Ваше творчествоТалантливые писатели и поэты, если вы хотите поделиться своим творчеством и опубликовать его, то делайте это в данном разделе. Нам действительно интересно о чем вы пишете и думаете.
хорош как персонаж и дрянь, как человек, будем честны. И трус)
Что дрянь - в том нет сомнений, а трус почему?))
Собственно, цель отрывков про Винсента - показать, что самые неприятные черты его характера (эгоцентризм, жестокость, расчетливость, лицемерие, вот это вот все) были в нем изначально. Да, его било по башке, и не раз, и очень больно, но его метаморфоза - не из милого ребенка в дрянь, а из дряни в еще бОльшую дрянь.
Марк, Эвелин, Тори и ее брат, Джанин - персонажи канона, но там они, иссессина, уже сильно взрослые. Ну вот тоже я пыталась показать метаморфозу их самих и их отношений с Винсентом.))
Наречия и заместительные - ок, пересмотрели, выловили, потом еще посмотрим. Спасибо, что сказала.))
Цитата:
Сообщение от Jana Weber
В общем, здорово вышло)
Спасибо)) Сначала это, кстати, был самостоятельный рассказ, но потом я поняла, что круче, когда все вместе.))
Я позабуду дом и друзей,
Полкоролевства отдам за коня...
Винсент Грин, отличник Спрингфилдского университета, был абсолютно счастлив. Закончился еще один учебный год - для него закончился блестяще, позволяя рассчитывать на повышенную стипендию, - на улице вовсю светило солнце, а впереди расстилались, сияя, целых полторы недели блаженного безделья...
Он успел чертовски соскучиться по дому. Возможно, надо было остаться в родном городе... не пришлось бы жить вдали от родителей и друзей.
Но что делать, университет Чикаго, хоть и был хорош, до столичного не дотягивал. А Винс никогда не умел - да и не хотел - сдерживать свои амбиции. Он остался в родной фракции, стал лучшим среди неофитов своей группы, так почему бы не получить высшее образование в лучшем учебном заведении штата? В конце концов, он этого достоин. Можно и там попытаться стать лучшим из лучших - тем скорее его заметят, тем лучше для будущей карьеры. Если для этого придется пожертвовать на некоторое время своим комфортом, физическим и душевным, - да будет так... всегда нужно играть по-крупному, в этом Винс за свои восемнадцать лет убеждался много раз.
И я буду верен любимой своей,
Если она не бросит меня.
И успел убедиться, что нет ничего приятнее, чем возвращаться туда, где тебя ждут. Его в Чикаго ждали, любили и помнили. И не только родители - что, в общем, вполне естественно, ведь он их единственный сын, их гордость, надежда и опора, - но и друзья.
Винс почти два года с ними не виделся и даже не перезванивался: домой-то позвонить времени не хватало. Да что там, иногда казалось, что еще немного - и дышать станет некогда...
Тем приятнее было понимать, что его не забыли.
- О боже, да ты легок на помине, - смеялась Тори. - Только пару дней назад думала - как там Грин поживает, а тут Грин сам объявляется... ты, часом, не ясновидящий?
- Да нет, случайно вышло. Хотелось бы встретиться; как ты на это смотришь?
- Встретиться - в смысле свидания? - в ее голосе прорезались надменные металлические нотки. Совсем как в школе...
- Да иди ты! Просто я соскучился по старому другу.
- Старому?! Ах ты... - задохнулась наигранным возмущением; она была старше всего на пару месяцев. И вдруг понизила голос: - Слушай, меня сейчас убьют за треп по рабочему телефону в рабочее же время... в субботу постараюсь освободиться раньше. На берегу Великой Круглой Лужи, в час. Целую.
И повесила трубку. Винс, хмыкнув, принялся набирать следующий номер.
Немного сложно было привыкнуть к тому, что домашнего телефона у Тори теперь нет - только служебный, да и тот через четверку.* И к ее черной форме и разноцветной гриве - в последний раз, кажется, ярко-красной, - тоже. Забавно иногда жизнь поворачивается - уж кого-кого, а Тори еще пару лет назад, наверное, никто - даже она сама - не мог представить бесстрашной. Хотя как знать, возможно, переход принесет ей счастье...
Марк вон остался в родном Отречении - и непохоже, чтобы очень радовался... хотя он вообще никогда ничему не радовался.
- Жилищно-эксплуатационное управление номер один, - как и два года назад, от его голоса на расстоянии скисло бы парное молоко.
- Марк, это Винсент.
Пауза. Винс прямо слышал скрип шестеренок в забитой рабочими проблемами и мелкими неурядицами голове. "Осуществляется поиск данных... служебные файлы... поиск не дал результатов..."
- А, - наконец-то вспомнил. - Чего ты хотел?
- Встретиться и поболтать, - он попытался говорить так же серьезно, даже сурово, но не удержался и громко фыркнул в трубку. - Мы с Ву договорились на субботу, час дня, у Великой Лужи. Хочешь с нами?
Снова повисло молчание - Марк взвешивал плюсы и минусы. С одной стороны, Тори ему никогда не нравилась; с другой - ему вообще никто не нравился, и он никому не нравился, поэтому его никогда никуда не приглашали.
- Без нее никак?
- Я приехал на неделю.* Потом можем просто не пересечься.
- Хорошо. По выходным я выгуливаю Джонсон; буду с ней, так что ведите себя прилично.
Из трубки понеслись короткие гудки. Винс закатил глаза. Выгуливает... слово-то какое нашел, будто с псиной время проводит, а не с очаровательным ребятенком. Хотя чего еще ждать от убогого разумом...
"Итак, в субботу, в час".
Я безнадежно влюблен в паруса,
В скрип башмаков и запах дорог...
В общем секторе за школой Младших Ступеней раскинулась Великая Круглая Лужа... действительно, в общем-то, лужа, и действительно круглая: яма в земле, заполнившаяся водой. Возможно, когда-то здесь собирались что-то строить, но дальше котлована дело не пошло; со временем стенки котлована осыпались, превратив его из цилиндра в конус. Или во время войны сюда упал снаряд и, разорвавшись, образовал идеально круглую воронку. Да, в общем, не так уж важно, как появилась яма; важно, что со временем на дне ее скопилась вода, по краям выросла трава и даже чахлые деревья, местечко приобрело вполне уютный и домашний вид.
Великой же лужу делали воспоминания: например, когда-то здесь громоздился строительный мусор - кучи досок, балок и опилок, оставшихся после ремонта спортивного зала; из этих обрезков совместными усилиями школьники строили фрегат... опять-таки, громко сказано, получился кривой плот под парусом, но все-таки...
Винс улыбнулся приятным воспоминаниям. Он вместе с другими парнями из Эрудиции проектировал "корабль", к сожалению, недолго: какой-то придурок из Бесстрашия столкнул его в воду, после чего Винс заработал воспаление легких и триумфального спуска судна на воду не увидел. Зато именно там он подружился с Тори Ву, единственной девчонкой на "верфи", и Марком Итоном, организовавшим собственно стройку. Если бы не они, все бы, наверное, так и заглохло в самом начале.
Как всегда бывает в таких случаях всеобщего труда, проектировали корабль эрудиты, строили отреченные вместе с дружелюбными, а плавали на нем в итоге лихачи. И ни с кем не делились, поэтому через три дня какой-то шкет из Искренности пошел жаловаться учителям. Фрегат был распилен безжалостным завхозом на никуда уже не годные кусочки дерева, а все участники стройки наказаны, кроме доносчика и... собственно, Винса, автора идеи, зачинщика и подстрекателя, лежавшего в то время в больнице с пневмонией.
Забавно все-таки... уже в то время ему на месте не сиделось. Но если в детстве ему оставалось только мечтать о путешествиях и великих делах, то сейчас... сейчас возможно все.
Вижу чужие во сне небеса,
Но иногда вижу твой порог.
Он пришел вовремя, однако все уже собрались. Марк разлегся на траве, прижмурившись, и даже почти улыбался; восьмилетняя Эва Джонсон пыталась что-то плести из волос Тори, в этот раз фиолетовых с ядовито-зелеными прядями, а Тори мужественно терпела издевательство над своей гривой.
- Долго еще?.. Ой, вы посмотрите, кто пришел! Заяц, отпусти меня, - Эва разжала руки, выпуская разноцветную косу, и Тори кинулась Винсу на шею.
- Привет, привет, дорогая. Все никак не наиграешься? - он ласково погладил ее полуобнаженную спину, сияющую новой татуировкой. И тут же получил легкий удар по плечу:
- Вот только посмей сказать, что тебе не нравится!
В других условиях - где-нибудь в укромном уголке - он непременно ответил бы двусмысленным комплиментом и вряд ли ограничился словами. За два года строгого поста он почти забыл, какое удовольствие дарят нежные женские ласки, и с удовольствием освежил бы память... Но в этот раз только игриво подмигнул:
- Не скажу, я еще жить хочу.
А вокруг уже пританцовывала Эва:
- Вииинс, ты орешки принес? - в Отречении детей не баловали, разве что совсем-совсем редко, в порядке исключения - на Рождество, к примеру... и, в общем, Винс полагал, что это справедливо: приучать к скромности следует с самого раннего возраста. Но, с другой стороны, он сам отреченным не был, а потому не видел ничего плохого в том, чтобы побаловать такое прелестное существо, как Эва. И сейчас не удержался. В конце концов, ради ее улыбки стоило пренебречь правилами.
- Ну как я мог оставить мою красавицу-принцессу без подарка!.. Слушай, ну и вымахала ты, не узнать просто. Совсем взрослая, можно замуж выдавать.
- Ой, да ну тебя, - она опустила длинные ресницы и чересчур сильно сжала пакетик соленых орехов, покраснев, как маков цвет. - Скажешь тоже...
Немного лукавила, конечно. Ей было очень приятно слышать такие слова от взрослого парня; вдвойне приятно, что тут же рядом валялся на травке - и все слышал! - ее романтический идеал.
- "Одиссей возвратился, пространством и временем полный"... в этот раз даже не опоздал, - Марк, дождавшись, пока все немного утихнут, крепко пожал ему руку. Даже этот убежденный почитатель буквы закона иногда мог попрать кодекс своей же фракции... и это, черт возьми, льстило.
Доли бродяжьей мне ли не знать -
Горный ручей да краюшка луны...
Чудесно было лечь на прогретую солнцем землю и, забыв обо всем на свете, болтать о всякой ерунде. Вспоминать школу, общих знакомых... Сейчас Винс как-то особенно остро ощущал, как соскучился по ним всем. По малышке Эве, которая сейчас так уютно и аппетитно хрустела орешками, сплевывая скорлупки в сторону лужи. По ярким жестким волосам Тори, сияющим на солнце и удивительно легко электризующимся, чуть потрескивающим сейчас под пальцами эрудита. Даже по вечно унылой физиономии Марка - наверное, его даже родная мать не узнала бы, увидев улыбающимся... интересно, чем он Эву так приворожил?.. В самом деле, немного странно и очень забавно было наблюдать, как Эва выпрашивает разрешения спуститься к воде, глядя на него, точно на божество. Ну, да, красавец, но как можно влюбиться в эту кислую мину? Странные создания - женщины...
- Ни в коем случае. Еще свалишься в воду, простудишься - что тогда с тобой делать?
- Не свалюсь. Правда, не свалюсь. Ну Марк, ну пожалуйста...
- Эвелин, я сказал - нет, значит, нет!
- Пусти ребенка погулять, зануда, - простонала Тови, закатив глаза. - Не видишь, ей с нами скучно.
- Кстати, от простуды никто никогда не умирал.
Марк с безнадежным вздохом кивнул: мол, не вам же потом перед ее родителями ответ держать... а один против троих не выстоит.
Он даже без звука вытерпел благодарные объятия. А Эва, расцеловав его в обе щеки, гордо выпрямилась:
- Вообще-то, я уже не ребенок... - и тут же добавила с улыбкой: - Но спасибо.
И с чувством собственного достоинства осторожно начала спускаться. Винс, не удержавшись, тихонько хрюкнул, Тори обеими руками зажала рот - уж больно потешно выглядела эта сценка.
- И нечего ржать, - непонятно почему обиделся Марк. - Забыли, что ли, себя в восемь лет? Я еще помню, как некоторые собирались в кругосветное путешествие отправиться на, прости Господи, фрегате - или как ты назвал это суденышко?
- Да мы тоже помним, что ты, в самом деле...
"Такое не забывается..."
Все он помнил, и восемь, и семь лет, когда казалось, что море по колено, жизнь прекрасна и нет ничего невозможного. И спустя десять лет, вспоминая детство, понял разве только то, что на самодельном фрегате не одолел бы даже озеро Мичиган. И что с тех пор почти не повзрослел.
Может, в пути суждено мне пропасть,
Только твоей в том нету* вины.
- Перестань дуться, мы же не со зла, в конце концов!.. Расскажи лучше, как там твои. Все здоровы?
- Да уж здоровее тебя... у нас радость, Джонатану дали жилье. Спустя каких-то тринадцать лет после инициации, черт бы их всех побрал, - отвлекающий маневр прошел лишь отчасти... все-таки он был неисправим. Даже о хорошем - а отселение самого старшего из братьев было для Марка, несомненно, событием долгожданным и счастливым, - рассказывал с такой злобой, что уши вяли. Предчувствуя начало нескончаемого потока жалоб на жизнь, родных, работу коммунальной службы вообще, собственное начальство и коллег в частности, Винсент быстро переключил разговор:
- Так, понял. А как дела у тебя, радость моя?
- О, - снова раздался ее легкий искристый смех, такой родной и чудесный. - Я вообще лучше всех... помнишь Джеффри Эванса, который от нас в Отречение загремел?
Эванс, Эванс... Ах да, тот парень с чересчур аккуратно приглаженными светлыми волосами и обаятельной улыбкой, очень добрый и отзывчивый. Кажется, он и собирался в Отречение...
- Припоминаю. А он разве загремел? Мне казалось, посвятить себя другим - верх его чаяний...
- Ну, ладно, я не так выразилась. На крыльях мечты прилетел. Он сейчас действительно ходит и светится, как лампочка на двести ватт и, кстати, недавно женился. Только щурился первое время, пока на линзы не перешел - очки-то снять пришлось... В общем, Джефф со мной поделился секретом, где можно неплохо заработать; знаете, где? На проведении у выпускников нового теста. День стоишь за компьютером, моделируешь детям ситуации, а тебе за это отваливают кругленькую сумму, - Тори подмигнула. - Две штуки баксов на дороге не валяются... я не то чтобы поверила, просто подумала - почему нет? Работка-то непыльная.
- Так, с этого момента поподробнее, пожалуйста, - приподнялся на локте Марк.
- В этом году ты уже пролетел. А вообще-то, примерно за месяц до проведения теста приходишь в центр занятости в Альтруизме и записываешься добровольцем. Деньги получаешь в течение недели. Главное - не считать ворон, потому что там всего то ли двенадцать, то ли пятнадцать мест на каждую школу, и два зарезервированы для волонтеров из других фракций.
- И что, все совсем просто, без подвохов?
- Ну... две тысячи честно выплатили, - в ее голосе появились неуверенно-задумчивые нотки, - но одна сложность все-таки есть. У меня было то ли три, то ли четыре человека с неоднозначным результатом. Например, там, Искренность и Отречение. Так я всю голову сломала, что им в качестве окончательного результата вводить, таким удивительным?.. Все-таки от моего решения судьбы зависят...
- И что?
- Ну, если они подходили родной фракции, вводила ее, просто на всякий случай. Но один уникум из Отречения меня порадовал так порадовал: выдал Искренность и Дружелюбие. Полчаса с ним сидела, выясняла, чего он хочет от жизни. Джефф потом сказал, что для таких случаев четких инструкций нет.
- Эка важность, инструкций нет. У меня тоже две фракции выпало, подумаешь... попросил оператора ввести Отречение, вот и все.
- Ага, у Джорджа та же хрень. Только ему, по-моему, так и внесли: Бесстрашие и Эрудиция... Кстати, что у тебя было вторым результатом?
- Да Бесстрашие, Бесстрашие, будь оно неладно, - нахмурился Марк. - Но я подумал, что ничего там не забыл и не хочу свернуть себе шею в первый же день...
- Зря. Может, тебе было бы полезно отколотить как следует грушу или пострелять по мишеням. И какая-нибудь девчонка разглядела бы, что ты ничего, когда не ходишь с таким видом, словно тебе все денег должны - а там... как знать, как знать... - она соблазнительно повела плечиком, чуть сдвинув лямку без того откровенного черного топа.
- Думай, что говоришь, дура, - он кивнул в сторону Эвы, сделав страшные глаза. Хотя вряд ли она от самой кромки воды могла что-то слышать.
- Ну, она же все равно вырастет и обо всем узнает... А кроме того, я всего лишь говорю, что нереализованные Эрос и Танатос портят характер.
- И заодно расхваливаешь новую семью.
- Почему бы нет? Я счастлива. Я чувствую, что сейчас на своем месте... думаю, если бы мне сейчас снова дали пройти тест и у меня вдруг выпало две фракции, я бы выбрала Бесстрашие. А ты?
- Что об этом говорить? Второго шанса мне уже все равно никто не даст, - что-то он совсем скис; видимо, хотел в глубине души сменить общину, сбежать куда подальше от опостылевшей серой жизни, от ставших привычными ссор по любому поводу, да... черт его знает. Может, испугался в последний момент. - А ты, мистер Отличник Столичного Университета? Что показал твой тест?
- Хочешь спросить, была ли у меня возможность выбора?.. Понятия не имею.
До чего же было приятно смотреть на их физиономии.
- То есть как? - хрипло уточнил Марк, прерывая затянувшуюся паузу.
- А вот так. Я взломал компьютер Джанин Мэттьюс - той красотки, которая придумала тест, - и просто запомнил, какие ответы приведут в Эрудицию. Он же дурацкий на самом деле, этот тест, ситуаций и вариантов не так много... Оставалось только прикинуться невинным ни о чем не подозревающим дурачком, чтобы мои действия походили на экспромт... что, что вы так смотрите? - Винс рывком сел. - У меня появился шанс, о котором я и мечтать почти перестал. Нельзя было упускать этот шанс, понимаете?!
Тори покрутила пальцем у виска:
- Ты сумасшедший. А если об этом узнают? Твои результаты могут просто аннулировать как недостоверные...
- А ты что - побежишь меня закладывать? - фыркнул он. - Вперед. Удивишься.
- В смысле?
Похоже, за два года она напрочь забыла змеиные порядки родной фракции.
- Это Эрудиция, детка. Даже если узнают о подлоге - что с того? Подавятся, но проглотят. Во-первых, это характеризует меня как труса, эгоиста и лицемера, но точно не глупца. Во-вторых, я гордость лучшего университета в штате. Аннулировать мой результат, то есть лишать меня фракции и вместе с нею права обучаться в привилегированном учреждении, значит напрочь дискредитировать учебное заведение, где так по-свински обращаются с перспективными молодыми учеными. Да и себя самих - ведь придется признать, что кучу солидных взрослых дядь обвел вокруг пальца шестнадцатилетний троечник. Никто на это не пойдет. А в-третьих, в повторном тестировании, если назначат таковое, нет смысла - я все равно знаю, как отвечать; программировать ради единичного случая подлога новое моделирование тоже никто не станет.
Вообще-то, он немного блефовал. Результаты действительно могли признать недействительными, а его самого - попросту изгнать из общины. И это, конечно, стоило учитывать. Но, уже будучи полноправным членом Эрудиции, снова и снова показывая себя с лучшей стороны, Винс мог - и стремился - заработать такую репутацию, которая сама по себе обеспечила бы ему неприкосновенность. Тогда уже никакой донос - конечно, если допустить, что Марк и Тори проболтаются, - не будет иметь значения...
- Вот это я понимаю - человек на своем месте, - буркнул Марк.
Песни мои станут петь у огня
В пыльных харчевнях дальней земли,
И прокричат по весне про меня
Дикие гуси - братья мои.
Некоторое время молчали, думая каждый о своем.
- Слушай, - Тори вдруг подняла голову, вглядываясь в его лицо, - я вот все спросить хотела... ты что, теперь в линзах, как Эванс?
Наконец-то заметила. А ведь за столько лет огромная уродливая оправа, казалось, успела прирасти к лицу, стала его неотъемлемой частью. Такой же неотъемлемой, как нос или брови, например...
Тем приятнее было выбросить осточертевшие очки в первую же урну.
- Круче - коррекцию сделал. Перед каникулами, чтобы привыкнуть.
- В самом деле? - Марк поморщился. - Твои родители нашли Эльдорадо?
- Завидуешь - завидуй молча, - придурок, нет бы просто порадоваться... - Вообще-то, не они, а я. Вы говорите с чертовым гением, друзья мои!
Коррекция зрения действительно стоила прилично. Но стипендия Винса - вдвое больше той, что полагалась отличникам - позволяла не только оплачивать общежитие, питание и прочие жизненно необходимые вещи, но и кое-что откладывать. К окончанию второго года сбережения превратились в кругленькую сумму... которую он с удовольствием потратил на операцию.
Собственно, он и не был просто отличником. Он участвовал в экспериментальном проекте "год за два", доказывая всем - в первую очередь, самому себе, - что гениален и может освоить любой объем информации за максимально сжатые сроки... И ведь доказывал. Уже второй год блестяще справлялся с усложненной программой, закончив, таким образом, четыре курса вместо двух.
Конечно, многим пришлось пожертвовать. Сон - не более четырех часов в сутки. Со звуковым сопровождением в виде собственных конспектов, начитанных на диктофон. Постоянный прием стимуляторов, ежедневные тренировки внимания и памяти. Еда - на бегу, что придется. Иммуномодуляторы - каждый день, по часам, можно забыть поспать, но не принять таблетки. Не хватало слечь с какой-нибудь дрянью... Общение - урывками. Каникулы урезаны до двух недель в год, выходные отсутствуют вовсе.
Было безумно сложно, особенно в первый год. Но - ничего, освоился, даже во вкус вошел. В конце концов, на свете нет ничего невозможного... для него нет ничего невозможного. Он чертов гений, он может все. И всегда это знал. Знал, слыша от родителей полные искренней жалости слова, ловя презрительные взгляды одноклассников, отшучиваясь в ответ на хамские выпады Марка. "Посмотри правде в глаза, куда тебе в Эрудицию?", "...Грин, разумеется, снова шакалит в поисках конспектов... а что ему еще остается?..", "Спустись с небес на землю, идиот!"
Рано его причисляли к отбросам, ой рано. Он им всем еще покажет.
И сумасшедший ритм обучения был вполне... приемлемой платой за удовлетворение непомерных амбиций. Но у друзей к окончанию рассказа лица заметно вытянулись.
- А как же секс?
- О чем ты? Я даже не знаю, сколько девушек на моем факультете.
Он вообще почти никого не знал, в упор не помнил имен и лиц однокурсников. Точно не смог бы воспроизвести их в памяти. Встречаясь с ними в коридорах университета, здоровался автоматически, обычно даже не фиксируя взгляд на собеседнике, чтобы не засорять собственную оперативную память лишней информацией.
- Веселые будни студенчества, брр... Нет, ты точно сумасшедший.
- Гений должен быть немного чокнутым, - ухмыльнулся Винс. - Иначе он уже не гений.
Примечания:
*Первая цифра каждого номера - код фракции.
**Винсент не может себе позволить пробыть дома до самого начала учебы, посему приехал действительно на неделю. Вообще, каникулы у него двухнедельные.
***Поется именно "нету", так что ошибка умышленная.
Последний раз редактировалось Cromachy, 30.04.2017 в 22:11.
Эх, Винс, высоко же ты забрался...) не то чтобы нельзя было этого ожидать - но памятуя его рассуждения на тему "ах, возьмут ли меня, ах, потяну ли я", видеть его отличником и примером собратьям по фракции несколько неожиданно)
Но вообще-то для меня главным героем этой главы является Марк. Он - шикарен.
Пруф:
Цитата:
и непохоже, чтобы очень радовался... хотя он вообще никогда ничему не радовался.
Цитата:
С одной стороны, Тори ему никогда не нравилась; с другой - ему вообще никто не нравился, и он никому не нравился, поэтому его никогда никуда не приглашали.
Ну прекрасен же, нет?
Это вот добило:
Цитата:
По выходным я выгуливаю Джонсон
Цитата:
Ну, да, красавец, но как можно влюбиться в эту кислую мину?
Ой, Винс, много ты понимаешь в мужчинах...))
К слову, а вот Винс здесь как раз несколько упал в моих глазах. Из-за самолюбования, которое является обратной стороной страшных комплексов. Неуверенность - отталкивает, поэтому отталкивает и хвастовство Винса. Стал бы он так неосторожно рассказывать о взломе компьютера Джанин, будь он в себе уверен? Да ни черта, пустой риск. Но нет - ему слишком важно получить внешнюю оценку своих действий. Услышать подтверждение своей гениальности со стороны. Эх, Винс, берегись. Больше ничего не скажу, буду следить за развитием событий)
Впрочем, за экспериментальный проект не уважать я его не могу) читая его студенческие будни - в ужас приходишь. Не каждый бы такое выдержал, даже ради высокой цели.
Про Лужу здорово) такое яркое место, мигом в голове нарисовалось - добавляет миру объема) яркие места в сочетании с яркими персонажами, собственно, этот мир и делают.
Jana Weber, *обнимает* Спасибо за комплименты Марку. Правда, не знаю, что ты скажешь, увидев его в будущем.
Цитата:
Сообщение от Jana Weber
К слову, а вот Винс здесь как раз несколько упал в моих глазах. Из-за самолюбования, которое является обратной стороной страшных комплексов.
Хы. Хы-хы. Самолюбование Винса было всегда для него (и для меня) настолько естественным, что о его причинах я даже не задумывалась. И не рассматривала его с такой стороны.
А тут вот задумалась... и ведь правда, почему бы у него не быть комплексам, если ему столько лет твердили, что он слабый и ни на что не способный? Уязвленная гордыня требует всем показать, как они все заблуждаются!
Цитата:
Сообщение от Jana Weber
Стал бы он так неосторожно рассказывать о взломе компьютера Джанин, будь он в себе уверен?
Не стал бы, будь он менее уверен в своих друзьях.)) Он допускает возможность предательства, но он в принципе всегда просчитывает варианты, даже те, которые ему не нравятся, - и эта возможность кажется ему пренебрежимо малой.
Люди быстро приспосабливаются и привыкают. Привыкли постепенно и к разноцветной компании, признали: эти люди - в своем праве. Периодически к ним присоединялся Сугимура, подсаживались многочисленные приятели Дженни и, реже, Придд; даже вечно занятой Синдзи находил минутку в обеденную перемену, чтобы перекинуться парой слов с компанией, умудряясь - в целях экономии времени - говорить и жевать одновременно. Эдвард и Майра, с огромным удовольствием прекратив разыгрывать обиду, быстро и прочно влились в команду; ни один обед, ни одна самоподготовка без них уже не обходилась.
И за это Итан был им безмерно благодарен. Они не просто его поддерживали, но еще и умудрились найти общий язык с Придд и Оливером, что ему самому пока не удавалось. Разногласия с Придд никуда не делись, просто были временно отложены. Оливер до сих пор оставался чуть в стороне, и порой казалось, что он сам не очень понимает, зачем ввязался во все это... даже жалеет, что ввязался.
- Ну, ты бы тоже не был счастлив, если бы тебя наказали ни за что ни про что, - как-то заметил Эдвард во время утреннего совещания за котельной. - Родители не разговаривали с ним целых две недели.
- Все-таки наказали... Почему же я об этом узнаю только сейчас - и от тебя?
- Сам-то как думаешь? - он поправил очки, чуть сползшие с длинного тонкого носа, и сунул кулаки в карманы брюк. - Потому что Смитти не хотел тебя обижать. Ему, по ходу, рассказали ту историю, и он логично предположил, что напоминание о ней тебе неприятно.
- А обойти эту тему никак нельзя, потому что никаких других претензий к тебе у Отреченных нет и быть не может. Чай, не Искренность, - добавила Майра, придирчиво оглядывая себя в карманное зеркальце и пальцами начесывая челку на лоб. - Но что приятно - как раз по понятиям Искренности Ферзю от тебя не отвертеться. Она... вроде как дала тебе слово чести.
- Но недовольство ее родителей хоть обосновано, - буркнул Итан. Разговор о принципах черно-белых зашел при нем, и Придд говорила достаточно громко, чтобы ее слышали. По ее словам, Харолд и Ирма Придд не пришли в восторг от компании, способной повредить репутации их дочери. Но единственная наследница Приддов должна уметь держать свое слово. Даже если оно дано подлецу.
- Ну не злись. Ты же сам понимаешь, у Смитов есть повод дергаться - их сын связался с неподходящей компанией... К тому же, Оливер сам сглупил: надо было признаться сразу - так, мол, и так. А то получилось, что сначала они узнали об аморальном поведении отпрыска, и только потом, когда накрутили себя, - о высокой цели замысла. Причем не от него самого, это тоже задевает, согласись. Хотя... что мы понимаем в конфликте отцов и детей, - Эдвард ослепительно улыбнулся, ненадолго забыв, что должен изображать буку. - Мы же пай-мальчики.
Итан фыркнул в ответ - из уст парня по кличке Пират такое замечание звучало вдвойне комично.
Раз за разом он убеждался, что правильно выбрал себе свиту. Эдвард и Майра, если хотели, могли быть чертовски обаятельными и умели располагать к себе людей. И, что еще важнее, умели сплотить коллектив - в чем Итан в очередной раз убедился в конце сентября.
Подошел к концу "ознакомительный" месяц. Не то чтобы у каждого из участников нарисовалась полная картина жизни в других фракциях, но часть белых пятен определенно заполнилась.
Однако продолжать было бессмысленно.
- У меня одной ощущение, что мы... немного начинаем терять время? - озвучила Дженни общую мысль. - Ты только не обижайся. Я о том, что вроде бы прошел месяц, целых четыре недели, но если вдуматься - на каждую фракцию у нас пришлось всего по четыре дня.
- И Бесстрашие никому из вас как не светило, так и не светит, - хохотнул Деррик. Воистину, он веселился пуще всех, примеряя на себя роль инструктора - и открыто ржал, наблюдая за попытками Итана и Придд выполнить хотя бы школьные нормативы, не говоря уже об установленных в его фракции. - Не, серьезно, чтобы действительно накачаться, надо заниматься каждый день...
Все понимали, что Деррик прав, и не только насчет физической формы, - поверхностное изучение культуры других общин себя исчерпало. И столь же ясно понимали, что заниматься углубленно не выйдет.
Оливер, буквально вымолив себе временные изменения в графике, был бы счастлив вернуться к работе на обычных условиях. Он молчал и не жаловался, но Итану казалось, что его здорово унизила необходимость просить за себя.
Дженни - даже с помощью соседей и дополнительной рабочей силы - с трудом удавалось содержать хозяйство в порядке, работая в полную силу три дня вместо семи.
А сам Итан ради этих нескольких часов в день - тех часов, которые обычно тратил на сон, - перестал принимать снотворные и тем сократил норму сна до трех-четырех часов в сутки. И, черт побери, в последнюю неделю руки тряслись так, что это уже не удавалось скрыть, а объяснения учителей долетали, как сквозь вату.
- Значит, с ознакомительной программой покончим. Кто за?.. Единогласно, - кивнул Итан и почесал в затылке. Как-то он не придумал, что делать дальше...
- В принципе, нам будет достаточно вместе проводить время в школе, - Дженни, солнышко, как всегда, пришла на помощь. "Что бы я без тебя делал..." - Вместе едим, вместе занимаемся самоподготовкой...
- Не, ну это как-то тупо, - возразил Деррик. - Самоподготавливаться и поодиночке можно - правда, без "синих пиджаков" дольше получится. Но, как бы сказать-то... Вот мы ездим друг к другу - это приключение. Вот Грин вещал на всю школу - это было приключение. А то, что мы просто вместе, ну...
- ...уже неинтересно.
- Да, вот! И нам скучно, и народ уже ждет, что мы что-нибудь этакое выкинем...
Все призадумались. Действительно, стоило немного подогреть к себе интерес, да и самим развлечься хотелось. И именно Эдвард и Майра, до того скромно молчавшие, в один голос озвучили осенившую их гениальную мысль:
- Давайте устроим "Общество мертвых поэтов"!*
- Мы нашли упоминание о студенческой организации с таким названием, изучая историю некоего колледжа еще дофракционного времени. Тогда еще было разделение на мужские и женские школы, представляете?.. Так вот, ученики этого колледжа тайком собирались и вслух по очереди читали стихи.
- Судя по воспоминаниям участников, это было нечто невероятное!
- Кроме того, "Общество" несколько раз возрождалось разными поколениями студентов! Неинтересные идеи обычно не встречают отклика...
- Думаю, стоит попробовать. Время на самоподготовку, как мы уже выяснили, с подключением коллективного разума ощутимо сокращается. Если попробовать собираться на тридцать-сорок минут хотя бы дважды в неделю...
- Как вариант - в библиотеке, где нас может быть не видно из-за стеллажей, но хорошо слышно, и желающие послушать, если они будут, не над душой у нас устроятся, а где-то вне зоны видения...
- ...тем самым получится иллюзия тайны, которая кого-то да привлечет. Это будет весело, и кроме того, мы снова будем первыми - с самого основания фракций я не нашел упоминания о подобной деятельности. К тому же, мы снова выкинем то, чего от нас вряд ли ждут.
А ведь мысль была и вправду отличная! Насколько было известно Итану, почти все его сообщники обожали читать. Он сам был страстным поклонником драмы; Эдвард, оправдывая свое прозвище, зачитывался приключенческими романами, Майра, влюбленная в рыцарство и рыцарей, проглатывала все от романов до баллад, только бы между строк слышался лязг доспехов. Дженни, которой недосуг было заниматься самообразованием, брала в руки только сказки - обычно по просьбе младшего брата, - но в волшебную страну уносилась каждый раз легко и охотно, как в детстве. Придд была всеядна - хотя, пожалуй, выделяла Уайльда.
О предпочтениях Оливера никто не знал, но ничего против он как будто не имел.
Вот только...
- Нет уж, - вполне ожидаемо запротестовал Деррик. - Стихи читают только всякие козявки. Не хочу выглядеть идиотом.
- Да не будешь ты выглядеть идиотом, - вздохнула Дженни. - Ты ведь самый сильный среди своих приятелей, так? Самый отважный. Ты всем все доказал, сам же хвастался, что даже совершеннолетних можешь на лопатки положить. Теперь что ни делай - все лишь восхитятся твоей смелостью: надо же, как он уверен в себе, вообще не боится за свою репутацию!..
- Quod licet Jovi, non licet bovi,* - поддержала ее Придд. - Ну... в крайнем случае, дашь насмешнику в челюсть. Итак, мне нравится предложение Флинта и Фицгерберт. Кто еще за?
Деррик помолчал. Вздохнул и, чуть помедлив, поднял руку:
- Единогласно.
Единогласно-то единогласно, а Джею заварушка с этим Обществом не нравилась. Вот они, хваленые эрудитские мозги, чтоб их... того... не могли что-нибудь другое придумать.
Если совсем честно, то против чтения вслух Джей ничего не имел. Он уже увидел, как Грин и иже с ним со словами управляются - что называется, их бы языками да зерно молоть. Эти что угодно интересно прочитали бы.
А вот что читать придется всем - фигово. Он сам даже на уроки литературы не ходил: не заставляли. Хочешь - приходи, не хочешь - занимайся своими делами... если совсем честно, Джей и обязательные занятия через раз посещал. Дали б ему волю - вообще не показывался бы в школе. Но, к несчастью, не допускали к инициации без аттестата об окончании школы со средним баллом три с половиной.
Свой заветный балл он и без литературы наскребал, пусть и с небольшим скрипом. А кроме того, из его фракции открыто интересоваться "предметом для слабаков" мог себе позволить только Сугимура с девятой параллели. Но кто бы ему что сказал, этому волку-одиночке, чей тяжелый взгляд выдерживали единицы... мигранты вообще были в старшей школе на особом положении. Они выжили в Великом Восточном Пожарище, а значит - всем все доказали.
Джей когда-то пытался оспорить их авторитет, ну просто по привычке: он должен быть самым сильным, самым крутым, и точка. Потом рукой махнул: незачем что-то доказывать людям, которым плевать и на тебя, и, в общем-то, на черный передел. Побеждать их - неинтересно, проигрывать - обидно вдвойне.
- Мудро, - одобрил его решение папаша, скручивая папиросу. - Наконец-то ты понял. А то все из кожи вон лез, я уж думал, треснешь. Вот обидно было бы...
- Что ж не остановил тогда? - вопрос был, скорее, риторическим: папаша давал советы и высказывал свое мнение, только если его просили. В остальное время предпочитал, посмеиваясь беззлобно, наблюдать со стороны, как Джей набивает себе шишки.
- А ты прям часто делаешь, как тебе говорят. Нет уж, раз договорились, что я у тебя над душой не стою - значит, не стою. А то ты в пику мне наломаешь таких дров, что вовек не разберем завалы.
Это уж точно. Накатывал иногда на Джея дух противоречия, да такой, что он сам себе удивлялся...
Хотя сегодня на собрании он шумел вовсе не из желания поспорить. И сегодня папашина мудрость пришлась бы ой как кстати. Вот только нужно было куда-то деть несколько часов, пока он домой не явится: искать его в общем секторе - что иголку в стоге сена.
В итоге Джей как-то бездарно проболтался по городу, задержавшись у сиротского приюта в Дружелюбии - там он многих знал, и многие знали его. Хотя вообще он эти приюты терпеть не мог: тоску они на него нагоняли, особенно те, что для всякой мелочи. Создавались они сперва для сирот войны, потом - когда аборты запретили, нужно, мол, восстанавливать эту... численность населения, - все больше появлялось бедолаг, от которых родители отказались. Мало ли, отчего - кто-то не мог кормить лишний рот, кто-то детей не хотел, черт их знает... ну, в последние годы еще беженцы начали появляться.
Глядя на царящую в приютах атмосферу - даже в Дружелюбии до слез безнадежную, - Джей зауважал Мимуру и Уиттиер, которые выше головы прыгнули (и понятно, что не совсем без посторонней помощи), но вырвались; пусть им приходится работать наравне со взрослыми, зато они независимы. И понял, что ему-то в жизни очень повезло. От него никто не отказывался, хотя мать могла в свое время решить, что одной будет легче. Теперь, правда, работает как проклятая, но - ничего, живут, да и папаша алименты подкидывает... неофициально, конечно, поэтому мало и не каждый месяц - у него самого кошелек паутиной зарос, откуда деньги у уличного художника, который порой за еду работает, - но все-таки.
А еще - есть фракция... родиться в полной семье вне общины и родиться у матери-одиночки в Бесстрашии - это, как говорится, две большие разницы. Да и неизвестно, как бы все сложилось. Уж точно папаша не стал бы знаменитым Беном Бартлби,* чье имя на слуху у половины Чикаго... ну, может, у трети... ну, во всяком случае, разрисованные его рукой дома только слепой не видел.
Найти же папашин дом в огородном квартале мог и слепой - чье еще жилище может вонять красками и растворителями на полмили окрест. Соседи к этому запаху привыкли, как привыкли и к виду плохо ухоженных грядок, урожая с которых хватало лишь на покрытие "продуктового налога", обязательной повинности для всех семей Дружелюбия. Привыкли и к тому, что папаша нечасто появляется дома, а в огороде трудится кто угодно, только не он сам. И к редким - примерно раз в месяц, обычно по вечерам, - появлениям Джея. Во всяком случае, не доносили.
Ключ, как обычно, лежал на косяке. Красть у папаши все равно было нечего, кроме кистей да красок... ну, разве что кальян ручной работы. Действительно неплохой, но дорогой больше как память - первый подарок от обитателей небесно-голубого общежития. Папаша нес афракционерам красоту, и они, хоть и крутили пальцем у виска поначалу, постепенно прониклись к нему благодарностью. И старались выразить свою признательность, как могли; уже давно его кормили изгои, а не возделанный кое-как огород. Не им, к слову, возделанный.
Джей полагал, что это правильно. Во-первых, никто не должен работать совсем бесплатно; во-вторых, в своем доме папаша не ел и не хранил продуктов: даже в соль и сахар быстро въедалась, искажая их вкус, химическая вонь.
Чтобы хоть немного перебить запах красок, Джей распахнул настежь дверь и все окна и, устроившись на кухне за грубо сколоченным деревянным столом, раскурил самодельную папиросу. В Бесстрашии с курением было строго, приходилось терпеть или - если совсем тяжелело на душе - прятаться по углам общего сектора... ну, или в Дружелюбии.
- Кого я вижу. Здорово, вороненок! - показалась лохматая соломенная голова, а вслед за ней и все остальное. Не мудрствуя лукаво, папаша влез в кухню прямо через открытое окно. - Чем обязан?
- И тебе привет, беспечный пес, - Джей, не вставая, попытался пихнуть его кулаком в плечо, но промахнулся и чуть не грохнулся с табуретки. - Посоветоваться надо.
- Идея хороша, - заметил папаша, выслушав его путаный рассказ.
- Ты серьезно?! Да меня же засмеют... Когда Линн - ну, помнишь, я тебе рассказывал, такая мелкая, - застукали за чтением любовного романа - ой, что было...
- А вот лапшу мне на уши вешать не надо. Во-первых, у вас речь пойдет явно не о бумажном хламе... который, кстати, читают под подушкой девчонки любой фракции, чтоб ты знал. Во-вторых, ты своими глазами видел, как лихо эрудитские шельмы управляются со словами - и не припомню, чтобы ты смеялся, когда рассказывал. А в-третьих, только не говори, что мнение твоих железнодорожников тебя настолько волнует, что нужно бежать за советом к старшим. Где-то ты мне врешь.
К вранью папаша относился ровно - ему было, по большому счету, плевать, сколько правды в рассказах Джея, да и есть ли она там. Но советовать что-либо, опираясь на выдумки, он не любил.
- Ну... ладно. Вру. Я... просто стихов не знаю и читать их не умею. А теперь Грин и Придд меня на смех поднимут - я-то над их физподготовкой вовсю потешался...
- Давно тебе, дружище, по шее не давали, - папаша смотрел на тонкую струйку сладковатого травяного дыма, словно важнее ничего на свете не было, - вот ты и разучился проигрывать. Чем вы там занимались-то целый месяц? Неужели совсем ничего в голове не осталось?
Чем занимались... много чем. В итоге за месяц Джей здорово подтянулся по естественным наукам и запомнил основные шахматные фигуры, но в литературе как был пень пнем, так и остался. А в очередной раз выставлять себя идиотом в глазах Придд, девчонки симпатичной, но чертовски вредной, не хотелось.
- Ну что я могу сказать... учись сейчас. Слушай, как читают другие, и пытайся их... как это называется - услышать, что ли. Когда услышишь и прочувствуешь, самому станет значительно легче.
- Если услышу. А если нет, что тогда? - Джей ковырял вытертую до белизны клеенку, только по краям сохранившую остатки красно-желтой клетки. Папаша чиркнул спичкой, засветил очередную папироску:
- Не если, а когда, чувак. Усек разницу? Когда. Сердце у тебя есть, мозги тоже на месте, хоть ты и прикидываешься полудурком... Стихи - вещь коварная: сперва ты смеешься над теми, у кого из сумки вываливается книжка, потом украдкой, одним глазом заглядываешь, просто из любопытства, а еще чуть позднее хочешь расквасить нос придуркам, что пытаются смеяться над тобой. Я знаю, я сам это проходил, только вот драться не имел права - а то ух не поздоровилось бы тем козявкам, что на самого Киплинга смели бочки катить... - он сочно расхохотался, встряхивая длинной лохматой гривой. - В общем, даже не парься. Нет на свете человека, которого бы не задело брошенное в нужный момент Слово. А если и найдется такой - он либо дурак, либо ледышка бессердечная, либо мертвец.
Примечания:
*Бартлби - падший ангел, герой фильма "Догма". Кстати, играл его Бен Аффлек.
Название главы взято из одноименного стихотворения Р. Бернса.
На самоподготовку в старшей школе отводилось четыре часа. Теоретически, все это время учащиеся должны были убить на уроки; на деле же, потратить целых четыре часа на самостоятельную работу могли разве что перфекционисты и непроходимые тупицы: одни с тем, чтобы отточить каждое решение до совершенства, другие - в попытках извлечь из своих чугунных голов хоть что-то, чтобы не схлопотать Е. Все прочие спешили побыстрее разделаться с заданиями, чтобы заняться своими делами: одни отправлялись гулять по городу, другие торопились домой или на работу, третьи, предпочитая оставаться в школьных стенах, пока не выгонят, плели свои интриги, выясняли отношения или просто общались, пользуясь свободой.
Тобиас, сын лидера Отречения Маркуса Итона, в уворованное время предпочитал спать в укромном уголке библиотеки. К учебе он особенного интереса не испытывал, хотя... пожалуй, уважал математику с информатикой. И был бы не прочь позаниматься ими углубленно, да только сил не хватало. Без того с трудом удавалось учиться прилично - так, чтобы Маркус хоть к успеваемости не мог придраться.
И хорошо еще, что от природы Тобиасу досталась светлая голова... иногда он даже думал, что мог бы и с местными гениями потягаться. Если бы Маркус оставил его, наконец, в покое, а в сутках было побольше часов для сна.
А спать хотелось все время. Нестерпимо, до чертиков. Благо, обычно никто не мешал.
В родной фракции его сторонились, точно прокаженного, да оно и к лучшему... из прочих же до недолгих разговоров снисходил только Монро, мерзкий тип с гнилыми черными зубами и такой же прогнившей душонкой. Да и тот - исключительно "по деловым вопросам", вдали от посторонних глаз. К счастью. Если бы Маркус узнал, что Тобиас водит компанию с эрудитом - да не с кем-нибудь, а с Монро, - забил бы до смерти.
Маркус ненавидел фракцию умников и всех ее представителей без исключения. Тобиас - выборочно и только тех, кто действовал ему на нервы; просто как-то так получалось, что почти все эти люди принадлежали либо к Эрудиции, либо к Искренности.
В последние недели, например, он ненавидел Грина и его свиту. За то, что те облюбовали себе место за соседним стеллажом и... во-первых, они шумели, мешая спать, - а устав Отречения запрещал вслух высказывать свое недовольство по какому бы то ни было поводу. Тем более, в их компании был один отреченный, а с родной фракцией, как Тобиас уже убедился, лучше лишний раз не связываться - какая-нибудь крыса непременно пожалуется Маркусу на неподобающее поведение его наследника. Во-вторых, стоило им начать собираться в библиотеке, как еще у кучи народу нашлись здесь дела, хотя раньше многие из этих людей месяцами в книгохранилище не заглядывали - им просто хотелось посмотреть и послушать, чем же занимаются школьные знаменитости. В-третьих... ладно бы эти... знаменитости просто шумели, а то ведь невозможно было их не слушать!
В первый раз Тобиасу повезло - успел уйти почти сразу.
Во второй - ужасно клонило в сон, и он не сразу понял, что ласковый девичий голос, воспевающий дуб, терновник и ясень, ему не снится. А встать и уйти - сил не было.
В третий - Маркус накануне пришел в хорошем настроении, а потому был расположен не казнить, но миловать, - Тобиас слушал. Внимательно. И поймал себя на том, что хочет убить не Придд, громовым голосом читающую: "Король безумный, дряхлый и слепой, а принцы - тупы, праздны и развратны...",* а примостившуюся неподалеку идиотку Эразмус - что, черт побери, смешного?! Ее хихиканье было неуместно и почти оскорбительно.
Сегодня...
- Ну, чья речь откроет сегодняшнее собрание? - кто-то нервно фыркнул. Они всегда не сразу раскачивались, зато потом не заткнуть было. - Давай ты.
Тот, к кому обращались, прокашлялся. Глубоко вздохнул и еще раз прокашлялся.
- Итак, Роберт Бернс. "Свобода",* - хорошее название. Интересно, о чем...
- Без крыши башня в высь глядит,
Вся поросла желтофиолью... - интересно, это эрудит читает или кто? Очень может быть... Эрудиты, как посмотришь на них в школе, - сухие и бесчувственные, чисто калькуляторы на ножках, а как стихи читать - так сразу откуда-то и голоса, и эмоции прорезаются... сам слышал на уроках. А гриновский прихвостень все читал и читал, и как будто - про него, Тобиаса Итона. Как будто - лично ему.
- А север нес предвестье гроз,
Угрюмо сполохи сверкали.
Вдруг огонек мелькнет, далек,
И снова безнадежны дали, - мороз по коже. Стараясь не шуметь, Тобиас вышел из своего убежища и заглянул за стеллаж.
Черт возьми, у них даже лица изменились, как у наркоманов! И парень в дурацких очках, глядя куда-то сквозь книжные полки и чуть подавшись вперед, декламировал, уже не подсматривая в текст:
- ...И призрак встал передо мной
В простой одежде менестреля.
Когда б я даже камнем стал,
Дух был бы страшен в лунном свете,
И явственно я прочитал
"СВОБОДА" на его берете.
"Свобода!" - громыхнуло молотком по железу, глаза предательски обожгло; те, за столом, тоже невольно вздрогнули, на секунду выпав из транса.
Маленькая эрудитка с двумя тонкими косичками, поймав взгляд Тобиаса, чуть заметно качнула головой - мол, иди к нам, что стоишь? "Ага, сейчас".
Он юркнул в свой угол, не глядя смахнул вещи в сумку и поспешил убраться, надеясь, что его не заметили. А вслед неслись слова, от которых хотелось разреветься:
- Воспел он радость прежних дней,
О днях недавних горько плача.
Я песнь бы повторил, но в ней
Мои слова звучат иначе...
...И чего он психанул в библиотеке? Подумаешь, стихи. На литературе тоже иногда вслух читают, ну и что? Никто же в истерике не бьется - хотя забавно было бы посмотреть.
А ему вообще не к лицу реветь из-за каких-то там вирш. Он же не слабак. Даже Маркусу не удается его до слез довести, а уж придурку в очках, читающему какое-то старье...
Тобиас даже почти смог себя уговорить. Почти - потому что никак не мог самому себе растолковать, почему же, если в рифмованных строчках ничего нет, он не спит спокойненько в тихом уголке школы, а идет домой, то и дело шмыгая носом. - Воспел он радость прежних дней...
"Отвяжись!" - рявкнул он, прогоняя образ Придурка В Очках. В конце концов, почему он не имеет права раз в жизни прийти домой пораньше. Не хочется лишний раз мозолить глаза соседям? Да перебьются, никто не заставляет их смотреть целыми днями, кто идет по улице. Родные стены давят? Ну и что, это не смертельно, зато отец точно еще не вернулся, можно поспать по-человечески - в кровати, а не скрючившись, как обычно, за столом... Вообще, кажется, надо отвыкать от привычки задерживаться в школе до упора... Грин, чтоб ему с лестницы навернуться, не мог еще годик подождать со своими авантюрами!
Примечания:
*"Англия в 1819", Перси Биши Шелли; перевод Г.С. Усовой.
**Тоже перевод Галины Сергеевны Усовой.
Последний раз редактировалось Cromachy, 01.05.2017 в 22:53.
На крыльце их дома устроился пожилой афракционер, опершись ладонями и лбом на толстую сучковатую трость; сквозь темные с сильной проседью волосы на темени просвечивала кожа. "Инвалид, - привычно подумал Тобиас, отметив неловко подвернутую левую ногу и перебинтованные узловатые кисти. - Живет на пособие, причем довольно давно".
Одежда, чистая, но далеко не новая, была ему как будто великовата; должно быть, когда он еще работал, эти тряпки были впору... а вот на пособие по инвалидности не больно-то поешь. Возможно, его и покалечило на том производстве. Несправедливо все-таки: люди строят заводы, работают на них, а те людей пожуют и выплюнут.
- Эмм... вам помочь? - ужасно глупый вопрос - если человеку просто нужна помощь, то он ее получает в любом доме Отречения, а не сидит часами под дверью главы фракции, - но надо же было как-то начать разговор.
Инвалид едва заметно вздрогнул - похоже, успел задремать, пока ждал, - поднял слезящиеся глаза, синие-синие и прозрачные, какие-то пустые, как цветное стекло.
- О, не беспокойтесь, - прохрипел он и закашлялся. - Я жду мистера Итона...
- Мистер Итон - мой отец. Он будет еще нескоро.
Вообще-то, он предупреждал сегодня утром, что придет раньше, всплыло в памяти. Вот только не сказал, во сколько именно...
- Я могу передать ему вашу просьбу.
- Нет-нет, я хотел бы сам встретиться с ним. Видите ли, - снова этот влажный свистящий кашель, - мое дело имеет глубоко личный характер... не беспокойтесь, я подожду его здесь.
Ага, сейчас. Нетрудно представить, в какую ярость придет Маркус, когда узнает, что Тобиас даже в дом человека не пригласил...
- Вы, кажется, простужены; не стоит долго сидеть на камне, не то совсем разболеетесь. Прошу, заходите, - он очень старался говорить вежливо.
Дважды повторять не пришлось.
Не отказался инвалид и от чашки горячего чая; сказать по чести, предложение было продиктовано не столько вежливостью, сколько желанием хоть ненадолго остаться в одиночестве и привести мысли в порядок. Слишком много всего для одного дня... Сначала придурок в очках, чей голос до сих пор не до конца выветрился из головы, теперь этот инвалид со стеклянными глазами...
- Ваш отец прекрасный человек, - заметил инвалид, мелкими глотками цедя крепкий до черноты обжигающий чай. - И вы на него очень похожи.
Вероятно, это был комплимент.
- Спасибо...
- Должно быть, собираетесь пойти по его стопам?
"По его стопам? Нет уж, лучше удавиться", - хотел сказать Тобиас, но вместо этого неопределенно пожал плечами.
Разговор не клеился. Инвалид несколько раз пытался восхвалять Маркуса, но быстро умолкал, заходясь кашлем, и снова повисало тяжелое молчание. Похоже, ему и самому не очень хотелось разговаривать - тяжело вести светские беседы при таком кашле, - просто... а, какая разница. Хорошо, что он все-таки заткнулся...
Было скучно. И очень хотелось спать. "Надо было остаться в библиотеке - там хоть не так тоскливо..."
В конце концов Тобиас все-таки задремал, уткнувшись в подлокотник жесткого кресла.
... - Спишь в присутствии гостя, Тобиас? Где твои манеры? - Маркус говорил без раздражения, просто устало. Но от его голоса мороз прошел по коже.
- Я... - "спокойно, мы не одни, значит, бояться нечего... по крайней мере, сейчас..." - я прошу прощения. Это вышло случайно.
Маркус метнул быстрый взгляд на инвалида - тот как воды в рот набрал, уставившись на свои старые ботинки, - и кивнул:
- Хорошо. Если ты голоден, иди ешь сейчас, потому что позднее ко мне придут гости.
- Да, сэр.
Не до конца веря своему счастью - кажется, гроза миновала! Ну, или, по крайней мере, отсрочена, - Тобиас почти на крыльях вылетел из гостиной.
* * *
"Твою мать. Как же хочется курить".
Но курить было нельзя. Только не сейчас, когда его кто угодно может увидеть. Сперва надо было уйти подальше от жилых домов.
Идти было тяжело, дыхания не хватало. Даже голова немного кружилась от гипоксии. Порой приходилось останавливаться, держась за стену. Потребовалось немало времени, чтобы пройти несколько кварталов - до конца сектора Отречения.
Оказавшись в общем секторе, он скрылся в парадной первого попавшегося разрушенного дома - сколько еще таких в округе... в шестнадцатом году писали, что руины все еще занимают около двадцати процентов города. Не так уж мало, учитывая площадь Чикаго. А впрочем, ему только на руку обилие всех этих аварийных построек, в чьей чернильной темноте можно скрыться ненадолго и привести себя в относительный порядок.
Отодрать пластырь с гистамином* и, приняв лекарство, подождать, пока спадет отек и можно будет свободно дышать.
Размяться, сбрасывая вынужденную пластику инвалида. Химере, агенту внутренней разведки Эрудиции, повезло избежать тяжелых травм и увечий. А деревяшка на самом деле служила ножнами для короткого узкого меча, сделанного на заказ. Отравленный клинок может очень пригодиться в случае, если вдруг кончатся патроны; самое смешное, что пару раз действительно пригодилось. Всякое случалось.
Чисто теоретически, уходить сейчас - после того, что он увидел и услышал в доме Итонов, - было в высшей степени непрофессионально. Но, с другой стороны, Марк слишком хорошо его знал, чтобы делать глупости и подкладывать ему лишние козыри. А кроме того, Химера и так все понял. Только идиот бы не догадался, битых полтора часа наблюдая, как мальчишка дергается от одного упоминания Марка. И уж тем более - при разговоре с ним самим.
"Во всяком случае, теперь понятно, почему твой сын никогда нигде не бывает и на глаза мне ни разу не попадался. Удивительно открытый он парень, все на лбу написано, читай - не хочу... Радуйся, Маркус, что мне ты нужен с незапятнанной репутацией: кто-нибудь другой из кожи вон вылез бы, но преподнес Джанин весьма интересные сведенья... не исключено, что в самое ближайшее время".
Разумеется, Джанин было отлично известно, что Химера работает в первую очередь на себя, и только потом - на Эрудицию... как, впрочем, и все, кто носит синюю одежду. И о его ненависти лично к ней Джанин тоже знала, но пока терпела. Пока не нашла другого человека, более подходящего на роль глаз и ушей фракции.
Нет, кандидаты периодически появлялись... талантливые люди, относительно благонадежные. Для них - как и для тех, кто пытался проконтролировать его действия, - у Химеры припасено было несколько быстродействующих нейротоксинов собственного изобретения.
Если он не будет лучшим, замену найдут очень быстро. А он еще слишком много должен успеть...
Кстати, насчет "успеть" - незачем долго рассиживаться в грязном подъезде. Следовало добраться до машины, не привлекая внимания ночного патруля и диспетчеров, следящих за городом с помощью камер видеонаблюдения. Раньше, во времена его юности, когда везде монтировали детекторы движения, нарушать комендантский час было проще - достаточно было изменить активирующую датчики частоту. Или маскировать свое местоположение и обозначать новое с помощью парных "жучков". С новомодными камерами прежние фокусы не работали... впрочем, появились новые. Например, точно рассчитанные "слепые зоны": поле зрения камеры составляет в лучшем случае тридцать пять-сорок градусов, чтобы охватить большую площадь, им приходится вращаться. Главное - вычислить момент поворота. Как вариант, в ход шли правильно настроенные пульты дистанционного управления, на пять-семь секунд последовательно с интервалом в три-пять секунд обезвреживающие камеры целого блока системы наблюдения... впрочем, этот метод он не слишком любил и предпочитал не использовать без нужды: чересчур заметно.
В машине он скинул разноцветные тряпки, набросил форменный синий пиджак. Тщательно стер грим с породистого красивого лица, стащил "лысеющий" парик, скрывающий густые темно-русые волосы. Закурил; сигарета чуть заметно дрожала в холеных длинных пальцах.
Настроение было премерзким. Химера, человек с тысячей лиц, досадовал: возможно, в его руках и была потрясающая информация, но основывалась она исключительно на умозаключениях. Винсента Грина, талантливого нейрофизиолога с репутацией человека без чести и совести, просто трясло.
В принципе, он должен был сейчас думать и действовать как Химера - рыть носом землю, ища подтверждения своим домыслам, чтобы после предоставить Джанин на золотом блюде непреложные доказательства того, что не так уж чист Его Совершенство Маркус... возможно, еще несколько дней или даже недель провести за наблюдением... если понадобится, даже сфабриковать улики - когда это Джанин брезговала откровенной клеветой... Но это в принципе. На деле же - будь проклят человеческий фактор - Винсент, выбросив окурок за окно, послал все к чертям собачьим и поехал домой. "Вот тебе и пришел в гости..."
Примечания:
*Гистамин — биогенный амин, медиатор аллергических реакций немедленного типа.
Последний раз редактировалось Cromachy, 01.05.2017 в 23:46.
Линейный вид
