У кого из нас няня не бросала красного ребенка, чтобы понежиться в джакузи или поиграть на пианино? Или чья няня не кормила ребенка, вместо того, чтобы выкупать его, и наоборот? Если вам это все опротивело, милости просим
Начните с созданными в КАСе родителями, подростком, ребенком школьного возраста и малышом (тоддлером). От Лалэль: В моём случае я играю персонажами, которые уже пожили до начала челленджа, так что вы тоже можете использовать своих любимых симов или любую из игровых семей. Поселите их в любой дом, но помните, вам необходимо много комнат на первом этаже (без фундамента).
Оба родителя должны работать и выходит, что надо нанять няню. Цель челленджа состоит в том, чтобы убить как можно больше нянь, насколько это возможно.
Вы получаете 20 баллов за каждую новую форму смерти вашей няни (смерть от мух, смерть от утопления, смерть от огня) и 10 баллов за повторы (второй случай смерти от огня будет стоить только 10 баллов).
Минус 200 баллов за использование кодов boolprop, moveobjects, и любых других кодов и хаков для убийства няни. Использование эликсира жизни или любого другого способа продлить жизнь в этом челлендже запрещено.
Вы должны держать все надгробия/урны на лоте челленджа.
В доме всегда должен быть ребенок школьного возраста (внуки и усыновленные дети тоже считаются).
Невероятные силы играют нашими судьбами, как разбушевавшаяся стихия играет маленьким корабликом. Мне ничего не удастся изменить, я ни на что не смогу повлиять. Моей воли недостаточно, чтобы остановить волну.
Мне кажется, что мы сидим в зрительном зале и смотрим балетное представление про нас двоих.
Вот мы встретились. Как сладко, как больно это видеть! Он протянул мне руку – и я его заметила. Он был уникальным, единственным в своём роде.
скриншот в повседневной одежде
Мы были разными как огонь и лёд, как разум и чувства.
Он всегда был мечтательным, нежным и будил во мне чувства, которых я никогда бы не узнала без него.
Чистая, обнаженная душа... Как он мог нести зло? Как зло могло владеть им? Зло должно было бы стекать с него, как вода, не задевая.
скриншот в купальном костюме
Неужели вся его искренняя любовь, вся непритворная нежность были лишь пищей для той тёмной силы, что контролировала нас? Неужели наша любовь обречена была нести смерть? Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! Впрочем, отринь он семью и снова прими другое имя – ничего бы не изменилось...
Мы были непохожи во всем, как будто принадлежали к разным семействам, как будто представляли два абсолютно разных мира, которые не должны были пересечься, никогда, ни в какой из точек. Но они объединились, когда мы встретились и связали свои судьбы.
Потом я вижу себя на сцене – беспомощную, погруженную в сон, глубокий, беспробудный, похожий на смерть, но все чувствующую, все понимающую. Я знаю, что он считает меня потерянной навсегда; слышу ужасный короткий крик – это его душа разорвалась, осознав, что случилось невозможное, что меня больше нет, и из жизни ушло всё то, что составляло ее смысл. Затем отчаяние сменяется гневом, тихие слезы – припадком ярости. Я слышу звон мечей, но не могу проснуться, не могу даже сказать, чтобы они прекратили поединок – потому что я мертва не по-настоящему, а он, если его убьют, уже не оживёт. Я хочу встать, но моё тело сковано будто бы трупным окоченением, и только душа, живая, разрывается от горя. И вот, когда я с криком, похожим на слабый стон, вырываюсь из плена оцепенения – он лежит у моих ног умирающий, и я не могу сказать, видит он меня.
скриншот в выходном костюме
Опустите занавес! Если бы я знала раньше! Стив, очнись! Он не умер, слышите вы, нет! Мы выйдем на последний поклон, а потом я уведу тебя отсюда, на руках унесу, но мы больше не вернёмся в этот ужасный спектакль! Стив, Стив, ты слышишь меня...
Очнись же! Я здесь, я рядом!
...Ты уже не слышишь меня?
- Девочка… Девочка! Как ты привыкла, чтобы тебя звали? Джульстива? Или Джульсти? Как мама тебя зовет? Хотя ты так давно спишь, что, наверное, уже не помнишь.
Джульстива Мэллой – так тебя зовут, ты помнишь? Наверняка помнишь, хотя кто знает, что ты успела забыть за это время. Твоего папу зовут Себастьян Мэллой, а маму – Оливия Нигмополус. Это ты точно должна помнить, нельзя такое забывать. Ты ведь помнишь их? Не забыла, как сильно они тебя любят?
Вспоминай: ты ведь жила обычной жизнью, как любая девочка! Неужели ты не хочешь проснуться и снова увидеть маму, играть, ходить в школу?
- Обычная жизнь? Серость, скука, постылое будничное существование. Для тебя ли это! Не слушай ее, дитя! Ты – наследница двух великих родов, в твоих венах кровь двух величайших женщин, хозяек этого дома и всего города.
Твое рождение – огромная радость для нас всех. Подожди еще немного, и я пробужу тебя, ты очнешься ото сна и предстанешь пред миром прекрасной королевой, которой подвластно все.
- Не кричите, не будите меня! Мне снится волшебный сон про несчастного Карлика и его дочек, которые были принцессами, и жили у коло… колодца с киселем. Я не хочу просыпаться! Когда я посмотрю этот сон, я расскажу его маме.
- Нельзя тебе спать! Знаешь, почему тебя зовут Джульстива? Твоего дядю звали Стив, а тетю – Джульетта. Она тоже пыталась заманить их в ловушку, обещала золотые горы, а когда они не захотели, уснули навсегда. Твоя мама так сильно плакала, потому что очень их любила. Потому и тебя назвали в их честь. Что с ней будет, если и с тобой такое случится?
- Это тетя и дядя? Это же Безумный Шляпник из моего сна, а это - Чащирская кошка. А что ними, они уснули? Как жалко! Мне нравилось с ними играть. Их уже никак не разбудить?
- Не слушай противную девчонку, дитя! Твои тетя и дядя наказаны потому, что не следовали своему пути, и если ты не будешь слушаться, с тобой будет то же. Верь мне, я вырастила твоих папу и дядю. Я сделала их принцами и королями – и ты станешь королевой.
- Значит, я буду принцессой?
- Самой прекрасной, самой могущественной из принцесс!
- Нет, ты будешь вечно страдать, как страдала твоя внучатая тетя. Скоро ты, как она, погрузишься в безумие и будешь просиживать дни на кладбище, где лежат твои жертвы.
- Слушай меня!
- Слушай меня!
- Ой, замолчите! Я вовсе не хочу просыпаться!
Кстати, я тут саундтрек к новой жертве добавила... Банальный, но прошу сильно тапками не бить)
Следующая жертва выйдет на следующей неделе - в тот день, когда кое у кого из моих читателей день рождения (я думаю, заинтересованное лицо догадается).
Да-а-а.. вот это смерть! (с мухами). Джетро жалко. И хоть, вроде как и ожидаемо было, но получилось все равно как обухом по голове.
Вот кого же увидел Джетро перед смертью?
Цитата:
Тут говоривший материализовался – и увидев его, несчастный чуть не сошел с ума. Надежда окончательно погибла; теперь он понимал, что пощады не будет.
Этот кто-то для чего-то выбрал Офелию. Ведь это его голосом говорила погибшая от молнии нянька. Я-то думала, он привязан к дому. Возможно, это, действительно, связано с эмоциональным фоном. Только вот кого? Офелии? Стива? Себастьяна?
И последние мыли Джетро интересны. Это что-то угрожает Офелии? Что там говорил (о) ЭТО?
Цитата:
Ты нарушил табу и посмел вожделеть ту, которая была запретна для всех?
Почему запретна? Для чего она избрана?
И, вообще, есть что-то в последних смертях общее. Джетро наказали за похоть, (хоть и не совершил ничего, но все, в том числе и Офелия, подозревали-то именно в этом), предыдущая нянька, Нели, обольщала директора в джакузи, Ядвигу Офелия тоже застукала в душе с музыкантом из группы Стива. Может, все таки Офелия "фонит"? Ядвига ее интрижкой с музыкантом расстроила, Джетро взбесил прямо, Галина тоже разозлила, точнее, ее Офелия, похоже, приревновала к детям.
Но все равно пока не видится целой картины. "Шалят" как минимум 2 монстра, один к дому привязан (одна), один к Офелии (?), хотя, возможно, монстров трое (плач ребенка, ага). Прямо семейка вырисовывается какая-то адская, невзлюбившая тех, кто должен ухаживать за детьми, а вместо этого отвлекается на что-то другое.
zvedava, рада снова тебя видеть. Интересно было почитать твои рассуждения.
Цитата:
Этот кто-то для чего-то выбрал Офелию. Ведь это его голосом говорила погибшая от молнии нянька. Я-то думала, он привязан к дому. Возможно, это, действительно, связано с эмоциональным фоном. Только вот кого? Офелии? Стива? Себастьяна?
И последние мыли Джетро интересны. Это что-то угрожает Офелии? Что там говорил (о) ЭТО?
Цитата:
Ты нарушил табу и посмел вожделеть ту, которая была запретна для всех?
Почему запретна? Для чего она избрана?
И, вообще, есть что-то в последних смертях общее. Джетро наказали за похоть, (хоть и не совершил ничего, но все, в том числе и Офелия, подозревали-то именно в этом), предыдущая нянька, Нели, обольщала директора в джакузи, Ядвигу Офелия тоже застукала в душе с музыкантом из группы Стива. Может, все таки Офелия "фонит"? Ядвига ее интрижкой с музыкантом расстроила, Джетро взбесил прямо, Галина тоже разозлила, точнее, ее Офелия, похоже, приревновала к детям.
Но все равно пока не видится целой картины. "Шалят" как минимум 2 монстра, один к дому привязан (одна), один к Офелии (?), хотя, возможно, монстров трое (плач ребенка, ага). Прямо семейка вырисовывается какая-то адская, невзлюбившая тех, кто должен ухаживать за детьми, а вместо этого отвлекается на что-то другое.
Поскольку это хоть и мистический, но детектив, любое событие должно иметь обоснование, даже если это обоснование лежит за гранью нормальной логики. Сверхъестественное тоже должно быть обосновано. Поэтому все смерти не рандомны, а имеют между собой некоторую связь. Вы пытаетесь её нащупать и вроде бы на правильном пути находитесь, и вроде бы недалеки от истины, и в то же время не добрались пока до неё.
Подскажу: по строгим канонам (а у детективного жанра законы очень строгие) никто из тех, кого можно заподозрить в первую очередь, не может в конце оказаться убийцей. Значит, ни подключенная к дому Офелия, ни сбрендившая Оливия, ни безбашенный Стив, ни странный мальчик Себастьян убийцами быть не могут - потому что именно на них падает подозрение читателя, и в них в первую очередь тыкнут пальцем. Истина далеко не так очевидна... Так что думайте пока)
В следующий раз я подкину вам еще пищи для размышлений.
Посвящается Vl@d`у, с наступившим днем рождения тебя,
Расти большой, не будь лапшой!
Часть первая: Детки и предки
Я ещё не упоминала, что ненавижу октябрь? Из всех месяцев в году он для меня самый противный. В нашем забытом Богом городишке даже осень не похожа на себя: ни романтичных дождей, ни листопада – ничего такого. Пустыня есть пустыня, и дожди у нас идут в феврале, когда у всех нормальных людей легкий снежок и запах весны в воздухе. А октябрь похож на любой из остальных десяти месяцев, кроме себя самого и февраля – назови любой, не ошибешься. Ну, может быть, жара чуть меньше, чем в июле.
Терпеть не могу наш климат за его чертово постоянство.
Эта была первая причина не любить октябрь. Вторая – Хэллоуин.
Мало того, что этот праздник всегда меня пугал, потому что с приближением его тетушка становилась даже более неадекватной, чем всегда, а приведения, как будто почувствовав, что в округе сложилась благоприятная атмосфера и все их ждут, расходились, начиная вытворять всякие гадости – не ужасные, но тоже неприятные: они пугали прохожих, били лампы, портили электрические приборы, один раз сломали мой магнитофон так, что его не удалось починить. Мало мне всего этого, так еще на Хэллоуин меня постоянно преследовало чувство полной отрешенности от внешнего мира – отрешенности в отрицательном смысле, ненужности. Соседские дети наряжались в костюмы, ходили по домам, выпрашивая сладости и озоруя, а я наблюдала за всем этим из-за высокого забора. Дети всегда шли в красивых костюмах, веселые; идя вверх по улице, они смеялись, планируя хулиганские розыгрыши, возвращаясь – обсуждали детали и, ликуя, делили выпрошенные конфеты. Я не знала, хочу ли я к ним, или нет, но ощущала чувство какой-то пустоты в душе, как будто мимо меня проходила жизнь, которой я должна была жить, а я сидела в каком-то колодце и могла только провожать её взглядом. Когда дети замечали меня, они чаще всего просто отворачивались и убегали, самые смелые и злые начинали выкрикивать дразнилки или матерные слова, кидать в меня песок и камни. Я не обижалась, слишком далеко все это от меня было, но все равно что-то внутри слегка зудело, как зудит расчёсанный порез.
Больше всего меня обижало то, что дети в своих самодельных костюмах приведений думали, что выглядят страшнее всех. А я, которая могла бы прогуляться по городу в компании настоящих приведений и показать, что такое настоящий страшный розыгрыш, не могла этого сделать.
Была у меня и третья причина не любить октябрь: в этом месяце у нас традиционно начинаются занятия в школе, и поэтому никто из школьников его не любит. Если в прошлые годы я отсиживалась за высоким забором своего дома, то в этом сезоне мне предстояло выползти и вместе с другими несчастными идти в школу. Меня это сильно огорчало; кроме всего прочего, я боялась, что могу не справиться с программой и вылететь из школы, а тогда все деньги, что вложили в меня Стив и Джульетта – будем говорить откровенно, чего уж там – все их инвестиции сгорят.
Эти люди в меня поверили, поддержали меня. Никому больше дела до меня не было, а они проявили сострадание, и не просто посочувствовали – реально помогли, да еще и ничего не требуя взамен. Никто никогда такого для меня не делал и вряд ли когда-нибудь сделает. Я решила, что обязана отплатить им сторицей. Денег у них было достаточно, и любви, и счастья тоже хватало… Мне хотелось подарить им то, чего никто не может дать – молодость. Вот закончу школу, думала я, выучусь в университете, получу какую-нибудь научную специализацию, например, стану учёным-генетиком и изобрету лекарство, которое сможет останавливать старение – и помогу Стиву и Джульетте долго-долго остаться молодыми. Наивные мечты, конечно, но я очень хотела сделать для них что-нибудь равное тому, что они сделали мне.
Но чтобы воплотить этот план в жизнь, нужно было очень постараться. И прежде всего, надо было окончить школу, как ни тяжело мне было снова туда приходить.
…
Впрочем, почему «снова»? Это была другая школа, не похожая на мою прежнюю, там были другие порядки, другие учителя, другие ученики. Больше всего мне понравилось, что с учениками, богатенькими буратинами, не сюсюкались, не носили их на руках за то, что их родители ежемесячно вносили кругленькую сумму на счет школы – в каждом из них педагоги видели ученика, а не источник инвестиций. Учителя были подчеркнуто корректны и доброжелательны. Они не лебезили, но и не давили авторитетом, всегда, в любом случае старались быть объективными и создать для ученика такую обстановку, чтобы ему самому хотелось учиться и чтобы у него все, чего он хочет, получалось. Мне это очень понравилось.
Еще мне понравились классы. Я не люблю людей, и мысль о том, что придется полдня проводить в помещении, наполненном бешеными подростками, не знающими, куда себя деть, приводила меня в ужас. Но здесь все было иначе: классы очень просторные, учеников очень мало. Если мне становилось неуютно, я могла отойти подальше ото всех, сесть на банкетку и слушать учителя, представляя, что вокруг никого, кроме меня нет.
Но в общем-то, и соученики мне не очень-то докучали: они были очень серьезны и дружелюбны, старались не болтать по пустякам, и каждый занимался своим делом – почти у всех были свои научные проекты, и все время, свободное от чтения книг и слушания лекций, они тратили на то, чтобы развивать свой проект. Здесь почти не было контрольных, редко проводились экзамены, зато было очень много увлекательных разговоров, дискуссий, споров. Я в них не участвовала, но слушала очень внимательно, и за неделю в школе поумнела, как за пару лет непрерывного чтения книг.
Здесь можно было в любой момент, не спрашивая разрешения, выйти из класса и отправиться прогуливаться в сад или пойти выпить кофе в кафетерии. Можно было и вовсе уехать домой, если ты чувствовал себя уставшим или нездоровым. Можно было и вовсе отпроситься с занятий и работать над своим проектом дома – если ученик считал, что ему так удобнее, преподаватели всегда шли ему навстречу.
По большому счету, можно было хоть и вовсе не посещать школу, но никто так не делал. Все были настолько увлечены своими проектами, что готовы были работать над ними день и ночь.
…
Мне, учитывая мою непростую ситуацию, разработали индивидуальный план, по которому я должна была заниматься, чтобы за один год освоить то, что нормальные дети проходят за три года; другие ученики вызвались быть для меня добровольными репетиторами и помочь мне догнать их по программе. Один учил со мной географию, другой – историю, третий – тригонометрию, четвертый – физику, пятый – английский язык; в общем, рядом со мной постоянно находился кто-то из одноклассников. Если честно, мне хотелось, чтобы они поскорее от меня отстали, хотелось учиться самой и тоже начать какое-нибудь научное исследование. Уже в конце первой недели я решила, что хочу изучать нервные клетки, их жизнедеятельность, начиная от рождения и заканчивая отмиранием, и поставила себе задачу узнать, могут ли они восстанавливаться и как именно протекают в них регенеративные процессы. Вот чем я хотела заниматься – но, увы, чтобы перейти к научной деятельности, мне нужно было сдать базовые тесты по всем предметам и накопить хороший багаж знаний по биологии, биохимии и физиологии, подготовить презентацию и убедить всех, что я готова заниматься такой сложной темой.
Поэтому-то я больше всего общалась с одноклассником, который хорошо разбирался в физиологии, анатомии и биологии. Его звали Лев, у него были чудесные волнистые волосы и милые круглые очки, из-за чего он напоминал помесь Гарри Поттера с Роном Уизли.
У нас сразу сложились очень забавные отношения: он всегда обращался ко мне в таком добродушно-подтрунивающем тоне, что я не могла понять, подшучивает он надо мной или действительно хочет помочь. Иной раз мне даже начинало казаться, что на самом деле Лев тайно влюблен в меня и обращается ко мне свысока только для того, чтобы я не догадалась о его чувствах. Впрочем, откуда мне, девочке, выросшей взаперти, без нормального общения с себе подобными, знать о человеческих чувствах? Я совсем в этом не разбиралась.
Во время одного из наших занятий, когда мы заговорили о нервной системе и нервных тканях, я случайно проговорилась, что хочу заниматься исследованием нейронов. Лев посмотрел на меня сквозь очки недоверчиво-снисходительно – так, как только он умел – и ничего не сказал. Я оскорбилась, но виду не подала.
Правда, во время нашей следующей встречи он вдруг спросил – хотя до этого говорил совсем о другом:
-Ты уверена, что хочешь заниматься именно этим?
Я не сразу поняла, о чем он, а когда догадалась, ответила, что да.
- Тогда тебе нужно познакомиться с моим отцом. Он, наверное, единственный человек в городе, который в этом разбирается.
- А кто он?
Лев назвал имя и фамилию, которых я никогда до этого не слышала. А потом добавил кое-что, после чего мой энтузиазм улетучился, как хлор из неплотно закрытой колбы.
- У отца очень богатый практический материал; ему разрешили открыть небольшую лабораторию в Атэнс, и он провел там много необычных экспериментов. Думаю, тебе будет интересно.
Эксперименты над несчастными психами, значит. Прямо как в Эйсалиме.
Я отставила чашку, хотя еще не допила свой кофе, и вежливо попрощалась.
- Подожди, но мы же не закончили! Нам нужно разобрать еще одну тему… Почему ты так быстро уходишь? Что-то случилось? Я что-то не то сказал?
- Нет, все в порядке.
- Но я же чувствую, что что-то не так! В чем дело?
- Ни в чем. Просто моя тётя лежит в Атэнс, и я не хочу участвовать в экспериментах над такими, как она.
…
Должна повиниться перед собой: за все это время я ни разу не навестила тетю. Сначала я боялась её видеть – все-таки бедняжку упекли не без моего участия, да и воспоминания о том, как она гонялась за мной с ножом, были слишком свежи в памяти; потом было не до того – надо было решать свои проблемы, оборонять дом, отстаивать свою независимость и зарабатывать деньги. Когда же я застыдилась и решила сходить к ней, меня не пустили – в буквальном смысле остановили на пороге, объяснив, что моя тётя очень плоха, никого не узнает и подходить к ней очень опасно. Я послушалась, вернулась домой и с тех пор старалась не вспоминать о бедной сумасшедшей, считая, что её судьба решена.
Но теперь, после этого неловкого разговора со Львом, я почувствовала себя настоящей предательницей и всю ночь промаялась без сна, размышляя о судьбе несчастной Оливии и о том, что я могу для неё сделать. Наутро же, невыспавшаяся, с темными кругами под глазами, отправилась в школу, где разыскала Льва и заявила:
- Я хочу, чтобы ты помог мне встретиться с тётей. Сможешь это устроить?
Лев, которого вчерашняя неприятная ситуация тоже порядком напугала, быстро кивнул: постараюсь, мол.
Вечером того же дня, когда мы все сидели за ужином, он позвонил мне и сказал, что отец с удовольствием устроит мне экскурсию по лаборатории и по всему лечебному заведению.
- Правда, есть одно «но», - после недолгой заминки добавил Лев, - я сказал, что ты – моя напарница по научному проекту, занимаешься физиологией нервной ткани, так что постарайся не ударить в грязь лицом, когда будешь с ним беседовать, хорошо?
Я, вздохнув, обещала, что все будет в лучшем виде, назначила ему встречу после уроков и повесила трубку. Потом, спохватившись, оглянулась и обнаружила, что все семейство Мэллой, кроме малыша Гамлета, забыв про ужин, смотрит на меня.
- У тебя появился поклонник? – чуть нахмурившись, спросил Стив. По-моему, после того, что произошло на островах, он сильно беспокоился за мое целомудрие. – Когда ты нас познакомишь?
- У Офелии поклонник, у Офелии поклонник! – Виола, подпрыгивая на месте, радостно захлопала в ладоши. Конечно, когда тебе восемь лет, нет ничего интереснее, чем узнать, с кем проводит время твоя старшая сестра.
- Дорогой, не торопи Офелию, она покажет нам его, когда придет время. - спокойно сказала Джульетта, раскладывая по тарелкам зеленый горошек. - Кому добавки? Солнышко мое, не вертись так, а то вся измажешься в картошке. Офелия, тебе положить куриную ножку? Кому ещё пюре? Себастьян, а ты что, уже наелся?
- Больше не хочу, спасибо, - пробурчал Себастьян, вылезая из-за стола.
Я следила за тем, как он поспешно идет по коридору и наконец хлопает дверью в свою комнату, – и испытывала что-то похожее на чувство вины. Парень так и не смог справиться со своей влюбленностью и продолжал боготворить меня, а я своим неосторожным поведением ударила по живому, словно безжалостно разрезала начавшую было заживать рану. Теперь он был уверен, что я с кем-то встречаюсь, а у меня не хватало смелости поговорить с ним и объяснить, что это не так.
Может, пусть лучше продолжает так думать? Так он скорее придет к мысли, что между нами ничего нет и быть не может.
…
Пока в нашем доме, словно на сцене театра «Глобус», бушевали все эти шекспировские страсти, за его пределами нормальные люди жили обычной жизнью, старались, как могли, решать свои скучные проблемы. Я подумала об этом, когда, выйдя вечером с полным мешком мусора в руках, увидела толпу парней в одинаковых куртках, которые ошивались возле нашего дома. Я было испугалась, но вдруг увидела среди них своих приятелей по прошлой школе – Джонни Смита и Рипа Гранта. С одним из них я раньше встречалась, другой тоже пытался за мной ухаживать – но в тот момент в сумерках они выглядели столь угрожающе, что мне захотелось позвать на помощь. Однако я справилась с этим порывом, спокойно выбросила мусор и подошла к ним:
- Парни, что вы здесь забыли?
Наверное, они тоже не ожидали меня увидеть, во всяком случае, повели себя совсем не агрессивно, а наоборот, очень обрадовались. Как парни мне рассказали, они шатались по улицам, забрели в неосвещенный район и заблудились в темноте, и даже не имели понятия, в какой части города находятся, а я своим внезапным появлением спасла их. Я предложила им зайти в дом и вызвать такси, но они смущенно отказались. Мы немного потоптались у ворот, вспоминая школу и одноклассников, и когда я решила, что пора заканчивать светскую беседу и пожелала им спокойной ночи, Рип, стараясь не смотреть мне в глаза, сказал:
- Офелия, а твои жильцы – они как, опасные? У них оружие есть?
Я пожала плечами и сказала, что, пожалуй, нет, не буйные. Однако этот вопрос меня насторожил, и я насела на пацанов, стараясь вытянуть из них правду.
Правда же оказалась простой, неприглядной и грязной, как клюв птички-падальщицы, питающейся на помойке: парни поссорились с родителями, сговорившись, сбежали из дома, нашли себе временное пристанище и теперь искали, кого бы ограбить, чтобы скопить денег и уехать из города. Мои квартиранты, богатые и беспечные, показались им самой подходящей жертвой.
Я выслушала все это, кипя от негодования. Мне хотелось взять их за воротник и самолично притащить в участок – настолько мне противна была мысль, что они собираются ограбить Мэллоев. С другой стороны, эти парни были моим друзьями, поддерживали меня, когда никто больше не хотел со мной общаться, и было бы свинством закладывать их сейчас, когда им и без того приходилось непросто.
Я сбегала в дом, достала свою копилку, разбила её и, собрав все монеты, добавив к ним всю наличность из своего кошелька – получилось около двухсот семидесяти долларов, – вынесла эти деньги малолетним грабителям.
- Возьмите, и даже не думайте о том, чтобы кого-нибудь ограбить. Кто вас из тюрьмы будет вытаскивать, а?
Рип, хлюпая носом и все так же отводя глаза, взял у меня деньги и вполголоса меня поблагодарил; однако компашка не спешила уходить и все так же топталась у моих ворот.
- Офелия, а может, ты нам поможешь? Вынесешь телевизор, а им скажешь, что он сломался и ты его выбросила… Пожалуйста, мы не хотим в тюрьму! А деньги нам очень нужны…
Я посмотрела на парней с еще большим негодованием и сказала, что не буду им помогать, и велела держаться подальше от моего дома. Последнее, что я видела, запирая ворота – их вытянувшиеся, расстроенные физиономии.
С одной стороны, жалко их, у них действительно сложная ситуация… А с другой, я даже сидя без гроша в кармане не опускалась до того, чтобы воровать у соседей. Ну, разве что овощи с огородов, но это у нас и за воровство почти не считается.
Вспомнив про овощи, я подумала, что нужно достать красивую тыкву, чтобы сделать светильник, ведь через три дня уже наступит Хэллоуин. Подумав об этом, я совсем захандрила – ведь, как вы помните, я ненавидела этот праздник лишь чуть меньше, чем Сочельник.
Ложась спать, я мечтала о том, чтобы в этот раз приведения не слишком буянили. Если они разгуляются, мои пугливые квартиранты этого просто не выдержат.
Когда же я заснула, мне приснился странный сон, про то, как Рип и Джонни залезли к нам, чтобы украсть праздничную тыкву и зачем-то Виолу, а Лев поймал их и начал проводить над ними опыты.
…
На следующий день я, предупредив домашних, задержалась в школе после уроков, дожидаясь Льва, которому срочно нужно было показать преподавателю свой проект. Когда он наконец освободился, за нами прибыла машина с шофером, и мы отправились в Атэнс.
- Постарайся понравиться отцу, - простодушно говорил Лев, пока мы ехали, - если ты покажешься ему умницей, он, возможно, возьмет тебя в свою лабораторию. Там ставится столько интересных экспериментов, ты даже не представляешь!
Я кивнула, хотя мои мысли были далеко-далеко. Прежде всего, мне надо было увидеть тётю, а потом… Я еще и не знала, что будет потом, просто чувствовала, что пришло время с ней повидаться.
На крыльце нас встретила какая-то хмурая суровая женщина, один вид которой бросал в дрожь. У меня душа в пятки ушла, а Лев, ничуть не испугавшись, подвел меня к этой жуткой особе, подошел к ней и даже легкомысленно чмокнул в щечку. Я думала, что горгулья его растерзает, но она лишь сухо улыбнулась и потрепала мальчика по волосам.
- Привет, ма! Отец у себя? Я обещал Офелии показать его лабораторию и весь дом.
«Мама?!!! Эта ведьма – мать Льва? А говорят, на чертополохе апельсины не растут! Хотя, может, у него хоть отец нормальный».
- Профессор у себя, - сурово ответила «ма» и одарила меня таким «дружелюбным» взглядом, что душа в пятки ушла. – Я эту девочку раньше не видела. Это твоя подружка? Не обманула бы она тебя, вид у неё больно легкомысленный.
«Спасите!» - подумала я и едва не упала в обморок. Но Лев, который, видимо, воспринял это как шутку, весело рассмеялся.
- Ма, ты, как всегда, остроумна! Нам пора, а то отец нас давно уже дожидается. Офелия, пошли.
Я была ему так благодарна, что готова была пойти с ним куда угодно, лишь бы убежать от взгляда этой мегеры, который я еще долго чувствовала у себя на спине.
…
Лев познакомил меня с отцом, благообразным светловолосым мужчиной – и снова я удивилась, насколько он на него не похож. В этом случае яблоко от яблони укатилось очень уж далеко.
- Добрый день, Офелия, - он пожал мне руку – на ощупь его рука показалась холодной и сухой. – Мой сын утверждает, что вы желаете изучать физиологию? Весьма похвально.
Я кивнула и с пересыхающим горлом принялась тарахтеть, выкладывая все, что успела вызубрить за вечер. Профессор слушал меня, покачивая головой и чуть улыбаясь – я так и не смогла понять, какое впечатление на него произвела.
- Я вижу, вы всерьез заинтересовались наукой, - наконец сказал он. - Позвольте, я покажу вам свою лабораторию, уверяю, вам здесь понравится.
И он повел меня по помещению, показывая оборудование и расхваливая его на все лады. Я, конечно, приехала сюда совсем для другого, но все равно заинтересованно разглядывала различные приборы, которые до этого видела только на картинках в учебниках или по телевизору.
Но все же я не забывала и об основной цели визита, и, выждав положенное время, попросила об экскурсии по зданию.
- Я провожу, - вызвался Лев.
- Погоди, - остановил его отец, - это опасно, я дам вам провожатого.
-Зачем? Мы не заблудимся, я тут каждый угол знаю!
- Больные могут быть опасны, - не терпящим возражения тоном заявил профессор, - подождите здесь, я позову санитаров. - и вышел, оставив нас в одиночестве.
Но как только Лев убедился, что белый халат его отца скрылся из вида, он схватил меня за руку и потащил за собой.
- Куда ты меня тянешь?!
- К тёте, ты же к ней пришла! Думаешь, санитар даст вам поговорить? Как бы ни так!
- А как мы её найдем? – тяжело дыша и спотыкаясь на бегу, спросила я.
- Я знаю, где её палата!
- Точно?
- Да тут только одна тетка по имени Оливия!
…
Лев тащил меня по коридорам, которые с обеих сторон зияли черными проемами решеток – тут сидели особо буйные психи, и вряд ли нам можно было соваться сюда без охраны, но он ничего не боялся. Наконец он привел меня туда, куда мне нужно было, и показал мне мою тётю.
Как же она исхудала, как осунулась! Руки и ноги стали в два раза тоньше, чем были, и казалось, вот-вот обломятся, как палочки, а лицо, кажется, превратилось в одну сплошную морщину, свисающую до самого подбородка.
- Вы что, голодом её морили? – набросилась я на Льва.
- Нет, что ты! - отбивался он. - Пациентов кормят по физиологическим нормам, около двух тысяч калорий в день. Просто она отказывается от пищи. Ей даже ставили катетер… впрочем, такие подробности тебе знать не обязательно.
Я кивнула, почти не слыша, что он говорит. Я приблизилась к старушке и села у неё в ногах.
- Разговаривайте, - сказал Лев и деликатно вышел за дверь.
Однако никакого разговора не получилось: как я её ни тормошила, тетка сидела как истукан и молчала.
Однако, когда я уже почти разочаровалась и, пожелав ей доброго здоровья, собралась уходить, она вдруг «увидела» меня, окинула безумным взглядом и, резво вскочив, закричала:
- Ты здесь? Неблагодарная девчонка, ты бросила свой дом? Зачем ты ушла так далеко! Ты должна быть там! Хозяйка должна быть в доме! Беги туда скорее, иначе они все умрут!
И она бросилась на меня, потрясая кулаками, и едва не вцепилась мне в волосы: перепуганная, я еле успела выскочить за дверь, прежде чем Лев захлопнул её.
- Молись, - кричала она сквозь решетку, - молись, чтобы умерла ты, а не он! Если он умрет или ещё кто-нибудь из них, ты будешь отвечать, слышишь, Офелия!
Я стояла за дверью, тяжело дыша, и Лев, поддавшись душевному порыву, крепко обнял меня, стараясь защитить.
На шум прибежал отец Льва и сопровождающий его санитар, который быстро вколол бедной старушке успокоительное, и она погрузилась в глубокий сон.
- Вот поэтому и не стоит ходить по нашему заведению без охраны, - сурово сказал профессор. - Запомните, некоторые из пациентов могут быть очень опасны. Пусть это послужит вам уроком, юная леди. А ты, сын, думай, прежде чем подвергать опасности жизнь своих друзей.
Мы оба пристыженно молчали. Потом Лев сообразил, что до сих пор обнимает меня, и испуганно убрал руку с моего плеча. Мы поплелись за профессором, виновато опустив головы, как нашкодившие котята; завершал наше позорное шествие санитар, могучий и непреклонный, как средневековый палач.
…
Несмотря на столь усиленное сопровождение, я каким-то образом умудрилась заблудиться и остаться в полном одиночестве. Я, находясь под впечатлением от встречи с тетушкой, шла, не разбирая дороги, и сама не заметила, как оказалась на пустом этаже, где ни в одной палате не было пациентов, а все двери были открыты.
Я вошла в палату, думая, что по виду из окна смогу догадаться, в какой части дома нахожусь и куда мне нужно идти. Но стоило мне лишь подойти к окну, как дверь, до этого гостеприимно распахнутая, сама собой захлопнулась. Мало того, я услышала шум закрывающегося замка.
- Лев, это ты? - раздраженно крикнула я, думая, что это розыгрыш. - Открой сейчас же!
- Лев тебя не слышит, - заявила женщина, сидящая на пустой больничной койке, которой раньше там не было. - Они далеко от тебя ушли.
У меня в голове зашумело, и я почувствовала слабость в ногах. Единственное, что меня спасло – это твердая уверенность в том, что приведения не могут причинить живым никакого вреда. Помереть можно только от испуга, а если их не бояться, то они точно ничего тебе не сделают.
Все-таки у меня был богатый опыт проживания в доме с приведениями.
- Чего ты хочешь? - прерывающимся голосом спросила я.
Она посмотрела на меня задумчиво и ничего не ответила. Я понимала, что передо мной призрак, но она выглядела совсем как живая – измученная и истощенная молодая женщина, смуглая, темноволосая, красивая, похожая на Эсмеральду из мультфильма.
Только безумный блеск глаз да больничная одежда выдавали в ней пациентку психушки, и бесплотные, почти прозрачные руки и ноги – призрака.
- Какой сейчас месяц?
Я ответила, что октябрь. Она покачала головой.
- Жаль, я хотела попросить тебя принести мне букет цветов, но они все уже отцвели. Я уже и не помню, как они пахнут… А тебе не тяжело носить эту тяжесть?
Я вытянула вперед руки, показывая, что в них нет груза. Обернуться я не рискнула, боясь поворачиваться к призраку спиной.
- Черная корона у тебя на голове, - уточнил призрак, - неужели она тебе не мешает? Она, должно быть, очень тяжелая.
- Я не знаю, о чем ты говоришь.
- Жаль, что тебе её никак не снять, - задумчиво продолжал призрак, - разве что у тебя родится девочка, на которую ты её наденешь. Но прежде, чем ты её зачнешь, они убьют того, кто захочет взять тебя в жены, потому что у тебя уже есть жених… Вижу, ты еще не была с мужчиной? И долго еще не будешь…
Все это было так непонятно и странно, что я подумала, что случайно заснула и сейчас вижу сон.
- Как же мне снять корону? – машинально спросила я.
- Я уже сказала, - призрак спокойно продолжал накручивать на палец прядь черных волос, - хотя ты ещё можешь убить того, кто надел её на тебя, и убить себя. Тогда он попадет в ад, а ты освободишься. Но это сложно – убить себя. Я долго на это решалась.
Значит, она покончила жизнь самоубийством.
- Ты же видела их? - вдруг оживленно спросил призрак. - Правда, они очень красивые? Я очень их люблю, они для меня как любовь и боль, а любовная мука и сладость боли неразрывны. - и она повторила то же самое по-итальянски. - Мне очень хочется с тобой поговорить о них, но не могу, тот, держащий корону, мне грозится, говорит, ты не должна знать… Он даже приставил к тебе нож, угрожает, что погубит тебя. Я-то его не боюсь, а вот тебе стоит волноваться.
И я действительно невольно ощутила боль в горле, как будто кто-то хотел его перерезать.
- Отпусти меня, - взмолилась я.
- Разве я тебя держу? - равнодушно ответила призрак. - Не я тебя сюда притащила, а они.
- Тогда скажи им, чтобы отстали от меня! Не буду я выпытывать у тебя никаких тайн!
Призрак задумчиво глядела на меня – и как будто за меня, разглядывая что-то за моей спиной.
- Они согласны, - и я почувствовала, как вдруг стало легче дышать. - Тогда я не буду ничего тебе говорить.
Я преисполнилась благодарности, и мне стало жаль её, такую замученную.
- Кто тебя обидел? Кто превратил тебя в это? Как же, наверное, плохо тебе было!
Призрак посмотрела на меня – и в её пустых глазах я впервые увидела слезы.
-Несчастная, - произнесла она, - тащишь на себе такую ношу, и печалишься обо мне! Приговорена с рождения, и плачешь по уже погибшей! Какое доброе сердце бьется в твоей груди!
Мне стало неловко, но я еще больше пожалела её и придумала, как утешить неприкаянную душу.
- Если правда, что ты говоришь, - храбро сказала я, - то пусть все силы, какие стоят за мной, обрушатся на того, кто довел тебя до смерти! Пусть он получит, что заслужил, пусть его страдание будет равно твоему!
Призрак расплывалась на глазах, и в её глазах я увидела гнев.
-НЕ ДЕЛАЙ ТАК, - низким голосом произнесла она, расплываясь, сверкая гневными глазами, и мне стало еще страшнее, хотя казалось, страшнее быть уже не может. Но тут прозвучал спасительный гудок клаксона – это Стив приехал за мной, как я его просила.
Услышав это, приведение повернуло голову к окну, и я увидела такое блаженное и счастливое выражение на её лице, что живая женщина не смогла бы изобразить подобного. Вслед за этим она растворилась в воздухе, а дверь отворилась, и я поспешила убежать оттуда, хотя почти не могла ходить.
Однако любопытство было сильнее всего, даже страха, и я обернулась. Призрак стояла возле двери, сжимая между тонкими прозрачными пальцами железные прутья решетки, и задумчиво смотрела мне вслед.
Потом её образ растаял, стал совсем неразличим, как будто и не было её.
…
Почти сразу мне навстречу попались мои спутники – оказывается, они уже с полчаса разыскивали меня, гадая, куда же я делась. Мне же казалось, что прошла целая вечность. Профессор немного пожурил меня и поругал Льва за то, что он выпустил меня из виду; я попросила у него разрешения устроиться лаборанткой в его лабораторию – несмотря на все ужасы этого дома, мне все равно было очень интересно поработать тут – и получила его.
Меня со всеми извинениями и с самыми лучшими пожеланиями передали в руки Стива, который должен был отвезти меня домой. Садаясь к нему в машину, я сделала мысленное усилие, чтобы забыть то, что пережила только что. Это был кошмар, твердила я себе, видение, наваждение. Не надо об этом думать, и не надо никому говорить.
- Не нравится мне тут, - заявил Стив, заводя мотор. - Ощущение, что я здесь уже был.
- Ты лежал в психушке?
- Нет, кажется. А что, это дурдом? - Стив присвистнул. - И чего тебя сюда занесло?
Я, как могла, рассказала про тётю и про проект.
- Значит, мне частенько придется тебя сюда возить, - подытожил Стив и посигналил охраннику, чтобы тот поднял шлагбаум и выпустил нас.
- Тебе это не по душе?
- Почему? Если тебе интересно, то и я не против. Особенно если он тебе нравится.
Стив продолжал думать, что я затеяла все это только ради того, чтобы встречаться со Львом. Я возмущенно фыркнула.
- Что? В этом нет ничего плохого. Главное, не позволяй ему себя обманывать.
Я не знала, что и сказать на это.
- Ты так говоришь, будто у меня одни парни на уме!
- Ты так говоришь, будто в этом есть что-то плохое. - Стив нажал на кнопку магнитолы. - Я включу музыку, не возражаешь?
Я ожидала услышать что-то в духе Стива – мелодичный тяжелый рок, может, даже металл, и вой гроулом. Но из магнитолы зазвучало что-то совсем непривычное – какие-то этнические напевы, отдающие глухой древностью. Я долго прислушивалась, пытаясь понять, что это такое; мужские голоса, высокие и низкие, пели на этом неизвестном мне языке под сопровождение не то дудки, не то свирели, какого-то струнного инструмента и барабанов.
- Это Африка?
- Можно и так сказать, - Стив чуть убавил громкость, - Древний Египет. Музыканты современные, но инструменты как у древних и музыка аутентичная, исполнено по всем канонам. Как тебе?
Я пожала плечами.
- Не знаю. Джульетте бы точно понравилось. Она собирает такие вещи.
- Да это её диск, я просто взял послушать. Вдохновляет, правда? - Стив забарабанил пальцами по оплетке руля и замурлыкал. - Еще бы басов добавить и драмчику, и вышло бы совсем зашибись.
Сложно было удержаться от улыбки, видя его таким.
- Ты хоть примерно представляешь, о чем они поют?
- Конечно! Вот сейчас звучат песнопения во славу Анубиса, бога смерти и перехода в иной мир.
Мне сразу вспомнились мои сегодняшние приключения – и мне подурнело, и я захотела вжаться в спинку своего кресла.
- Не надо! - вскрикнула я, и, спохватившись, добавила чуть спокойнее. - Включи что-нибудь другое.
Стив удивился, но послушно потянулся к магнитоле. Зазвучала новая песня, судя по тону голосов – более радостная.
- Это хоть не похоронный обряд? - подозрительно спросила я.
- Нет, это чествование Изиды. Слышишь же, они много раз упоминают её имя со всякими эпитетами.
- Как ты во всем этом разбираешься? Джульетта тебя научила?
- Да нет, она давно бросила попытки мне что-то объяснить. Считает, что это безнадежно.
- А раньше у неё была надежда?
- Нет, конечно. Но раньше я был её студентом, хочешь – не хочешь, а учить надо.
…
Я чуть не подпрыгнула на месте.
- Студентом? Джульетта преподавала тебе историю?
- Да. Думаю, я был худшим учеником из всех, что ей попадались. Она была счастлива, когда я покинул её класс.
Чем больше я узнавала про Мэллоев, тем сильнее удивлялась. Студент и профессор – это надо же придумать!
- А ты сразу в неё влюбился?
- С первого же взгляда!
- И ты что же, ухаживал на ней на переменах? Или прямо на лекции глазки строил?
- Что ты, она никогда бы мне такого не позволила, - хихикнул Стив.
- Значит, ты сидел за партой и пожирал её глазами. А как вы сблизились? Ты все-таки набрался смелости пригласить её на свидание?
Стив выразительно вздохнул и поглядел на меня глазами старого Ромео. Уверена, именно так Ромео смотрел бы на молодых свистушек, доживи он до возраста Стива. Вся философия любви в одном взгляде.
- Солнце мое, у каждого своя история. Ты хочешь услышать, как оно бывает, но никто не может сказать, что у тебя с этим мальчиком все сложится так же, как у нас с Джульеттой.
Я от возмущения чуть не проглотила язык. Потом, не выдержав, врезала ему по лопатке.
- Ай! - Стив пригнулся. - Ты чего!
- А ты чего?! Я хотела узнать про вас с Джульеттой, а не слушать нотации!
- Неправда!
- Правда-правда-правда!
- А что тебе рассказать-то? Ничего интересного... Начали встречаться, когда я был на третьем курсе, у неё был другой жених, она долго не могла между нами выбрать. Все думала, что я легкомысленный наркоман и мне нельзя доверять.
- Даже так?
- Угу. Потом она бросила...
- Тебя или его?
- Нас обоих. И уехала на раскопки.
Я присвистнула.
- Лихо! Что потом?
- Суп с котом! Прождал её год, дождался, и она снова уехала на год... Потом защитил диплом, после защиты сделал предложение и ждал ещё полгода, прежде чем невеста согласилась. А потом мы уже вместе ждали – Виолу. Как тебе?
- Как ни погляди, сплошное ожидание.
- Что уж тут поделать? Если любишь, на другую уже не согласишься. Будешь ждать.
- А когда найдешь, будешь держать в руках, как хрустальную вазу, и делать все, чтобы её порадовать. Слушать её странную музыку, например.
- Неправда! Она мне нравится! Я даже сам хочу её сыграть!
- Правда-правда-правда! - передразнила я, а потом спросила серьезно:
-Джульетта с головой ушла в науку, вы почти не видитесь. Ты, наверное, боишься, что она к тебе охладела?
Стив испуганно на меня покосился и помотал головой.
- Что ты! Нам же так хорошо вместе... Почему ты решила, что Джу от меня устала? Она так сказала?
И все-таки боится, подумал я. Убеждает себя, но опасается.
- Да нет, что ты, я так спросила. Не уйдет она от тебя, у вас же дети...
- Ну и что? Ты плохо знаешь Джу. Если ей станет со мной плохо, она не останется ради детей. Разведется и их заберет.
- Ей с тобой не плохо, - успокаивающе сказала я, - уж поверь мне.
Он захихикал.
-Эх ты, - захихикал он, - эксперт…
- Ну, знаешь, - оскорбилась я, - все-таки я её лучше понимаю, чем ты. Женщина женщину всегда поймет.
Стив, услышав из моих уст слово «женщина», сперва рассмеялся, а потом помрачнел – и я сразу поняла, о чем он вспомнил. Мне тоже стало как-то не по себе.
…
Приехав домой, мы увидели во дворе необычную суету: всюду сновали незнакомые люди в строительных жилетах и касках, а возле ограды были припаркованы грузовики, нагруженные какими-то огромными шпалами.
- О, - обрадовался Стив, - уже приехали, хорошо!
Я поняла, что именно он является организатором сего безобразия.
- Что за шпалины? Ты что, железную дорогу строишь?
- Дурочка, - Стив, к которому вернулось хорошее настроение, захихикал, - это опоры для софитов. Я решил собрать сцену.
- Как в прошлый раз?
- Да, только та была временной, а эта послужит нам долго. Угадай, где я её поставлю?
- Где? - он, улыбаясь, показал пальцем наверх.
- С ума сошел?!!
- Что сразу рехнулся-то? Всегда мечтал давать концерты с крыши.
Я покачала головой.
-Джульетта тебе уши надерет.
-Почему? Она одобрила идею. Вот, кстати, и она, - и Стив, улыбаясь, помахал рукой жене, которая, стоя на крыльце, оживленно обсуждала что-то с человеком в каске. Судя по дорогому костюму, это был главный подрядчик, или как они там называются.
Джульетта, приложив ладонь козырьком ко лбу, разглядела нас и жестом велела нам быстрее идти к ней. Подходя, мы услышали обрывок разговора:
- Да, как видишь, все неплохо, у нас двое детишек, девочка и мальчик. А у тебя как дела? Смотрю, ты по-прежнему процветаешь.
- Стараюсь, - с улыбкой отвечал подрядчик, приятный молодой человек. Джульетта отвернулась от него и обратилась к Стиву:
- Это и есть та сцена, которую ты заказал? Объясни строителям, чего ты хочешь, а то я ничего в этом не понимаю.
-Конечно, - Стив поздоровался с подрядчиком и пожал ему руку, - Рад познакомиться! Я Стив, а это Джульетта… Хотя, по-моему, вы уже знакомы.
-Да, мы старые знакомые, - улыбаясь, ответил подрядчик. – Меня зовут Вальдемар, должно быть, Джульетта уже вам обо мне рассказывала.
Стив, который, очевидно, не слышал о нем ни слова, деликатно промолчал.
-Хорошо, - Джульетта, которой гость, очевидно, уже надоел, озабоченно заглянула в приоткрытую дверь, прислушиваясь, не плачет ли проснувшийся Гамлет. - Так, мальчики, вы уже встретились, разбирайтесь теперь сами. Вальдемар, вот мой муж, который делал заказ, с ним и разговаривай.
Вальдемар с любопытством и каким-то превосходством поглядел на Стива, который, кажется, совсем не понимал, что происходит.
- Так вот на кого ты меня променяла!
И тут до Стива наконец дошло, и он возмущенно вскрикнул:
-ЭТО ОН?!!
…
Джульетта покачала головой и ушла в дом. Стив, догадавшись, что перегнул палку, смирился и поговорил с Вальдемаром о делах, как будто ничего и не было. Только потом, распрощавшись с ним, и убедившись, что красавчик уехал, повернулся ко мне, весь пылая от негодования:
-Нет, ну ты подумай! Затеял строительство, чтобы порадовать жену и детишек – и что получилось? - видимо, ему срочно было излить кому-нибудь душу, чтобы не лопнуть от злости.
Я, как могла, постаралась его утешить:
- Это случайность. Ты же не знал, что приедет именно он.
- Нет, конечно. Знал бы – ни за что б ему не позвонил!
Я догадалась, что Джульетта никогда не говорила Стиву, как зовут её бывшего и чем он занимается. С другой стороны, и правильно, зачем ему это знать? Он и сам, поди, не интересовался.
- Что ты так переживаешь? Ты на коне, а не он. Ты её любимый муж, у вас дети, а он – так, воспоминание из прошлого.
- Так-то оно так, - вздохнув, согласился Стив, - но только все равно неприятно. У нас и так не все гладко, а тут еще и это…
- Тут уж ничего не поделаешь. Вы ведь уже много всего пережили, считай, что это еще одно испытание.
Стив тяжко вздохнул.
- Любовь не бывает без боли. Farina d`amore e di dolcezza dolore sono indissolubili, - осторожно сказала я, - insieme sono la nostra vita.
Это были слова призрака той безумной красавицы. Мне хотелось проверить, как на них отреагирует Стив.
Он взглянул на меня искоса.
- Расхожее выражение. Кажется, я его уже где-то слышал.
И все.
Кто бы мог подумать, что у Офелии такая благородная натура? Она могла бы обозлиться на всех людей разом, ан нет же - нашла настоящую семью, ради которой готова даже повоевать со смертью. Хотя, по сути, Мэллои сделали для девочки то, что многие родители делают для детей, но она настолько не привыкла быть любимой, что чувствует себя в неоплатном долгу. Наверно, в этом дело. Но всё же хочется верить, что дело в её чистой душе, а не в чувстве долга.
Я рада, что Офелия нашла своё признание и наконец-таки общается с людьми вне дома. Конечно, быть самодостаточным - круто, но человеческое общество-то никуда не денется только потому, что кто-то не любит людей) А девушке ещё в универе учиться, там уж не получится залезть в свою скорлупку.
Покажи Льва! Жутко хочу увидеть этот гибрид Гарри с Роном А то его уже в поклонники записали, а я и понятия не имею, что за птица этот Лев)
Какой ужас, эти два милых мальчика промышляют грабежом. Ну ладно Рипп, которого замучил деспотичный отец, а Джонни-то? Куда катится мир...
Цитата:
Сообщение от Лалэль
Больше всего меня обижало то, что дети в своих самодельных костюмах приведений думали, что выглядят страшнее всех. А я, которая могла бы прогуляться по городу в компании настоящих приведений и показать, что такое настоящий страшный розыгрыш, не могла этого сделать.
Значит, самое время это сделать сейчас. Хотя, я думаю, привидения не станут дожидаться хозяйку дома и пойдут гулять сами по себе
Как-то мне страшновато при мысли о встречи Офелии с тетей. Будем надеяться, что старуха Спектор уже двинула кони (хотя автор, я знаю, ей не позволит откинуться раньше времени ).
Проду жду! И скрины, само собой.
__________________
I'm well acquainted with villains that live in my head.
They beg me to write them so they'll never die when I'm dead.
Продолжение истории, ура! Я и без скринов его "проглотила", но посмотреть хочется, минимально на "поклонника" Офелии. Ох, не зря его выделили, боюсь, с мальчиком может случится что-то нехорошее. Он в группе риска, ведь и и Стив и Себастьян думают, что он ухаживает за Офелией: один беспокоится, второй ревнует, а все их эмоции ловит тот, "который сидит в пруду", э-э-э-э-э ...убил предыдущую няньку, Льва.
Тут еще тетушка сумасшедшая, которую Офелии вдруг очень захотелось увидеть, и еще Хэллоуин на носу.
И еще цепляет сон Офелии, мальчишки тоже неспроста упомянуты, чувствует мое сердце, теми деньгами, что благородно вынесла им девушка, ребята не удовлетворятся.
Короче, я в предвкушении. Судя по названию жертв будет много, ко дню всех святых дом и все, кто в нем живут разойдутся не на шутку.
Сразу скажу: скрины из прошлого отчёта посмотрела и оценила. Сделано здорово
Ё-о-о! Лев - сын Локи и Цирцеи?! Тогда понятно, откуда у него такое рвение к науке. Они его не усыновили, часом? А тот тут яблоко не просто укатилось от яблони, а как минимум с персика свалилось
Это, блин, не просто сумасшедший дом - это филиал ада на Земле. Мне реально было страшно, пока я читала. Оливия, Белла Гот, кто ещё там сидит? Или уже, кхм, освободился? А Офелия ещё и хочет туда устроиться. Бр-р, как всё жутко! Чёрная корона, жених с того света (я права?), наследственное проклятие...
Цитата:
Сообщение от Лалэль
- Неправда! Она мне нравится! Я даже сам хочу её сыграть!
Вот эта фраза перевешивает все романтичные фото и ласковые словечки. Лучшее признание в любви, которое можно услышать от музыканта (говорю авторитетно, так как сама из их братии).
И как только бывшего Джу занесло в такие... дальние края? Ещё и, тьфу, прораб. Нашёл Стив, к кому ревновать. А этот строителишка и промолчать бы мог. Не на чай его позвали, а выполнять заказ. Это бизнес, детка)
Дальше! Требую жертв! Вот только мне даже страшно представить, кто это будет. Мальчик-одуванчик Лев? Бедняга Вольдемар? Или... Стив? офф
Мне показалось, или у Офелии немного другая кожа? Ты дефолты меняла?
__________________
I'm well acquainted with villains that live in my head.
They beg me to write them so they'll never die when I'm dead.