шарпа. ) только ты так умеешь, серьезно: 3
Буду ждать продолжения. Хочу много Сатин!
Бонус так и не посмотрела в итоговом варианте, да( позже отпишусь!
Ух, привет.
Касательно последнего отчёта Визериса повторю то, что уже говорила тебе недели назад, но что, наверное, нужно повторить и здесь.
Визерис всё-таки подобрел, стал заметно мягче, хотя и не перестал быть собой: такая получилась верибельная смена приоритетов и даже, пожалуй, эволюция персонажа. Это хорошо, я ужасно люблю развивающихся персонажей, которые не топчутся до самой смерти на своих идеях фикс. И пусть теперь на Визериса мы будем смотреть глазами Сатин, это будет по-прежнему и интересно, и приятно.
Смерть Равэннэ - красивый конец красивого персонажа. Написано со вкусом, без излишнего пафоса и не слезливо, но трогательно.
Бонус. Я смотрю его и удивляюсь твоему терпению: подобрать силуэты, вырезать, смонтировать... Уже за это он мне нравится. Текст я отмечала в личном разговоре, музыка пафосная, как того требуют обстоятельства, но клёвая. Хорошее, в общем, дополнение к отчетам.
Сатин... не такая, как я ожидала, либо первый отчёт пришелся на её плохое настроение. Жестче, чем почему-то думалось, твёрже - но это скорее хорошо, приятный сюрприз. Очень-очень понравились её общие эпизоды с Визерисом. За школьные скрины большой тебе плюс. Больше мне пока нечего сказать о Сатин, кроме того, что я с удовольствием буду следить за её историей.
Enlil, сказки от Визериса идеальны Призраки Элеммира, которые всегда (или же нет?) будут кусать фон Вальде за пятки и другие более мягкие и мясистые части тела, и неотмщенная Королевна среди них. Чудесная работа!
Визерис не подвел своих тезок и щедро добавил огонька и крови, лавируя среди всего, чтобы в результате решить по-своему. Ремедиос подлинный ангел, как она вынесла начало семейной жизни и вообще Это поколение хорошо потрепало - кажущимся убийством Мордреда, потерями Осириса и визерисовыми плясками с огнем. Рада была видеть Гавэйна; он вырос в крутого фиолетового генерала. Жаль, Равеннэ ненадолго с ним воссоединилась - прощай, рыжая львица, хватит ли тебе покоя в садах Вечности? (Нет )
Итак, привет, Сатин. Я в неё влюблена Юная ведьма с хорошим ударом, не боится показывать клыки. Очень интересно, какой же выйдет её история. Отношения Визериса и Сатин чудесные. Она, выходит, папина дочка? Что в будущем случится с ними, как с отцом и дочерью, интересно не менее С нетерпением жду следующего её отчета, как и появления младшей сестрицы.
К завершению шестого поколения я решила что пора бы и честь знать и выходить из тени, так что здравствуй Enlil, . Династию Фон Вальде я начинала читать несколько раз, но периодически спотыкалась то об отсутствие титульных картинок, то о количество отчетов, то о сходу вылитый на неподготовленную голову мир, из которого свалился Аствелл (показавшийся поначалу обычным попаданцем, пока не стало ясно, что вместе с героем и основателем в данную реальность попало еще много чего, и на деле связаны Элеммир с Вероной намного сильнее и прочнее, чем может показаться с первых отчетов основателя), но длинная история похождений этой славной семьи все-таки была мною преодолена и времени, потраченного на династию было совсем не жаль. Порадовало обилие мужских персонажей – как и среди рассказчиков, так и других (друзей, врагов, братьев и т.д и т.п.)…Аствелл – настоящий рыцарь без страха и упрека, Рован, обладатель «прекрасного» нрава настоящего дроу, Рокэ, самый легкий и бесшабашный из наследников на первый взгляд, Даламар, такой хороший и правильный, совсем как…блин, как моя мама (за исключением некоторых моментов, ага…но воспитательные порывы и взгляды на правильность у них похожи), Визерис – тезка некоего представителя одной драконьей династии, который несмотря на непростой характер все-таки кончил не так бесславно. И Равеннэ и Сатин – прекрасные дамы в компании брутальных наследников нисколько не теряются (сломанная рука кавалера (уже бывшего, скорее) Сатин это только подтверждает). В общем, спасибо за Фон Вальде (и прошу прощения за кособокий отзыв)
Династия von Walde
).
Призраки Элеммира, которые всегда (или же нет?) будут кусать фон Вальде за пятки и другие более мягкие и мясистые части тела, и неотмщенная Королевна среди них. Чудесная работа!
Это поколение хорошо потрепало - кажущимся убийством Мордреда, потерями Осириса и визерисовыми плясками с огнем. Рада была видеть Гавэйна; он вырос в крутого фиолетового генерала. Жаль, Равеннэ ненадолго с ним воссоединилась - прощай, рыжая львица, хватит ли тебе покоя в садах Вечности? (Нет 
Юная ведьма с хорошим ударом, не боится показывать клыки. Очень интересно, какой же выйдет её история. Отношения Визериса и Сатин чудесные. Она, выходит, папина дочка? Что в будущем случится с ними, как с отцом и дочерью, интересно не менее 
С нетерпением жду следующего её отчета, как и появления младшей сестрицы.
Линейный вид
