- Что-то случилось?
Этот вопрос сорвался с губ раньше приветствия, едва я увидела Хелен в дверном проёме. Как и всегда, одного взгляда на неё или Дэвида было достаточно, чтобы понять – что-то не так. Хелен неопределенно пожала плечами, глядя куда-то в сторону, и я ещё раз убедилась в собственной правоте, настроившись на серьезный разговор.
Дом, в который они с Ароном переехали сразу после свадьбы, находился далеко за чертой города. Дорога на работу в одну сторону занимала почти час езды на машине, и я поначалу удивлялась, для чего нужны такие сложности, если в Цветущих Холмах домов и квартир – хоть завались, на любой вкус. Рынок недвижимости процветал, и становилось ясно, что не безысходность загнала чету Мэнингов к чёрту на рога, в «Дом у Озера». Будучи до мозга костей приверженцем урбанизма, я намного органичнее чувствовала себя в душном, но динамичном городе, чем среди умиротворяющих своей пасторальностью пригородных пейзажей, и в упор не могла понять странное решение Хелен и Арона. Город был частью меня, и никакая живописность не могла унять раздражения от плохо ловящего телефона, вай-фая и слетавшихся на любое движение комаров. Удивлялась я недолго. Ровно до того момента, пока впервые не оказалась в гостях и торжественно не получила дубликат ключа от их дома и от новой квартиры Дэвида заодно.
Дом Хелен и Арона произвёл на меня впечатление, ровно обратное ожидаемому. Я действительно ожидала позиции «мне это не близко, но раз вам нравится, то я только рада», но никак не того, что от одного глотка волшебного хвойного воздуха мой скепсис треснет, как яичная скорлупа. Дом стоял на берегу лесного озера, скрытый от городской суеты вековыми соснами и раскидистыми ветками огромных елей. Он производил странное впечатление мистической оторванности от всего остального мира. Но оторванности – в хорошем смысле. Примерно те же чувства возникали от собственного дома. Дома-гавани, в которой всегда можно укрыться от невзгод.
Впрочем, сейчас никакое мистическое умиротворение на Хелен не действовало. Я наблюдала её тревогу даже со спины. Беспокойная активность была видна невооруженным взглядом, и не нужно быть великим психологом, чтобы понять это. Я молча опустилась за стол, накрытый белоснежной скатертью, пока Хелен разогревала обед прямо в рабочей одежде, и принялась ждать. Сильно озадачившись её душевным состоянием, я не сразу заметила, что она так и не переоделась после работы, чего раньше за ней не замечалось. Сколько помню, Хелен имела привычку сразу же переодеваться в домашнее, как возвращалась с учёбы или работы.
- Хватит сверлить меня взглядом, Миа, - раздраженно бросила Хелен через плечо и вернулась к помешиванию то ли очень густого супа, то ли соуса. – Дыру протрешь.
- Я жду, пока ты скажешь, в чем дело, - невозмутимо отозвалась я, притянув с другого конца стола яркую солонку в виде курицы и повертев её в пальцах. Солонка идеально сочеталась как с аналогичного вида перечницей, так и со всем остальным кантри-антуражем кухни. Вздохнув, я поставила её на место и, поднявшись, подошла к Хелен. – Ну? На работе проблемы?
Помолчав некоторое время, Хелен прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я знала, что она сначала досчитает до десяти, а только потом ответит. Излюбленная схема избавления от раздражения. Более спокойно Хелен она помогала, а вот братцу её – не особо. Оно и ясно почему. Пытаться успокоить бешеный темперамент дыхательными упражнениями было всё равно, что тушить лесной пожар из детского ведёрка.
- Да как-то.. навалилось всё разом, - устало потерев глаза, негромко отозвалась Хелен, а я задалась вопросом, сколько же она уже не спала. – Половина больницы в отпуске, людей не хватает. Сегодня узнала, что вместо суток через сутки на этой неделе я работаю сутки через двенадцать часов.
Я только покачала головой и, протянув руку, погладила Хелен по плечу. Усталость и нервное напряжение даже из человека с идеальной выдержкой и терпением сделают невротика.
- Ещё девочку на днях привезли с двухсторонним воспалением легких, - Хелен перешла на шёпот, и я не сразу поняла, что это потому, что голос её дрожал. – Не больше недели отроду. Мать просто оставила её на скамейке ночью в парке, прямо в пеленке. Даже не укрыла ничем.
- Кто её нашел? – Так же негромко спросила я, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Совершенно не боясь ни уличных хулиганов, ни преступников, ни даже перспективы близкого знакомства с Фьюри – не к ночи будь он помянут, я не имела ни малейшего понятия, как реагировать на слёзы близкого человека. Слова утешения словно вылетали из головы, и толку от меня в такие моменты было не больше, чем от солонки в виде курицы у Хелен на столе.
- Смотритель парка, - к счастью, Хелен справилась с собой, голос её стал звучать твёрже. Отойдя к раковине, она выпила воды прямо из-под крана. – Пошел бы с обходом позже на час, до утра бы она не дожила. Я ещё ни разу не принимала детей с улицы.
Последняя её фраза расставляла точки над i. Возможно, именно из-за этого ситуация так подкосила её. Хелен чувствовала личную ответственность за сохранение жизни ребёнка, мать которого даже не потрудилась оставить его в роддоме.
- Она выздоровеет. – Убежденно сказала я в спину Хелен. Интересно, откуда только взялось эта убежденность? К счастью, тон оставался уверенным, несмотря на внутренние сомнения. – Девочки сильнее мальчиков, она выкарабкается. Ты её вытащишь, я уверена.
Хелен обернулась ко мне, и выражение её лица показалось мне странным. Кризис миновал, но выглядела она тяжело задумчивой.
- А что потом? – Моё молчание она истолковала правильно. Я не понимала. – Что будет после того, как мы её вылечим? Очередной ребенок в отделении брошенных детей?
Я не стала вспоминать её же слова о том, что брошенных детей не бывает. Сейчас это прозвучало бы слишком жестоко и усугубило ситуацию. Нестабильное состояние Хелен и меня саму выводило из равновесия. Сейчас и мне, и, особенно, ей, был необходим кто-то более цельный и более уверенный. К счастью, идти за этим человеком далеко было не нужно.
- Ты говорила с Ароном?
Вопреки ожиданию, вместо того, чтобы успокоиться, Хелен раздула крылья носа, плохо сдерживая гнев. Это было странно, и я кинула очередную догадку.
- Поссорились? – Совершенно не представляя, как можно поссориться с Ароном, я была заинтригована.
Хелен ответила в ругательную рифму, больше свойственную Дэвиду, чем ей.
- Он меня раздражает. – После небольшой паузы призналась Хелен и сцепила на груди руки, как бы дистанцируясь. – Я не могу с ним разговаривать, Миа, даже интонации, с каким он говорит, бесят! Он говорит, что не стоит принимать происходящее близко к сердцу, что это временно, и что потом будет лучше! Я знаю, что будет.. знаю. Сама знаю, он повторяет мои мысли, но отчего-то это очень сильно выматывает!
- Ты пробовала ему об этом сказать? – осторожно поинтересовалась я, стараясь не спровоцировать очередной взрыв, на что Хелен только фыркнула и скривила губы.
- Что? Что меня до зубного скрежета раздражает то, что раньше больше всего нравилось?
Я задумалась. Хелен, безусловно, нашла самого лучшего человека для разговорах об отношениях. Кого-то менее компетентного, чем я, отыскать было сложно. Никем не прерванная, она продолжала:
- Или что вместо того, чтобы проводить один из немногих выходных вместе, он сидит на берегу и медитирует?
- Он что?
Вместо ответа Хелен махнула рукой в сторону окна. Арон сидел с ровной спиной, скрестив ноги и положив открытые ладони на колени. Лица его видно не было, но логично было бы предположить, что глаза его были либо закрыты, либо открыты, но с расфокусированы.
Я наблюдала за ним пару минут, прежде чем снова обратиться к Хелен.
- Сколько он так сидит?
- Пять часов, - глухо отозвалась она, отойдя от окна и снова потерев ладонью глаза, а я обернулась рывком.
- Сколько?!
Решительно не представляя, как можно сидеть в одной позе несколько часов, я снова посмотрела в окно. Арон не шевелился. Он жив вообще?
– Это «Сутки тишины», - устало пояснила Хелен. – Он хочет просидеть 24 часа на одном месте. Не разговаривая, не шевелясь и ни о чем не думая. Говорит, успокаивает.
Шутка про индейское спокойствие больше не казалась такой смешной. Понаблюдав некоторое время и убедившись, что шевелиться Арон так и не собирается, я облокотилась обеими руками о подоконник, чувствуя взгляд Хелен на затылке. Уставшая и морально истощенная, она ждала от меня какого-то ответа, а я не чувствовала в себе ни сил, ни ума, чтобы дать его. У моей мамы всегда получалось находить нужные слова. Одной короткой фразой она могла и приободрить, и успокоить, и не дать расстроенному человеку опять сорваться. Я не знала, как у неё это получалось, но сейчас эта способность бы очень пригодилась.
- Он знает, про эту девочку? – через пару минут молчания спросила я. Хелен выключила огонь под конфоркой и накрыла кастрюлю крышкой.
- Да. Он её интубировал и откачивал из лёгких слизь. Вручную, потому что таких маленьких насадок не бывает. Даже в детском отделении.
Хелен снова говорила шёпотом, обнимая себя обеими руками, когда я обернулась.
- Ты не думала, что так, - кивком указав в сторону озера, где сидел Арон, я снова посмотрела перед собой, - он избавляется от стресса? Я вообще не представляю, каково работать там, где вы работаете. Уж лучше преступников ловить, ей-богу, не так бьет по нервам. Все отдыхают по-своему. Он просто понимает, что если и он сорвется, то плохо будет всем – и ему, и тебе.
Я понимала, что говорила банальности, но, к счастью, Хелен была очень чутким человеком. Менее чуткий тут же бы на эту банальность указал, а она, кивнув быстрый взгляд на берег озера, тут же опустила глаза. Зная её больше двадцати лет, я была уверена, что сейчас она чувствовала вину. Другая мысль давно вертелась в голове, но озвучить её я осмелилась только, когда Хелен подошла и молча обняла меня.
-Хелен, а ты не думала…
- М?
- Об усыновлении.
Я отчетливо почувствовала, как Хелен замерла, а потом медленно отстранилась. Её лицо выражало такую гамму чувств, что до меня дошло далеко не сразу – именно в этом была причина её беспокойства. К девочке, которую собственными руками вытащила с того света, Хелен привязалась моментально, пусть это было и не слишком профессионально. А привязавшись, терзалась чувством вины – что теперь станет с ребёнком, которого они вместе с Ароном спасли. Хелен молчала некоторое время, а потом грустно улыбнулась.
- Я говорила, да? Из тебя выйдет очень хороший детектив.
- Так думала или нет?
Вздохнув, она кивнула, но тут же поморщилась, как от зубной боли.
- Но это сложно. И юридически, и.. не юридически. Люди годами стоят в очереди на усыновление.
- Угу, - неуместно саркастично отозвалась я, но тут же одёрнула себя, смягчив тон. – Именно поэтому в вашем отделении столько детей. Брось, Хелен, это же провинциальный город.. в некотором смысле. Люди готовы рожать детей одного за другим, лишь бы не усыновлять. Что ещё тебя останавливает?
- Будто ты не понимаешь, - тут же отозвалась она, сразу и пояснив, - как сказать Арону? И если он будет против?
Я сильно сомневалась на этот счет, но разубеждать Хелен не стала – ей лучше было разубедиться самой. Вместо этого пожала плечами.
- Поговори с ним. А вообще.. ты же знаешь моё отношение ко всему этому, да? К мужу, детям, и всему такому.
Хелен кивнула.
- Когда я была у вас в тот раз, то на полном серьезе думала о варианте усыновить ребенка попозже.
По тому, как округлились её глаза, я поняла, что попала в яблочко, и улыбнулась. Такого она вряд ли могла ожидать. Не от меня, во всяком случае. Хелен неуверенно улыбнулась в ответ, а я в очередной раз вздохнула с облегчением. Теперь уж точно – кризис миновал.
***
- Кто у нас там?
Тед Броуди, сидевший за рулем и напряженно пытавшийся выставить радио на нужную ему и одному Богу известную частоту, отозвался не сразу.
Разговор с Норманом некоторое время назад принес свои плоды. В общем и целом, принц-регент всего ФБР был согласен с идеей, которую я была настроена долго и вдумчиво ему пояснять. И пусть я и намеревалась убить двух зайцев разом, дело обстояло таким образом, что даже угадай Норман(а не угадывать он не мог, конечно) мой замысел, крыть ему было нечем. Потому что я была права, и он это понимал. А права я была в том, что женщина, которая претендовала на близкое знакомство с Ричардом Фьюри(от одной этой фразы меня слегка передернуло), не могла работать кем-то, кого мой отец называл «принеси-подай». Это противоречило бы всему выстроенному с такой тщательностью, как мне хотелось верить, образу. А поскольку в ФБР я официально не числилась, работу нужно было найти срочно. К счастью, вариант нашелся сразу – большой разницы между отделом убийств в полиции и отделом убийств в ФБР я не наблюдала, (хотя Тед Броуди ворчал, что это как кислое с теплым сравнивать), и Норман пожал плечами, давая свое королевское согласие.
- Единственное, мисс Томпсон, - с момента «увольнения», он больше не называл меня агентом Томпсон даже наедине, - работать одна вы не будете.
Напряжение в тот момент повисло в воздухе, я ожидала, какую подлянку он выкинет теперь, однако всё оказалось совсем не так плохо. Работать мне предстояло в паре с Тедом Броуди. На равных правах, а не как стажеру, что было намного лучше, чем я могла ожидать.
Таким образом, мы с Тедом представляли собой типичную парочку из детективов восьмидесятых: старый коп, уже давно «уставший от всей этой херни», но никак не выходящий на пенсию, в силу разных причин, и я – новичок с огнем в глазах и энтузиазмом по самые брови. Наконец, найдя нужную волну, которой оказалось какое-то олдскул рок радио, Тед соизволил ответить:
- Летунья.
Летунами и летуньями называли тех, кто по той или иной причине выбросился из окна высокого этажа. Ими обычно оказывались либо суицидники, либо алкоголики и наркоманы со стажем, под действием веществ перепутавшие окно с дверью или одну реальность с другой. Я не понимала, зачем романтизировать нечто подобное красивыми названиями, однако полицейский жаргон вообще был чем-то удивительным: утопленники любого пола там назывались русалками, а черно-белые полицейские машины – китами.
Подъехав к фешенебельному отелю, возле парадного входа которого творилось нечто невообразимое, Тед заглушил мотор. Одна полицейская и одна машина скорой помощи были брошены рядом, и Тед, не мудрствуя лукаво, поступил так же. Часть газона была огорожена полицейской желтой лентой, заступать за которую простым зевакам, пребывающим на месте преступления в каком-то диком количестве, было запрещено. А спины медиков и полицейских, как-то удачно распределившихся по периметру ленты, к огромному неудовольствию зевак закрывали обзор от слова совсем.
- Вы откуда взялись? – неприветливо обратился к нам мужик лет тридцати с лишним, со следами тяжелой работы и алкоголизма средней степени на лице. Остальные кучковались вокруг него, из чего можно было сделать вывод, что дядька конкретно сейчас за главного. Тед смерил его одним единственным взглядом, и перевел взгляд на окно шестого этажа, отмеченное желтой лентой, а потом на накрытое черным брезентом тело.
- Вывалилась, значит. Наркотики были несвежие?
- Ещё раз спрашиваю, - дядька подошел ближе к нам с Тедом. Меня он особо не замечал, фокусируясь больше на нём, сразу распознав главного. – Кто вы нахрен такие?
- Вот кто мы нахрен такие, - жестом фокусника Тед извлек из внутреннего кармана и значок, и новое назначение.
Я уже читала эту бумагу, там говорилось, что он, детектив Броуди, переводится откуда-то из Канады в Цветочные холмы и сразу же назначается новым заместителем комиссара полиции взамен недавно вышедшего на пенсию старого. Потрясенно моргнув, дядька в свитере слегка отшатнулся от нас, и я, подливая масла в огонь, продемонстрировала и свой значок тоже. Под именем и фамилией значилось «детектив», вместо более ожидаемого «стажер» или даже «офицер». Стоило отдать дядьке должное, нашелся он быстро.
- Офицер Гринли. – Надо же, фамилия, как у моего школьного директора. - Могу вам чем-нибудь помочь, сэр? И.. детектив.
Стерев скепсис настолько быстро, насколько возможно, Гринли, очевидно, побоялся спрашивать, почему я назначена детективом в 24 года.
- Угу, - взгляд Теда остановился на другом полицейском, помоложе. – Мальчик, сгоняй-ка мне за чаем.
Молодой полицейский и от тона, и от того, что его, лейтенанта, назвали «мальчиком», тут же пошел багровыми пятнами. Праведный гнев чуть ли из ушей не валил. Я мысленно пожалела беднягу: Теду очень нравилось ставить на место напрочь лишенных самоиронии очень важных малолеток.
- С какого-такого я обязан? Я что, стажер?!
- Покрепче, - ехидная усмешка коснулась обветренных губ на долю секунды, взгляд же оставался серьезным.
- Шеф, что это за фигня?! – Продолжал голосить парень.
- С лимоном.
- Да кто он такой?!
Тед сделал шаг вперед, становясь с мальчишкой нос к носу. Он не был выше его, да и юный задетый за живое «скаут» был гораздо шире в плечах, чем шестидесятилетний Тед. Тем не менее, голосить во всё горло всё-таки перестал. Из-за чего сказанная почти шёпотом фраза прозвучала отчётливее некуда. Тед, всё-таки, умел сходу произвести нужное впечатление:
- И послаще.
Пацана как ветром сдуло, а мы втроем с офицером Гринли, ставшим намного приветливее, направились к накрытому клеенкой телу. Гринли подошел первым и обернулся к нам со странным выражением лица.
- Не самое приятное зрелище, должен предупредить. – Говорил он нам обоим, но обращался исключительно ко мне. Я хмыкнула.
- Эта женщина - детектив полиции, а не принцесса Жасмин, офицер Гринли, - недовольно отозвался Тед, снова коротко улыбнувшись мне краем губ. – И она не увидит ничего нового.
Я сдержала благодарную улыбку, вместо этого только сильнее нахмурившись. С поддержкой Теда и его же изменившимся отношением с «когда диплом писать будешь, Томпсон?» на «эта женщина – детектив полиции» я могла свернуть горы. Я была готова к чему угодно, к любым последствиям полета из окна, к любым повреждениям и любому исходу дела.
Любому, кроме того, что увидела. Эксперт откинул черный брезент, и я неверяще уставилась в распахнутые мертвые глаза. С земли на меня смотрела Вэнди Мур. Рыжая стюардесса с рейса Стренджатун-Лейквильль. Та самая рыжая стюардесса, что пробила клерку шею осторй заколкой, и была передана в руки властей сразу после посадки самолета. Некоторое время я продолжала недоуменно смотреть в необыкновенно красивые даже после смерти невидящие глаза, после чего опустилась на корточки, и, надев перчатки, прикрыла Рыжей Вэнди веки двумя пальцами.
Пришедшая смс-ка отвлекла внимание, и я полезла за телефоном.
«А я думал, ты домохозяйка 
», - догадаться, от кого она, труда не составляло, несмотря на незнакомый номер.
«Я занята»;
«Ты детектив полиции, ничё се!». В ответ я только фыркнула – будто бы он не успел пробить место работы вместе с адресом.
- Элис Уокер, - подал голос офицер Гринли оттуда-то сбоку. – Работала горничной в этом отеле. По словам администратора, имела проблемы с алкоголем, из-за чего числилась на испытательном сроке.
Я, в отличие от Рыжей, никаких проблем с алкоголем не имела, и была абсолютно уверена, что погибшая Элис Уокер – совсем не Элис Уокер. Встретившись взглядом с Тедом, я дала понять, что нужно будет поговорить позже и вернулась к изучению погибшей.
- Анализ крови делали? – Спросил Тед у Гринли, и тот кивнул медицинскому эксперту, чтобы подошел.
В крови погибшей было обнаружено 1.87% алкоголя, что, согласно заключению того же эксперта, соответствовало одной выпитой бутылке вина. Других веществ в крови обнаружено не было, и мы с Тедом переглянулись.
- От одной бутылки вина люди не выбрасываются из окон, - так и сидя на корточках рядом с Вэнди-Элис, сказала я. Взгляд случайно упал на руку, от удара об землю вывернутую под неестественным углом. Тонкие пальцы, короткие ногти, аккуратно подпиленные и покрытые светлым лаком.
- Комиссар, - позвала я Теда, осторожно взяв ладонь Вэнди в свою. На кончиках ногтей среднего и указательного пальцев лак потрескался и немного стёрся, а под ногтями обнаружилось что-то темно-зеленое.
- Краска? – предположил Тед, тоже садясь на корточки, совершенно забыв о своем обычном старческом кряхтении. – Ребятки, тут улика! Что встали столбом, бегом за емкостью!
Краску выскребли из-под ногтей, поместив в небольшие колбы и отдав на экспертизу химикам, а я поднялась с колен. Вэнди явно оказывала сопротивление, но нападавший оказался сильнее. Теперь я была уверена, что произошедшее не имело отношения к неумеренному употреблению алкоголя. Вэнди убили, и убили жестоко, попытавшись выставить дело, как несчастный случай.
- Подоконник в номере зеленый? – спросила я снующего туда-сюда представителя отеля, и тот от испуга замер на месте. Его глаза-плошки едва не вылезли из орбит от напряжения и испуга, и я терпеливо ждала, пока он возьмет себя в руки.
- Д-да… на шестом этаже они все… зеленые.
Осмотр номера подтвердил его слова. Подоконник, и, правда, был зеленым, но никаких следов борьбы в номере не было. Я не понимала, как это возможно. Когда человека хотят выбросить из окна, он должен сопротивляться. В смерть Вэнди, которой, по-хорошему, следовало находиться в тюрьме ещё лет десять, как минимум, по неосторожности я не верила ни на йоту, но и в расправу спустя два года тоже верилось с трудом. Телефон снова тренькнул.
«Знаешь её?»
«Лицо знакомое. Не могу понять, где видела», - спустя пару минут ответила я, а со следующей его смски замерла посреди номера:
«Пару лет назад в новостях крутили. Она кого-то убила, получила справку о невменяемости и была выпущена на свободу»
«Откуда ты знаешь?» - он мог и соврать, но я не видела в этом смысла. Информация легко проверяется, особенно, если твой начальник – крестный отец и принц всего ФБР.
«I’m the man ”
Тем лучше. Убрав телефон в карман, я кивнула Теду, и мы вышли из номера, а представитель отеля закрыл его на ключ. Пусть Фьюри считает, что помогает. Его связи и знания, в любом случае, можно будет использовать.
***
- Так о чем ты хотела поговорить?
Мы сидели на террасе какого-то летнего кафе, и Тед курил, притянув к себе пепельницу, а я изучала довольно скудное меню.
- Об убитой. Элис Уокер – вымышленное имя. На самом деле, её зовут Вэнди Мур.
Тед забыл выдохнуть дым, посмотрев на меня во все глаза. Он ничего не говорил, и я продолжала.
- Она была стюардессой на рейсе «Стренджтаун- Лейквилль», и тогда же убила одного мужика.
- Это ты её поймала? – потрясенный Тед так и не сменил выражения лица на более привычное уверенное.
- На пару с преподавателем. – Он, по-прежнему, реагировал не так, как ожидалось, и я, подождав, пока подошедшая официантка поставит коктейль на стол, заговорила снова. – Поэтому это совершено точно не может быть несчастным случаем. Кто-то убил её, возможно, это была расправа или «казнь», или..
- Миа.
Тед, наконец, подал голос, мягко прервав меня на полуслове, и я замолчала. Странное чувство тревоги заставило нахмуриться. Неужели не поверил?
- Притормози пока, не лезь с головой в первое же дело, - его голос звучал обеспокоенно, но напряглась я моментально.
Ничего не изменилось. Он, как и прежде, видел во мне вчерашнюю студентку, которую не следовало отпускать от себя ни на шаг, а там, на месте преступления, просто поддерживал наш общий имидж. Должно быть, мой взгляд был настолько говорящим в этот момент, что Тед неосознанно замолк. А потом обеспокоенное выражение лица сменилось выражением воинственного упрямства. То же самое выражение я нередко наблюдала у Дэвида.
- Норман может четвертовать меня, если хочет, но я не считаю тебя достаточно опытной, чтобы позволять работать в одиночку.
- Даже Норман считает, что ты слишком меня бережёшь? – почему-то я спросила именно это, хотя с языка рвались более резкие выражения. Нельзя сказать, что я не понимала Теда, и, вероятно, на его месте, думала точно так же. Но сейчас я на его месте не была, и такой протекционизм раздражал.
- Джейкоб Норман, - имя начальника Тед выплюнул, словно оно было каким-то ругательством, - из тех людей, которые считают, что акрофобию следует лечить прыжком с парашютом.
- А разве нет? - прикинулась идиоткой я. – Клин клином вышибать, всё такое.
- Это чревато самыми разными последствиями, Томпсон, - вытерев губы, он тут же смял салфетку. - Особенно, в свете того, что не у всех окружающих Нормана людей есть хотя бы подобие его характера.
Последняя его фраза прозвучала как удар хлыста, и я неосознанно выпрямилась. Тед выглядел так, словно уже успел пожалеть о том, что сказал, но это ничего не меняло.
- Очень хорошо, - ровным тоном, наконец, отозвалась я, поднимаясь из-за стола. – Если ты считаешь, что за мной нужен догляд, я буду два раза в день писать тебе отчет о своей деятельности.
- Миа, ну что ты сразу!
- Подробный отчёт два раза в день, коммисар. Готовь печати.
Бросив на стол купюру за коктейль, я настолько решительно, насколько была способна, сошла с лестницы и набрала Фьюри. Если для того, чтобы доказать свою точку зрения всем окружающим, включая Теда, нужно пойти на сделку с дьяволом – то к черту предрассудки. К чему знакомиться с дьяволом лично, если не пользоваться его услугами?
- Надо встретиться, - бросила я вместо приветствия, - как можно скорее.
-Мадам детектив, - церемонно, хотя и иронично, отозвался Фьюри. – Чем могу быть полезен?
Учитывая его плотный график, я бы не удивилась, если бы он ответил прямо с совещания. Это было бы вполне в его духе.
- Мне нужна вся информация об Элис Уокер за последние 5 лет. В том числе и информация о пассажире с того рейса, которого она убила.
- Зачем? – полюбопытствовал Фьюри, и тут же добавил, – и, кстати, Элис Уокер – не настоящее её имя.
Я замолчала. Он, должно быть, решив, что я удивлена именно этим фактом, а не его осведомленностью на этот счет, продолжил:
- Её имя Вэнди Мур, а убитого звали Стэнли Джемм. Он был широко известен в узких кругах, как очень толковый финансист. Нажил себе кучу самых разнообразных врагов, как по всей стране, так и за её пределами. Ничего удивительного в том, что его, в конце концов, слили не было. Это был исключительно вопрос времени. В общем, Миа, - услышав свое имя, я осеклась, - остальное тебе пришлет Мадлен. Меня тут, в некотором смысле, ждут.
- Как можно ждать «в некотором смысле»? – фыркнув, спросила я, перехватив трубку другой рукой, чтобы остановить такси.
В ответ Фьюри хохотнул.
- Легко. Ты же, в некотором смысле, в отчаянии, раз обратилась за помощью ко мне, а не к полицейской базе данных.
«Я обратилась к тебе, потому что информация из полицейской базы данных была изъята ФБР, кретин», но вместо этого улыбнулась в трубку:
- Не вижу смысла не использовать все возможные способы.
- Резонно. Свяжусь с тобой позже.
Даже спустя минуту, как он положил трубку, я отчетливо слышала повисшее в воздухе: «не разочаруй меня». Я тебя настолько не разочарую, что снисходительное выражение больше никогда не коснется твоего лица.
***
Стоило отдать должное Мадлен – она была не только красивой, но и быстрой. Не прошло и двадцати минут, как рядом со мной притормозила темная машина. Шофер, выйдя первым, открыл заднюю дверь, и на свет показались сначала точеные ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, а потом и сама Мадлен – как всегда безукоризненная. Не задавая лишних вопросов, она протянула мне флешку, также, не считая нужным сопровождать это какими-либо комментариями. Взгляд её показался мне холодным, как у палача, и бесстрастным, как у монахини, что шло вразрез с её чувственной внешностью. Молча посмотрев в ответ, я дождалась, пока она первая отведет взгляд и направится обратно к машине. Как странно. На секунду мне показалось, что в её глазах мелькнула хорошо затаенная тоска. Должно быть, во мне она подозревает интерес к своему обожаемому Фьюри. Ещё раз глянув ей вслед, я вставила флешку в разъем, так и не понимая, как женщина, вроде Мадлен, вообще может испытывать какие-то комплексы?
Однако принесенная информация оказалась и полезной, и неожиданной. Клерк (запомнить его имя оказалось сложнее, чем я думала) несколько лет практически вплоть до своей смерти работал на компанию «Фаренгейт» - тех самых фармацевтов, что занимались изготовлением «Эликсира жизни». Я фыркнула. Возможно ли, что после смерти одного толкового финансиста «фаренгейты» так и не смогли найти никого на его место? Этим вполне мог объясняться бардак в документации, но причем здесь Вэнди? С какой стати Вэнди убивать его? Где мотив? Справка о невменяемости явно липовая, и убийство было слишком сложным для того, чтобы быть импульсивным.
А осенило меня, по законам жанра, как раз в тот момент, когда делала глоток кофе. Обожженное горло рефлекторно сжалось, из глаз брызнули слёзы – словом, Фьюри выбрал отличный момент, чтобы позвонить. Perfect timing.
- Ты что там, плачешь? – весело поинтересовался он в ответ на моё хриплое «да?». – Не плачь, всё пройдет. Надумала чего?
Откровенно говоря, делиться с ним информацией мне не хотелось от слова «абсолютно», но я также понимала, что нельзя и рыбку съесть, и на ёлку влезть. В противном случае, это был бы последний раз, когда он мне помогал. И когда вернулась возможность нормально изъясняться, а не хрипеть, я заговорила:
- Думаю, что Джемма убили «Фаренгейты». Многолетнее сотрудничество с огромной корпорацией – не гарант личной неприкосновенности.
- Как эксперт говоришь? – отозвался Фьюри, но я проигнорировала его, продолжая.
- Скорее всего, он нашел на них что-то такое, что ему не понравилось. Либо угрожал, что раскроет это общественности. Либо оба варианта. Так или иначе, эти решили перестраховаться и убрать его, пока дело не приобрело опасный поворот.
Фьюри молчал пару секунд, а потом обратился уже без насмешки в голосе.
- А Вэнди?
Отвечать честно было опасно. Нельзя было дать ему понять, что я была на том рейсе. Благо, спецслужбы засекречивали имена всех оперативных агентов должным образом. Поэтому пришлось включить дурочку.
- Не знаю, причем здесь Вэнди. Может, они её подкупили? Или у неё были с ним какие-то личные счёты?
Голос Фьюри из трубки прозвучал спокойно, но с ноткой разочарования:
- Подумай лучше. Тебе не кажется, что вся эта ситуация со сменой имени и освобождением Вэнди из тюрьмы напоминает паническую попытку неумелого лгуна замести следы?
- … Ведь если бы её не вытащили, она могла бы сделать заявление и указать на «заказчиков», - после паузы добавила я, чувствуя досаду от того, что не додумалась до этого сама.
- Что изменилось теперь? – его вопросы снова стали наводящими, а тон довольным. Определённо, ему нравилось, что я «угадывала» правильно. – Почему её убили именно сейчас?
- Повторила ошибку Кл..Джемма. Попыталась надавить на них. Может, чтобы получить денег, может – для чего-то ещё. Её мотивы в этом случае не важны. Важно то, что её убийство попытались выставить, как несчастный случай, что само по себе говорит о страхе быть обнаруженными.
- И что нужно сделать, чтобы дать делу ход?
- Доказать причастность «Фаренгейтов» к освобождению Вэнди из тюрьмы… Остальное дело техники.
Удовлетворенное «умница, дочка» даже не разозлило, хотя обычно подобные покровительственные фразы и жесты вызывали вспышку раздражения.
***
Не трудно догадаться, какой реакции со стороны коллег я ждала. Мало того, что среди полицейских я была новым человеком, всё осложнялось ещё и «не вызывающим доверия» возрастом, не говоря уже о поле. Уже успев обратить внимание, что женщин-полицейских в участке абсолютное меньшинство, из которых всего несколько занимают должности выше моей, я была готова ко всему. К тому, что придется биться головой об стену, доказывая, что «несчастный случай», на самом деле – это убийство по предварительному сговору. Ожидала насмешек, пассивности, лени, тупости, чего угодного, но только не того, что руководство даст добро, прокурор начнет работу, а оперативники отдела мобилизируются в самые короткие сроки. Я сильно недооценила людей, на которых заранее повесила ярлык ни на что не годных.
Дело получило огласку и набрало ход с такой скоростью, что через пару дней Джена Уэльс и Герберт Мэлоун были задержаны и переданы в руки правопорядка. Их обвиняли в организованной преступности, двух умышленных убийствах и финансовых махинациях. Последнее обвинение выдвинул – сюрприииз! – Фьюри собственной персоной, будучи деловым партнёром, а так же независимые финансовые эксперты, предоставленные властями. В общей сложности Джене Уэльс, генеральному директору компании «Фаренгейт» грозило 18 лет тюрьмы, а Герберту Мэлоуну – вице-президенту, в силу его пожилого возраста – 14. Активы компании замораживались на время следствия, а на текущие операции накладывалось вето. По сути, «Фаренгейт» был обезглавлен, и даже совет директоров ничего не мог добиться, поскольку речь шла не об отдельных лицах, представляющих компанию, а противозаконной деятельности компании в целом.
- Миа, подожди!
Я выходила из полицейского участка, когда услышала свое имя, а обернувшись, обнаружила, что за мной почти что бежал Тед. Я не стала оставаться на весёлое празднование с получением оливковых венков и плюшек с поздравлениями по случаю первого раскрытого дела на новом рабочем месте. Пришлось соврать, что есть кое-какие дела (которыми, на самом деле, были Дэвид, Арон и Хелен в кафе неподалеку). Новые коллеги отнеслись с пониманием, но Тед, судя по всему, не купился. Дойдя до меня, он, помолчав, улыбнулся.
- В последнее время никак не мог тебя поймать.. – спокойно подождав, пока он отдышится, я приготовилась слушать, мысленно уже представляя, что он скажет. – Поговорить хотел, по поводу всего этого.
- Всего этого – это чего? Тед, давай скорее, меня ждут.
Не стоило, конечно, быть с ним такой резкой, но, в противном случае, нужного эффекта я бы не дождалась.
- Конечно-конечно! Я хотел сказать, что ты – большая молодец, как ловко с этим делом справилась, а я – старый осёл, которому пора перестать вести себя, как курица-наседка.
Он улыбнулся, и я, не удержавшись, улыбнулась в ответ.
- Мир? – спросил он, улыбаясь очень по-мальчишески, и я картинно закатила глаза, а потом протянула руку, которую он сразу пожал.
***
Кафе, которое Арон с Хелен выбрали для встречи, было похоже на десятки аналогичных заведений как в Цветущих Холмах, так и за их пределами. И Дэвид, и успевшая помириться парочка уже сидели за столом, когда я подошла. Стоило отметить, что нервозность Хелен, по сравнению с тем, какой я видела её в прошлый раз, как рукой сняло. Она снова светилась счастьем, периодически касаясь Арона кончиком пальца левой руки, как бы проверяя его наличие рядом.
- Мы ненадолго, - сразу же обозначил Арон, когда я уселась рядом с Дэвидом, - понимаем, что и у вас работа, и нам самим на смену через полчаса…
- Нуу? – Дэвид поднял брови, а я улыбнулась с его нетерпения. В этот момент он был он очень похож на себя в детстве. И ни светлый, успевший зажить, тонкий шрам на виске, которыми он успел обзавестись на работе, ни сбитые костяшки, оттуда же, ни специфический запах пороха, смывавшийся с волос только после трех-четырех помывок, отнюдь, не добавляли ему возраста. Брутальности – да, возраста – нет.
- Мы приняли решение усыновить ребёнка, - просто и без ненужных расшаркиваний объявила Хелен.
Она смотрела на меня, пока говорила, а я улыбалась в ответ. Значит, поговорили. И обсудили. Дэвид, в отличие от меня, такой новости удивился и отреагировал в своей обычной эмоциональной манере. Впрочем, негативными эти эмоции, как мы мгновенно успели понять, не были. Удивляла его и скоропостижность, и сам факт усыновления, при возможности родить самим.
- Мы много об этом думали, - спокойно пояснил Арон, накрыв ладонью пальцы Хелен, - и решили, что так будет правильно. К тому же, никто ведь не запрещает иметь больше одного ребёнка, верно?
Я смотрела на них и не могла понять, когда мы успели так быстро вырасти? Ещё вчера мы замышляли всякие пакости в домике на дереве у меня на заднем дворе, а сейчас Хелен и Арон планируют ребёнка, Дэвид вернулся с очередной антитеррористической миссии, а я раскрыла преступление.
- Для всеобщего блага осталась одна небольшая деталь, - произнесла я, когда эмоции немного улеглись, и все погрузились в спокойное молчание. Взгляды обратились в мою сторону, и я кивнула на Дэвида. – Познакомиться с пассией товарища блондинки. Ты долго её собираешься прятать от нас, или где?
- Я собираюсь её «прятать» столько, сколько ей будет нужно, пока она не будет готова с вами познакомиться, - с достоинством ответил Дэвид, но Хелен всё равно зафыркала от смеха. – Серьезно! Как только, так сразу, не раньше.
- Сказал, как отрезал, - подытожил Арон.
***
Домой я вернулась только поздним вечером в состоянии хотя и далеком от кристальной трезвости, но и не до конца пьяном. Арон и Хелен, как и обещали, отправились на работу через полчаса, а мы с Дэвидом внезапно обнаружили, что давным-давно не проводили вместе время: то меня работа, то у него ссылка, то у меня встречи с Фьюри, то у него его загадочная девушка. К счастью, до пятницы Дэвид, как тот Пятачок из сказки про Винни Пуха «был совершенно свободен», мы, не долго думая, поехали к нему. Досиделись до такой степени, что употребили все запасы алкоголя, а когда стало понятно, что в такое позднее время никто нам ничего крепче лимонада не продаст – тряси ты удостоверением или не тряси, я резко погрустнела и уехала домой.
Дом встретил необычной тишиной и темнотой: родители ночевали у Анны с Андреем, и включив свет на всем первом этаже, я сразу обратила внимание на большой букет роз на обеденном столе. Рядом лежала записка, на которой маминым почерком было написано «Вау!» и поставлен улыбающийся смайлик. Темно алого цвета розы символизировали увядание, и больше подошли бы выходящей на пенсию учительнице, чем мне, поэтому я была уверена, что прислал их не Фьюри. Вполне могли прислать по его поручению, но он сам не имел к цветам никакого отношения. Будучи порочным и лишенным угрызений совести до глубины своей чёрной-черной души, фальшь он чувствовал отменно и никогда бы не сподобился прислать букет красных роз в подарок.
Другая записка, вставленная между стеблей, была не сразу заметна и извлекалась не так просто. Мне пришлось приложить некоторое усилие и уколоть пару пальцев, чтобы достать её.
«За неоценимую помощь», - значилось на обратной стороне. Прочитав, я вздернула бровь и некоторое время держала записку в руках. Естественно, он преследовал свои интересы. Было бы глупостью предположить, что он помогал – или делал это моими руками? – просто из любви к справедливости. Не суть важно, чем руководствовался Фьюри, если наши цели совпали. Преступник должен сидеть в тюрьме – и всё, баста.
Неожиданный звонок в дверь заставил вздрогнуть. Часы показывали без пяти минут полночь, и я поджала губы. Родители недавно пересматривали экранизацию одного мистического романа, где вся мистика и случалась ближе к полуночи. Нетрезвое состояние сделало меня расслабленнее, и я распахнула дверь ещё до того, как удосужилась спросить, кому же там не спится.
- Ого, - только и сказал Фьюри, смерив меня взглядом и криво улыбнувшись. – Празднуешь победу?
- Чего надо? – не очень любезно, но и не агрессивно ответила вопросом на вопрос я.
- Можно зайти?
- Я собираюсь спать, Ричард, - как же не привычно обращаться к нем по имени, - говори, зачем приехал, и давай не будем друг друга задерживать.
Мне приходилось опираться о дверной косяк, чтобы стоять на ногах действительно ровно, а когда он вдруг театрально опустился на одно колено, я протрезвела в один момент. Может, он ударился, пока ехал?
- Фьюри.. – опасливо позвала я, склонившись к нему и низко наклонив голову, - ты что, с ума сошел? Ты заболел? Тебе плохо?
Он не отвечал, молча потянувшись в карман брюк. Мы, должно быть, были очень похожи на двух актёров комедийного скетча для умственно отсталых.
- Ты выйдешь за меня? - Молчание получилось намного дольше, чем он рассчитывал, и во взгляде мелькнуло нетерпение. Я с трудом понимала, что происходит, потому что картина мира рушилась. Фьюри не был похож на человека, собиравшегося жениться. Особенно на мне. ОСОБЕННО на мне.
- Зачем? – Раньше стратегия честных(условно) вопросов и получения честных(тоже условно) ответов действовала на ура. Видя, что я не кокетничаю, он не стал оскорблять мой интеллект всякой чепухой о любви с первого взгляда и пожал плечами. Учитывая, что он всё ещё стоял на одном колене, смотрелось забавно.
- Я тебе говорил – хочу окружать себя умными люди, - это я уже слышала, но этого было недостаточно. - Ты – умная.
- Ты не говорил, что собираешься жениться, - я скрестила руки на груди и кивнула ему, - встань.
Подчинившись, он гибко поднялся, как бы перетекая из одного положения в другое.
- Я и не собирался, но обстоятельства изменились, - его улыбка была встречена маской спокойствия, но не померкла, а стала ещё лучезарнее. – Подумай о перспективах, Миа. А ещё подумай о том, что тебе может этот брак принести.
«Пачку неприятностей он может мне принести», - вздохнув, мысленно ответила ему я. Самое странное, что судя по изменившемуся взгляду, он, скорее всего, понял.
- Так что? – кольцо с большим бриллиантом завлекающее сверкало в бархатной коробочке. Как говорится: «любила бы цацки – сдохла бы от счастья». Отчего-то не отпускала мысль, что именно из-за моего демонстративного нежелания связывать себя узами брака, он и решился на это мероприятие. Из чувства противоречия.
- Нет, - коротко ответила я, ничего не поясняя. Брови Фьюри поднялись высоко-высоко, чуть ли не до середины лба. Он не ожидал. Ну, ещё бы.
- Нет?
Вопрос «почему?» уже был готов слететь с языка, но я его опередила.
- Я не хочу замуж, Фьюри. Ни за тебя, ни за кого- либо ещё в этой жизни. Не принимай на свой счёт.
Последнее, конечно, было неправдой, но, прежде чем он успел ответить что-либо ещё, я мягко закрыла входную дверь и снова оказалась в тишине и покое своего дома. Не знаю, сколько я стояла столбом на одном месте, очнулась только когда лампы на первом этаже, соединённые с датчиком движения, погасли сами собой.
«Надо бы ещё выпить», - предложил внутренний голос, чем-то ужасно похожий на голос Дэвида. Я мысленно согласилась. Да, надо бы. «И покурить» - добавил он же, когда курс на папин шкаф с алкоголем уже был взят. И покурить.
Не трудно догадаться, что в ту ночь я впервые в жизни напилась вдрызг.
Глава Двадцать Первая. И снова о самолётах
Древовидный вид
