"Однажды Дьявол выставил на продажу все свои инструменты. Среди них был и молот Гнева, и лук Желания, и блестящий клинок Зависти, и кол Жадности, стрелы Ревности, орудия Страха, Гордыни, Ненависти. Каждое орудие имело свою цену. Но отдельно от всех них лежал маленький и неприглядный клинок, который стоил в несколько раз дороже остальных. Один из посетителей лавки спросил, почему этот странный клинок стоит дороже остальных.
Дьявол достал клинок, на котором была надпись «Уныние» и сказал:
— Потому что это единственный инструмент, на который я могу рассчитывать, если все остальные против человека бессильны…
Если мне удаётся вбить этот клинышек в сердце человека, — продолжил Дьявол, — то двери для остальных инструментов открываются сами собой..."(c) отрывок из библейской притчи
"Случайные черты характера"
• Личности ваших симов сопротивляются манипуляциям симовода.
• Когда сим переходит в новую возрастную стадию, вы должны один раз нажать на кнопку случайного выбора черт характера для этого сима и оставить эти черты такими, какие выпадут. "Герой нашего времени"
• Запрещается посещать будущее и прошлое.
• Портал времени должен быть продан в первый же день или помещен в багаж. "Одна дорога"
• Нельзя использовать Амброзию для омоложения. Кормить сима плодами жизни так же нельзя.
• Нельзя использовать омолаживающие зелье (ни приготовленное на хим.столе, ни приобретенное за баллы).
• Нельзя использовать зелье остановки возраста.
• Нельзя в багаж симов помещать цветок смерти.
"Семь смертных грехов"
• Основатель и каждый наследник должны олицетворять собой какой-либо смертный грех.
Итак, в номинации «Лучший основатель» побеждает… Эйнжел Лёвенфельд! Подающий большие надежды в музыкальном мире мечтатель, немножко инфантил, да и попросту очаровательный молодой человек, сразу же начал в нашем разделе с романтичной ноты – отдал свое сердце прекрасной незнакомке из снов. Которая, впрочем, оказалась вполне реальной… Вокруг Эйнжела, несмотря на его спокойный характер, бушуют настоящие страсти. Да и как может быть иначе в династии, посвящённой теме «Семи Грехов»? Посему, мы с нетерпением ждем продолжения, которое вы можете найти в династии Лёвенфельд от Jullia.
В номинации «Лучший мужской персонаж второго плана» побеждает не кто иной, как Луис Лёвенфельд (Мюллер), персонаж из династии Лёвенфельд. Дорогие голосующие, поскольку вы все дамы, то мы нисколечко не удивлены подобным результатом! Ну как тут устоять перед таким потрясающим, харизматичным мерзавцем? Луиса Лёвенфельда по праву можно называть одним из самых противоречивых персонажей нашего раздела, однако, несмотря на всю порочность, записать его в клан законченных негодяев попросту невозможно. Ведь за всю свою жизнь этот мужчина, настоящее олицетворение похоти, полюбил всего лишь одну женщину, которая, в свою очередь… Заинтригованы? Тогда скорее спешите в гости в династию Лёвенфельд от Jullia и познакомьтесь с историей Луиса лично.
Фаворитом зрителей стала династия Лёвенфельд. У автора этой династии очень чувственный, запоминающийся и гармоничный текст. В своем творении Jullia умело создает нужную атмосферу за счет выразительных описаний, а её детальная проработка персонажей буквально вдыхает в них жизнь.
Победа в номинации «Лучшие скриншоты среди начинающих», по мнению жюри, достается Jullia, демиургу уже не единожды упомянутых Лёвенфельдов. И это более чем заслуженно! С каждым новым отчетом автор радует нас все более продуманными, качественными и красивыми иллюстрациями. Она не жалеет времени и сил на кропотливый подбор поз, декораций и ракурсов, так что, мы, читатели, буквально замираем в предвкушении, какого же уровня достигнет талантливая Jullia, если продолжит совершенствовать свои навыки.
От всей души, хочу поблагодарить Седую за проверку моей династии! Чудесное оформление от Aquarell
Корректор династии Aquarell
Жанр: драма, современная проза.
Комментировать можно с любого понравившегося вам отчёта!
Установлены все аддоны и все каталоги; Рейтинг династии 16+
Последний раз редактировалось Jullia, 01.02.2018 в 12:04.
Дорогие читатели! Отчёт написан, отснят и даже красиво оформлен, так что если выдастся свободная минутка, то выложу его сегодня вечером или завтра утром. А пока можете полюбоваться скрином, которому не нашлось место в отчёте.
Всем читателям добра и любви, а так же приятного прочтения!
Человек бывает несчастлив или вследствие страха, или вследствие безграничной, вздорной страсти.
Эпикур
Как часто, подчинившись голосу страсти на один час, мы платим за него долгими днями скорби.
Ас-Самарканди
***
- Ты только посмотри, что про тебя в газетах пишут, да и ещё на первой полосе! - заявила Моника Болдвуд, швырнув дочери глянцевый журнал. – Уолтер чуть ли не в открытую называет тебя шлюхой, ссылаясь на то, что ты кувыркалась с его тренером по йоге!
- Ну это же бред чистой воды, - равнодушно фыркнула Сцилла, поедая клубнику. - У Уолтера никогда не было тренера по йоге, а застукал он меня со своим каскадёром. Статья явно недоработана!
- Час от часу не легче! - обескуражено воскликнет в ответ Моника. – Ты совсем заигралась со своими мужиками. Жила с одним, спала с другим, а замуж собралась вообще за другого. Кстати, я не понимаю, почему именно за него? Нет, в принципе Эйнжел очень приятный молодой человек, милый и добрый, но Сцилла… Он совершенно тебе не подходит! Он же надоест тебе очень быстро, и ты его раздавишь, проглотишь и вытопчешь, как тряпку. Эйнжел слишком предсказуем для тебя. Ты же возненавидишь его в первый же год! Так может не стоит ломать парню жизнь? Мне вот жалко его, правда, жалко.
- Жалко у пчёлки, - скажет Сцилла, отправив в рот очередную ягоду. – И потом, мамуль, уже поздно что-то менять. Я беременна, а он просит оставить ребёнка. Так зачем мне огорчать мальчика?
- Вертихвостка! – тут же вырвалось у Моники, на что дочь лишь усмехнулась. – Ребёнок хоть от него? Кто отец?
- Ребёнок от Уолтера, но Эйнжелу это знать не обязательно, - ответила Присцилла. – У него на этой почве какой-то тупой комплекс. Просто его отец бросил ещё до рождения, вот его и переклинило. Мол, «не буду таким козлом, как мой папаша, а буду воспитывать своего ребёнка». Как-то так он выразился, я подробности не помню.
- Одна глупость за другой, - покачала головой Моника. – Сначала прыгаешь в постель к этому голливудскому кобелю, который матросил тебя целых два года, обещая жениться, но так и не женился. Ты ему наставляешь рога с каскадёром, на что он даёт тебе пинка под зад и спускает в унитаз твою репутацию как певицы. А теперь ты пудришь мозги этому мальчику, вешаешь ему чужого ребёнка и неожиданно собираешься замуж. Я только не понимаю: зачем? Зачем тебе этот мальчик и выпендреж со свадьбой? Родила бы ребёнка для себя и всё, если так хочешь! Ведь ты не любишь Эйнжела, вот нисколечко не любишь! Я же вижу, что ты его за дурочка держишь, и мне это не нравится!
- Мама, не нуди! – фыркнула Сцилла. – Поздно ты меня воспитывать собралась. Можно сказать, припозднилась, лет этак на десять, а свадьба мне нужна, чтобы Уолтеру отомстить. Ты только посмотри, как он показушно милуется с этой кривоногой моделью на фотках. Думает, я тупую постановочную съемку от настоящих фоток не отличу. Наивный, как бэбик, а мужику под сороковник!
- Постановочная? – переспросила Моника.
- Ну да, - кивнула Сцилла. - Довольно распространённая фишка, когда какая-нибудь звездная парочка, желая пропиариться, сливает журналистам инфу, что в такой-то день они будут там-то, и в итоге съемка получается запланированная, хотя все обставляется под случайную. А потом они пишут сахарные статьи вида: «Ооо, голубки не могут удержаться от поцелуя...». А голубки делают это, превозмогая отвращение, и не в губы, а мимо. Буэээ. Ты только посмотри, как она его тут целует! Вот лично я никогда с Уолтером мимо губ не целовалась, как-то оно стрёмно, неа?
- Не о том ты думаешь, - грустно отмахнулась Моника. – Ладно, хорошо, допустим, отгрохаем мы эту шикарную свадьбы, пригласим кучу журналистов, на следующий день все газеты будут пестрить твоими фотографиями, а дальше что? Что дальше? Чего ты добьёшься?
- Пощекочу нервишки Уолтеру! - улыбнулась Сцилла. – Он думает, что я умылась. Вернулась домой с позором, а я наоборот процветаю. Замуж вышла, альбом новый скоро выпущу! Ох, чует моё сердце, как он, бедолага, забесится. Поймет, какую шикарную женщину потерял…
- Дочка, ты меня прости, конечно, но ты полная дура, если считаешь, что Уолтер возьмёт тебя назад. Таких, как ты, у него миллион, ты не первая и не последняя… Он тобой просто попользовался и выбросил тебя, когда ты стала ему неудобна, смирись!
- Оскароносный козёл, - плюнув на обложку журнала, прошипит Сцилла и, отшвырнув его прочь, положит голову на колени матери. – Мам, я запуталась! Впервые в жизни я в таком дерьме… Меня ещё никогда так не унижали!
- Сцилла, пойми, что разрыв с Уолтером – не конец света. Да сдалась тебе эта Америка? Тебя здесь и так все любят, а популярность ты за год себе нагонишь. Я уверена, ты у меня сильная, я знаю, и с ребёнком мы поможем. А вот с мальчиком ты погорячилась! Он такой мягкий, чересчур добрый, совсем не по тебе… Поломаешь ему судьбу.
Сцилла горько закусила губу, и одна горячая слеза упала на платье Моники.
- Поздно, мама, слишком поздно. Пути назад нет! Твоя сумасшедшая дочь уже всё решила.
Моника ничего не сказала в ответ, но в груди всё сжалось, и чувство непонятной тревоги поселилось отныне в её душе.
***
Сцилла теперь не без горечи вспоминала своё голливудское прошлое и огромную виллу Уолтера в пригороде Лос-Анжелеса.
Бесконечные съёмки, вспышки камер и поджидающие всюду назойливые папарацци. Предложения от разных студий и телеканалов сыпались, как из рога изобилия, а последний год ей даже стали предлагать небольшие роли в кино, но она их с отвращением отметала, так как всегда любила играть только по-крупному.
Зачем ей пятнать себя ролями одной из любовниц Дракулы, когда она в состоянии сыграть Анну Болейн или даже королеву Марго? Её тщеславие слишком огромно, а слава и популярность Бритни Спирс или Уитни Хьюстон не давали ей покоя. Ей хотелось такого же головокружительного взлёта, хотелось стать живой легендой и иметь не жалкую кучку поклонников, а сводить с ума миллионы мужчин на земле. Желая привлечь внимание, она даже рискнула обнажиться для «Playboy», что навело своеобразный шум на её персону. Однако, Уолтер не оценил выходку своей новой пассии, и они крепко повздорили. Вообще, они с Уолтером постоянно ругались, у обоих характеры как кремень. Весь Голливуд давно знает, как Уолтер невыносим на съемочной площадке, но вот в кадре – он просто Бог. Сцилла тоже была наслышана о крутом нраве звездного любовника, но даже это не остановило её. Его популярность и связи были важнее всех недостатков вместе взятых. И какое-то время она вполне серьёзно считала, что приручила в нём зверя, и он стал послушной игрушкой в её руках.
Однако, вышло всё наоборот, это он с ней играл, а она лишь была красивым украшением, но осознание этого пришло слишком поздно – уже в Ривесайде.
Приятные кувыркания с Эйнжелом приелись ей довольно быстро.
Он не был похож ни на одного из её бывших любовников. Слишком мягок, слишком ласков, а его трепетные поцелуи пальцев рук вызывали целую бурю раздражения.
Хотя, Сцилла держалась и всё ждала, что вот-вот в нём проснется безумный зверь, который даст ей ответное пламя страсти. Ей казалось, что Эйнжел ещё просто не до конца с ней раскрепостился и что всё равно его что-то тормозит. Но одна вещь ей в нём жутко нравилась – его взгляд, такой обволакивающий, тёплый и невероятно ласковый, что хотелось раствориться в нём.
Глаза, как у мальчишки, такие мужчины остаются юными душой до самой старости. Взгляд открытый, и одновременно есть в нём какая-то загадочность, задумчивость. Он не слишком красноречив, больше любит общаться взглядами, прикосновениями и в той же мере так и не пускает её в душу.
Душа Эйнжела для Сциллы оставалась загадкой, а его мысли неуловимыми, как эфир. О чём он думает, когда долго по утрам курит у окна, устремив взгляд куда-то вдаль?
Что терзает его сердце, когда он хмурит брови, листая свои черновики с записями? И почему он не хочет ей показывать их? Неужели всё ещё грезит об этой блондинистой красотке с рисунка? Порой Сциллу откровенно злила эта недосказанность, и вкус победы над Эйнжелом ускользал от неё в один миг. И в такие моменты в ней просыпался природный авантюризм завладеть Эйнжелом во что бы то ни стало. Он должен стать её рабом, её игрушкой, и тогда повесить ему ребёнка Уолтера и заставить жениться не составит труда, а что будет дальше, её не сильно заботило. Месть и обида на Уолтера настолько застелила Сцилле глаза и заглушила разум, что все прочие переживания казались ей мелочью. Впрочем, был один момент, когда она была на грани, чтобы оставить Эйнжела в покое.
Как-то вечером она рылась в ящике его стола и наткнулась на благодарственное письмо, в котором женщина рассыпалась теплыми словами пожеланиями в адрес Эйнжела. Недоумевая, она ткнула этим письмом ему в лицо, требуя объяснений. В ответ Эйнжел поведал ей удивительную историю том, что на последнем курсе академии ему посчастливилось выиграть довольно большую сумму денег в лотерею, и он почти сразу перевёл их на счёт больного раком мальчика, просьбу помочь которому он однажды прочитал в газете. Подумать только, всё это время Эйнжел хранил вырезку из этой самой газеты! Болезненные воспоминания о смерти матери заставили Эйнжела с таким вниманием отнестись к этой статье. Позже он с дрожью в голосе рассказывал Сцилле о судьбе Эммы Лёвенфельд.
Её тогда очень впечатлил этот разговор. До этого она никогда не думала, даже не подозревала, что всегда добродушный Эйнжел до сих пор так остро воспринимает утрату матери. Для неё это стало открытием, и она в какой-то момент даже пожалела о том, что заманила его в свои сети. Но это было лишь на какое-то мгновение, и собственные обиды, переживания и принципы всё равно были для неё важнее всего на свете.
Первый месяц совместной жизни прошел вполне комфортно, и Эйнжел почти не раздражал её своим присутствием.
Если не считать не выключенный в ванной свет, забытую конфорку с пригоревшей кофейной жижей, оставленные по рассеянности дома концертные туфли и потерянный где-то в театре выходной костюм. И это ещё не считая пары-тройки незначительных мелочей в придачу.
- Эйнж, не будь свиньёй, выходи, пожалуйста, на лоджию, а то у меня все шторы пропахли табаком. А они, между прочим, стоят недешёво, ты в курсе? - заметила как-то Сцилла вечером, вернувшись после изнурительной записи в студии.
- Прости, я забыл, - отмахнулся он и тут же, вытащив изо рта дымящую сигарету, потушил её незаметно в цветочном горшке. – Как прошла запись?
- Отвратительно, - выдохнула измученно она. – Ужасная песня, записали лишь с десятого раза. Я прям почувствовала себя еретиком на пытках у инквизиции, на меня ещё никогда так не орали, как сегодня.
Эйнжел усмехнулся, слушая девушку в пол-уха, так как сосредоточенно что-то записывал в тетрадь, сидя за синтезатором.
- А ты как? – спросила она, скинув туфли. – Чем занимался?
- Работал над собственным мюзиклом, - буркнул он. – У меня cтолько идей, что даже страшно.
- Выходит, ты даже не обедал? - покачала головой она. – Скажи, а какого, простите, черта я вчера торчала у плиты и готовила эту проклятую курицу?
- Сцилла, не начинай, съем я твою курицу. Вся ночь ещё впереди! – весело ответил он, подмигнув ей.
- Эйнжел! - обреченно закатила глаза она. – Я, конечно, понимаю у тебя творческий прорыв и все дела, но через неделю у меня день рождения. Приедут мои родители, и для меня очень важно, чтобы ты произвел на них хорошее впечатление!
- Да всё будет отлично!
- Хотелось бы верить! Надеюсь, ты отнесёшься серьёзно к моим словам и не предстанешь перед ними в вытянутой майке и старых джинсах. И самое главное – ни в коем случае не говори с папой о политике.
- А почему? – изумился Эйнжел. – Надеюсь, мистер Болдвуд не скрытый анархист?
- Очень смешно, Эйнжел! Папа правый республиканец, но если начнёт говорить на политическую тему, то считай, весь вечер испорчен.
- А может, я не буду против продискутировать с ним на эту тему? Пусть я и убеждён, что все республиканцы помешанные психопаты, но, как говорится, в споре рождается истина, - усмехнулся в ответ Эйнжел.
- Ты что, обкурился!? – ахнула Сцилла, встав в важную позу. – Не вздумай сказать ему это в лицо, иначе папа четвертует тебя на месте!
- Надо же, как страшно! – засмеялся Эйнжел, но под грозным взглядом Присциллы вдруг осекся и унял приступ веселья. – Ладно-ладно, хорошо. Я буду нем, как рыба, и постараюсь обстрагиваться от политических баталий с твоим отцом.
Немного успокоившись, Присцилла уже за ужином расспросила его о вечере в доме культуры, куда вчера руководитель театра Эйнжела созвал всех перспективных молодых музыкантов труппы. Он мечтал выковать из них платиновых звёзд, заставить быть живыми легендами, но для одного из них, Сцилла это знала точно, слава значила гораздо меньше, чем совершенная гармония его тайного личного мира.
Эйнжелу были чужды мечты о лучах мировой славы, зато от работы в филармонии он получал самое настоящее удовольствие. С тех пор, как его приняли в оркестр, он буквально светился от счастья, словно начищенный до блеска медный таз. Ходил довольный, как слон, и взахлеб рассказывал Сцилле, какая потрясающая в зале акустика и как живо трепещет каждый звук в этом храме музыкального искусства.
Наконец-то Эйнжел попал именно в среду таких же талантливых музыкантов, как он сам. В обществе его музыкальные предпочтения и вкусы разделял чуть ли не каждый второй человек из оркестровой труппы. В театре, где даже сам дирижер был поражён умением молодого музыканта с одного мимолётного взгляда читать партитуру и мгновенно видеть структуру всей композиции. На новой работе Эйнжела приняли очень тепло, и, кажется, он тоже был невероятно счастлив, а от старого рояля времён Владислава Шпильмана он был просто в восторге. Плавные, послушные клавиши и ни на что не похожий голос инструмента, благодаря которому богато и ярко звучит даже самая сложная композиция.
- Особенно Рахманинов очень хорошо на нём исполнять! – восторженно рассказывал Эйнжел. – Мистер Фэнтен пообещал мне, что если я хорошо выступлю со своим сольным номером на конкурсе в Париже, то он непременно позаботиться о том, чтобы разработать для меня свою концертную программу.
- Да, это здорово, - вяло кивнула Сцилла, ковыряясь вилкой в тарелке. - Я очень рада за тебя.
- Но что-то радости в голосе не слышно? – спросил вдруг он, внимательно посмотрев на неё. – Почему такая грустная? Что-то на работе?
- Да не, - отмахнулась Сцилла. – На работе всё то же, а вот у нас с тобой грядут большие перемены.
- Ты о чём? Я что-то не совсем понимаю.
- Я о том, что по всей видимости у нас скоро будет ребёнок, и мне бы хотелось знать, что ты по поводу всего этого думаешь?
Эйнжел поперхнулся и закашлялся, после чего, сделав несколько больших глотков воды, переспросил:
- Ребёнок!? Ты уверена?
- Ошибка исключена, у меня всё как часы, и потом, всё это время мы с тобой не в шашки играли, насколько я помню, - спокойно пояснила она, наблюдая, как начинает нервничать он, теребя вилку.
- Хм…, - тяжелый вздох вырвался из его груди. – Но я думал… ты говорила, что мы ничем не рискуем… а теперь ребёнок! Ты просто загоняешь меня в угол подобным заявлением!
Сцилла вдруг раздраженно отшвырнула от себя тарелку, из-за чего всё содержимое полетело на пол.
- Я так и знала, что ты начнёшь сопли жевать! Вы слабый, ни на что не способный пол, чуть замаячит тема ребёнка, сразу все в кусты сливаетесь, а женщины всё расхлебывают за вас. Ты так негодовал по поводу поступка своего отца, а сам оказался не лучше!
От её слов Эйнжел побледнел, как полотно, и судорожно стал хватать Сциллу за руку, но она небрежно отмахивалась от его прикосновений.
- Сцилла, послушай…
- Отвали! – фыркнула она. – Что ты за мужик, раз так испугался ребёнка? А когда в постель со мной ложился, не думал об этом, удовлетворился по полной программе, а теперь разгребай сама, да!?
- Сцилла, успокойся, ты всё не так поняла, - бормотал Эйнжел не своим голосом. – Я не это хотел сказать… Да и вообще, как ты могла подумать такое, что я откажусь от своего ребёнка? Неужели ты так плохо обо мне думаешь?
- Я вообще ни о чём не думаю. Просто сполна насмотрелась на своих брошенных с детьми подруг…
- Я не собираюсь тебя бросать, - скажет он, наконец поймав её руку. - Ты застала меня немного врасплох этой новостью, и мне нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью и всё обдумать.
- А что думать? Что?! – заорала Сцилла. - Аборт я делать не буду, и не мечтай, а если ребёнок тебе не нужен – так и скажи. Хватит лить эту бестолковую лирику! Мне не шестнадцать лет!
- Сцилла…
- Да пошёл ты! Даже ни одного вразумительного слова из себя не в состоянии выдавить! – вспылила она и выскочила прочь из-за стола, оставив несчастного Эйнжела наедине со своими мыслями.
Всё после этого разговора завертелось со страшной силой, разрастаясь в какую-то непонятную воронку, которая начала разрастаться в нарастающий ураган с гулкой чёрной бездной на дне. Больше всего переживал Эйнжел и ходил сам не свой. Нет, от ребёнка он не отказался, и прямо на день рождения Сциллы сделал ей предложение, но вот в правильности своего поступка и вообще в целесообразности этого брака он не был уверен. Даже тётя Хильдегард явно была обескуражена такой новостью, а дядя Луис даже не скрывал своего недовольства:
- Вы оба пожалеете об этом браке! – сказал он Эйнжелу, когда они курили на лоджии. – Эта хищница сожрёт тебя! Поверь мне, я знаю женщин, и Присцилла – это просто бомба замедленного действия для любого мужчины. Я бы и то не рискнул связаться с ней… Игра не стоит свеч!
- Слишком поздно, я всё решил, - грустно ответит Эйнжел. – Она ждёт ребёнка, а бросить беременную женщину – это выше моих сил.
- Господи, Эйнжел, как же тебя угораздило так вляпаться! Да и ещё и с Присциллой… Чертова ведьма! – воскликнул от досады Луис, зло ударив по перилам, а потом уже спокойнее добавил. - Я даже не знаю, чем тебе помочь в такой ситуации. Хотя сам в своё время вляпался почище тебя, до сих пор расхлебываю…
- Да нечем тут помочь, - отмахнулся Эйнжел, выкинув окурок. – Просто нужно смириться и жить дальше… По поводу ребёнка я свыкся и даже по-своему немного рад, но вот как мы уживёмся со Сциллой, я не знаю, если уже сейчас мы друг друга с трудом терпим. Последнее время она просто невыносима!
- Ну не спеши посыпать голову пеплом, - решил приободрить его Луис. – Кто знает, может после рождения ребёнка она изменится, и время ещё покажет, что я жестоко ошибся насчёт вас двоих.
- Хотелось бы надеяться, что так… - печально вздохнул Эйнжел, и они вернулись в комнату, где шла оживленная беседа между тётей Хильдегард и Сциллой.
Вечер выдался немного напряженный, хоть все присутствующие и пытались изображать радость, но улыбки выходили слишком кривые, а радость какой-то фальшивой.
Даже отец Сциллы Моррис Болдвуд не скрывал своего пренебрежения по отношению к будущему зятю и его семье, а особенно к Луису, с которым они успели немного повздорить на политическую тему за аперитивом.
- Моника, ты посмотри на этих напыщенных фрицев?! - возмутился Моррис, когда они с Моникой отлучились на кухню. – Они со своей арийской надменностью вообще потерялись в этом мире. Ты только посмотри на этого Луиса! Он же ярый радикал! Ты знаешь, что он мне заявил? Что это США виноваты в развале Великой Германии! Представляешь, какой нахал! И что если бы не СССР, то Гитлер бы за несколько дней разнёс Вашингтон в щепки… Я готов был задушить его своими собственными руками!!!
- Моррис! Возьми себя в руки, хотя бы ради Сциллы, - разумно заметила Моника, убирая грязную посуду в посудомойку. – Мне кажется, Лёвенфельды тоже не сильно в восторге от нашей семьи, да и от свадьбы в целом.
- Проклятые фрицы, да они вообще должны быть благодарны, что наша дочь согласилась выйти замуж за их убого племянника! – кипятился Моррис, хватаясь за сердце. – Моника, где мои таблетки?
- У меня в сумочке, в правом кармашке, - отозвалась она, стараясь не обращать внимания на демонстративный приступ сердечной боли у супруга.
- Ну каков нахал! Заявить, что Вторую Мировую выиграли русские! – не унимался Моррис. – Я не удивлюсь, если завтра узнаю, что Луис на пару с племянником коммунисты! Это невыносимо!
Моррис ещё долго возмущался, а Моника молча перебирала грязную посуду, мысленно моля Бога остановить этот обречённый на страдания брак любыми средствами.
И самое удивительное, Бог вскоре услышал её молитвы, послав для её дочери избавление в образе польского скандального театрального режиссера, с которым Сцилла пересеклась на одной вечеринке, куда она пришла вместе с Эйнжелом. Сначала вечеринка показалась ей сплошным отстоем.
Эйнжел вел какие-то скучнейшие разговоры с одним плешивым мужчиной из филармонии. Всё это наводило на неё отчаянную зевоту, и Сцилла не придумала ничего лучше, чем развлекать себя алкоголем, шатаясь по банкетному залу, пока рядом не появился невероятно привлекательный поляк с лукавым взглядом бездонных чёрных глаз:
- Вы словно сама Венера, которая спустилась к нам с Олимпа и почтила своим присутствием простых смертных, - сказал он, не спуская с неё опасного взгляда. – Кстати, а что это за недозрумение в костюме от Армани шатается возле вас весь вечер?
Задав последний вопрос, Вальцак кивнул в строну Эйнжела.
- А, не волнуйтесь, - отмахнулась Сцилла. – Всего лишь будущий муж, который даже не удосужился позвать свою невесту танцевать.
- Хотите, я легко исправлю это недоразумение? – уже раздевая её взглядом, шепнул поляк ей на ушко.
- Хочу, - улыбнулась она, обнажив идеально ровные зубы.
Высокий и статный Вальцак танцевал просто божественно, и Присцилла порхала в его руках словно бабочка, не чувствуя тяжести своего тела. Она была наслышана о его скандальном театре, где он ставит спектакли с почти обнажёнными женщинами и чуть ли не заставляет актёров заниматься любовью на сцене. Вальцак был современным бунтарём среди режиссёров Европы и имел почти такую же скандальную репутацию, как Роман Полански, соблазнивший несовершеннолетнюю Настасью Кински. Однако, Максимильяну не было никого дело до скандалов вокруг своего имени, и он, меняя солисток театра и любовниц в своей постели с головокружительной быстрой, собирал между делом все ведущие награды на фестивалях. Для Вальцака в творчестве не было никаких границ, и этим он брал своего зрителя и манил красивых женщин, к которым питал настоящую слабость. Совсем недавно он расстался с очередной своей пассией, выгнав её не только из своего сердца, но и из театра, и теперь был в поисках нового объекта обожания. И Сцилла как никто лучше подходила на роль новой любовницы любвеобильного поляка.
В тот же вечер решительный Вальцак увёл рыжеволосую сирену в своё логово, где они провели сумасшедшую ночь, а утром он насмешливо поинтересовался:
- А как же твой будущий муж? Не вызовет меня на дуэль?
- Да у него духу не хватит. Рохля, что с него взять, – усмехнулась Сцилла.
- Так брось его, - разумно рассудил Вальцак, - такая шикарная женщина достойна более опытного мужчины. Подумай над моим предложением? Будешь королевой ходить в моём театре, а на следующий год будет большой совместный проект с французами. Будешь хорошо себя вести – выбью для тебя интересную роль.
- Не уж-то самой королевы? – усмехнулась Сцилла.
- Посмотрим, - прищурился Вальцак, прекрасно зная, что этими словами купил рыжую лисицу со всеми потрохами.
***
Прошёл месяц, миновала помолвка и завертелись свадебные хлопоты. Сцилла активно ходила по свадебным салонам, примеряя пышные платья разных фасонов, а Эйнжел увлечённо занимался приготовлением пространства для маленького человечка.
Вернувшись после концертов во Франции, он привёз с собой оттуда несколько сувениров, среди которых затесалась белокурая красивая кукла с зелёными глазами. Просто накануне в Париже ему приснилась маленькая девочка по имени Люси.
И с тех пор мысль о новорожденной дочке завладела его сердцем, смягчив даже боль разочарования от Присциллы, у которой было уже в порядке вещей бросаться время от времени оскорблениями в адрес жениха. Но это всё такие мелочи по сравнению с тем, что скоро в его жизнь войдёт этот белокурый ангелок, до боли похожий на его собственную мать. И Эйнжел постарается стать хорошим отцом, он станет настоящим примером для дочки, и она непременно будет гордиться им.
Пока самолёт нёс его в Старлайт Шорз, он много думал о том, как будет водить её в парк, кормить мороженым, читать ей сказки, учить играть на пианино, и как отдаст ей всю свою любовь, что накопилась в сердце. Сцилле была не нужна его любовь, но он подарит своё тепло дочке. И самое главное, он больше не будет одинок. Никогда, а мама будет гордиться им, и маленькая Люси тоже. Вот бы скорей приехать домой и показать Сцилле эту куклу и рассказать про сон. Быть может, она оттает после этого и перестанет его обзывать шизоидным типом.
Она так стала называть Эйнжела с тех пор, как однажды, перебирая его бумаги, наткнулась на портрет незнакомки и очень возмутилась от подобной находки. Сцилла требовала Эйнжела сжечь портрет, но он отказался, сказав, что она суёт нос не в своё дело.
- Ха! Значит, ты хочешь сказать, что до сих пор лелеешь свою убогую любовь к этой бесцветной моли?
- Не говори так о ней! - неожиданно разозлился всегда спокойный и ласковый Эйнжел. - Никогда не смей так о ней говорить!
- Да ты параноик! – воскликнула Сцилла. – Шизик! Тебе давно пара лечиться, как и всей твоей безумной семейке. Какого хрена я вообще с тобой связалась!?
- Не поверишь, но меня мучает тот же самый вопрос, - ответил он. – Зачем ты вообще приехала в Риверсайд? К чему была вся эта наигранная страсть, если я тебе не нужен, а мои ласки тебе противны?
- Дура была, - коротко бросила Сцилла и выскочила вон, словно убегая от прямого ответа на его вопрос.
Они поругались накануне отъезда Эйнжела в Париж, в который, кстати, он совсем не был настроен ехать. Он был слишком опечален недавним письмом от польского режиссёра, но Сцилла этим скандалом просто вынудила его ретироваться из дома. Впрочем, инициатором всей этой затеи с Максимильяном Вальцаком была тоже она.
Как-то вернувшись после записи в студии в особо приподнятом настроении, она поведала Эйнжелу удивительную вещь, что ей довелось встретить настоящего режиссера, который готов оценить его мюзикл и даже поставить его. Не помня себя от радости, Эйнжел подготовил рукопись и, написав сопроводительное письмо на имя Вальцака, передал документы Сцилле. В письме он рассыпался благодарностями к именитому режиссеру, а также, немного рассказав о себе и своей деятельности в оркестре, просил как можно подробней отписаться о качестве его музыки и мюзикла в целом. Рукопись улетела вместе с Присциллой, и Эйнжел замер в предвкушении долгожданного ответа. Однако, ответ пришёл только спустя неделю, и он был не слишком красноречивым и приветливым. Маленькая отписка в желтом конвертике гласила:
«Дорогой мистер Лёвенфельд! Я ознакомился с вашим произведением и спешу вам сообщить, что на мой взгляд, ваш мюзикл ставит слишком много вопросов, а его тема не слишком актуальна на сегоднешный день. Понимаете, мало кому будет интересно смотреть постановку, где молодой мужчина всю жизнь страдает по неизвестной девушке из снов. По мне, это чистая чепуха! Кроме того, вы пишите, что достигли определенных успехов как музыкант в оркестре мистера Фэнтена. Что ж, не буду отрицать, я был на одном вашем концерте, и на мой взгляд, играть на фортепиано у вас получается гораздо лучше, чем сочинять музыку. Оставайтесь тем, кем вы являетесь сейчас, так вы принесете намного больше пользы культуре Симландии. С наилучшими пожеланиями, Максимильян Вальцак!»
Это письмо было равносильно пощёчине для Эйнжела. Ему напрямую заявили, что он бездарность, а его творчество никому не нужно, и от всего этого в глазах потемнело, и строчки сплылись в тумане обиды. После того письма он был сам не свой, метался по квартире как раненный зверь, курил как паровоз и подходил то и дело к бару освежиться.
- Я бездарность! Да как он смеет так говорить! – злился Эйнжел. – Разве я могу быть хуже Вальцака, который ставит спектакли с почти обнажёнными людьми, перевирая на свой лад пьесы Шекспира? Разве я хуже? Менее талантлив?
- Заткнись, Эйнжел! Ты ничего не понимаешь в современном перформансе, - ответила Сцилла. - Вальцак прав, ты совершенно бездарен как композитор. Смирись, подотри сопли и не выноси мне больше мозг своим нытьём, иначе я лично запущу в тебя графином!
Сцилла как всегда была в своём репертуаре. Кто бы мог подумать, что спустя месяц после переезда из Риверсайда от пламени их страсти останется лишь одна зола. Они слишком не похожи, чтобы избежать ссор. Оба будто с разных планет. Да и как поладить, если лада нет? Льду не нужно пламя, а мгле не нужен свет. Сцилла заводится с пол-оборота, что бы Эйнжел ни сделал.
То он ест слишком много, то её бесит, что без конца обнимает её во сне, да и вообще оставляет где не попадя своё барахло. Последнее время Сцилла только и делала, что пилила Эйнжела, а вечерами пропадала где-то до ночи с подружками. И что со всем этим делать и как её угомонить он совершенно не знал, а только тихо хватался за голову.
Поездка в Париж стала отличным поводом отвлечься и подумать обо всём, что между ними происходит. Коллеги по оркестру советовали ему разорвать помолвку, пока не поздно, но от ребёнка не отказываться. Другие высказывали предположение, что ребёнок вообще не его, а якобы какого-то Уолтера, с которым она сожительствовала в США до этого. Эйнжел только отмахивался от таких предположений, ведь на днях он увидел во сне свою малышку, как две капли воды похожую на Эмму Лёвенфельд. Так что ошибки быть не может – в этом он был уверен. Но, к сожалению, именно слепая вера снам и привычка выдавать желаемое за действительное сыграли с ним очень скоро злую шутку.
В квартире было непривычно тихо, даже телевизор не трещал во всю громкость. Это было очень странно, так как Сцилла любит создавать вокруг себя шум и заниматься своими делами под какофонию различных звуков. Убедившись, что невесты нет, он даже как-то облегченно вздохнул и расслабился.
Оставив подарки на столе, пошел на кухню, чтобы сварить себе кофе, и наткнулся на маленькую записку на холодильнике.
«Эйнж, я в больнице! Не ищи меня, со мной всё в порядке. Сцилла»
Пробежав глазами по строчкам, спешно написанным размашистым ажурным почерком, Эйнжел судорожно стал набирать Сциллу с мобильного, но она постоянно сбрасывала, а потом и вовсю прислала странную смс-ку:
«Я занята! Перезвоню через час».
Сплошные вопросы, недоумения и ни одного ответа. Эйнжел чувствовал себя маленьким мальчиком, которому сердобольные родители не договаривают всей правды, оттягивая болезненный момент разоблачения на неопределенный срок. Почему именно болезненный, он точно не знал. Но сердце уже заранее начало бешено колотиться в груди, предчувствуя грядущую беду. В задумчивости Эйнжел не заметил, как пролетел час, и он опустошил две чашки крепкого кофе, когда наконец дрожащий мобильный на столе вернул его в реальность:
- Что хотел? – с нескрываемым холодом в голосе поинтересуется Сцилла.
- Я хотел тебя увидеть, - оживился Эйнжел. – Говори, в какой ты больнице? Я сейчас приеду! С тобой всё хорошо? Как малыш?
- Всё нормально, - напряженно ответила Сцилла. – Сегодня приезжать не надо, поговорим завтра. Ок?
- Ок, - вздохнул Эйнжел и услышал равнодушные гудки в трубке.
На следующее утро он чуть ли не с первыми лучами солнца примчался к зданию городской больницы. Было не по-осеннему холодно, и серые унылые пейзажи за окном с покрывшейся инеем жухлой листвой явно не предвещали ничего хорошего от наступающего дня, который озарил Старлайт Шорз кроваво красным заревом. Солнце будто выплыло из лужи крови и, умывшись крупицами осеннего холода, застыло на линии горизонта. Было в этом восходе что-то пугающее, отчего лик куклы в его руках тоже приобрёл багровый оттенок смерти.
Он принёс с собой маленькую белокурую куклу, и ему не терпелось поведать Присцилле все события своего сна. Время на часах в холле всё шло, а Сцилла так и не появлялась. Ожидание изматывало, и спустя полчаса Эйнжел начал откровенно нервничать и метаться по коридору, меряя клетки на плитке.
Вдруг знакомый, чуть хрипловатый женский грудной голос окликнул его:
- Ну и какого чёрта ты припёрся сюда в такую рань?
- Я не спал всю ночь. Беспокоился за тебя! – сказал Эйнжел, теребя в руках куклу и с трудом скрывая своё волнение в голосе.
- А это что за безвкусная ерунда? – насмешливо спросила Сцилла, указав острым коготком на фарфоровое личико с зелёными глазами. – Какой ужас, Эйнжел! Ты где достал это? Не на барахолке на улице Мальмазон?
- Вообще-то, я купил это для нашей дочки, - признался наконец Эйнжел. – Понимаешь, в Париже мне приснился сон, что у нас родится девочка, Люси, и у неё будут золотистые и очень мягкие волосы. Прямо такие, как у этой куклы, ты только потрогай!
- Да не будет никакой дочки! – почти закричит Сцилла, зло отшвырнув куклу в строну. - Я сделала аборт, и свадьбы тоже не будет! Затея с браком была сплошной ошибкой, и я не вижу ни одной причины для того, чтобы продолжать дальше мучить друг друга. Я не люблю тебя, Эйнжел, да и никогда не любила! Надеюсь, тебя полегчает после этого…
- Что? - нервно заморгал глазами он, схватив Сциллу за плечи. - Что ты сделала с нашей малышкой??? Повтори, что ты сказала!
- Псих, - оттолкнула его Присцилла. – Тебе лечиться надо! Иди домой и проспись, поговорим потом, у меня сейчас нет времени подтирать сопельки малышу Эйнжелу.
С этими словами она развернулась и ушла, а Эйнжел так и стек по стенке на пол, прямо рядом с жестоко брошенной куклой, чьи мягкие волосы разметались по грязному больничному полу. Глаза зажгло что-то горячее и мокрое, и ему показалось, будто потолок в холле опустился и раздавил его в один миг как беззащитную букашку.
«Как она могла? Убить мою малышку?! Как!?» - спрашивал он у невидимого собеседника снова и снова, прижимая к себе отвергнутую куклу.
Неизвестно, сколько бы он так сидел, если бы к Эйнжелу не подошла одна добродушная женщина и не вызвалась помочь, поймав его затравленный взгляд. Его усадили на скамейку и сунули под нос что-то сильно пахнущее лекарством, а когда хотели забрать куклу, то он запротивился.
- Это подарок для Люси! Моей малышки…, - пробормотал он, теснее прижимая к себе куклу, а тем временем в глазах всё мутнело и темнело, будто сама тьма выключала свет в его глазах.
Более или менее он пришёл в себя только утром следующего дня, но темнота на глазах так и не прошла.
У него что-то случилось со зрением или это просто нервное, как тремор в руках, из-за которого он просыпал мимо чашки хлопья для завтрака. Не обнаружив в холодильнике молока, Эйнжел стал есть хлопья прямо так, чувствуя, как ломаются во рту безвкусные пластинки кукурузы. Он задумчиво отправлял ложку за ложкой в рот, хотя есть особо не хотел. Просто сам процесс жевания хлопьев помогал отвлечься и не думать о злых словах Присциллы.
- Доброе утро! – раздался её голос, и совсем рядом мутный облик сел напротив него за стол. – Ужасно выглядишь, Эйнжел, ты похож на зомби.
- Я и есть зомби, - отозвался он, хрустя хлопьями, крошки которых летели ему на брюки.
- Ну, теперь это меня не касается, - кажется, улыбнулась она. – Я хочу, чтобы ты съехал, и желательно сегодня. Мы с Максимильяном будем жить вместе, и, кроме того, нам нужно будет много репетировать, так как премьера спектакля уже через неделю. Кстати, ты можешь прийти, если хочешь, в образе полуобнажённой Венеры я особенно хороша. Впрочем, тебе ли не знать.
- Это всё? - хмуро спросил он, стараясь не смотреть на неё.
- Да, - засмеялась она. – И перестань так убиваться, милый мой ангелок! Тебе это не идёт, тем более, было бы о чём печалиться, ребёнок-то был не твой. Прости, что так вышло. Жестоко, конечно, было тебя так обманывать, но на тот момент у меня были определенные причины, и они казались мне правильными. Впрочем, я не держу на тебя зла, мне было с тобой очень хорошо в Риверсайде, и я навсегда сохраню те моменты в своей памяти. Надеюсь, со временем ты тоже сможешь стать счастливым, а сейчас начни, пожалуйста, собирать вещи и выброси это ужасную куклу. Эти большие зелёные глаза просто вверх уродства!
- А как же твои мечты о совместных завтраках и семейных уикендах? – неожиданно спросит Эйнжел. - Помнишь наш разговор в кафе много лет назад? Ты же почти заставила меня поверить в счастливую семейную жизнь, и я всерьёз считал тебя находкой для любого мужчины. Куда же всё это делось? Или тот разговор тоже был ложью, как и всё остальное?
- Нет, - вздохнув, ответила она. – На тот момент я была с тобой искренна и даже немножко увлечена тобой. Ты будешь смеяться, но я даже скучала по тебе первое время после отъезда из студенческого городка. Однако, время всё меняет, и мы с тобой уже не те люди, которыми были раньше. Ты уже не тот милый Эйнжел с нелепой причёской, да и я не та Сцилла. Всё это давно умерло. Это мёртвая романтика! Старый мусор нашего подсознания, который давно пора вынести на помойку. Надеюсь, ты так и поступишь со временем.
Этот разговор стал настоящим концом целой эпохи в жизни Эйнжела.
Эпохи под названием Присцилла Болдвуд.
Ну что, я приползла, как и грозилась. Начну бла-бла шоу.
Сцилла. Нет, я знала, что они с Эйнжелом не совместимы и задавалась вопросом, как они собираются жить вместе, но реальность оказалась куда суровее, чем я думала.
Я понимаю, почему тебе не нравится Сцилла. После этого отчета я поняла, что я слишком хорошо о ней думала. Нет, я знала, что она достаточно тщеславна (Я не вижу в этом ничего плохого) и что она - девочка-зажигалка и что с Эйнжелом они разные люди. Но то, что Сцилла - просто расчетливая стерва, которая не прочь повесить чужого ребенка на наивного парня, я не ожидала. Меня больше мотивация убила - чтобы показать Уолтеру, что она не убивается по нему... Насколько я поняла, Уолтер - бабник еще тот и к Сцилле он вряд ли испытывал какие-то трепетные чувства. С какого перепоя он должен вдруг что-то ощутить и начать париться из-за фотки Сциллы с другим парнем? Мне вообще кажется, что он после расставания и не вспоминал про Сциллу. Да и... Эйнжел - явно не тот мужчина, при виде которого брутальный мачо офигеет, не в обиду Эйнжелу.
А вот Вальцак... Очень красивый мужчина, мне он понравился не по-детски. Прекрасно понимаю всех, кто прыгает к нему в постель и прекрасно понимаю Сциллу, которая побежала к нему, роняя тапки. Но вот я не большой любитель перформансов, поэтому мне кажется, что такое искусство долго не протянет. Лет 10-15 - может быть, но что будет дальше с Вальцаком? А что будет со Сциллой? Мне кажется, она второй раз наступает на одни и те же грабли, что с Уолтером, что с Максимельяном. Оба известные личности, оба бабники. Ну сыграет Сцилла пару ролей в его мюзиклах, а потом на ее место придет новая дура и все, опять слезы на коленях у матери. И это в лучшем случае.
Почему-то мне кажется, что с беременностью Сциллы что-то нечисто, хоть я и не могу понять, что именно. Еще мне кажется, что Сцилла просто поиздеваться хотела, когда посоветовала Эйнжелу отправить свой мюзикл именно Вальцаку. Я не думаю, что мюзикл настолько бездарен, как описывает Максимильян и при желании из мюзикла можно сделать конфетку.
Родители Сциллы - вообще отдельная песня, особенно ее отец. Даже для меня, человека, который два года начинает свой день с чтения новостей и заканчивает чтением новостей этот самый день, отец Сциллы - это что-то с чем-то. Блин, он еще не додумался выдать замуж дочь за своего соратника? А что, тогда точно ни с кем ругаться не придется и зять будет поддерживать тестя во всех его спорах)))
Что же, остается верить, что Эйнжел выдержит удар, который ему нанесла Сцилла, с честью и что он найдет в себе силы двигаться дальше, а не забить на работу в оркестре. Нет, все было сделано правильно, хорошо, что Сцилла и Эйнжел не поженились, но, блин, нет уверенности, что Эйнжел не впадет в депрессию и не перестанет верить всем женщинам.
Julia21, привееет ^___^ Интересный отчет вышел, вызвал много эмоций – не самых приятных, конечно, но тут и тема не та, чтобы испытывать положительные чувства))
Заранее предупреждаю, что в моем комментарии может быть очень много бомбежа на персонажей, ибо в отчете не порадовал абсолютно никто за исключением разве что мамы Сциллы, да и то она сама хороша, но на фоне всеобщей жести кажется вполне адекватной. Я, конечно, постараюсь держать себя в руках, но порой могу разойтись, знай, что это ни в коем случае не в твою сторону направлено xD
Вот знаешь, при первом прочтении показалось, что несколько пережато – в том плане, что Эйнжел слишком рохля и мямля, а Сцилла слишком сучка. Но потом я перечитала, проанализировала, вспомнила все, что ты писала о них раньше и в принципе нет, довольно неплохо. Некоторые вещи, да и вообще всю эту ситуацию – а задумка тут, на мой взгляд, прекрасная, - можно было бы обыграть и подать глубже, плавнее и реалистичней, но это все приходит с опытом. Но то, что я вижу перед собой сейчас, мне понравилось, ты молодец!
Даже не знаю с кого начать… ну начну пожалуй со звезды сегодняшнего (вчерашнего то бишь, по выходу отчета xD) вечера – Сциллы. Я, конечно, сначала удивилась, что у нее внутри прямо вот такое кубло, но вообще почему бы и нет. Ну да, бойкая, хваткая, уверенная в себе, общительная, местами обаятельная, но что творится у нее внутри, Эйнжел толком никогда и не знал. А учитывая что они долгое время общались редко, а какое-то время вообще не виделись, логично, что из Сциллы может получиться все что угодно. Будучи в кампусе, она несмотря на амбиции и наглость все равно имела какие-то моральные, семейные ценности – но в итоге попала в такую среду, где проявились и усугубились ее самые худшие черты, словом, Сцилла испортилась и не выдержала испытания лоском и славой. Вспыльчивостью, я смотрю, она в папу пошла – вообще неадекватный чувак, как его жена с ним живет, блин, - а мама у нее тоже несколько эгоистка, как я смотрю. Понятно, что прущую как таран Сциллу удержать нереально, и Моника правильно сделала, что попробовала ее несколько образумить, но наверное раньше надо было. Судя по одной там фразе, дочерью Моника никогда особо не занималась, а теперь пытается ее направить на путь истинный, конечно, эта самоуверенная дура не послушает, она походу вообще никого не слушает.
Что сказать, Сцилла действительно сучка, иной характеристики и не подберешь. Амбициозная, меркантильная, со шлюшными замашками, невероятно эгоистичная и это еще далеко не весь перечень ее минусов. Я бы могла несколько ею проникнуться, будь она несмотря на свои минусы действительно роковой женщиной, умной и манипуляторшей, ну так она и здесь прокололась, ума в ней особо не наблюдается. Не знаю как насчет таланта, может и правда актриса/певица неплохая, но что-то возникло впечатление что дамочка просто сильно много хочет, сама собой мало что представляя – рассуждения о ролях вообще убили, Сцилла тоже в стране эльфов витает, как и Эйнжел, только по-своему. Но как раз женщины ее типа лучше всего смогут спустить на землю таких мечтательных недомальчиков, как Эйнжел, которые в свои годы жизни не знают. Она для него получилась как тяжелая артиллерия по возвращению в реальность. А он сам… вот знаешь, сначала казалось, что он тупо прогнулся под ситуацию и ни в чем ей не перечит, но нет, он же возражал, пытался успокоить, а уж от ситуации с рисунком девушки из снов вообще взвился, а до этого он словно абстрагировался и ушел в себя, видно четко. По сути тоже эгоист, который плывет по течению и плевать хотел на все, что там Сцилла хочет – устроила в филармонию, молодец, кушать готовит ему, молодец, живет он в ее доме, ну и ладно, и вообще какая разница где в нирване пребывать, у себя в Риверсайде или с сожительницей. Классно, что ты описала от третьего лица, потому что так мы смогли посмотреть на Эйнжела со стороны, какой он есть. Ведь так-то у него очень цветистые мысли и он мастерски находит оправдания для своего жизненного кредо. Ну вернее не оправдания, ему это не нужно, а скорей обоснования – он же живет, как он чувствует и считает это правильным. Я конечно поражалась сначала, Сцилла так грубо пилила его по бытовым мелочам, а он так спокойно реагировал. Но потом подумала, что у нее же всегда такая манера разговора была, девица типичная хамка. А Эйнжел тупо забивает, мол, пусть там орет себе что хочет, я где-то там в облаках витаю, сюда не долетает. Да и вообще он не прислушивается к ее требованиям, как видно:
Цитата:
- Эйнж, не будь свиньёй, выходи, пожалуйста, на лоджию, а то у меня все шторы пропахли табаком. А они, между прочим, стоят недешёво, ты в курсе? - заметила как-то Сцилла вечером, вернувшись после изнурительной записи в студии.
- Прости, я забыл, - отмахнулся он и тут же, вытащив изо рта дымящую сигарету, потушил её незаметно в цветочном горшке. – Как прошла запись?
Словом, несовместимость у них была четко видна еще в предыдущем отчете, и теперь разрослась по полной – им неинтересно друг с другом, у них разные ценности, взгляды. Да даже секс, который вроде бы сначала был вполне себе, перестал нравиться, потому что Сцилла не получает от него то, что ей нужно. И если бы не было этого подлейшего плана Сциллы с ребенком, они бы в итоге разбежались и все. Хорошо выписано, как Сцилла воспринимает Эйнжела маленьким мальчиком, своей игрушкой, которую она собирается полностью забрать себе. Как ее бесит, что игрушка еще и свои мозги имеет и смеет от нее отстраняться… Да, один разок с семейной травмой Эйнжела ее проняло, конечно, но это все равно ничего не значит по сравнению с ее собственными целями.
Немного офф по тексту, но лучше заменить слово «целования» на просто «поцелуи», а то получается не очень грамотно)
Впрочем, с мужчинами у Сциллы отношения тоже эпичные. Я не увидела по отношению к Уолтеру ни любви, ни привязанности, было только восхищение «ах какого успешного мужика я охомутала», стремление к славе и популярности. И потом – он сволочь, как же он меня обидел и оскорбил, притом это больше относится к ее профессиональным амбициям, чем к личным чувствам. В общем, два демонстративных типа сошлись вместе, как она фыркала от его показухи с моделькой, так бы и он посмеялся с Эйнжела, я уверена. И потом с поляком тоже вынесло – ну какая же примитивная, честное слово. Прыгнула с разбегу в постель в первый же вечер – я невольно вспомнила свою Леону, которая та еще шлюшка, но в первый вечер даже Гетцу не отдалась, хотя хотелось. Моментально купиться на все, что он предложил – в общем, ясно, что Сциллу ждет облом по всем фронтам, так ей и надо. Кстати, мужики внешне вышли просто ащащащ, что первый, что второй, потрясающе вхарактерные и интересные каждый по-своему)
И вот знаешь, Сцилла может быть сколько угодно меркантильной, глупой, лживой и вообще, но самым паскудным во всей этой ситуации мне показалось, как она в итоге обошлась с Эйнжелом. Она могла все-все сразу ему рассказать, помахать ручкой и вуаля, но нет, расстаться достойно у нее ума не хватило. Она очень подло поступила, когда посоветовала отправить мюзикл своему же любовнику и в итоге унизила. Не удосужилась сначала сказать, что ребенок не его, а потом уже признаться в аборте, откровенно игнорировала, так пренебрежительно относилась к его эмоциям… В этом всем мне видится не только эгоизм, но и какая-то месть, что ли – за то, что он оказался сопливым маленьким мальчиком, который не оправдал ее ожиданий, за то, что он посмел в свое время так отреагировать на новость о ее беременности, за то, что он вообще такой, какой он есть. И это все, конечно, невероятно подло. Учитывая, что на новость о беременности Эйнжел отреагировал вполне себе адекватно – во фразе «ты загоняешь меня в угол» видится, конечно, некий эгоизм и нежелание брать на себя ответственность, ну так это Эйнжел, что еще от него ждать? Потом-то он пришел в себя, а Сцилла тогда конечно вообще в неадекват впала со своими воплями. Но как бы то ни было, я считаю, что Эйнжел всего этого заслуживал, он сам надел на себя роль жертвы и позволял вытирать о себя ноги. Его мотивы абсолютно понятны, но под конец отчета он вообще стал превращаться в Луиса, а Сцилла – в Хильду, только причины терпеть унижения разные. Растекся в своих детских мечтах о дочурке – а они действительно детские, иначе не воспринимается, - и в принципе с большой вероятностью бы повторил судьбу своего отца, если бы Сцилле так удачно не попался этот поляк.
Словом, я рада, что эта нелепая связь в итоге разорвалась, и надеюсь, что Эйнжел сделает выводы, перестанет быть настолько наивным и инфантильным, но все же не начнет в каждой женщине видеть такую, как Сцилла. Ну а последней, конечно, хорошо бы обломаться по всем фронтам)
Вроде все сказала, спасибо за отчет ^_^
Julia21, привет, что сказать после прочтения этого отчета... я офигела.
Вот не зря я говорила, что мы до сего момента даже близко не знали, что представляет из себя Сцилла на самом деле... узнали, я крайне ей разочарована (не к тебе претензия, а к Сцилле). Больше всего я разочарована тем, что она оказалась крайне глупой, ибо большей глупости, чем попытаться выдать чужого ребенка за ребенка Эйнжела, банально запрыгнуть в койку к первому попавшемуся мужику и устроить разнос в конце концов с абортом, могла только недалекая во всех отношениях дура. И у меня настолько к ней неприязненное отношение, что я даже не знаю, как это все комментировать. Каждый ее шаг и каждый поступок настолько плоский, глупый и необоснованно жестокий, что я даже теряюсь в догадках, а есть ли у этой девушки мозг, до этого она казалась, по крайней мере, взрослой и рассудительной, тут же, что ни шаг, что ни слово, примитив, аж прет. Зато я теперь верю в ее актерский талант, раньше, когда она была увлечена Эйнжелом, она лучше играла свою роль разносторонней и интересной девушки. Ее отношения со всем мужчинами не поддаются никакому анализу. Мне даже стало интересно поглубже узнать ее родителей, как им вообще удалось воспитать такое недалекое чудо. Как можно было не догадаться, что в Голливуде подстилок хоть отбавляй, но чтобы стать живой легендой, нужно не только иметь талант, но еще и трудолюбие? Как можно было клюнуть с первого раза на польского режиссера, который чего-то там пообещал (кстати, что-то мне подсказывает, что мюзикл, написанный Эйнжелом, где-то еще всплывет, вот только с другим авторством), история с абортом и вовсе гадкая.
Но, не могу не признать, что Эйнжел меня разочаровал еще больше, нежели Сцилла. В частности, в эпизоде, когда она сказала ему про аборт. Как можно быть такой тряпкой? Причем, заметно, что как только ручонки Сциллы добрались до портрета незнакомки, тряпка-Эйнжел тут же нашел где-то стальной стержень. Ага, из-за портрета. А когда речь идет о вполне реальной убитой жизни, Эйнжел вместо того, чтобы приложить Сциллу фейсом об тейбл (хотя бы в переносном смысле), хнычет и обнимается с куклой. Блин, момент-то трогательный, но убила бы я этого мужика. Я все понимаю, можно витать в мечтах, быть инфантильным, не любить суету, но такое неуважение к самому себе терпеть, это уже не просто инфантильность, это нечто худшее. Быть может, предложение Сциллы подлечиться и не такое уж плохое, в конце концов, когда человек любит тех, кто приходит к нему во снах и вообще не видит ничего, что происходит в реальности, это уже не черта характера, это психическое отклонение. Мне бы хотелось верить, что после этого случая, Эйнжел возьмется за ум, но что-то мне подсказывает, что он так и будет носиться с портретами да куклами... ну, как носиться, сидеть ровно и хлюпать носом.
Короче, я в шоке. Тебе респект, чего о персонажах сказать не могу, все "хороши" и отличились в этом отчете.
Жду проду!
Ну что, я приползла, как и грозилась. Начну бла-бла шоу.
Сцилла. Нет, я знала, что они с Эйнжелом не совместимы и задавалась вопросом, как они собираются жить вместе, но реальность оказалась куда суровее, чем я думала.
А как же иначе? В жизни бывает и похуже, а в моём случае они можно сказать ещё легко отделались. Однако этот опыт был просто необходим, чтобы перестроиться Эйнжелу и надеть защитный панцарь на свою ранимую душу.
Цитата:
Я понимаю, почему тебе не нравится Сцилла. После этого отчета я поняла, что я слишком хорошо о ней думала. Нет, я знала, что она достаточно тщеславна (Я не вижу в этом ничего плохого) и что она - девочка-зажигалка и что с Эйнжелом они разные люди. Но то, что Сцилла - просто расчетливая стерва, которая не прочь повесить чужого ребенка на наивного парня, я не ожидала. Меня больше мотивация убила - чтобы показать Уолтеру, что она не убивается по нему... Насколько я поняла, Уолтер - бабник еще тот и к Сцилле он вряд ли испытывал какие-то трепетные чувства. С какого перепоя он должен вдруг что-то ощутить и начать париться из-за фотки Сциллы с другим парнем? Мне вообще кажется, что он после расставания и не вспоминал про Сциллу. Да и... Эйнжел - явно не тот мужчина, при виде которого брутальный мачо офигеет, не в обиду Эйнжелу.
А я всех предупреждала ещё в первых отчетах, что Сцилла та ещё лиса и все делает с умыслом. Нужно было внимательней смотреть, что она говорит, делает и анализировать. Вокруг неё всегда было много мужчин и она уже просто не может перестать ими манипулировать или использовать в каких-то своих целях. Такое поведение это норма. Сцилла очень практична и эгоистика. Единственный человек, которого она любит – это она сама,всё остальное вторично и ради своего душевного и материального комфорта она готова пойти на всё, в пределах разумного конечно. Она хитрая, расчетливая, тщеславная, но на убийство вот не способна. Для этого она слишком умна. Зато мужикам мозги пудрить просто мастер! По поводу Уолтера. Она тоже кстати его не больно то любила, просто он был для неё сводообразным трофеем, за счет которого можно выбиться в люди. Да и вообще роман с актером, а тем более мегапопулярным всегда прекрасный ход, чтобы пропиариться, наделать шума вокруг своего имени и получить билет на вход в общества иногда класса и иными возможнастями. На что и сделана была ставка, да только в какой-то момент Сцилла переборщила с эпатажем и Уолтер дал ей пинка под зад, найдя более удобную пассию. Любовью там изначально и не пахло. Только страсть и взаимовыгодное партнёрство. Он её пиарит, а она его удовлетворяет. Вот и всё. А на Эйнжела она от отчаяния кинулась да и ещё навалилось, то что он для неё все пять лет был как надкусанный бутерброд, который она не решалась съесть уважая его ранимость. А после Америки ей сорвало башню и стало ей чхать на его чувства, прежде всего ей нужна была разрядка и пустить пыль в глаза журналистом. А вот даст ли это нужный эффект? На тот момент её мало волновало. Злость, обида и уязвленное самолюбие застилило ей глаза, вот и пошла в разнос, но слава Богу во время опомнилась.
Цитата:
А вот Вальцак... Очень красивый мужчина, мне он понравился не по-детски. Прекрасно понимаю всех, кто прыгает к нему в постель и прекрасно понимаю Сциллу, которая побежала к нему, роняя тапки. Но вот я не большой любитель перформансов, поэтому мне кажется, что такое искусство долго не протянет. Лет 10-15 - может быть, но что будет дальше с Вальцаком? А что будет со Сциллой? Мне кажется, она второй раз наступает на одни и те же грабли, что с Уолтером, что с Максимельяном. Оба известные личности, оба бабники. Ну сыграет Сцилла пару ролей в его мюзиклах, а потом на ее место придет новая дура и все, опять слезы на коленях у матери. И это в лучшем случае
.
Спасибо! Очень рада что он понравился и мне удалось вылепить сима таким, каким я представляя Вальцака в своём воображении. Об их отношениях я ещё упомяну в отчётах, поэтому спойлерить не буду. Ну он тоже тот ещё коварный тип и до мозга костей свободолюбив. Женить его на себе это гиперсложная задача, практически не выполнимая, но кто знает. Может Сцилле это удасться? А может и нет. Про перформанс – я тоже не фанат и мне не сильно приятно смотреть, когда актёры на сцене вынуждены обнажаться, чтобы привлечь зрителя. Такие спектакли у меня не сильно привлекают. Хотя не буду отрицать один раз довелось побывать и эмоции остались самые неоднозначные. Какой-то неприятный осадок на душе, с неприятным послевкусием о зря потраченном времени.
Цитата:
Почему-то мне кажется, что с беременностью Сциллы что-то нечисто, хоть я и не могу понять, что именно.
Да всё там было нормально, просто там не совсем аборт был, а скорее искусственные роды. Срок был уже поздноватый для аборта, а Сцилла просто не стала ему всех этих тонкостей разъяснять. Просто скинула ребёнка, отлежалась в больницы и забыла как страшный сон. Жестоко? Думаю, да, но это вполне в её натуре. Для неё не рожденный ребенок – это не ребенок, а просто биоматериал. За это я лично закидала бы её тапками, но Сцилла это Сцилла. Такой я её увидела и прочувствовала.
Цитата:
Еще мне кажется, что Сцилла просто поиздеваться хотела, когда посоветовала Эйнжелу отправить свой мюзикл именно Вальцаку. Я не думаю, что мюзикл настолько бездарен, как описывает Максимильян и при желании из мюзикла можно сделать конфетку.
У Вальцака свой взгляд на искусства и для него творение Эйнжела это отстой. Хотя, мнение одного человека не всегда способно отобразить истину. В данном случае суждение Вальцака было однобоким, Эйнжел не так плох как композитор, но и не Бетховен. У него есть недоработки, провальные моменты, но это все поправимо. Правда после этого письма, он разочаровавшись в своё творчестве перестанет на какое то время писать совсем. Но это будит лишь временный творческий кризис.
Цитата:
Родители Сциллы - вообще отдельная песня, особенно ее отец. Даже для меня, человека, который два года начинает свой день с чтения новостей и заканчивает чтением новостей этот самый день, отец Сциллы - это что-то с чем-то. Блин, он еще не додумался выдать замуж дочь за своего соратника? А что, тогда точно ни с кем ругаться не придется и зять будет поддерживать тестя во всех его спорах)))
Отец Сциллы типичный сторонник гегемонии и однополярного мира. Он англичанин, но душа у него звездно-полосатая, под его влиянием Сцилла и стала грезить об США. В её понятии, только там возможно нормальная жизнь и какая-то справедливость. Но это лишь одна сторона медали. А рассуждения Луиса для него вообще как красная тряпка для быка. Кроме того, Моррис скрытый националист. Все народы не говорящие на английском, для него люди второго сорта, однако он старается скрывать это, но не всегда выходит.
Цитата:
Что же, остается верить, что Эйнжел выдержит удар, который ему нанесла Сцилла, с честью и что он найдет в себе силы двигаться дальше, а не забить на работу в оркестре. Нет, все было сделано правильно, хорошо, что Сцилла и Эйнжел не поженились, но, блин, нет уверенности, что Эйнжел не впадет в депрессию и не перестанет верить всем женщинам.
События этого отчета безусловно послужат ему хорошим уроком и заставят Эйнжела измениться и не быть больше такой рохлей и размазнёй. Он измениться не только внутри, но и внешне. Со следующего отчета ему придется носить очки, т.к. на нервной почве у него сядет зрение. Однако, он придет в себе и игру в оркестре не оставит, слишком уж он любит атмосферу царящую там. Правда, об этом узнаешь чуть позже, как и о его отношениях к женщинам, а следующих отчет будет о Хильдегард.
Огромное спасибо тебе за комментарий!!!
Julia21, привееет ^___^ Интересный отчет вышел, вызвал много эмоций – не самых приятных, конечно, но тут и тема не та, чтобы испытывать положительные чувства))
Irene, как всегда безумно рада тебя видеть!!!^__^ И мне просто невероятно приятно услышать от тебя, что мой отчет вызвал целый шквал эмоций. Я очень старалась и ты совершенно верно подметила, что тема отчета в целом негативна. Так оно и задумалась и я думаю обложка, говорит сама за себя))
Цитата:
Заранее предупреждаю, что в моем комментарии может быть очень много бомбежа на персонажей, ибо в отчете не порадовал абсолютно никто за исключением разве что мамы Сциллы, да и то она сама хороша, но на фоне всеобщей жести кажется вполне адекватной. Я, конечно, постараюсь держать себя в руках, но порой могу разойтись, знай, что это ни в коем случае не в твою сторону направлено xD
Ну к этому я уже морально готова. Я же тебе вчера отписалась в звездочке, что даю добро на бичевании Присциллы. Она же заслужила сполна подобную минуту славы, и Эйнжел от части тоже, пусть и в меньшей степени. Однако, не смотря на что он всё ровно для меня «солнце»)))
Цитата:
Вот знаешь, при первом прочтении показалось, что несколько пережато – в том плане, что Эйнжел слишком рохля и мямля, а Сцилла слишком сучка. Но потом я перечитала, проанализировала, вспомнила все, что ты писала о них раньше и в принципе нет, довольно неплохо. Некоторые вещи, да и вообще всю эту ситуацию – а задумка тут, на мой взгляд, прекрасная, - можно было бы обыграть и подать глубже, плавнее и реалистичней, но это все приходит с опытом. Но то, что я вижу перед собой сейчас, мне понравилось, ты молодец!
Уиии! Огромнейшее тебе спасибо! Я просто счастлива, что понравилась и я вообще жутко переживала за этот отчет. В голове промотала все по несколько раз, потом переписала, потом опять, что-то вырезала, что-то вставила и получилось, что что получилась. Насчёт плавности согласна, можно было подробней расписать, но мне что-то не хотелось зацикливаться на этом отчете, он довольно тяжелый для Эйнжела, а растягивать его страдания мне не хотелось. В целом для него все происходящее было хорошем уроком, благодаря чему он сильно изменился в лучшею сторону.
Цитата:
Даже не знаю с кого начать… ну начну пожалуй со звезды сегодняшнего (вчерашнего то бишь, по выходу отчета xD) вечера – Сциллы. Я, конечно, сначала удивилась, что у нее внутри прямо вот такое кубло, но вообще почему бы и нет. Ну да, бойкая, хваткая, уверенная в себе, общительная, местами обаятельная, но что творится у нее внутри, Эйнжел толком никогда и не знал. А учитывая что они долгое время общались редко, а какое-то время вообще не виделись, логично, что из Сциллы может получиться все что угодно. Будучи в кампусе, она несмотря на амбиции и наглость все равно имела какие-то моральные, семейные ценности – но в итоге попала в такую среду, где проявились и усугубились ее самые худшие черты, словом, Сцилла испортилась и не выдержала испытания лоском и славой. Вспыльчивостью, я смотрю, она в папу пошла – вообще неадекватный чувак, как его жена с ним живет, блин, - а мама у нее тоже несколько эгоистка, как я смотрю. Понятно, что прущую как таран Сциллу удержать нереально, и Моника правильно сделала, что попробовала ее несколько образумить, но наверное раньше надо было. Судя по одной там фразе, дочерью Моника никогда особо не занималась, а теперь пытается ее направить на путь истинный, конечно, эта самоуверенная дура не послушает, она походу вообще никого не слушает.
Характером она в папашу, тот тоже взрывается мгновенно, кроме того он ещё с «националистскими наклонностями» и вся любовь дочке к американской мечте исключительно под его влиянием появилась. Кроме того с детства Сцилла избалованна мужским вниманием и конечно папашеной заботой, тот ей всю позволял и многое ей сходило с рук. А Моника тоже хороша – эгоистка, которая до эного времени заботилась только своей внешностью, делала пластические операции и путешествовала по миру на средства мужа, который по сути в одиночку всю жизнь тащил своих любимых женщин. А когда у Морриса случился инфаркт, то Моника всерьёз за голову схватилась, внезапно почувствовала себя матерью и женой, на работу с перепугу устроилась как бы без денег не остаться. Вообщем в семье Болдвуд тоже не все так гладко как кажется на первый взгляд, хотя самомнения и гордости им не занимать. И для них семья Лёвенфельдов это не те люди с которыми они мечтали породниться. Например если бы Сцилла вышла замуж за Ллойда они были бы счастливы, т.к. у него отец очень влиятельный бизнесмен и тоже американец, но увы и ах. А то что Сцилла окончательно испортилась в Голлиуде, ты тоже верно заметила. Хорошие задатки в ней были, не даром де она о семье мечтала, но жизнь с Уолтером её морально разложила, как и его окружения. Большие деньги, мотание по ночным клубам, съемки, гнилой гламур, вспышки глянца, пьяные оргии звездного любовника, баловство наркотиками и дорогими шмотками, всё это оставило неизгладимой отпечаток на личности Присциллы превратив её в то, что мы видим в этом отчёте.
Цитата:
Что сказать, Сцилла действительно сучка, иной характеристики и не подберешь. Амбициозная, меркантильная, со шлюшными замашками, невероятно эгоистичная и это еще далеко не весь перечень ее минусов. Я бы могла несколько ею проникнуться, будь она несмотря на свои минусы действительно роковой женщиной, умной и манипуляторшей, ну так она и здесь прокололась, ума в ней особо не наблюдается. Не знаю как насчет таланта, может и правда актриса/певица неплохая, но что-то возникло впечатление что дамочка просто сильно много хочет, сама собой мало что представляя – рассуждения о ролях вообще убили, Сцилла тоже в стране эльфов витает, как и Эйнжел, только по-своему.
Ну я об этом говорила, что до роковой женщины она не доросла. Хотя, у неё был великолепный шанс стать таковой, но она деградировала рядом с Уолтером. Расслабилась, зазвездилась и стала хотеть и требовать с позиции будто это у неё на полке Оскар стоит, а не у её любовника. Вообщем конкретно потерялась она во времени на этой самой вилле. Возомнила себя Бог знает кем, офигенно талантливой и невероятной востребованной, но Уолтер быстро смекнул, что девочка заигралась и дал ей от души большого и горячего пинка под зад. А Сцилле пришлось так не сладко и так обидно, что от злости у неё ум за разум зашёл, а тут Эйнжел в мозгу всплыл. Просто я сцену где она помолвке у Ллойда фотки старые смотрела вырезала. Она явно выбивалась из общей канвы по настроению, но и без неё все и так понятно. Эйнжел попал под горячею руку и Сцилла проехала по его нежной душе, как БТР по зефиру, цинично размазав всю его лирику о заплеванный асфальт.
Цитата:
Но как раз женщины ее типа лучше всего смогут спустить на землю таких мечтательных недомальчиков, как Эйнжел, которые в свои годы жизни не знают. Она для него получилась как тяжелая артиллерия по возвращению в реальность. А он сам… вот знаешь, сначала казалось, что он тупо прогнулся под ситуацию и ни в чем ей не перечит, но нет, он же возражал, пытался успокоить, а уж от ситуации с рисунком девушки из снов вообще взвился, а до этого он словно абстрагировался и ушел в себя, видно четко. По сути тоже эгоист, который плывет по течению и плевать хотел на все, что там Сцилла хочет – устроила в филармонию, молодец, кушать готовит ему, молодец, живет он в ее доме, ну и ладно, и вообще какая разница где в нирване пребывать, у себя в Риверсайде или с сожительницей. Классно, что ты описала от третьего лица, потому что так мы смогли посмотреть на Эйнжела со стороны, какой он есть. Ведь так-то у него очень цветистые мысли и он мастерски находит оправдания для своего жизненного кредо. Ну вернее не оправдания, ему это не нужно, а скорей обоснования – он же живет, как он чувствует и считает это правильным. Я конечно поражалась сначала, Сцилла так грубо пилила его по бытовым мелочам, а он так спокойно реагировал. Но потом подумала, что у нее же всегда такая манера разговора была, девица типичная хамка. А Эйнжел тупо забивает, мол, пусть там орет себе что хочет, я где-то там в облаках витаю, сюда не долетает.
Вот вообще шикарно сказала! Особенно про не долетает, прям с языка сняла мои недосказанные мысли. Я в восторге от твоих рассуждений! Эйнжел действительно недомальчик, вроде по годам и телом уже мужик, а в мозгах ещё в воздушные замки не наигрался, кстати его загоны с дочкой из той же оперы. В данном отчете Эйнжел просто абстрагировался от неприятных моментов и плыл по течению. Вообще виной тому, что он не как не может повзрослеть это тепличные условие в которых он рос, после того как пережил довольно неприятный эпизод в детстве, о чем я расскажу в следующем отчете. В детстве у него была довольно сильная психологическая травма из-за чего Хильде пришлось водить его к гипнотизеру, чтобы он смог забыть это воспоминания и нормально жить. Кроме того у Эйнжела вегетососудистая дистония, которая делает его склонным к депрессии, апатии и перепадам настроения. Вообще ему нервничать особенно нельзя, но в целом он человек очень даже хороший, просто ему был жизненно необходим такой суровый опыт в общении с женщинами, чтобы начать включать в себе мужика, а он в нём есть и проявит себя вскоре да и ещё как, ахнете)))
Цитата:
Словом, несовместимость у них была четко видна еще в предыдущем отчете, и теперь разрослась по полной – им неинтересно друг с другом, у них разные ценности, взгляды. Да даже секс, который вроде бы сначала был вполне себе, перестал нравиться, потому что Сцилла не получает от него то, что ей нужно. И если бы не было этого подлейшего плана Сциллы с ребенком, они бы в итоге разбежались и все. Хорошо выписано, как Сцилла воспринимает Эйнжела маленьким мальчиком, своей игрушкой, которую она собирается полностью забрать себе. Как ее бесит, что игрушка еще и свои мозги имеет и смеет от нее отстраняться… Да, один разок с семейной травмой Эйнжела ее проняло, конечно, но это все равно ничего не значит по сравнению с ее собственными целями.
Они разные и для семьи и любви совершенно негодные, а вот просто дружить могли бы, но Сцилла все опошлила, да и ещё в душу ему нагадила по полной программе. Так что увы)) Хотя в будущем у них ещё будет пара встреч, но вот прежней доверительной близости не будет уже никогда.
Цитата:
Немного офф по тексту, но лучше заменить слово «целования» на просто «поцелуи», а то получается не очень грамотно)
Исправим!)) Просто я использовала это слово, чтобы показать пренебрежения Сцилллы к ласкам Эйнжела.
Цитата:
Впрочем, с мужчинами у Сциллы отношения тоже эпичные. Я не увидела по отношению к Уолтеру ни любви, ни привязанности, было только восхищение «ах какого успешного мужика я охомутала», стремление к славе и популярности. И потом – он сволочь, как же он меня обидел и оскорбил, притом это больше относится к ее профессиональным амбициям, чем к личным чувствам. В общем, два демонстративных типа сошлись вместе, как она фыркала от его показухи с моделькой, так бы и он посмеялся с Эйнжела, я уверена. И потом с поляком тоже вынесло – ну какая же примитивная, честное слово. Прыгнула с разбегу в постель в первый же вечер – я невольно вспомнила свою Леону, которая та еще шлюшка, но в первый вечер даже Гетцу не отдалась, хотя хотелось. Моментально купиться на все, что он предложил – в общем, ясно, что Сциллу ждет облом по всем фронтам, так ей и надо.
Ну, Сцилле определенно далеко до шикарной Леоны Ользон. Сцилла персонаж по примитивней и то что она своих мужиков не любила совершенно верно. Уолтер нужен был ей для пиара, а к Вальцаку она прыгнула от отчаяния. На тот момент её просто тошнило от того сиропа, что развел в и отношениях Эйнжел. Его покорность и трепетные поцелую, ужасно раздражали, но там дело тоже было поправимо. Если бы допустим у Эйнжела сорвало башню и он пару раз вмазал Сцилле по ей мордашке или оттаскал её за волосы, то она бы в миг стала как шёлковая. Можно сказать она в какой то степени мазохистка и питает слабость к мужикам, которые сильнее неё и могут причинить ей боль, вспылить, поорать. А с Эйнжелом она лохонулась, а поняла это поздно, хотя нет все вовремя поняла. Но поступила с ним конечно как сучка, но ей все аукнется. Вальцак ещё потрепет ей нервишки))
Цитата:
Кстати, мужики внешне вышли просто ащащащ, что первый, что второй, потрясающе вхарактерные и интересные каждый по-своему)
ВАУ! Я рада что понравились, я старалась, очень))а ещё мне почему-то кажется, что мужиков-симов у меня получается делать лучше, чем женщин)) У меня в библиотеки их уже армия собралась)))
Цитата:
И вот знаешь, Сцилла может быть сколько угодно меркантильной, глупой, лживой и вообще, но самым паскудным во всей этой ситуации мне показалось, как она в итоге обошлась с Эйнжелом. Она могла все-все сразу ему рассказать, помахать ручкой и вуаля, но нет, расстаться достойно у нее ума не хватило. Она очень подло поступила, когда посоветовала отправить мюзикл своему же любовнику и в итоге унизила. Не удосужилась сначала сказать, что ребенок не его, а потом уже признаться в аборте, откровенно игнорировала, так пренебрежительно относилась к его эмоциям… В этом всем мне видится не только эгоизм, но и какая-то месть, что ли – за то, что он оказался сопливым маленьким мальчиком, который не оправдал ее ожиданий, за то, что он посмел в свое время так отреагировать на новость о ее беременности, за то, что он вообще такой, какой он есть. И это все, конечно, невероятно подло. Учитывая, что на новость о беременности Эйнжел отреагировал вполне себе адекватно – во фразе «ты загоняешь меня в угол» видится, конечно, некий эгоизм и нежелание брать на себя ответственность, ну так это Эйнжел, что еще от него ждать? Потом-то он пришел в себя, а Сцилла тогда конечно вообще в неадекват впала со своими воплями.
Да, Сцилла здесь была отпетой сучкой, а за её отношения к Эйнжела я сама бы её чем нибудь агрела бы по тяжелее. И Ты права что с её стороны была месть, месть за то что он её не хотел все эти годы, за то что оказался сопливым мальчиком, за разговор о беременность, за портрет, за безалаберность, да мало ли за что ещё! Для неё Эйнжел как и Уолтер это очередная ошибка. Только насчет Уолтера ей жаль, что все обломилось, а здесь наоборот облегчения что все кончилось. Что они свободны друг от друга. Последняя время им обоим было невероятно тяжело вместе. Как и Сцилле так и Эйнжелу. И по поводу неадеквата, Сцилла больше склонна к неадеквату чем Эйнжел, в порыве эмоций она может сказать много лишнего и за этого хорошо получить по моське. Как было в случае с Уолтером, да и Вальцак не останется в сторонке и задаст Присцилле хорошую трепку, после первого такого выпада. Впрочем она заслужила.
Цитата:
Но как бы то ни было, я считаю, что Эйнжел всего этого заслуживал, он сам надел на себя роль жертвы и позволял вытирать о себя ноги. Его мотивы абсолютно понятны, но под конец отчета он вообще стал превращаться в Луиса, а Сцилла – в Хильду, только причины терпеть унижения разные. Растекся в своих детских мечтах о дочурке – а они действительно детские, иначе не воспринимается, - и в принципе с большой вероятностью бы повторил судьбу своего отца, если бы Сцилле так удачно не попался этот поляк.
Эйнжел заслужил, сам загнал себя в угол и раскис и впрямь превратиться в тряпку-Луиса, но судьба подкинула ему шанс всё исправить. Человек кузнец своего счастья. Эйнжел оступился, сбился с пути, но жизнь за уши вытаскивает его из этого болота, пусть и больно огрев по башке. Но было нужно! Нужен был стресс, чтобы мальчик Эйнжел вырос и перестал жевать сопли. Хотя, он может быть прекрасным мужчиной, у него есть все задатки для этого. Душевная доброта, теплота, искренность, талант, хороший вкус, единственное ему не хватает определенной жесткости, требовательности и решимости. Но к нему это придет, не сразу конечно, постепенно, но Эйнжел придет в себя и посмотрит на себя и на мир другими глаза, в прямом и переносном смысле. У него сядет зрение и он будет носить очки, но это сделает его только краше и элегантнее.
Цитата:
Словом, я рада, что эта нелепая связь в итоге разорвалась, и надеюсь, что Эйнжел сделает выводы, перестанет быть настолько наивным и инфантильным, но все же не начнет в каждой женщине видеть такую, как Сцилла. Ну а последней, конечно, хорошо бы обломаться по всем фронтам)
Вроде все сказала, спасибо за отчет ^_^
Вообще он станет намного интересней и более мужественнее)) И я это не с потолка говорю, т.к первое поколения у меня уже написано и только ждет чтобы каждую запись отшлифовали перед отчетом)) А вообще Эйнжел очень даже классный и я очень надеюсь, что в новом образе он понравиться тебе так же как и мне))) И к женщинам он будет относиться по другому, не то чтобы будет опасаться, просто по другому. Более прозаичней, что-ли)) А Сциллу жизнь ещё помотает и умоет не раз, за то что она так обошлась с Эйнжелом судьба непременно её накажет и читатели узнают об этом вскоре)))
Невероятное спасибо-спасибо-спасибо за комментарий! Он шикарный и доставил мне много радости, и дал стимул проработать поглубже некоторые детали будущего отчета, который будет посвящен Хильдегард. О да! Я наконец-то его выписала, но не редактировала. Вот уйду в отпуск и займусь этим, а пока все могут немного расслабиться и помечтать о том, как все сложиться дальше. Ещё раз спасибо тебе, за то что нашла время поделиться своими мыслями, они меня очень вдохновили)) Добра тебе и жду отчета про Ларса!^__^
Julia21, привет, что сказать после прочтения этого отчета... я офигела.
А я предупреждала, что у меня будут неприятные сюрпризы и это не последний к слову говоря.
Цитата:
Вот не зря я говорила, что мы до сего момента даже близко не знали, что представляет из себя Сцилла на самом деле... узнали, я крайне ей разочарована (не к тебе претензия, а к Сцилле). Больше всего я разочарована тем, что она оказалась крайне глупой, ибо большей глупости, чем попытаться выдать чужого ребенка за ребенка Эйнжела, банально запрыгнуть в койку к первому попавшемуся мужику и устроить разнос в конце концов с абортом, могла только недалекая во всех отношениях дура. И у меня настолько к ней неприязненное отношение, что я даже не знаю, как это все комментировать. Каждый ее шаг и каждый поступок настолько плоский, глупый и необоснованно жестокий, что я даже теряюсь в догадках, а есть ли у этой девушки мозг, до этого она казалась, по крайней мере, взрослой и рассудительной, тут же, что ни шаг, что ни слово, примитив, аж прет. Зато я теперь верю в ее актерский талант, раньше, когда она была увлечена Эйнжелом, она лучше играла свою роль разносторонней и интересной девушки. Ее отношения со всем мужчинами не поддаются никакому анализу.
Не у тебя одной претензии к Сцилле. Я сама её мечтаю придушить, а особенности с Эйнжа, но в целом она такая как она есть. Но она не глупая, а скорее безбашенная, у неё злость, ярость, месть, уязвленное самолюбие – вообщем коктейль довольно неприятный и взрывоопасный. Да и вообще, она сама по себе бешеная, а жизнь с Уолтером ей окончательно замылила глаза. Зазвездилась девочка и деградировала по своему – это ты в точку.
Цитата:
Мне даже стало интересно поглубже узнать ее родителей, как им вообще удалось воспитать такое недалекое чудо. Как можно было не догадаться, что в Голливуде подстилок хоть отбавляй, но чтобы стать живой легендой, нужно не только иметь талант, но еще и трудолюбие?
Ну, папаша с мамашей, там тоже стоят друг-друга. Папа пахал всю жизнь в нотариальной конторе и тащил своих любимых девочек, которые сами собой занимались. Мама до болезни мужа была тоже «оторви и выброси», ей все до фонаря было, а когда муж в реанимацию загремел она вспомнила, что нужно что то делать и что дочь выросла, а без Морриса её комфортная жизнь кончиться. Вот с перепугу на работу устроилась. Вообщем семья своеобразная со своими проблемами вот и вырастили такого эгоистичного монстра, который теперь творит что хочет.
Цитата:
Как можно было клюнуть с первого раза на польского режиссера, который чего-то там пообещал (кстати, что-то мне подсказывает, что мюзикл, написанный Эйнжелом, где-то еще всплывет, вот только с другим авторством), история с абортом и вовсе гадкая.
Да ей просто до чертиков все надоело! На Вальцака кинулась от отчаяния и будто живой воды напилась. С Эйнжелом ей было откровенно скучно, вот и бесилась не по детски, а тут новый да ещё такой интересный вариант. Вообще безбашенность в чистой динамики! Мозг зазвезденный Уолтером и гламуром вообще оторвался от всего. Вот и выходки такие, а аборт вполне логичен. Зачем ей ребенок? Если у неё альтернатива наклюнулась, так что ребенок был скинут, как балласт в придачу с Эйнжелом. Вот и всё. Про мюзикл пока промолчу.
Цитата:
Но, не могу не признать, что Эйнжел меня разочаровал еще больше, нежели Сцилла. В частности, в эпизоде, когда она сказала ему про аборт. Как можно быть такой тряпкой? Причем, заметно, что как только ручонки Сциллы добрались до портрета незнакомки, тряпка-Эйнжел тут же нашел где-то стальной стержень. Ага, из-за портрета. А когда речь идет о вполне реальной убитой жизни, Эйнжел вместо того, чтобы приложить Сциллу фейсом об тейбл (хотя бы в переносном смысле), хнычет и обнимается с куклой. Блин, момент-то трогательный, но убила бы я этого мужика. Я все понимаю, можно витать в мечтах, быть инфантильным, не любить суету, но такое неуважение к самому себе терпеть, это уже не просто инфантильность, это нечто худшее. Быть может, предложение Сциллы подлечиться и не такое уж плохое, в конце концов, когда человек любит тех, кто приходит к нему во снах и вообще не видит ничего, что происходит в реальности, это уже не черта характера, это психическое отклонение.
Ну про не адекватность Эйнжела это ты зря! Он вполне адекватный мужик, даже более адекватный чем Сцилла, просто у него чувствительная душа и он все близко к сердцу принимает, как многие творческие люди. Просто он ещё не нашёл баланс со своей мечтательностью. Хотя не спорю, что в этом отчете он растекся в тряпку и получил по башке, но это нужно было сделать, что бы он изменился. А стержень у него есть, он ещё включит в себе мужика и всех удивит в хорошем смысле. А вот подлечиться не помешало бы Сцилле с её не сдержанностью, нервозностью и агрессивностью.
Цитата:
Мне бы хотелось верить, что после этого случая, Эйнжел возьмется за ум, но что-то мне подсказывает, что он так и будет носиться с портретами да куклами... ну, как носиться, сидеть ровно и хлюпать носом.
Эйнжел изменится и внутренне и внешне, а носиться с куклами и портретами, он больше не будит это точно. Он сбросит этот балласт и станет интересным мужчиной, который будет отныне сам пробивать себе дорогу и не впускать в свою чистую душу всякий мусор вроде Сциллы.
Цитата:
Короче, я в шоке. Тебе респект, чего о персонажах сказать не могу, все "хороши" и отличились в этом отчете.
Этот отчет был своеоборазной шокотерапией для всех. Особенно для Эйнжела. Настрадался бедняжка, но зато станет уверенней в будущем)) А к бичеванию персонажей я была готова, и в принципе реакция читателей совпала с моими замыслами))
Цитата:
Жду проду!
Прода давно написана, но вот вычиткой и обработкой займусь только в отпуске)) так что не раньше середины июня отчетов не ждите)))Огромное спасибо-спасибо за комментарий!
__________________
Последний раз редактировалось Jullia, 01.06.2016 в 15:07.
Всем привет! А вот и долгожданный фото-бонус про Эйнжела, который не справедливо залежался у меня на целый месяц в компьютере, а точнее, я просто долго не могла найти папку куда его сохранила. Однако, сегодня совершилось чудо и всё было благополучной найдено и опубликовано. Приятного просмотра!
Он- нежная осень, он -лучики света,
Он- медная ось этой грузной планеты,
Дыхание солнца, биение сердце,
Он то, что даёт зимнем утром согреться...
Мой мир, такой хрупкий, незрелый и разный,
Вселенная грез и галактика сказок,
Мой мир, как стекло, разрывается звонко
От взгляды мужчины с глазами ребёнка.
Пока новая запись находится в процессе доработки и редактирования, я решила вас познакомиться с одним очень важным персонажем, который появится в следующем отчёте. И так знакомьтесь – отец Филипп, мирское имя Эрик Браун, возраст 33 года, по происхождению немец. Пара интересный фактов о нём: он является приходским священником в одном церковных приходов Симландии и сыном одного из персонажей, а так же несостоявшемся женихом одной девушки, которая тоже мелькала в отчётах. Да и вообще, многие мои персонажи между собой связаны в той или иной степени, но эта взаимосвязь будет раскрываться постепенно. Надеюсь, со временем вы полюбите отца Филиппа, так же как и я))
__________________
Последний раз редактировалось Jullia, 10.12.2016 в 14:31.
Дорогие читатели! В этом месяце я бессовестно припозднилась с отчетом, но на ближайшей недели, постараюсь отснять недостающие сцены и всё-таки успеть выпустить седьмой отчёт до конца июня. А пока вы сможете полюбоваться небольшим спойлером, куда включён один скрин из отчёта и портретный снимок бабушки и дедушки Эйнжела, которых вы также, вскоре увидите в отчёте.
Вначале, я хочу поблагодарить двух замечательных людей Aquarelll и Irene, за неоценимую помощь, поддержку и советы Девчонки огромное вам спасибо и ловите много-много лучей добра и света ^_^
Эйнжела в этой записи почти нет, поэтому техничку выложу в следующем отчете.Приятного прочтения!
Ненависть порождает ненависть. Так и зло порождается злом. Все преступники в большинстве своем стали такими не потому, что им это нравилось. Их, в первую очередь, вынудили остальные, окружающие. Одних не захотели понять, других не желали принять, третьих презирали из–за факта их рождения или существования. Насмешки, злоба – все это породило в своем конце нового убийцу или насильника. Кто–то стал жестоким, потому что не нашлось того, кто сказал бы: «Я буду с тобой, потому что ты мне нужен.
Дана Рассветных
Вчерашние белые хлопья первого снега уже сегодня превратились в серую грязную массу под ногами послушников монастыря Святого Августа. Всё кругом раскисло и размокло под моросящими нитями дождя, даже воздух был каким-то сырым и тяжёлым.
За работой братьев всё это время наблюдал молодой и очень высокий мужчина в чёрной рясе священника. Высокий, широкоплечий с мощным телом, словно у тяжеловесного атлета, а крупные ладони рук хранили скрытую силу, которую молодой человек продемонстрировал сполна этим летом при закладке фундамента. Он работал наравне со всеми братьями, меняя свой привычный наряд на рабочую одежду. Мало кто знал, но именно благодаря своему личному участию в жизни монастыря, отец Филипп и сплотил в своё время живших здесь братьев, превратив ленивую, увядающую обитель в цветущий храм благочестия. В благодарность приор монастыря даже написал письмо на имя епископа, где просил повременить с переводом отца Филиппа обратно в Риверсайд. В своё время им прислали этого праведника в момент, когда казалось сам Бог начал покидать их. Плохие времена для братьев Святого Августа начались три года назад, когда по решению городских властей Сансет-Вэлли у них отобрали большое здание из белого камня, где размещалась часть послушников, а на первом этаже располагалась особая школа для мальчиков с углубленным изучением религиозных учений и латыни. Школа существовала не один десяток лет, и до определённого момента она никому не мешала.
Однако, три года назад всё изменилось. В Сансет-Вэлли сменился мэр, и вскоре кардинально поменялась вся верхушка местной власти, для которой духовная школа в центре города стала бельмом на глазу. Откуда-то всплыли какие-то документы, по которым земля, где была построена школа, являлась собственностью Симландии, а, следовательно, школа являлась самостроем, который требовалось немедленно снести. Такое заявление стало шоком не только для монахов, но и для жителей Сансет-Вэлли, чьи дети посещали эту самую школу. Началась настоящая война, забастовки с плакатами, митинги у администрации и даже личная встреча епископа с мэром не спасла ситуацию. У нового мэра были слишком большие и влиятельные покровители в столице, чтобы он мог испугаться кучки священников и их паствы. Школа пошла под бульдозер, а белый камень растащили по домам сами строители, которые за довольно короткий срок отстроили на этом месте огромный торговый центр с двумя ресторанами, современным кинотеатром с пятью залами и множеством торговых секций.
Впрочем, притеснения местного духовенства на этом не закончились, а со временем разрослись в настоящую гулкую впадину недопонимания. Люди тоже стали плохо ходить на церковные службы, даже по воскресеньям, когда обычно в Сансетхилле яблоку негде было упасть, а после смерти старого отца Джеймса и вовсе всё пришло в упадок. Трезвых могильщиков днём с огнём не сыщешь, вопиющие случаи вандализма на старом кладбище, да и в монастыре общее настроение оставляло желать лучшего. После того, как после смерти отца Джеймса стремительно слёг с воспалением легких настоятель Барталомью, приору Стефану становилось всё труднее и труднее с каждым днём поддерживать дисциплину среди братьев. Приор был лишком молод и мягок по характеру, чтобы стать лидером, который смог бы поддерживать дисциплину в монастыре и вернуть горожан в храм.
Особым красноречием он тоже не обладал, хотя был очень трудолюбивым и глубоко верующим человеком. Последней каплей в этом испытании для Стефана стала прохудившаяся крыша и отсутствие каких-либо средств на её ремонт.
Хотя раньше дела шли намного лучше. Это можно было ясно увидеть, заглянув в бухгалтерскую ведомость, которую старательно вёл настоятель Бартоломью. Доходы от иконной лавки, ритуальных услуг, экскурсий на горный кряж к святому источнику, пожертвования и ещё одна статья доходов с довольно внушительной суммой без указания конкретного отправителя. Суммы переводов были колоссальными, но откуда и почему до определённого времени их приход имел такого щедрого покровителя, который так внезапно испарился в беззаветность, приор не знал, а разбираться в этом не было времени. Приближалась зима, и обстоятельства требовали от него существенных действий. И тогда он решился написать письмо на имя епископа, где подробно изложил обстоятельства всех дел, состояние здоровья настоятеля, несостоятельность нового священника прихода Велихилл, а также признание и собственной несостоятельности. Приор просил снять его с должности и назначить на неё человека более решительного и просветленного, который на время болезни отца Бартоломью смог бы заменить его во всех делах.
Так в Сансет-Вэлли появился молодой отец Филипп, который по личному приказу епископа Аластера был временно переведён из Риверсайда в их город.
Епископ Аластер отзывался об этом человеке с глубоким уважением и настоятельно рекомендовал приору Стефану прислушивается к нему с таким же уважением, с каким он прислушивается к советам самого епископа. Несмотря на молодость и мирское прошлое, отец Филипп достиг немалого как проповедник и своим примером помог нескольким заблудшимся грешникам вернуться к праведной жизни. Кроме того, была в нём какая-то скрытая невероятная сила, которая внушала благоговейный трепет любому, с кем отец Филипп разговаривал. И здесь даже было не в двухметровом росте, не в массивном теле и не в глубоком низком голосе. Дело было в его энергетике и сильном взгляде. Глаза на массивном лице были очень живые, наполненные одновременно каким-то внутренним спокойствием, светом и чувством невосполнимой утраты.
Со стороны казалось, отец Филипп сочувствует каждому, кого встречает на своём пути, словно он видит или чувствует их боль и тревоги. Как дождь заставляет ныть старые раны, так и отец Филипп имел удивительное чувство вытаскивать из душ людей залежавшуюся грязь и боль, даруя очищение и свет. После того, как он возглавил приход Сансетхилл, люди снова потянулись в храм, и каждая его проповедь, каждая служба собирала всё больше и больше людей, а очередь из желающих пообщаться с отцом Филиппом после службы росла на глазах.
Он вернул людей в храм, организовал церковный хор и вдохнул в жизнь в старый орган. Кроме того, благодаря отцу Филиппу было налажено прочное сотрудничество с местными органами социальной защиты. Он активно помогал им с временными приютами для бездомных, обделенных и умирающих, когда тех отказывались приютить даже больницы и специализированные учреждения. Отец Филипп брал всех, даже умирающего мужчину без документов согласился приютить в тайном домике в лесу, куда дорогу знали только монахи. Мужчина был весь грязный, с покрытой язвенными воспалениями кожей, и от него ужасно пахло. Соцслужбы привезли его как скот в грузовой машине и брезгливо выгрузили прямо к порогу монастыря Святого Августа. Отец Филипп принял мужчину лично, помог братьям его искупать, переодеть и накормить. После чего раз в неделю один из братьев регулярно ходил к больному в убежище, чтобы накормить и оказать необходимую помощь, а отец Филипп в это время теребил социальные службы с восстановлением необходимых документов для несчастного. Никто не верил в целесообразность этой авантюры, но отец Филипп, в конце концов, всё-таки смог добиться своего, и через месяц бездомному был вручен паспорт и изготовлены все необходимые документы, в том числе и медицинский полис по которому он, наконец, был определён в специальное учреждение.
После этого случая люди с особенным уважением стали отзываться о новом священнике, и ведь это был не весь перечень его дел. Он почти покончил с беспредельным пьянством могильщиков, заставив их работать как следует, вернул дисциплину в стены монастыря и организовал стройку нового корпуса, где и должна была снова появится духовная школа для мальчиков.
Его даже не пугало отсутствие больших денег, недружелюбность чиновников и нестабильный доход. Он лично разработал план, провёл расчёты и даже на свои личные деньги приобрёл бетономешалку, благодаря которой строительство и впрямь пошло быстрее, а потом и подтянулись доброжелатели, которые исключительно из уважения к отцу Филиппу привозили стройматериалы. Пусть это было каплей в море, но каждая капля была не менее важна, чем само море, так всегда говорил отец Филипп, чьи руки были покрыты болезненными мозолями не меньше, чем у самого последнего работяги.
Однако, не все жители Сансет-Вэлли так хорошо относились к молодому священнику, многие, наблюдая его нарастающую славу и авторитет, напротив, начинали видеть в этом подвох, а в поступках самого отче какие-то скрытые коварные мотивы. Кто-то высказывал, что он всего лишь шарлатан, который благодаря своему дару убеждения вымогает у людей деньги, другие видели в нём тайного агента иностранного государства, который работал здесь под прикрытием, а кто-то и вообще считал его тайным служником дьявола. Для простого священника он слишком умён, слишком красноречив, слишком образован и бесстрашен. Да и вообще слишком хорош для священника!
У людей, а особенно у молодых женщин, не укладывалось в мозгу, как такой видный мужчина мог в 25 лет принять монашеский постриг. Для них это было дико! Они отнеслись бы с большим пониманием, если бы он был женатым священником, ведь как известно, сан священника получают в двух случаях: либо после женитьбы, чтобы избежать блуда, либо после пострига в монахи, который означает посвящение себя ангельской жизни. Мотивы принятия такого координального решения в таком молодом возрасте были непонятны многим жителям Сансет-Вэлли, и они терялись в догадках, строя одно абсурдное предположение за другим, но истинный ответ знал только сам отец Филипп, и этот ответ был его своеобразной старой раной, которая до сих пор тихо надрывала где-то в глубине души.
Боль отца Филиппа была в том, что он так и не смог до конца искоренить в себе страсть плоти, и временами это беспокоило его. И дело было не в том, что его голову посещали мысли о женщинах, всё было гораздо хуже, в его сознание закрадывалась мысль об одной женщине, которая отвергла его много лет назад, в то время, когда он и не думал становиться священником. Бороться с этим помогали уединение, почти полный отказ от пищи и долгие, усердные молитвы. Несмотря на прошедшие годы, отец Филипп до сих пор вёл скрытую борьбу со своими искушениями, а точнее, с той частью себя, которая упорно продолжала оставаться Эриком Брауном и отказываться признавать отца Филиппа.
Из суровых размышлений о своём мирском прошлом вытащил отца Филиппа взволнованный голос приора Стефана:
- Отче, к вам приехала женщина, - запыхавшись, сообщил приор, пробираясь под нитями мороси. – Говорит, у неё к вам важный разговор.
- Что за женщина? – всё также спокойно спросит Филипп, чуть приподняв брови
- Она не представилась, - ответил Стефан, жмурясь от мелких капель, летевших прямо ему лицо. – Сказала, что не нашла вас в церкви, и могильщик ей посоветовал приехать сюда.
Филипп на секунду погрузился в задумчивость, словно обратив взгляд глубоко в себя. Это длилось какое-то мгновение, а потом он ожил и несколько раз кивнул, словно согласившись со своими же мыслями.
- Я знаю эту женщину. Это госпожа Лёвенфельд, наш новый благотворитель. Пригласите её сюда.
Приор Стефан немного замешкался от такого заявления.
- Но отче, женщинам запрещается заходить на территорию монастыря.
- Вздор, - чуть опустил брови Филипп, строго посмотрев на приора. – Женщинам запрещается заходить в саму обитель, но не на ее территорию. Двор обители открыт для всех желающих.
Спустя несколько минут вслед за приором Стефаном в монастырский двор прошла женщина в чёрной вуали. Она осторожно шагала среди строительного мусора, отчаянно пытаясь уберечь свои дорогие туфли от грязи. Приор провёл женщину прямо в беседку, где её уже ожидал отец Филипп.
- Что вас привело ко мне в это дождливое утро? - спросил Филипп, когда они остались наедине.
- Я не могу так больше, отче, - с надрывом в голосе начала Хильда, промокнув кружевным платком воспалённые от слёз глаза. – Мой муж, он ненавидит меня… Я устала! Устала молиться за его грешную душу, устала вымаливать у него любовь и заботу, устала говорить себе изо дня в день, что всё хорошо, и носить эту железную маску благополучия. И самое ужасное – я больше всего устала жить с это ужасной ненавистью в душе. Ненавистью к Эмме и её ребёнку. Все эти годы ненависть живёт во мне и разъедает меня изнутри.
- Хильда, - мягко прервал её взволнованную речь Филипп. – Бог не посылает нам тех испытаний, которые мы не могли бы вынести. У каждого из нас своё бремя и свои искушения, с которыми каждый по мере своих сил борется или поддаётся им. Дьявол очень хитёр и часто очень привлекателен внешне. Его внешность обманчива, как и обманчивы некоторые наши желания, которые мы стараемся прикрыть благими намерениями.
- Что вы имеете в виду, отче? – спросила в следующую секунду Хильда, подняв на него свой тревожный взгляд.
- Вы прекрасно знаете, о чём я говорю, Хильда, - твердо ответил Филипп, посмотрев на женщину всей чистотой своих серо-голубых глаз. – Я говорю о вашем браке с Луисом, мотивы заключения которого определённого носили нечистый и греховный характер ещё у самого его истока. На протяжении всех этих трёх лет, что я с вами знаком, мы неоднократно обсуждали как вашу непростую ситуацию в браке, так и личность самого Луиса, и мое мнение по этому вопросу остается неизменным. Я не раз отвечал вам об этом как священник, а сегодня впервые отвечу как человек, который искренне желает вам добра. Отпустите его, Хильда, разорвите эти бессмысленные дьявольские цепи, которые тянут вас в прошлое. Отпустите Луиса на волю, начните новую жизнь, исповедуйтесь, и вам станет легче.
- Это не так просто сделать, отче, - призналась вдруг она, поджав губы. – Понимаете, всё-таки какая-то часть внутри меня до сих пор надеется, что однажды Луис станет прежним, и мы будем счастливы.
- Хильда, как вы не понимаете, что этими мыслями дьявол искушает вас снова и снова. Это самообман! – строго покачал головой отец Филипп. – Вы даже не задумываетесь о самом понятии «стать прежним». Прежним – это каким? Мужчиной, который откровенно прелюбодействовал за вашей спиной, сквернословил в ваш адрес, обманывал вас, использовал? Неужели вы хотите снова окунуться в эти Садом и Гоморру?
- Нет, - тихо ответила Хильда, смахнув слезу. - Но как быть, если я до сих пор люблю его?! Люблю и в той же мере ненавижу за то, что он сделал со мной, с нашим сыном… Конечно, мы оба отчасти виноваты в смерти Уилла, но его вины здесь больше, да видит Бог.
- Это не любовь, дорогая Хильдегард, и я вам не раз говорил об этом. В истинной любви нет места ненависти, лжи и эгоизму, она выше всего этого. Здесь же я не вижу ничего, кроме одержимости, от которой вам нужно как можно быстрее избавиться.
- Но как? Я уже устала молиться, устала плакать, устала не спать по ночам…, - неожиданно зарыдала в голос Хильда. – Порою мне кажется, что я схожу с ума и слышу ночью голос Эммы, которая зовёт меня из своей комнаты. Я слышу его так отчётливо, что у меня колючий холод пробегает по спине, хотя я прекрасно знаю, что Эммы там нет, а дверь в комнату давно наглухо заколочена. Это ужасно!
- Вам нужно продолжать молится, несмотря ни на что, и самое главное – исповедуйтесь. Я твержу вам об этом уже несколько лет, но вы упорно продолжаете откладывать это на неопределённый срок.
- Мне просто страшно.
- В чем же заключается ваш страх?
- Я боюсь, что мой грех слишком тяжек, чтобы Бог так легко простил меня. Вы даже не представляете, отче, насколько ужасную вещь я совершила много лет назад.
- Бог милостив, Хильда. Мы все его дети, и каждому искренне кающемуся в грехах и не утаившему с луковым умыслом какого-либо деяния, непременно будет даровано прощение.
- Я столько лет молюсь и прошу Бога о счастье, что, наверное, отчаялась поверить в чудо.
- Никогда не надо отчаивается. Моисей сорок лет водил по пути свой народ, прежде чем им было даровано спасение. Истинный праведник должен быть терпелив и смиренен, - сказал отец Филипп, устремив взгляд глубоко в себя, а потом добавил. – Я тоже много лет молюсь о том, чтобы моя сестра перестала быть гулящей женщиной, и твёрдо знаю, что не перестану это делать даже спустя двадцать лет. Потому что знаю: рано или поздно будет ей спасение, ведь в Евангелии написано, что будет дано каждому по вере его. Продолжайте верить, Хильда, продолжайте молиться, и для этого не обязательно каждый день приезжать на могилу к Уильяму. Ведь мёртвых не держат людские ограды, и для него было бы большим счастьем увидеть вас живущей полноценной жизнью среди живых, чем убивающейся горем на старом кладбище.
- Вы правы, отче, - сдавленным голосом ответила Хильда, шмыгнув распухшим носом. – Уилл бы ужасно расстроился, увидев меня в таком состоянии.
- Вы ещё сомневаетесь, что Уильям вас видит и слышит? – спросил Филипп, мягко наклонившись к ней, словно к непослушному дитяти.
- Бывают моменты. Я последнее время во многом сомневаюсь. Просто столько всего навалилось: ссора с Луисом, проблемы на работе, а ещё эта непонятная свадьба… Да и вы ещё уезжаете в Риверсайд.
- Моя работа здесь закончена. Я практически передал дела новому викарию, а после Рождества в монастырь пришлют нового настоятеля и смогу с чувством выполненного долга вернуться домой. Мой приход нуждается в заботе не меньше дерева, что растёт в саду. Без должного ухода и внимания все начинает рушиться и увядать, а мне бы этого не хотелось. Так что подумайте над моими словами по поводу исповеди. У вас есть ещё время до Рождества, Хильда. Кроме того, если у вас возникнут какие-то вопросы по поводу подготовки к причастию, то я с большой радостью помогу вам.
- Благодарю вас, отче, - благодарно поцеловала ему руку Хильда.
- Да прибудет с вами Господь, - перекрестив на прощание женщину, сказал отец Филипп.
Убаюкивающие звуки его голоса и успокаивающий запах ладана от его одежды вернули Хильдегард какую-то святую уверенность в том, что спастись ещё не поздно. Ещё не поздно начать новую жизнь, где она не будет смотреть на окружающих мужчин через призму отношений с Луисом. Ведь она ещё не такая уж старая? Ей всего пятьдесят три. В мире полно женщин намного старше неё, которые в своё время не побоялись стать счастливыми.
С этими мыслями она всё также осторожно пробиралась по булыжникам строительного гравия под заинтересованные взгляды некоторых монахов. Когда она добралась до машины, в туфлях хлюпала вода, а от сырости и слёз немного растеклась по лицу косметика. Сев в машину, Хильда первом делом привела себя в порядок и только потом завела мотор своей иномарки, который откликнулся приятным плавным звуком.
Дождь продолжал моросить, и мокрый серый асфальт извилистой дорогой бежал вниз по склону от места, где возвышалась братская обитель Святого Августа. Однако, Хильде уже не было дела до дождя, все её мысли теперь были заняты размышлениями о разрыве с Луисом. Она плохо пока себе представляла, как это всё будет выглядеть, как они будут разъезжаться и куда, собственно, он поедет? Но одно она знала точно: он будет рад её решению также бурно, как радовался много лет назад, когда она женила его на себе. Старые воспоминания вихрем закрутились в голове… Его пронзительные голубые глаза, обжигающие губы, руки и сумасшедшие ночи в общаге, когда он тайком пробирался к ней в комнату по водосточной трубе. От этих воспоминай у неё до сих пор захватывало дух, и где-то в глубине души до сих пор очень хотелось, чтобы однажды ночью Луис прокрался к ней в комнату и бесцеремонно овладел ей с прежним напором, как делал это в студенческом городке.
От волнующих воспоминаний у Хильды даже немного перехватило дыхание, но мысли о словах отца Филиппа снова вернули ей благоразумие, и когда она уже подъехала к дому, намерения обговорить с Луисом разрыв были в ней тверды как никогда.
На кухне как обычно горел свет, это было добрым знаком. Если горит свет, значит, Луис готовит завтрак, а если готовит завтрак, значит, он трезв, что было просто замечательно уже само по себе. Правда, войдя в дом, Хильда немного смутилась, споткнувшись о мокрую дорожную сумку, небрежно брошенную чуть ли не у самого порога.
А чуть дальше были также небрежно сняты грязные и мокрые мужские кроссовки, которые, по всей видимости, принадлежали Эйнжелу. Ну а кому ещё? После смерти Уилла гостей в их доме практически не бывает, а все друзья Луиса либо давно на кладбище, либо в тюрьме. Так что особых вариантов тут и не было.
Вот только сам факт внезапного визита племянника удивлял. С чего он вдруг примчался к ним в Сансет-Вэлли, да и ещё и с вещами? Не уж-то любимая дала отворот-поворот. А как же ребёнок? Эйнжел слишком хорошо воспитан, чтобы бросить своего ребёнка, да и на инициатора разрыва он слабо тянет. Такой же мягкотелый, как Эмма. Своего мнения практически нет, а навязать чужое под должным руководством можно в два счёта.
В гостиную почему-то была приоткрыта дверь. Подойдя ближе, Хильда смогла расслышать надломленный голос Эйнжела, который что-то рассказывал Луису с заминками на протяжные паузы.
Однако, когда она шагнула в комнату, желая поприветствовать племянника, то неожиданно перед ней возник Луис, который, бесцеремонно вытолкнув её в коридор, захлопнул дверь.
По всей видимости, случилось, что-то очень важное, раз Луис так зол и смел. Не уж-то развод? Впрочем, Хильду это теперь не интересовало, покрутившись у двери, она стремительно направилась в бар, где, опрокинув пару стаканов виски, стала изучать свой ежедневник.
У неё было запланировано столько дел и столько встреч на этой неделе, а в итоге она целую неделю проторчала дома с Луисом. Просто их последний скандал выбил её из равновесия. Хорошо, что на фирме есть Мэри – её правая рука, которая всегда её прикроет и разгребет все проблемы. Кто бы мог подумать, что в семье Мюллеров могут родиться два таких непохожих ребёнка? Луис и Мэри просто небо и земля. И если бы не внешнее сходство, то Хильда даже могла усомниться в их родстве, однако, с генетикой не поспоришь.
Нужно немедленно заканчивать этот незапланированный отпуск, брать себя в руки и завтра же выходить на работу. Как бы ни была хороша и эрудированна Мэри, компания, прежде всего, нуждается в опытной руке своего руководителя. Кроме того, на следующей неделе маячит такой важный и такой неоднозначный договор о слиянии с партнёрами из Бриджпорта. И шестое чувство подсказывало Хильде, что в тех документах не всё было чисто, но основательно разобраться в этом у неё просто не был сил. Она структуру еле-еле вчера смогла закончить, и то, села за документы больше для того, чтобы отвлечься и не думать о Луисе и о том, что случилось неделю назад… Он просто… Просто растоптал её в тот день, и всё то хрупкое хорошее, что, казалось, начало вырисовываться после смерти Уилла, рухнуло в один миг. И как она могла быть такой слепой столько лет? Как глупо было надеяться, что его прижженная пороками натура изменится с годами! Как говорится, горбатого только могила исправит, а его любовь к Эмме и вовсе в понимании Хильды не укладывалась ни в какие рамки здравого смысла.
Почему в его сердце пробудилась нежность именно к этой бесцветной девчонке? Почему он с таким упорством хранит все эти годы верность? Что было такого особенного в Эмме, чего природа не дала самой Хильде? Ум? Нет, в этом Эмма определенно проигрывала сестре по всем фронтам.
В школе она училась слабо, многие предметы давались ей очень тяжело, кроме того, особым упорством в учебе она никогда не отличалась. Ей больше нравилось читать глупые сказки, бульварные романы и играть с подружками в теннис. Кроме того, её огромную любовь к розовому цвету, который в некоторых учениях считался символом глупости, Хильда расценивала как очень красноречивый факт, лаконично описывающий умственные способности сестрицы. Таланты? Хм, тоже мимо. Единственными более или менее удачными хобби Эммы были теннис и живопись. Однако, особых успехов она не добилась нигде. Пассивное отношение к наставлениям тренера и природный пофигизм навсегда закрыли ей дорогу в спорт. А живопись так и осталась на уровне домашнего хобби, хотя Хильда не раз в своё время предлагала Эмме обучение в художественной школе. И, наконец, внешность? Вот здесь, пожалуй, преимущество было на стороне младшей сестры, которой досталась миловидная внешность матери, вместе с её шармом и мелодичным голосом. Неужели смазливой мордашки было достаточно, чтобы зацепить так крепко Луиса? Нет, здесь определенно было что-то ещё, какая-то упущенная деталь, которая хранила ключ разгадки к зачаткам великого чувства между ними. Однако, Хильде не дано было это узнать из-за её предвзятого отношения к Эмме и нездоровой зависимости от Луиса.
Оставив призраков прошлого в покое, она приняла душ и, выпив ещё пару стаканов виски, решила всё-таки заставить себя поспать. Ей нужен был отдых, чтобы прийти в себя, нужно ещё чуть-чуть набраться сил перед самым важным разговором в своей жизни.
С такими тревожными мыслями Хильдегард медленно погрузилась в дремоту, и сон необычайно легко пришёл к ней. Как не приходил уже несколько дней.
***
Хильдегард появилась на свет в довольно обеспеченной и влиятельной семье Вильгельма и Франциски Лёвенфельд. Отец был владельцем семейного бизнеса, который уже на протяжении многих лет занимался строительством элитного жилья по всей Симландии. Фирма Лёвенфельдов имела блестящую репутацию, свою клиентскую базу и несколько филиалов в других городах Симландии.
Хильда навсегда запомнила отца как человека умного, хваткого, не лишенного своеобразного обаяния, даже несмотря на полноту. Вильгельм всю свою жизнь был что называется «большим мужчиной», во всех смыслах этого слова.
Грузный, с солидным животом и круглым приятным лицом, он, несмотря на свой излишний вес, никогда не стыдился своей внешности. Напротив, Вильгельм всегда старался подчеркнуть свою солидность и объемность, которая, вопреки пресловутому мнению, не мешала ему виртуозно отплясывать на банкетах и очаровывать дам.
Отец Хильды был просто потрясающим собеседником: умный, эрудированный, подкованный во многих вопросах человек, он умел очень тонко и очень своевременно пошутить.
Кроме того, он был ещё и религиозен. Каждое воскресенье вся семья исправно ходила в церковь, хотя жена Вильгельма не совсем разделала религиозные пристрастия мужа.
Франциска Лёвенфельд или, как называли её родные, просто Фанни, родилась и выросла в далёкой Индии, в семье немецких дипломатов. Родители старались воспитывать её в духе европейских традиций, но веяния диковинной культуры индусов не обошли её стороной. Фанни как магнитом тянуло к разноцветным шёлковым тканям, из которых местные девушки шили себе сари, её завораживали огромные слоны и золотые статуи Кришны, Ганеши и Будды в местных храмах. И в определённый момент ей это завладело настолько, что окуривание статуэтки бога Ганеши стало для неё большей святостью, чем походы в христианский храм. Замужество с Лёвенфельдом мало поменяло ситуацию, хотя муж активно боролся с её восточными причудами. Разбивал статуи, прятал от неё книги на санскрите, но со временем хитрая Фанни нашла компромисс с супругом, играя ради него благочестивую христианку по воскресеньям, а в остальные дни занималась чем ее душе угодно.
Властного мужа она укротила лаской и женской хитростью, которой время от времени укрощала не только своего мужа, но и других мужчин, льнувших к ней как мотыльки к пламени.
В памяти Хильды образ матери запечатлелся не самый радужный. Образ Фанни Лёвенфельд для неё всегда будет ассоциироваться с видом немного растрепанной женщины в шелковом халате, которая любила кокетничать с мужчинами и демонстрировать им свои бесконечно длинные ноги.
Фанни никогда в своей жизни не работала, единственными её увлечениями были фотография и кулинария. Готовила она божественно и всегда с удовольствием, что было настоящей отрадой для гурмана Вильгельма и наказанием для Хильды, которая, унаследовав от отца его склонность к полноте, начала стремительно поправляться в возврате семи лет.
Это было ещё одним лишним поводом для сверстников подтрунивать над ней, хотя и без этого повод был всегда. С самого рождения Хильда, откровенно говоря, была некрасивым ребенком, и даже родная мать не скрывала негодования:
- И в какого ты такая уродилась?
Конечно же в папу, да только ему было проще, так как он был мужчиной, а вот каково быть женщиной с таким лицом и лишним весом? Очень непросто, кроме того, у Хильды было ещё небольшое косоглазие, что ещё больше добавляло ей проблем.
С каждым годом лишний вес и комплексы нарастали как снежный ком, злые дети откровенно унижали её и, несмотря на успешную учебу, идти в школу хотелось всё меньше и меньше.
Каждое утро Хильда плакала и просила мать, перевести её на домашнее обучение, но Фанни в ответ на слёзы дочери отвечала ей в довольно грубой форме, что она просто неблагодарная лентяйка. Хильда умолкала, одевала школьную одежду и, утирая бегущие по щекам слезы, плелась в школу ради новой порции унижений. В определенный момент она даже серьезно думала о смерти. Страшно подумать, ей было двенадцать, но она уже думала о смерти. Просто сидела на крыльце школы и плакала.
Домой идти не хотелось, там странная мать развлекается с молодым любовником, который по совместительству был близким другом отца, Иеремией Шпигель. Хильда не раз возвращалась из школы на час раньше и натыкалась на шокирующую картину – полуобнажённая Фанни, сидя на старинном рояле, с которого отец сдувал пылинки, лобызается с каким-то молодым и поджарым мужчиной, в котором девочка без труда узнавала Иеремию.
Когда она первый раз это увидела, её чуть не стошнило прямо на персидский ковер, но она сдержалась, еле-еле унеся ноги в сад. С тех пор образ матери навсегда упал в её глазах, а авторитет отца стал каменным и неоспоримым.
Однако, несмотря на раскрытие тайной связи между матерью и Иеремией, отношение Хильды к самому Шпигелю почти не изменилось. Он был молод и хорош собой, любил пошутить и посмеяться, и частенько по поручению друга забирал Хильду из школы. Первое время она даже как-то по-детски была в него влюблена, Иеремия казался ей каким-то необычным принцем из сказки.
Самым красивым, самым добрым и замечательным, но, застукав его в объятьях с родной матерью, Хильда была разочарована. Воздушные замки рухнули, и нимб над головой Шпигеля испарился как дым. Но, несмотря на затаённую обиду, девочка всё равно бессознательно тянулась к нему, словно чувствуя в нём какую-то поддержку, которую не получала у родителей.
И однажды Иеремия действительно пришёл ей на помощь. Он иногда забирал её по четвергам из школы, чтобы подбросить до лингвистического центра, где Хильда два раза в неделю исправно занималась английским и французским. В один из таких дней Иеремия и заметил особо хмурый вид девочки:
- Эй, малышка, в чём дело? Неужели опять мальчишки достают?
- И они тоже, - буркнула Хильда и внимательно посмотрела на него. – Скажи, Иеремия, я толстая и некрасивая? Ты только не обманывай, скажи, как есть, ведь сама знаю.
- Хильда, - покачал головой обескураженный мужчина. – Ты что, влюбилась что ли? А?
- Да какая тут любовь, когда мне жить не хочется, – заплакала в ответ девочка.
И в этот момент Иеремия понял, что дело серьёзное, и на следующий день посоветовал другу отвести дочь к диетологу и психологу. Мол, малышке помочь надо, чтобы беды не вышло. Вильгельм так и сделал, хотя, по началу Хильде было тяжело привыкнуть к новому питанию и постоянным упражнением. Есть хотелось постоянно, особенно отсутствие мучного и сладкого смущало девочку, зато, когда килограммы вскоре начали таять, а в облике фигуры вырисовываться долгожданная талия, у Хильды появилось окрыляющее чувство уверенности. А как ахнули одноклассники, когда после летних каникул Хильдегард пришла в школу в прекрасном коротеньком платье, постройнейвшая и похорошевшая!
Даже вечный её обидчик старшеклассник Луис проводил её в тот день заинтересованным взглядом, а его друг Стефан, который и до этого дня неровно дышал к Хильде, и вовсе потерял в голову и стал таскаться за ней, как хвост.
С переменами в школе Хильда как-то не сразу заметила, как в их доме тем временем создался культ обожания её младшей сестры, которая появилась на свет ну такой прехорошенькой, такой аккуратненькой и такой чудесной, что родители носились с ней, как с писаной торбой.
Эмма была копией матери, за исключением цвета волос, который так же, как и Хильда, она унаследовала от отца, да только вот отцы у них были разными. Однако, этот факт Хильда осознает лишь спустя годы и заявит об этом Шпигелю, который даже и отпираться особо не будет. Но всё это будет потом, после рождения Эйнжела, а на тот момент Хильда особо не задумывалась об этом. Все разговоры в доме теперь вертелись только вокруг Эммы и её успехов. Эмма сказала первое слово. Эмма сходила на горшок. У Эммы прорезался ещё один зубик, а все успехи Хильды стали вторичны, и обида на новорожденную малышку поневоле закралась в её душу.
Теперь отец при каждом удобном случае стремился похвастаться перед друзьями красавицей Эммой, а не умницей Хильдой, на которую у него всё реже и реже находилось свободное время. Больше всего Хильда расстроилась, когда папа не пришёл на школьную выставку её работ, к которой она готовилась не один месяц. Слезам и обиде не было предела. Спас возникший ниоткуда Стефан, который принёс огромное яблоко и предложил съесть его по полам.
- Да ладно, не расстраивайся, вот у меня вообще нет отца, а мать с бабушкой слишком заняты, чтобы ходить по выставкам. Так что мы друзья по несчастью.
- Ну да, - хмыкнула носом Хильда.
- Может быть, сходим в кино на выходных? - неожиданно предложил Стефан, отчего Хильда покраснела до кончиков ушей.
- А я не мелковата для тебя? Мне только в январе четырнадцать исполнилось.
- А мне пятнадцать месяц назад. Так что в самый раз, - улыбнулся Стефан, и от этой улыбки на душе стало тепло-тепло, как никогда.
Так в жизнь Хильдегард вошёл Стефан и вошёл довольно основательно, с перспективой будущего замужества. Хильду очень грела мысль о новом поклоннике, хотя особой любви к нему она не испытывала.
Да и целовал он её как-то сжато и сухо, совсем не так, как ей хотелось бы, но сказать ему об этом она боялась. Так прошло ещё несколько лет, прежде чем наступил тот самый страшный год, когда прежняя беззаботная жизнь Хильды рухнула навсегда.
Она благополучно поступила в университет на экономическую специальность и получала истинное удовольствие от жизни в студенческом городке, где не было критики матери, и не слышно было капризов восьмилетней Эммы, которая требовала новую игрушку. Всё здесь было по-другому, да и Стефан был рядом, пусть и учился в музыкальной Академии, но специально ради Хильды снял дом неподалеку от её общежития, благо хорошая стипендия и подработка в местном кафе позволяли ему это сделать. Однако, сказка кончилась быстро. В одно ужасное ноябрьское утро. С тех пор Хильда просто ненавидела этот месяц, так как он нёс ей одни сплошные несчастья, и Луис тоже был одним из них, так как был рождён в ноябре, да и ещё под противным знаком скорпиона, с которым у Хильды тоже были свои счеты. Её собственная мать была скорпионом.
В то ноябрьское утро ей позвонил Иеремия и взволнованным голосом срочно попросил приехать в Сансет-Вэлли. Ничего не понимая, Хильда спешно собралась и примчалась первым же рейсом домой, где застала ревущую навзрыд Эмму и мрачного Иеремию, который и поведал ей все ужасные подробности той роковой аварии, в которой погибли её родители.
Смерть была мгновенной. Их занесло, и автомобиль сорвался в обрыв. По некоторым сведениям, Вильгельм Лёвенфельд был пьян, так как супруги возвращались из ресторана, где недавно с шумом отметили день рождения Фанни, которое стало последним в жизни молодой женщины.
Ошарашенная Хильда не верила своим ушам, чувствуя, как стены родительского дома начинают на неё давить грузом непомерной ответственности. Эта весть для неё стала шоком, но она не плакала. Слёз не было, и это было ещё хуже. Внутри всё сводило от боли, а снаружи ничего, ровное равнодушное выражение лица. Уж лучше рыдать как Эмма, чем так. Но Хильда как ни старалась, не смогла выдавить из себя ни слезинки. В мозгу вертелись мысли о том, что будет дальше, и чем она больше думала, тем страшней ей становилось. Она не имела понятия, что делать с фирмой, как продолжать дальше учебу, как воспитывать Эмму и самое главное – как от всего этого не свихнуться на нервной почве. Словно прочитав её мысли, Иеремия, мягко обняв на похоронах её за плечи, скажет:
- Не переживай, Хильда, я помогу тебе. Дядя Иеремия научит тебя, как выжить в мире большого бизнеса.
С того дня, помимо учебы в университете, у Хильдегард появилось ещё несколько важных обязанностей. Раз в неделю Иеремия привозил её в офис фирмы, где, усаживая за компьютер, объяснял основы тонкостей ведения бизнеса, а кроме этого, на её попечении была ещё и Эмма, которая требовала определенного контроля. После смерти родителей она вообще стала невыносимой, отказывалась учить уроки, целыми днями смотрела мультики или плакала. Хильду всё это ужасно раздражало, она и раньше не сильно любила детей, а здесь у неё порой просто сдавали нервы. На помощь приходил дядя Иеремия, который списывал поведение Эммы на нервное потрясение, которое должно пройти через несколько месяцев. Однако, для Хильды даже несколько месяцев были равносильны бесконечности. В конце концов, поддавшись уговорам соседки, она на время сессии спихнула сестру на попечение этих добродушных людей и почти с облегчением укатила в студенческий городок, где повседневные заботы были гораздо приятней, чем подтирание соплей ноющей Эммы.
Первые два года после смерти родителей пронеслись в сумасшедшем ритме, где влюбленный нелюбимый Стефан с каждым годом становился всё больше и больше нелюбимым. Хильда даже понять не могла, что её так разрежает в нём.
Вроде он и относится к ней хорошо, готов в огонь и в воду по первому зову, и жениться хочет, но душа не лежит. А самое ужасное – это секс. Пока они милуются и общаются, то всё нормально, но как дело доходит до постели, то у неё прям опричь души. Хильда даже сама не могла объяснить природу своего отвращения к нему. Поначалу списывала на свою неопытность, но и потом чудо не случилось. Пришлось как можно деликатнее объяснить Стефану, чтобы он на время оставил её в покое в этом плане. Стефан понимающе согласился, но время от времени всё равно не оставлял попытки продемонстрировать Хильде своё особое отношения к ней. А у неё от одной мысли об этом тошнота под горло подкатывает, и что с этим делать, она не знала, пока не появился Луис.
Она прекрасно знала Луиса, но до определенного момента их знакомство носило исключительно заочный характер. А про его любовные похождения весь городок гудел, девки сами вешались ему на шею, и, по мнению Хильды, не было ничего пошлее, чем влюбиться в подобного типа. Впрочем, она не отрицала, что его мужская привлекательность её ужасно волновала, наверное, не меньше тех девиц, которые в первый же день прыгали к нему в постель. Однако, в отличие от них, Хильда была слишком хорошо воспитана, да и небольшие комплексы по поводу внешности до сих пор не давали ей покоя. А потом грянул гром, и всё в подсознании молодой девушки перевернулось, когда однажды на новогодней вечеринке Луис сам подошёл к ней, и она буквально утонула в его бездонных голубых глазах.
Они будут танцевать, и каждая клеточка её тела будет буквально изнывать от сладкой истомы, чувствуя волнующий аромат кожи Луиса. Хильда как завороженная смотрела на чуть насмешливую улыбку его губ, жадно вслушиваясь в низкие нотки чуть хриплого голоса, и с каждой минутой чувствовала, как эта одежда, что на них одета, становится ужасно лишней. Это было настоящее безумие, впервые в жизни ей захотелось отдаться роковому искушению.
Ей хотелось, чтобы он прямо сейчас делал с ней то, о чем так призывно кричал его вожделенный и грешный взгляд. И ведь Луис всё это сделает с ней, но чуть позже. Он был нетороплив и опасен, как тигр перед прыжком, оставив её после того потрясения в легком томлении.
Зато потом они наверстают всё с лихвой, и сумасшедшие ночи в общаге, когда, наплевав на все меры предосторожности, Луис будет вламываться к ней в окно, чуть ли не каждую ночь.
И всё вокруг плавилось от жгучих прикосновений, а соседке по комнате оставалось только завистливо скрипеть зубами, а по утрам высказывать своё недовольство:
- Хильда, меня это уже достало! Твой Луис каждую ночь стонет как слон на всю общагу! Ужас! Я не высыпаюсь, у меня голова как чугун раскалывается, а у меня, между прочим, скоро экзамены.
- Ты преувеличиваешь, - улыбалась бессовестная Хильда, сладко потягиваясь.
- Давай, улыбайся-улыбайся, посмотрю, как ты заулыбаешься, когда ты залетишь от него, а он тебя кинет с ребёнком. Ведь такие как Луис не женятся! – злорадствовала соседка.
И действительно, вскоре Хильдегард почувствовала недомогание. Легкая тошнота по утрам, головокружение и сонливость поначалу списывала на стресс от экзаменов, а когда спохватилась, то в ужасе ахнула. В любовной лихорадке совсем и не заметила, как в их отношениях с Луисом пронеслись два месяца, наполненные безудержным регулярным сексом. И за всей это суетой не всегда было время думать о мерах предосторожности, да и когда думать, когда Луис набрасывается, как зверь, что под его напором одежда трещит по швам. Вот и доигрались они до ребёнка!
Поначалу Хильда ни на шутку испугалась и долго ломала голову, как преподнести эту новость Луису. Больше всего она боялась, что он, и впрямь испугавшись отцовства, исчезнет из её жизни навсегда, а свою жизнь без него она уже плохо представляла. Однако неутешительный срок в два месяца уже поджимал, и поэтому откладывать важный разговор в долгий ящик было нельзя.
- Луис я беременна. Уже два месяца… - призналась ему как-то, краснея, Хильда.
- Так это здорово! – радостно воскликнул Луис, чем приятно удивил Хильду. – Выходит, я не зря старался.
- Старался? – не поняла девушка.
- Ну конечно, да ещё как. Наслышан был, что ты девка строптивая, и замуж просто так вовек не пойдёшь.
- Так ты хочешь жениться на мне? – почему-то заплакала Хильда.
- Хочу, и очень давно, с того первого вечера, как увидел тебя у Стефана.
Хильда потеряла дар речи от счастья.
«Он ведь любит меня! Правда любит!!!» - неслось в её мозгу, пока она, не помня себя от счастья, плавилась от нежности его поцелуев.
И ведь всё так хорошо начиналось, кто бы мог подумать, что спустя годы раскроется весь этот фарс, и она осознает, что Луис всего лишь хороший актёр и последний мерзавец, который всего лишь бессовестно и нагло сыграл в своё время на чувствах неискушенной девушки. Однако, стоит признать, что первые годы их брака Хильда была счастлива, кроме того Луис, немного облегчил ей жизнь, взяв заботы по воспитанию Эммы. Благодаря чему, она, несмотря на беременность и рождение маленького сына, смогла подготовиться к выпускным экзаменам и успешно защитить диплом. Тем временем, Иеремия уже подготавливал почву для триумфального восшествия Хильды на кресло генерального директора фирмы. Несмотря на наличие маленького Уилла на руках, жизненный график Хильды по-прежнему был довольно напряженный, и кто знает, справилась бы она, если бы в то время ещё и Эмма повисла на ней? Вряд ли.
Пока Хильда, разрываясь между маленьким Уиллом, молодым мужем и фирмой крутилась как белка в колесе, пытаясь не свихнуться от потока бесконечной информации, в жизни маленькой сестры и Луиса наступил тот самый период сближения, который станет в дальнейшем отправной точкой для их будущего большого чувства.
Луис буквально с первых дней нашёл подход к девочке. Всё началось с того, что он в игровой форме стал привлекать Эмму к каким-то совместным занятиям, будь то купание маленького Уилла, приготовление молочной смеси для малыша или прогулка с ним же.
Первое время Эмма относилась к мужу сестры настороженно и на все его затеи соглашалась неохотно, но потом ей это начало нравиться, и она с большим удовольствием стала проводить время с Луисом.
А когда она через какое-то время слегла с простудой, то Луис целый день крутился у неё, пытаясь развлечь девочку. Чего только он не делал, даже на гитаре играл, уговария Эмму выпить невкусную микстуру.
- Ну давай, принцесса, съешь хотя бы капельку? – мурлыкал Луис, пытаясь дать Эмме лекарство.
- Да что ты с ней сюсюкаешься! – раздраженно фыркнула рядом стоящая Хильда. – Ну-ка, быстро пей, мерзавка, иначе я тебя отправлю в больницу!
Испуганно вздрогнув от крика сестры, Эмма спряталась под одеяло.
- Ягодка, ну зачем ты так грубо? – покачал головой Луис. - Испугала ведь малышку.
- Да у меня уже просто нервы сдают! А ты прекращай с ней сюсюкаться, иначе эта девчонка быстро тебе на шею сядет.
Эмма от криков сестры рефлекторно прижалась к Луису, которой тихо ей шепнул:
- Не переживай, я не дам тебя в обиду.
С того момента их дружба стала только крепче, и даже несмотря на блудливые похождения на стороне и слабость к алкоголю, Луис всё равно всегда находил время для малышки Эммы. Покупал ей дорогие куклы по первому требованию, даже вопреки возмущенным крикам Хильды после этого, водил её на представления в цирк и детский театр, да и вообще относился с теплом ко всем её капризам, которые так выбешивали Хильду. И такая ситуация в их доме тянулась несколько лет. Однако, больше всего Хильде запомнился случай, когда они повздорили с Эммой из-за ночника.
- Почему шумим, мои девочки? - поинтересуется Луис, прибежав из соседней комнаты.
- Хильда не разрешает мне спать со светом! – пожалуется Эмма, надув губки.
- Ты уже не маленькая! – возмутится Хильдегард. – Тебе пятнадцать, что за детский сад? А между прочим, твои капризы дорого мне обходятся! У тебя постоянно в комнате включен свет и компьютер, а это огромные киловатты электроэнергии.
- Ягодка, ну что ты пристала к ребёнку! – вмешался Луис. – Хочет спать со светом – пусть спит, а по поводу большого расхода электроэнергии, то тут тоже можно найти компромисс. Завтра куплю Эмме красивый ночник и всё будет нормально.
- Да-да, давай, продолжай потакать её капризам. Сегодня она хочет ночник, завтра она захочет не пойти в школу, а послезавтра попросит тебя разрешения привести к нам в дом какого-нибудь хипстера?!
- Ягодка, не будь такой коброй, – улыбнётся Луис, спокойно посмотрев на возмущенную жену.
- Ах, отлично, значит я у нас всегда кобра, а ты добренький! Ну-ну, давай, продолжай, скажешь, когда надоест заглядывать в рот капризной и взбалмошной девчонке, – с какой-то особенной ноткой обиды заявит Хильда и выскочит прочь из комнаты.
Луис заговорчески подмигнет Эмме, а потом, сев рядом, скажет:
- Ну что, скрипелка, хватит сырость разводить! Завтра устрою тебе небольшой праздник, отмажу тебя завтра от уроков и целый день потусим дома. А ночник у тебя будет, не переживай, никуда Хильда от нас не денется.
Эмма, утерев слёзы, даже улыбнется.
- А что мы будем делать? – спросит она, заинтересовавшись.
- Отрываться в ритме настоящего рок-н-ролла! - весело заявил Луис.
На следующий день Луис, проводив жену на работу, как и обещал, позвонил в школу, а потом они пошли в гостиную, чтобы натереть там паркет для предстоящих танцев. Тогда ещё Хильда не успела сделать в гостиной ремонт и застелить там всё ненавистным ковролином, который в дальнейшем приходилось постоянно пылесосить Луису. В гостиной лежал настоящий паркет, который как ничто другое подходил для маленькой домашней танцплощадки. Когда с натиранием было покончено, Луис включал магнитофон, откуда звучали заводные ритмы в исполнении великолепного Элвиса Пресли, и начинал отплясывать фокстрот на пару с Эммой. Поначалу она неохотно участвовала в танцах, а потом так прониклась их зажигательными ритмами, что Луис только диву давался, как его скрипелка может так ловко выплясывать.
Они хохотали и веселились от души, а после танцев, запыхавшиеся и усталые, шли на кухню и уплетали большие порции мороженого, которые Луис предусмотрительно заказывал на дом в одном местном кафе.
- Ты прям вылитый Элвис Пресли! – умилялась довольная Эмма в тот день, глядя на Луиса.
- Какой же я Элвис, с моим-то огромным носом! – качал головой Луис. – Ты только посмотри, какой у меня клюв!
Эмма хохотала над его дурачествами.
- Мать рассказывала, что когда я родился, у меня уже был нос длинный, как карандаш. Сам был крошка, а нос торчал из пелёнок! Вот ведь как бывает, скрипелка, поэтому бабушка прозвала меня «воробушком».
- А можно я буду звать тебя «воробушком»? – спросит Эмма.
- Нет! – ужаснется Луис. – Не надо, а то я уже сыт по горло плюшевым медвежонком!
- Раз тебе не нравится, то почему не скажешь Хильде?
- Ну, это для неё своеобразная блажь, пусть кайфует, а я могу и потерпеть, – улыбнется он, ласково тронув за нос девочку.
Они оба замолчали, и только было слышно, как ложки задевали посуду за края.
- Луис? – вдруг спросила Эмма, застыв с ложкой.
- Ммм, - отзовется он.
- Знаешь, а мне бы хотелось, чтобы у моего сына был такой же нос, как у тебя.
От неожиданности Луис закашлялся и опаской посмотрел на Эмму.
- Зачем твоему сыну мой ужасный нос? – спросил Луис, не придумав ничего более вразумительного.
- Чтобы звать его «воробушком», – улыбнулась Эмма и осторожно потрогала его за этот самый заветный нос.
Хильда невольно стала свидетельницей этого разговора, когда вернулась домой за забытым мобильным. Это милая сцена потрясла и возмутила её до глубины души. Ревность и обида вспыхнули внутри и тут же потухли от успокоительных мыслей.
«Она же ребёнок! Всего лишь ребёнок! Между ними никогда и ничего не может быть. Не накручивай себя, Хильда. Успокойся!»
Тогда тот приступ ревности показался ей всего лишь плодом её раздутой фантазии. И кто бы мог подумать, что спустя год эта страшная фантазия станет реальностью, да и ещё в таком жестоком исполнении. Однако, самое интересное случилось за пару месяцев до рокового разоблачения любовников.
Эмма как обычно проходила ежегодную диспансеризацию, после которой их послали на дополнительное обследование к врачу, так как у неё оказались плохие анализы. Хильда не придала этому особого значения и, отвезя Эмму в частную клинику прошла, с сестрой полной курс обследования, чтобы получить полную картину причины недомогания. А потом и вовсе забыла об этом за калейдоскопом деловых встреч и не вспомнила бы, если бы не позвонил врач и не попросил Хильду лично приехать за результатами обследования. Она хотела как обычно послать Луиса, но тот как назло в тот день не брал сотовый, да и дома тоже никто не подходил к телефону. Чертыхнувшись, Хильда бросила мобильник в сумку и поехала в клинику, где её ошарашили страшным диагнозом. У Эммы диагностировали опухоль мозга, которая стремительно развивалась, но на данном этапе она была ещё вполне операбельна. Врач настоятельно рекомендовал как можно быстрее начать подготовку к операции. Пообещав врачу немедленно поговорить с сестрой, Хильда была напугана и подавлена так, будто это ей самой диагностировали рак.
И как всё это преподнести Эмме она не имела понятия. Поручить опять это дело Луису? Да сколько можно, он и так принимает в жизни Эммы слишком большое участие. Вообще Хильда пришла к выводу, что сообщит об этом сестре после того, как отвезёт Уилла в Бриджпорт, заодно будет время отрепетировать речь, чтобы не травмировать страшным диагнозом психику Эммы. С такими благими намерениями Хильда уехала в Брижпорт, а когда вернулась и увидела Эмму в объятьях мужа, то в неё словно сам дьявол вселился.
Ярость в ней была настолько сильна, что она была готова убить сестрицу в тот же миг. Причем убить жестоко и хладнокровно, одним ударом, чтобы её мелодичный голосок навсегда заглох, и она больше могла хлопать своими невинными ангельскими глазками.
- Проклятая Эмма! Да чтоб тебя черти заели! – закричала она на неё, когда та, пытаясь оправдаться, хотела взять её за руку.
- Хильда, прости меня…, - зарыдала в голос Эмма. – Прости, что так вышло… Я не должна была… Но я слишком люблю его… У меня больше не было сил бороться со своими чувствами!
- Ты шлюха, и будешь гореть в аду! - схватив девушку за шею, яростно закричала Хильда.
- Хильда, пожалуйста, прости меня… Я жду от него ребёнка…
- Что!? – охнула Хильда, чувствуя, что у неё не хватает воздуха. – Повтори, что ты сказала, дрянь?
- Я беременна…
- Черт бы побрал вас всех и вашего грешного ребёнка! – прошипела Хильда, чувствуя, что у неё темнеет в глазах от злости.
Эмма снова заплакала навзрыд, а Хильда неожиданно вспомнила про страшный диагноз сестры. Зачем что-то предпринимать и марать руки, когда опухоль сама всё сделает за нее? При должном уровне контроля и неведенья Эммы всё случится рано или поздно. И это будет самым справедливым наказанием за то, что она посмела покуситься на её любимого мужа. Медленное, постепенно отгнивание, и причем, пусть всё это будет вместе с ребёнком. Если повезет, то он даже не родится, да и как он родится, если мать больна. Шансы минимальны, а Хильда присмотрит за тем, чтобы они стали ещё меньше.
Что это было тогда? Помутнение рассудка или голос дьявола в её голове, она до сих пор не знала, но вполне хладнокровно пошла на эту авантюру и даже, переборов в себе неприязнь к сестре, временно настроила её против Луиса. И разве она могла предположить, что спустя годы пожалеет обо всём этом? Сильно пожалеет, и не раз. Первое беспокойство придёт к Хильде в первую же ночь после похорон Эммы, когда Луис навсегда покинет её постель. Тогда впервые она и проснётся посреди ночи от звуков голоса Эммы, которая жалобно будет звать её:
- Хильда, помоги мне… Помоги, мне больно…, - голос доносился с третьего этажа, где располагалась единственная комната – спальня Эммы.
Хильда впервые в жизни ужасно испугалась и начала молиться как никогда. Под утро в доме вновь стало тихо, но неприятный осадок ещё долго не давал Хильде нормально спать, подсадив её на успокоительные, который ей выписал знакомый врач.
Вторая волна тревоги овладела ею с болезнью Уилла. Почему? За что? У Хильды разрывалось сердце, когда она видела, как с каждым днём её любимый сын становится все беспомощнее и худее. Уилл таял на глазах, и процесс был необратим, врачи разводили руками, а та девушка, с которой он ещё недавно планировал отпраздновать свадьбу, жестоко бросила его. Мир Хильды стремительно трещал по швам, унося с собой мечту о будущих внуках, которым она намеревалась оставить всё богатство Лёвенфельдов, деликатно обделив Эйнжела. Да и собственно, почему она должна была ему что-то оставлять? Он даже не Лёвенфельд по крови, как и Эмма. Если бы у Иеремии в своё время хватило бы духу дать Эмме свою фамилию, всё было бы намного проще. А теперь она вынуждена будет отдать половину семейного состояния этому лженаследнику!? Да никогда в жизни, и даже если Уилл умрёт, она никому не позволит лишить себя внуков. Смерть Уильяма была неизбежна, поэтому Хильда попросила врача собрать необходимый биологический материал, который помог бы ей в будущем обзавестись внуками, даже после смерти Уилла. Когда всё было сделано, Хильда решила немедленно обговорить предстоящую авантюру с бывшей невестой сына. После неудачного поступления на актерский факультет Оливия с позором вернулась домой и работала продавцом в местном супермаркете. Семья девушки нуждалась в деньгах, и Хильда решила не скупиться на вознаграждение за рождения наследника. Однако и здесь Хильду ждала неудача, Оливия отреагировала довольно агрессивно и выставила несостоявшеюся свекровь за дверь.
Буквально через несколько дней умрёт Уилл, и весть о его смерти на какое-то время отодвинет на второй план все прежние заботы и страхи. Хильда никогда так не плакала и не убивалась, как на тех похоронах. Время для неё остановилось, и все, чем она жила и на что надеялась, навсегда упокоилось в могиле на кладбище Сансетхилла. Она плохо помнит, как в тот день Луис вывел её буквально под руки с кладбища и как усадил в такси, смахивая слёзы с её щеки. Луис впервые за многие годы проявил к ней заботу. Это было так удивительно, невероятно и пугающее одновременно.
Сначала Хильде казалось, что он это делал из чувства долга перед Уиллом, а потом поняла, что нет. Он ей искренне сочувствовал и скорбел по сыну. Дома он напоил её чаем, что-то долго говорил ей про то, что им нужно смириться с этой потерей и жить дальше. И в этот момент Луис был такой родной, такой настоящий, что Хильда, затаив дыхание, слушала его, не шелохнувшись, боясь спугнуть эту приятную волну заботы о ней. Поддавшись его советам, она даже решила на несколько дней остаться дома и не ходить на работу, чтобы прийти в себя. И Луис помог ей, действительно помог, он был рядом, готовил ей цветочный чай, разговаривал с ней и впервые в жизни даже не пытался в чем-то упрекнуть, за это она была ему благодарна и даже была готова снова полюбить его с прежней страстью. Если бы он только позволил. Если бы только попросил словом, взглядом, жестом, но он не попросил, а она на тот момент побоялась что-то спросить. Потепление их отношений после смерти Уилла было таким зыбким и невесомым, что любое поползновение в прошлое могло всё испортить. Хильда решила не рисковать, а напротив, решила подыграть Луису, даже пригласила Эйнжела на празднование Нового Года. И неважно, что он не приехал, важно, что она позвала его, и причём сделала это демонстративно при Луисе, и он оценил это. Вечером, когда она читала книгу перед сном, он неожиданно пришёл к ней в спальню.
Он пришёл сам. И даже было неважно, что он просто молчал, угрюмо рассматривая рисунок на обоях, важно, что он был здесь.
- Хильда, - вдруг подаст голос он, отчего приятная дрожь побежит по всему её телу.
- Да, Луис? - как никогда мягко откликнулась она.
- Я бы хотел знать, жива ли в тебе хоть какая-то часть тех чувств, что ты испытывала ко мне раньше? – спрашивает он, не глядя на неё.
У Хильды внутри всё оборвалось. Знал бы он, как всё ещё живо, как всё ещё трепещет внутри и рвется наружу, чтобы прильнуть к нему, такому родному, пусть подурневшему, постаревшему, но не менее любимому. Его вопрос взволновал её не на шутку, однако ответить прямо она побоялась.
- Даже если и так, то к чему этот разговор сейчас? – аккуратно поинтерисовалась она.
Луис лишь тяжело вздохнул.
- Просто я много думал последние дни обо всём и о нас тоже, - сказал он, сделав паузу. – И я понял, что был во многом не справедлив с тобой… Да и вообще вёл себя как последняя скотина.
- Луис не надо…, - чувствуя, как неприятные воспоминания оживают в мозгу от этого разговора, покачала головой Хильда. – Я не хочу это вспоминать.
- Просто я наконец созрел для того, чтобы попросить у тебя прощения за всю ту боль, что причинил тебе, - продолжил Луис, наконец-то посмотрев на Хильду. – Прости меня, Хильдегард, за то, что обманом женился на тебе, за то, что сломал тебе жизнь и не смог сберечь нашего сына. Прости, что не смог полюбить тебя и за измены прости. Просто я всегда был ублюдком, и частично остаюсь им до сих пор. Такова моя натура, и от этого никуда не деться, поэтому я пришёл к выводу, что ради нашего общего блага нам лучше разъехаться.
- Что? - переспросила Хильда.
- Хильда, прошу тебя, ради того хорошего, что между нами было, дай мне развод. Отпусти меня! Сколько можно мучить себя, мучить меня. Это пытка для нас обоих.
- А ты подумал, куда ты пойдёшь после развода? Кому ты вообще нужен, кроме меня?
- Ну вот опять начинается старая песня, - обреченно покачает головой Луис. – А зачем я нужен тебе? Ответь мне, Хильда, зачем?
- Потому что ты мой Луис, - неожиданно ответила она, обняв его. – Ты мой Луис и всегда будешь моим… Мы ведь могли бы и попытаться вновь, если бы ты дал бы мне шанс…
- Хильда, ради всего святого, прекрати, - резко скажет Луис, остановив её проворные руки, которые уцепились за ремень его брюк. - Неужели ты хочешь, чтобы мы опять погрузились в прежний ад?
- Если этот ад будет с тобой, то хочу.
- А я нет, - решительно сказал Луис, опять убрав её руки, которые то и дело пытались расстегнуть ремень.
- Но почему ты меня не хочешь? - расстроено простонала Хильда. – Неужели я так тебе противна?
- Дело не в тебе, - мрачно ответит он. – Просто я стал другим, после смерти Эмму ни на одну женщину смотреть не могу. Как отрезало.
- Импотент, - фыркнула Хильда, кинув в него подушкой.
- Думай, как тебе нравится, - спокойно отреагировал Луис и добавил. – Ты всё-таки подумай над моим предложением по поводу развода.
- Да даже думать не буду! Никогда! Ни сегодня, ни завтра! Ни через десять лет, никогда! Ты всегда будешь моим, Луис, всегда! – разозлившись, выпалила ему она.
- Ты определенно сошла с ума! – сделал вывод Луис и всё так же спокойно вышел из комнаты.
И таких попыток Луис за прошедший год предпринял уйму, а последняя и вовсе вывела Хильду из себя. Он просто собрал вещи и хотел уехать, благо Хильда догадалась спрятать его паспорт. Был просто дикий скандал, она и сама была не рада, что так поступила, но мысль потерять Луиса была страшнее. Пусть лучше он будет рядом, чем где-то там. После того случая Луис сорвался и пил несколько дней, а в его глазах снова появилась ненависть, и это было ужасно. Ведь больше всего на свете ей хотелось однажды увидеть в этих голубых глазах любовь, которая, очевидно, так и останется для Хильды несбывшейся мечтой из детства.
***
На следующий день на работу она приехала в разбитом состоянии. С Эйнжелом так и не удалось поговорить, так как вечером они вместе с Луисом куда-то ушли, а вернулись только под утро. Где они пропадали, Хильде думать не хотелось, но она, кажется, догадывалась. Впрочем, ей уже не было до этого никакого дела. Слова отца Филиппа как никогда ясно и твердо вспыли в памяти, подкрепив её окончательное решение о необходимости развода. И как можно быстрее.
- Хильда, ну наконец-то ты почтила нас своим присутствием, - войдя в кабинет без стука, прощебетала Мэри. – Хотя выглядишь ужасно! Что, мой дорогой братец опять закатывал концерты?
- Да нет, - ответила Хильда, открывая ежедневник. – К счастью, ему сейчас не до меня. Приехал Эйнжел, и Луис теперь носится с ним как с писаной торбой.
- А зачем он приехал? – удивилась Мэри. – Он же вроде жениться собирался, или я что-то путаю?
- Ну, по всей видимости, уже не собирается, - развела руками Хильда. – Да и вообще, последнее время мне хочется послать куда подальше их обоих. Сил моих больше нет!
- А я тебе давно говорила, дай Луису горячего пинка под зад, - поддержала её Мэри. – Зачем тебе такие стрессы? Ты ведь нормальная, красивая баба. Любая другая давно бы завела на твоём месте молодого любовника. Кстати, я тебе давно предлагаю, а ты всё отказываешься.
- Да не могу я ни с кем, кроме Луиса, а он не хочет.
- Да и не может, по всей видимости, - усмехнулась Мэри. – Хильда, дорогая, да брось ты его, ну бесперспективный он мужик, изжил себя. У меня просто сердце кровью обливается, когда я смотрю, как ты страдаешь. Возьми себе отпуск, съезди на море, отдохни, раслабся, закрути роман с каким-нибудь нормальным мужиком, и вот увидишь, почувствуешь себя другим человеком. Ну, ты же помнишь, какая я вернулась помолодевшая и отдохнувшая после Египта, и даже в отношениях с мужем открылось втрое дыхание. Вот что молодой и красивый любовник делает!
- Мэри, ты меня не перестаёшь удивлять, - наконец-то улыбнулась Хильда и сменила тему. – Что у нас на повестке дня?
- Да всё то же, договор о слиянии с фирмой «Монолит»…
Вдруг ожил телефон на столе Хильды, мигая лампочкой напротив надписи «секретарь».
- Одну минуту, Мэри, - попросила Хильда и сняла трубку. – Я занята, Элен, ко мне никого не пускать.
- Но здесь девушка, и она говорит, что ей нужно увидеть вас немедленно, - запинаясь, проронила Элен.
- Что за девушка? – нахмурилась Хильда.
- Оливия. Оливия Рид, по личному вопросу.
От неожиданности Хильда даже выронила карандаш.
- Пусть войдёт.
Мэри тоже не могла не заметить, как Хильда изменилась в лице.
- Это кто? - быстро шепотом поинтересовалась она.
- Будущая мать моего внука, - победно ответила Хильда, прежде чем в кабинет вошла цветущая кареглазая девушка, по решительному блеску в глазах которой госпожа Лёвенфельд поняла сразу же, что вопрос с будущим наследником практически решён.
Династия Löwenfeld
И мне просто невероятно приятно услышать от тебя, что мой отчет вызвал целый шквал эмоций. Я очень старалась и ты совершенно верно подметила, что тема отчета в целом негативна. Так оно и задумалась и я думаю обложка, говорит сама за себя)) 
Она же заслужила сполна подобную минуту славы, и Эйнжел от части тоже, пусть и в меньшей степени. Однако, не смотря на что он всё ровно для меня «солнце»)))
Я просто счастлива, что понравилась и я вообще жутко переживала за этот отчет. В голове промотала все по несколько раз, потом переписала, потом опять, что-то вырезала, что-то вставила и получилось, что что получилась. Насчёт плавности согласна, можно было подробней расписать, но мне что-то не хотелось зацикливаться на этом отчете, он довольно тяжелый для Эйнжела, а растягивать его страдания мне не хотелось. В целом для него все происходящее было хорошем уроком, благодаря чему он сильно изменился в лучшею сторону.
Однако, сегодня совершилось чудо и всё было благополучной найдено и опубликовано. Приятного просмотра!
Линейный вид
