Терминальная болезнь (происходит от английского прилагательного “terminal”, которое имеет значения “заключительный, конечный, терминальный, окончательный, последний, завершающий”) – это время от момента, когда человек узнал, что у него неизлечимая смертельная болезнь, и до того, когда он уже совсем близко подошел к последней черте.
Автор, фотограф, корректор: Feya Редактор: Pike Консультант по вопросам медицины: Айжель Жанр: мелодрама, мистика Рейтинг: 14+ Проверил: Pike
Pike, СПАСИБО за то, что проверил, поверил и тем самым поднял для меня планку. Айжель, СПАСИБО за то, что консультировала в вопросах, касающихся медицины. Оленька, СПАСИБО за то, что помогала создавать площадки для съемок сериала, выискивая по всей сети объекты. Спасибо за то, что была поддержкой и опорой, когда мое вдохновение меня покидало. Викуля, СПАСИБО за Майкла и Карен. Лисена, СПАСИБО за помощь в обработке скриншотов и чудесные наряды для актеров.
__________________
Последний раз редактировалось Veneziana, 05.02.2012 в 16:32.
IamFeya, Я читаю и думаю, как непросто переворачивать эти страницы дневника, полные боли.
Для меня не просто. Я все время ставлю себя на место героини и иногда буквально"вываливаюсь" из текста.
Сцена с прибоем поразила в самое сердце. Кто-то слышит стук копыт, кто-то видит свет. Невидимые лошади увозят вас из одного мира в другой.
И хочется остановиться, но невозможно.
Мне очень трудно это читать, но автор взял на себе смелость и мужество перенести все это на "бумагу".
Я с ужасом думаю о таком рассказе. Я бы никогда не взялась за такую тему.
Тем больше заслуга автора!
Спасибо , Анжела, за сериал, и за личную переписку!
(Хочу чуда, хочу ангела!)
__________________
Последний раз редактировалось Mara Li, 24.10.2011 в 14:30.
+04k@, а по другому и быть не может... Ее именно "бьет" реальность... И потеря волос очень сильно бьет психологически, и все остальное.
Могу лишь сказать, что после следующей главы, тоже тяжелой наступит просвет. И тогда все будет хорошо))
А скрины будут обязательно, это же все-таки Симс-сериал, куда без скринов?? Просто вот в данный конкретный момент нет на них ни вдохновения, ни сил.
Спасибо за то, что Вы здесь.
Mara Li, спасибо, Ян.
Как уже говорила, да, тема сложная. Но я надеюсь, что никого это слишком уж сильно не шокирует, да?? Читать тяжело, писать еще тяжелее. В этой серии взяла на себя смелость добавить саундтрек, и поняла, что эффект увеличился в разы. Но как бы то ни было, подобные случаи тесно вошли в нашу жизнь, и ничего принципиально нового никто отсюда не вынесет. Кроме, разве что, мыслей о том, что чувствует человек, оказавшийся в такой ситуации.
Спасибо тебе за твои слова. Я рада, что ты здесь.
ЗЫ: Ангел будет. Но эпизодически. Ему отдам на откуп эпилог.
IamFeya, дорогая Анжела! Я искренне желаю тебе в этот удивительный год чуда! Ангела! я хочу подарить тебе своего! Своего Ангела-хранителя! Я попрошу его позаботиться о тебе!
Я ненавижу отсутствия чудес! Им должно быть место в жизни!
Хочу сказать тебе - ты то чудо, которое есть рядом!
Пусть мир станет немного ярче, пусть вино станет немного слаще, пусть люди станут добрее от того, что ТЫ есть!
И пусть в твоем окне всегда горит свет!
Mara Li, Ян, спасибо тебе огромное!!
Хочу поблагодарить тебя и пожелать в ответ всего самого наилучшего!!
ЗЫ: сериал я не бросаю, но сейчас лежу в больничке, потому продолжение писать не могу физически. очень надеюсь, что люди, которым он все еще интересен, дождутся меня.
Прочитала Ваш сериал от начала до, существующих на данный момент, серий. И осталась под впечатлением! Тема, должна сказать, сложная, но это является лишь плюсом - заезженные темы уже просто дотошны.
Тематика сериала очень глубокая и проникновенная. Переживания гг переданы очень хорошо и правдоподобно: это часто наталкивает меня на раздумья по поводу смертельно-больных людей. Как хорошо, что Вы даете нам возможность задуматься о этой, столь больной, теме.
Оформление тоже на высоте, каждый снимок соответствует написанному тексту, а это уже большой плюс в Вашем сериале.
Иногда описания мучений гг наводят меланхолию, но как ты говорила, без этого не обойтись. Я уверенна, что многие возьмут с этой истории определённый вывод, и станут ценить жизнь, всё то, что так ценно душе и легко теряется. Хотя, думаю, тема сего произведения связана еще и с каким-то чудом. Или как говориться "Надежда умирает последней."(это мы посмотрим на конец, тогда и можно будет делать обширные выводы.)
Что же, могу сказать одно: отменно.
С нетерпением жду продолжения! Успехов, вдохновения и терпенья!
pike, спасибо, Вить))
Как оно выяснилось, дожидаться осталось не так долго. В конце недели клятвенно обещаю выпустить новую серию.
Адриасса, рада видеть здесь нового читателя)) Спасибо за все теплые слова и понимание сериала.
А взять из этого сериала что-то хорошее, доброе, вечное сложновато, потому как создавался он не для того. Тут продемонстрирована просто эволюция сознания - с течением времени ГГ стремительно меняется, как и ее жизнь. Но если у кого-то получится что-то из него вынести, то я, конечно же, только рада буду.
Чудо будет обязательно в виде альтернативного финала))
СПАСИБО Ольке за совместные поиски вдохновения.
СПАСИБО Маше за волшебный пинок, послуживший стимулом для своевременного выпуска серии.
СПАСИБО всем, кто рядом со мной сейчас.
4 серия. Депрессия.
Четвертая стадия терминальной болезни - депрессия.
Телефон звонил не переставая вот уже в течение нескольких минут. Его настойчивая пронзительная трель впивалась в мозг Лиллиан, заставляя девушку задыхаться от раздражения… Едва лишь заканчиваясь, один звонок сменял другой. И так минута за минутой, невыносимо долго и мучительно.
- В этом доме некому снять трубку? – громко крикнула она, приподнявшись в постели. Вместо ответа, телефон, казалось, зазвонил с удвоенной силой. Нехотя, она поднялась с кровати, и приоткрыла дверь спальни, - Мам, возьмешь ты эту чертову трубку или нет? – в голосе Лиллиан сквозила ярость. Не дождавшись ответа, она нерешительно сделала шаг в сторону телефона, разрывающегося от звонков. Затем, словно набравшись смелости, медленно подошла к нему и сняла трубку.
- Алло…
- Добрый день, - раздался преувеличенно бодрый голос. Сухой и трескучий, он словно наждачная бумага, неприятно резанул слух девушки, - Я Кевин Адамс, адвокат по бракоразводным делам…
- Вы ошиблись номером, - и ради ЭТОГО пришлось покинуть комнату, этот полумифический островок спокойствия, где больше не было ни зеркал, ни отражающих поверхностей… где она не могла случайно (даже случайно!) увидеть себя, увидеть, КАК она сейчас выглядит. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как выпали волосы, но Лиллиан до сих пор не смогла смириться с этим, не смогла принять ни действительность, ни себя в этой действительности. Не помогли ни мягкие увещевания матери, ни профессиональные доводы Оливера. Не помогло ничего… Лиллиан с нескрываемым раздражением уже собралась нажать кнопку отбоя, когда услышала обрывок слов, доносящихся из трубки:
- …могу я поговорить с миссис Стюарт?
- Вы ошиблись… - она все еще лелеяла надежду поскорее оказаться в спальне, подальше от зеркала в глубине коридора, словно чудовищная росянка, хищно ловящего отражения предметов, неосторожно оказавшихся в опасной близости от него, - Я Лиллиан Стюарт, но никому здесь не нужны ваши услуги…
- Я и не собираюсь предлагать вам свои услуги, миссис Стюарт. Я представляю интересы вашего мужа, Майкла Стюарта.
- Интересы моего мужа? – девушка непонимающе вслушивалась в слова, каждое из которых в отдельности имело смысл, но вместе… сплетенные вместе, они были абсолютно, совершенно лишены смысла. Они не имели ничего общего с реальностью. Не может быть, чтобы Майкл подал на развод. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Он не бросит ее СЕЙЧАС. Сейчас, когда он так нужен ей. Сейчас, когда он нужен ей больше всего. Завтра он вернется с соревнований, и они вместе посмеются над всем этим бредом… Потому что Майкл просто не может так поступить… Он не может…
- Вы слышите меня, миссис Стюарт? – наждачная бумага на другом конце провода продолжала упорствовать в попытках донести до девушки смысл своих слов, - Ваш муж, Майкл Стюарт, нанял меня для ведения бракоразводного процесса…
В течение следующих нескольких минут Лиллиан буквально заставили окунуться в чудовищную действительность. Да, в связи с отсутствием брачного договора все совместно нажитое имущество будет разделено между супругами. Сам мистер Стюарт не претендует на что-то конкретное, но ему хотелось бы сохранить за собой их дом в Палм-Спрингс. Нет, на опеку над дочерью он не претендует. Он даже может подписать отказ от прав на ребенка, если это необходимо. Да, определенная сумма будет выделяться на содержание их дочери до достижения ею совершеннолетия…
Слушать еще и о деньгах сейчас было совершенно непереносимо, и Лиллиан почти закричала:
- Хватит! Достаточно! Прекратите! – она зажала уши руками и обессиленно опустилась в кресло, не обращая внимания на то, что трубка упала на пол. В этот момент входная дверь открылась, и на пороге показались Эллин и Алиссия, вернувшиеся с прогулки. В руках Алиссии был огромный букет из желто-красных кленовых листьев, ее щечки раскраснелись, а шоколадно-карие глаза блестели. Едва завидев мать, малышка, взвизгнув, бросилась к ней.
Испуганная, раздражительная, готовая взорваться из-за любого пустяка, Лиллиан и сама понимала, что в последние месяцы была не лучшей матерью. Времена, когда они с Алиссией, обнявшись, часами просиживали над очередной сказкой о мышонке Тиме, или, высунув язык от усердия, раскрашивали красками игрушечный самолетик, или, хохоча, вымокшие до нитки, плескались в ванной… те беззаботно-счастливые времена канули в Лету. Не было больше ни совместного чтения, ни рисования. Ответом на робкие попытки девочки развеселить Лиллиан, было молчание матери и мягкое бабушкино: «Пойдем, милая, мама слишком устала, и не может поиграть с тобой…», «Мама больна, не стоит беспокоить ее сейчас…», «Мама спит, она поиграет с тобой позже…». Равнодушный, отсутствующий, смотрящий сквозь предметы и людей, взгляд Лиллиан пугал девочку. Глотая мелкие слезы, она позволяла Эллин выводить себя из комнаты, и мечтала лишь об одном – чтобы все стало, как раньше. Когда всем им было так весело… И они были так счастливы…
И вот сейчас, завидев мать, не лежащей на кровати, а вышедшей наконец из своей комнаты, Алиссия кинулась к ней. Обхватив ее лицо ладошками, она с надеждой взглянула в глаза Лиллиан:
- Ты больше не болеешь? Ты поиграешь со мной? Теперь ты останешься с нами, мамочка? – девочка прижалась щечкой к щеке матери и счастливо улыбнулась.
В этот момент из трубки, лежащей рядом с ними, донеслось:
- Итак, миссис Стюарт, я готов оговорить с вашим адвокатом все условия. Если вы дадите мне его телефон, то вам больше не придется ни о чем беспокоиться…
Безразлично-ледяными пальцами Лиллиан отстранила ручки девочки, обнимающие ее, затем она поднялась и молча пошла в свою комнату. Уже на самом пороге ее настиг вопрос Эллин:
- Милая, кто-то звонил?
- Ошиблись номером, - глухо произнесла девушка, скрываясь за дверью.
ДНЕВНИК
Он не вернулся… Ни на следующий день, ни в любой другой из идущих за ним… Он просто оставил меня, как оставляют в парке на скамейке ненужный больше, опустевший пластиковый стаканчик из-под кофе, как оставляют на прикроватном столике ненужную больше, надоевшую до оскомины, зачитанную книгу. Он попросту не вернулся, и все. Не вернулся ни за вещами, ни для объяснения причин своего поступка. Если только развод можно назвать поступком… Или все же предательством? Как ни назови, но легче от этого не становится. Ни на минуту. Ни на секунду. Даже милисекунды облегчения не наступает. Если бы я знала еще меньшую единицу измерения времени, я бы наверняка попыталась измерить то, что происходит сейчас. Хотя бы для того, чтобы убить время. Чудовищно долго тянущееся время. БЕЗ него. Или время, прошедшее с момента, когда он предал меня. Оставил. Просто оставил, как оставляют ненужную вещь…
Как ни странно, на выручку мне приходит болезнь. Вторая пятница месяца, день, когда я должна идти на прием к доктору Стивенсу. Каждый месяц я иду к нему на прием, этот ритуал неизменен, он повторяется так скрупулезно и с таким постоянством, что я начинаю думать, что это – навсегда. Сменятся поколения, но я буду все так же сидеть в приемной доктора ровно десять минут, после чего последует вызов в святая святых, его кабинет. Угаснут звезды и целые вселенные, родятся новые миры, но я все так же буду входить в его кабинет, а он будет приветствовать меня: «Добрый день, Лиллиан». Затем будет следовать беглый осмотр, придирчивое изучение результатов моих анализов, после чего он попрощается со мной: «До встречи, Лиллиан. Не забудьте, вторая пятница месяца».
Наступает вторая пятница месяца. Боже мой, я даже не знаю, какой именно сейчас месяц. Листья деревьев за окном пожелтели… Значит ли это, что сейчас осень? Или просто лето предало их, как Майкл предал меня? Может быть, солнце перестало согревать их своим теплом? Оставило, как оставляют ненужные вещи?
Как бы то ни было, наступает вторая пятница месяца. Я должна быть на приеме у доктора Стивенса, как обычно. Но я чувствую себя слишком плохо, чтобы хотя бы попытаться выйти из дома. Я звоню в приемную доктора и прошу перенести прием. Затем я забираюсь под одеяло с головой и затихаю. Как получилось, что моя жизнь разбилась вдребезги? Как вышло, что у меня не осталось почти ничего? Ничего, за что я могла бы ухватиться, чтобы попытаться выкарабкаться? Хотя бы попытаться… Мысли водят хороводы в моей голове, дружно взявшись за руки. Это всегда одни и те же мысли. Иногда они меняют порядок, иногда – формулировку, но никогда – суть. Почему? Почему?? ПОЧЕМУ???
Слишком занятая ими, я не слышу как поворачивается ключ в замке и кто-то входит в квартиру. Я лежу под одеялом, укрытая с головой, когда дверь спальни открывается и на пороге появляется ОН. Некоторое время он смотрит на меня молча, потом произносит:
- Привет, Лил.
Я застываю. Кажется, что останавливается даже мое сердце. Наконец я нахожу в себе силы ответить:
- Здравствуй… Майкл…
Я пытаюсь понять что означает его приход. Он сожалеет, о том, что подал на развод? Он все хорошо обдумал и решил, что решение было слишком поспешным (я разрешаю себе даже это… «Поспешное решение» - самое неподходящее определение для дела о разводе, но я пытаюсь убедить себя в том, что оно к месту сейчас более всего). Он понял, что не может жить без нас с Лисси и хочет вернуться?
Я успеваю найти еще десяток причин, когда замечаю сумку, стоящую у его ног… Вот и все. Улики собраны. Отпечатки пальцев сняты. Свидетели опрошены. Показания запротоколированы. Вердикт вынесен. Вот и все, вот и все, вот и все… Как разноцветные кольца от пирамидки, я перебираю эти слова, не решаясь нанизать их на стержень реальности. Он пришел за вещами. Он не думал, что я буду дома. Еще бы, ведь сегодня вторая пятница месяца. Боже мой, а я ведь даже не знаю, какой именно сейчас месяц. Ему прекрасно известно, что я должна быть на приеме у доктора … Вот и все, вот и все, вот и все… Все кончено. Он не сожалеет… Он не решил, что его поступок был слишком поспешным… Он не понял, что не может жить без нас… Вот и все. Все кончено. Он просто вернулся за вещами.
Мы оба молчим. Он молча начинает собирать вещи, я так же молча за ним наблюдаю. Не заботясь о том, нравится мне это или нет, он молча кидает свои костюмы и рубашки в сумку. Не заботясь о том, нравится ему это или нет, я молча глотаю слезы, сидя на кровати. Как же вышло, что нам больше нечего сказать друг другу? Наконец его полки в шкафу сиротливо пустеют, а в сумке больше не остается места. Он решается поднять на меня глаза, а я наконец решаюсь задать вопрос, который пульсирует в моем мозгу на протяжении вот уже нескольких недель:
- Почему?
Ему нечего сказать… Вместо ответа он раздраженно поводит плечами. Этот жест может означать все, что угодно. От вполне приемлемого «Прости, мне так жаль. Давай попробуем все вернуть» до совершенно невыносимого «Ты сама во всем виновата – это ты со своей болезнью разрушила нашу семью и ее будущее». В промежутке между этими двумя крайностями вполне может поместиться нейтральное «Я не знаю… Так вышло, прости». Я никак не могу окончательно расшифровать этот жест и потому переспрашиваю:
- Почему, Майкл?
Он продолжает молчать. Мне так много нужно сказать ему, а у него нет ни слова для меня. И тогда столь тщательно возводимое укрепление моего спокойствия рушится. Я начинаю говорить. Сначала говорить, потом кричать. В этом монологе умещается все. Моя боль, мое отчаяние, мои обиды. Моя злость, мое одиночество, мои надежды. И его отстраненность. Его полная отрешенность от всего, что происходит со мной все это время. Его бесконечные отговорки («Прости, Лил, я не могу пойти с тобой к доктору …, я ухожу на тренировку…»), его равнодушие («Милая, приготовь мне ужин… Я знаю, что у тебя вчера была химиотерапия, но я голоден, а твоя мать ушла с Лисси на прогулку…»), его черствость («Здравствуйте, я адвокат по бракоразводным делам, могу я услышать миссис Стюарт?»). В конце концов колодец моей ярости иссякает и я умолкаю. А замолчав, вопросительно смотрю на него. Его глаза холодны, как лед. Самое время надеть коньки и отправиться кататься. Главное – не забыть теплые перчатки, потому что ледяное прикосновение его взгляда обжигает, заставляет меня съежиться от холода. Самое время развести огонь в камине и попытаться согреться. Вот только у меня нет ни единого полена для того, чтобы развести этот огонь в нашем семейном очаге. Он совсем угас, и все вокруг занесено пеплом, оставшимся от НАС. От наших отношений остался лишь пепел… Я так явно ощущаю его на своих руках, на своих губах, на своих ресницах… Пепел, от нежного прикосновения которого веет могильным холодом… Именно этим пеплом меня окутывает с головой, когда я слышу его слова:
- Истеричка… - он берет сумку, затем поворачивается, чтобы уйти… Навсегда уйти из моей жизни. И в этот момент я не выдерживаю. Мой разум помутнен. Я совершенно не осознаю, что делаю, когда хватаю первое, что попадается мне под руку (уже позже я узнаю, что это была ваза с цветами – вовсе необязательный подарок Оливера на год нашего знакомства, по совместительству и недоразумению являющийся и годом моего лечения у психиатра), и швыряю в Майкла. Естественно, я не попадаю в него. Ваза с грохотом разбивается о дверь и осколки хрустальными брызгами разлетаются по всей спальне. Он молча поворачивается и выходит из спальни. Перед тем, как захлопнуться входной двери, я снова слышу:
- Истеричка…
Следом разбивается мое сердце. Клянусь, я не швыряла его. Просто, наверное, взрывная волна от разбившейся вазы была слишком сильной. Оно разбилось без пронзительного звона, но тот момент, когда оно перестает биться, оглушает меня. Его осколки не хрустальные, но они острые, как бритва. Тысячами лезвий, они впиваются в мое тело, причиняя невыносимую боль.
До самого Развода я живу как в полусне. С тех пор, как мое сердце разлетелось множеством осколков, кажется, что в целом свете не существует больше ничего, что способно заинтересовать или отвлечь меня. О такой роскоши, как «забыть», я не смею и мечтать. В день Развода я просыпаюсь очень рано. Гораздо раньше обычного. Затем одеваюсь со всей тщательностью, на которую я только способна. Накладываю макияж. Легкий, ненавязчивый, призванный лишь подчеркнуть то, чем наградила меня природа. Когда приходит черед украшений, я ощущаю пустоту в груди и буквально силой заставляю себя опустить в шкатулку свое обручальное кольцо. Оно больше не принадлежит мне – пытаюсь я убедить себя. Оно не мое… Это кольцо той рыжеволосой женщины с зелеными глазами, светящимися от счастья. Я пристально смотрю на себя в зеркало. Мне не нужны уговоры, чтобы осознать, что мои собственные глаза сейчас мертвы. В них больше нет жизни. Да, это кольцо больше не принадлежит мне.
Остаток дня проходит все в том же полузабытьи. Моя память предает меня (или помогает мне не сойти с ума, сжалившись и похоронив весь это кошмар?) и все происходящее словно покрыто тонкой, полупрозрачной дымкой. Зал суда – стены, обитые деревянными панелями, стол судьи на помосте и мы с Майклом, сидящие по разные стороны укреплений. Адвокаты, сцепившиеся не на жизнь, а на смерть… Заключение суда о разводе – Майкл все же получил дом в Палм-Спрингс, о котором так мечтал, и от которого я так легко отказалась, а я – опеку над Лисси, от которой так легко отрекся он.
Когда я выхожу из зала заседаний, силы оставляют меня, и я едва не падаю. Я наверняка упала бы, если бы не рука мужчины, вдруг поддержавшего меня. Его лицо кажется мне смутно знакомым. Его волосы, цвета песка на морском берегу, растрепаны, а глаза цвета листвы слишком пристально прикованы к моему лицу. Он одет в темную неброскую одежду. Невнятно поблагодарив, пошатываясь, я уже почти готова уйти, когда он вдруг улыбается мне. Его улыбка… Она ободрит, когда кажется, что нет сил сделать последний шаг, она утешит, когда слезы ручьем льются из глаз, она поддержит, когда кажется, что колени вот-вот подогнутся, и ты рухнешь, как подкошенная, на землю… Она всепрощающая, эта улыбка – когда ты видишь ее, тебе совершенно не нужно казаться лучше, чем ты есть на самом деле, она принимает тебя со всеми недостатками, изъянами и тараканами в голове. Кажется, что это улыбка АНГЕЛА. Именно благодаря этой улыбке я нахожу в себе силы добраться до дома.
Затем тьма обступает меня со всех сторон. Она накрывает меня, не давая даже поднять голову, не позволяя сделать даже глотка воздуха. Если мне удается открыть глаза, я не вижу ничего, кроме мрака. Абсолютного. Совершенного. Бесконечного… Нет больше ни света, ни звуков. Есть только одна мысль – КАК ЖЕ Я ОШИБАЛАСЬ, КОГДА ДУМАЛА, ЧТО СО МНОЙ НЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ НИЧЕГО ХУЖЕ, ЧЕМ ТО, ЧТО УЖЕ СЛУЧИЛОСЬ. Хуже быть может! Теперь, полностью погрузившись во тьму, я совершенно точно знаю это…
Очередная истерика. Она не такая, как раньше. Тарелки остаются целыми, чашки нетронутыми, а все вещи так же мирно дремлют на своих местах. Мой гнев больше не обрушивается на их невинные фарфоровые головы. Моя ярость больше не сметает их с чисто вытертых полок (миссис Коул, экономка, приходит два раза в неделю).
Зато теперь страдают близкие мне люди. Они по-настоящему страдают, наблюдая за моими молчаливо повернувшимися к стене, свернувшимися клубочком, с непролившимися слезами в уголках глаз, истериками. Депрессия. Раньше им было проще. Достаточно было убрать осколки разбитой посуды, расставить вещи по своим местам, громко хлопнуть дверью, или, наоборот, обнять меня покрепче. Раньше им было проще понять. Теперь все по-другому. Я отчетливо вижу это по их сжатым губам, сжатым складкам у рта, сжатым пальцам (их пальцы сжимаются так сильно, что ногти впиваются в ладони, и в глубине полукруглых ранок выступает кровь. Темно-красная и тягучая…) Они просто не знают, что сделать, чтобы вывести меня из этого кошмара… Из этой сплошной, черной (когда луну, робко появившуюся на небосклоне, заволакивают тучи, не оставляя надежды ни на малейший проблеск света – ни больше, ни меньше) и длинной (как за полярным кругом, когда ночь длится и длится, не оставляя ни малейшей надежды на скорый рассвет, полгода – ни больше, ни меньше) полосы…
Как вывести меня? Где она, эта волшебная спасительная нить Ариадны? Ухватившись за самый ее кончик помертвевшими пальцами, я могла бы выйти их этого безумного лабиринта обследований, операций и прочих медицинских премудростей.
Тарелки остаются целыми, чашки нетронутыми, а все вещи так же мирно дремлют на своих местах. И никто из моих близких не знает, что делать…
__________________
Последний раз редактировалось Veneziana, 29.01.2012 в 20:34.
Veneziana,
Вот уже минут 15 пялюсь в монитор, пытаясь собрать свои мысли и чувства, чтобы более или менее внятно описать свои впечатления. Мозг настойчиво пытается отрицать написанное, сознание изо всех сил отгораживается от этой страшной темы, но глаза не в силах оторваться от рассказа. Насколько же все страшно, безысходно, талантливо и честно! Никаких приукрашиваний и сюсюканий, ни капли фальши и лжи, состояние героини и реакция окружающих безжалостно правдивы. Это что касается содержания, оно безупречно. К моему большому удовольствию, форма не менее прекрасна. Стиль написания, выверенное построение предложений, чередование событий жизни и дневника героини – все это вызывает восхищение. Неуместно сказать, что я получила удовольствие от прочтения рассказа, посвященного такой тяжелой теме, но это именно так. Браво! Честное слово, это лучшее, что я прочитала за последнее время.
Matildacat, Вот такая-же фигня.
Прочёл ещё днём,но до сих пор хожу пришибленный.
Знаю, что надо-бы что-то написать.
А что? Просто в башку не лезет.
Veneziana, Не мастер я красивые слова писать.
Но зацепила ты этим сериалом, а особенно этой серией -аж до самых печёнок.
И выразить это, нереально сложно.
Одно только могу сказать - БРАВО! И пусть это громко сказанно, но "Терминал" реально лучший сериал, за всю историю существования раздела.
По вызываемым им эмоциям, по стилю, по содержанию!
И пускай удавятся на подтяжках эстеты - если считают что это не так.
Терминал
)
Отличная работа!
Линейный вид
