FNO [фантастика-детектив] - Страница 18 - Prosims: новости, обзоры, дополнения, файлы, коды, объекты, скины и скриншоты The Sims 3 и The Sims 2

Лалэль · 18.04.2008, 14:47

Сказка не для детского сада. Детишкам до четырнадцати лет читать с осторожностью

*FNO - (the) Family of Nuna Oziris, первоначально сериал назывался "Семья Нуны Азирис"

ВНИМАНИЕ! В речи персонажей содержится грубая лексика. Если вам неприятны подобные выражения эмоций, прошу не читать

Зайца · 31.10.2009, 03:08

С возвращением!!! Оставляю автограф под каждым словом о первой реакции Elzas.

Серия здоровская. Тем более, мне давно кортіло (видимо, от позднего времени из головы вылетел перевод) узнать поподробнее о похитителе Нуночкиного покоя.
Украинский текст русскими буквами - это подвиг! Даже с ґлуздом заморочилась, умничка ты наша!

Парочка нюансиков
Завтра устрою торжественные читки семье. Думала и сама завтра почитать, но не удержалась - спартизанила, пока все спят.

Лея Ли · 31.10.2009, 04:24

Начиная,уже не помню с какой серии,читать сериал лично для меня стало не отдыхом,а работой

Загадки прибавляются новые,а на старые ответов ещё не полученно

Поэтому я их не буду уже держать в голове и начиная с этой серии займусь изучением новых))) Все герои уже знакомы, кроме городского мужика(кто ж его подослал?) А зачем такому маленькому мальчику аптечные штучки?)) Его мама действительно не в себе, а от чего? Это связано с тем, что произошло с Санни,когда он увидел превращение? Вот на эти вопросы буду ждать ответы в следующих сериях)))
Текст, как всегда, мастерский

PS: неужели наркоманы используют галопередол для кайфа, от него ж наоборот людей сковывает и скручивает, а не расслабляет, я слыхала им даже лечат от наркомании в традиционной медицине???

Лалэль · 31.10.2009, 10:21

Как обычно, очень приятно читать ваши комментарии, милые мои читательницы) Единственное, меня огорчило, что я вас так сильно запутала. Может быть, дальше будет проще.
И - радостная новость! - у меня готово ещё две порции проды)

Для Лучика Света

Ignis · 31.10.2009, 12:07

Скромница, ура, прода

Чем люблю твой сериал, каждый раз, как прочитаю, сразу столько мыслей в голове крутиться) Что это за дар такой у мальчика... И кто этот мужчина...И кого он видел.. В общем, вызывает потребность в использовании своего мозга, а это радует)))
А еще мне очень понравился кадр, где Санни "ожерелье " показывает..) Такой естественный)))
Ну, жду следующий кусочек)

Лалэль · 09.11.2009, 00:05

Маленький подарочек для поклонников сериала

смотреть

Лея Ли · 09.11.2009, 02:59

Скромница, классная тренировочка!

Атмосфера военного лагеря передана суперски! Как ты засняла, где они упали друг на друга, коды? Белла - новенькая, красивая симка)после Нуны конечно

А у Джуффины талия - бррр, запрети ей утягиваться карсетами

Лалэль · 16.11.2009, 22:41

Серия 11 часть1. Родственные связи: Нуна Озирис: Рождественская песня

Санни стремительно, как пробка от шампанского, влетел в гримерную и закричал:
- Где мой костюм?
- За ширмой, - ответил клавишник Кошкодав, не отрывая глаз от журнала, а ударник Штырь, сидевший рядом с ним на диване, добавил:
- Мы тоже рады тебя видеть, Малыш. Какая радость, что ты наконец-то пришел.
Парень на ходу помахал им рукой и убежал за ширму переодеваться. Клавишник хмыкнул и с шумом перелистнул страницу.

Какая радость, что ты наконец-то пришел

- А вот он правильно поступает, кстати, - лениво закинув обе руки за голову, пробормотал ударник, - не пойму, за кой хрен нам вообще ходить на какие-то репетиции? Давайте все будем приходить за полчаса до выступления, гримироваться и бежать на сцену. Какая, хрен, разница, как мы сыграли, главное, что мы не потратили даром ни часочка из своего драгоценного личного времени. У нас ведь у всех есть дела поважнее, да, Малыш?
- Я не собираюсь обсуждать это с тобой, - сердито прокричал Санни из-за перегородки.
- Как хочешь, - в тон ему прокричал Штырь, сложив ладони «рупором», - но с Мокко тебе все равно придется поговорить. Он просил, чтобы ты подошел к нему, когда придешь.
- Ну и поговорю, - откликнулся парень, - что ты думаешь, я боюсь его, что ли?
- У-ти, какие мы сегодня грозные, - присвистнул Штырь, - тебя что, лошадь покусала?
Переодевшийся Санни вышел из-за ширмы, молча подошел к зеркалу и опустил высокий воротник концертной рубашки.
- Блин, да я экстрасенс, - округлив глаза, сказал ударник клавишнику, - смотри, лошадь пыталась засосать его до смерти.
- Говорите, что хотите – мне все равно, - предупредил юноша, открывая огромную пудреницу, - я точно знаю, что такой ночи, как мне, никому из вас не устроят никогда.
- Ух-ху-ху-ху! – в голос расхохотались оба музыканта, – кто-то сегодня славно потр(извините, дети, мы не можем напечатать здесь это слово - редакция).
Санни показал им в зеркале средний палец и начал замазывать синяки тональным кремом.
- У кого-то была бурная ночка-а, - не унимались музыканты, - слышь, мелкий, а она блондинка или брюнетка? А как её зовут?
- Никак.
- Не-ет! – изумленно выкатив глаза, вскрикнул Штырь, - неужели это была не она, а он?
Лицо Санни приобрело такое непередаваемое выражение, что даже безбашенному барабанщику стало не по себе.
- Да ну тебя нафиг, шуток не понимаешь, - пробурчал он и отвернулся.

В этот момент в гримерку заглянул смуглый парень в красной рубашке – это был Мокко, вокалист, соло-гитарист и, по совместительству, менеджер группы.
- Парни, никто не видел, где я оставил…- тут он заметил сидящего перед зеркалом Санни, - о, кто пришел! Малыш, а ты в курсе, что у нас заведено репетировать перед выступлением?
- Мокко, извини, что не пришел, у меня были другие дела.
- Вижу, вижу, - Мокко слегка щелкнул его ногтем по шее, - ты был весь в делах.
Со стороны дивана послышалось сдавленное хихиканье.
- Слушай, - проникновенно произнес менеджер, глядя прямо на недовольно сморщенную переносицу Санни, - я с тобой долго ругаться не собираюсь. В свободное время делай, что тебе вздумается – воруй, убивай, дери гусей на пожаре* – мне на это нас-рать. Но если я сказал: у нас репетиция – ты одеваешься и топаешь на репетицию, даже если за окном ночь, а у тебя в постели Мисс Вселенная. Это понятно?
- Не кричи на меня, - не повышая голоса, ответил Санни, - я и так тебя прекрасно слышу. Мне жаль, что я пропустил сегодняшнюю репетицию; будь уверен, больше я опаздывать не буду. Теперь ты успокоился? Как будто я не знаю, что мы будем играть!
Мокко в ярости смотрел на него, и его челюсти зловеще шевелились, точно предвкушали славный обед из свежего гитаристского мясца.
- Готовься, - сказал он сурово, - облажаешься – линчую.
Парень молча кивнул; вокалист потрепал его по плечу и вышел в коридор.

- Не обращай внимания, Малыш, - негромким голосом утешил паренька ударник, - он злится, потому что Фитиль тоже на репетиции не был. Честно сказать, он три дня, как пропал, и мы даже не знаем, где его искать. Там, где его обычно можно найти, его нет.
- Разве он не с тобой был? Я думал, вы всегда вместе бухаете.
- Старик, я знаю не больше вашего. Надеюсь, что с ним все в порядке, а иначе...
- Здорово, ханурики! – молодцевато выкрикнул некто, появляясь в дверном проеме. Музыканты, как по команде, повернулись на голос.
- Про птичку речи… - начал Санни.
- …а птичка навстречу – автоматически закончил пословицу Мокко, который вернулся, услышав шум, и встал позади пришельца, - вот он, наш красавец! Что это на тебе?

...вот он, наш красавец! Что это на тебе?

- На мне? Кэ…стюмчик, - нетвердым языком ответил «братишка», - зацените, парни.
- Отпадный прикид, - с каменным лицом произнес вокалист, дергая его сзади за пояс, - спустить на миллиметр пониже, и мотня покажется. Ты собрался в таком виде на сцену?
- Почему нет? По-моему, круто.
- Тогда кому-то из нас придется стоять сзади и поддерживать твои штаны, чтобы не сползли, а то нас всех выгонят вон. Малыш, ты справишься?
- Всю жизнь мечтал полапать мужика за задницу, - с усмешкой ответил Санни, чем вызвал здоровый смех в коллективе, - Мокко, ты что, серьёзно? Если ты забыл – я играю, у меня обе руки заняты. Чем прикажешь держать ему штаны – зубами, что ли?
Музыканты, люди с богатым воображением, живо представили себе эту картину – и смех перешел в гомерический гогот.
- Да, это, пожалуй, будет перебор, - согласился Мокко, - Малыш, отставить. Видишь, Фитиль, руки у всех заняты, держать тебе штаны некому, так что давай-ка переодевайся.
- Ладно тебе, - с пьяным дружелюбием ответил басист и похлопал его по плечу, - пойдем лучше, поговорим.
- Ну, пойдем, общнёмся, - ответил вокалист тоном, не предвещающим ничего хорошего, и потащил его по коридору, - где, говоришь, ты шлялся на этот раз?
- Хана Фитилю, - покачав головой, заметил Кошкодав, как только оба скрылись из виду, - Мокко его на британский флаг порвёт.
- Сомневаюсь, - возразил Штырь, - час до выступления, зачем ему это? После концерта он, да, его взгреет, но не сейчас.
Санни закончил гримироваться и взял в руки гитару. Когда он провел рукой по струнам, она издала недовольный резкий звук.

Санни закончил гримироваться...

Кошкодав поморщился, отложил журнал и сочувственно спросил:
- Ну, а с тобой-то, Малыш, что стряслось?
- Что-что, - пробурчал Санни, меланхолично пощипывая струны, отчего получались странные звуки, очень похожие на всхлипывания, - ничего! Все как обычно: Штыря штырит, Фитиля фитилит, а я не пришел на репетицию. Все нормально, мальчики, работаем, долбим по струнам, пока пальцы не отсохли!
- Ты вроде как не пьёшь? – уточнил клавишник, - я имею ввиду, по-серьёзному не пьёшь.
- Ну, не пью, а что?
- Такое впечатление, будто ты из недельного запоя вышел – морда серая и сам злой, как леший. Вот я и спрашиваю: что у тебя случилось?
Юноша фыркнул и не стал ничего объяснять.

Полчаса спустя Санни пошел проверить усилители, и, проходя мимо сцены, случайно заметил две скрюченные фигуры – неразлучная парочка, басист и ударник, согнувшись, подглядывали в зал через просвет между кулисами.
- Фу, Фитиль, - поморщившись, сказал он, - подтяни штаны, вся задница наголе… Что вы там делаете?
- Тихо ты! - прошипел ударник, оборачиваясь, - мы ищем в зале симпатичных девчонок.
- А, вон че,- равнодушно сказал парень, - и как успехи?
- Да не очень, - грустно ответил Штырь, - пока только одна понравилась. Прямо как в песне: леди ин рэд из дэнсинг виз ми-и…*
- Красная блузка, ох, эта красная блузка, - пропел Фитиль и только что не облизнулся, - мужики, да это же прямой призыв: «Изнасилуй меня, изнасилуй меня сейчас же!»
- Фитиль, а, Фитиль, - поморщившись, спросил Санни, - зачем ты так упорно прикидываешься скотиной, если все уже знают, что ты хороший человек?
Басист повернулся и с минуту смотрел на него, соображая, как же ответить; в результате он не придумал ничего лучше, чем рассмеяться.
- Ну ты, блин, в своем репертуаре, сынок, - насмешливо сказал он, - ладно, проехали, но черт меня подери, сегодня она уйдет со мной. Вы все, мужики, свидетели – я её добьюсь.
- Не буду я свидетелем, - недовольно ответил юноша, - ты не следак, а я не крыса, чтобы в свидетелях ходить… Пустите, мне нужно на сцену.
- Да погоди ты, - Фитиль притормозил Санни, схватив его за предплечье, - никуда твоя сцена не убежит. Лучше постой и посмотри, как должна выглядеть красивая женщина.
Парень с неохотой подчинился.
- Ну, - спросил он, заглядывая в зал, - кого ты мне хотел показать?
- Глаза потерял? – удивился басист, - вот же она, прямо напротив тебя сидит. Видишь, вон за тем столиком.
Санни увидел – и оцепенел, а Фитиль продолжил нахваливать незнакомку:
- Вот это я понимаю, Женщина – опытная, ухоженная, не то, что наши шмокодявки. Посмотри, какие руки: пальчик к пальчику, ноготок к ноготку – идеально! А глаза – сынок, ты только посмотри, какие у неё глаза! Сколько шарма, сколько достоинства! Такая с кем попало не ляжет, но если уж она кого выберет – держись! Как бы наутро новую кровать покупать не пришлось… Эй, что с тобой?
Басист не сразу понял, почему Санни вдруг побледнел, и отчего тот ударил в кулису кулаком, грязно выругавшись.
- Что это с ним? – переспросил он у Штыря.
- Что - что! Ты что, не понял – это же его подружка.
- Подружка?!! – выкрикнул Фитиль, раненный в самое сердце, - ты хочешь сказать, что вот эта красавица имеет к тебе какое-то отношение?
Юноша не в состоянии был ничего ответить: он на время потерял дар речи, настолько неожиданно для него было увидеть Нуну в зале. Фитиль все понял и без слов, и топнул ногой с досады.

Фитиль все понял и без слов, и топнул ногой с досады

- Блин, мы же договаривались не таскать своих девчонок на выступления!- заворчал он, не зная, к чему придраться, - личная жизнь - это личная жизнь, а работа – это работа!
- Стоп-стоп, - барабанщик жестом остановил разбушевавшегося басиста, - ты посмотри на его лицо – он даже не знал, что она сюда придет. Вы что, поссорились?
- Это она тебя так покусала? – заинтересовался и Фитиль, – страстная мадам!
К Санни вернулся голос, и он бурно выразил свои эмоции, виртуозно смешав немецкие ругательства с русскими матерками и к месту подобранными украинскими словечками.
- Эк тебя разобрало! – изумился Штырь, – какой богатый словарный запас! Слышь, ты никогда не думал написать диссертацию на тему:»Место мата в международной лексике»?
Так смешно было слышать слово «диссертация» из уст музыканта, который и школу-то не смог закончить толком, что парень против воли улыбнулся.
- Вот, уже повеселел, - бодро сказал Штырь и тоже улыбнулся, - отпустило?
Санни тяжко вздохнул и поднял на него грустные глаза; барабанщик ободряюще потрепал его по плечу:
- Не кисни, - посоветовал он, - иди, настраивай свою балалайку, нам пора выступать.
И Штырь деликатно удалился в подсобку – разыскивать свои палочки.
Фитиль же задержался и еще раз с сожалением взглянул в зал:
- Эх, ну вот что ты наделал, а? В кои-то веки пришла интересная женщина, и та, блин, твоя! А нам со Штырем что останется? Придется, б(непечатное слово), выпить молочка на ночь и уснуть в обнимку с плюшевым мишкой. Понять не могу, как она вообще с тобой связалась!
- Меня сегодня об этом уже спрашивали, - сообщил юноша.
- И что ж ты ответил?
- Что мне просто подфартило.
Фитиль повернулся к нему и сказал разочарованно:
- Ну и дурак. Нельзя так говорить, судьбу прогневишь.

… Музыканты столпились в узком проходе, ведущем на сцену, и устроили совещание.
- Ох, сорвёте вы нам выступление, - шепотом истерил вокалист, - б(то же самое слово), вот мы попали!
- Чего ты нервничаешь? – хладнокровно спросил Санни, потирая медиатор большим и указательным пальцами – на удачу, - в первый раз, что ли? Все будет зашибись. Я свою партию знаю, отыграю нормально, Фитиль устроит импровизацию с танцами на краю сцены, и ему за это все простят, а тебе останется только разевать рот, да дерибанить на одной струне «Кузнечика».
- Почему «Кузнечика»?
- Нет, ну а ты, что, ещё что-то умеешь играть, что ли?
Мокко сперва побагровел, а потом загоготал во все горло:
- Ах-ха-ха-ха-ха! Блин, и что бы мы без тебя делали? – с неподдельной нежностью добавил он.
- Загибались бы, - прямодушно ответил парень, - по-моему, нам уже пора выходить.
- Эй, это я должен сказать! – возмутился Мокко, - на сцену, парни, на сцену! С Богом, ребятки, не опозорьтесь!
- Слушай, - спросил Санни, пробегая мимо, - а как же штаны Фитиля?
- Заколол булавкой сзади, - махнул рукой вокалист, - надеюсь, пронесет… Давай-давай-давай, шевелись!

Пока Мокко приветствовал зал, все остальные разбрелись по сцене и заняли свои места. В любом выступлении Санни больше всего нравился именно этот момент, когда разношерстная группка людей с музыкальными инструментами превращалась в единое, гармонично звучащее целое ... Ну, почти всегда гармонично звучащее целое.»Что за нафиг? Какого хрена ты лажанул?» «Сам лажанул, нефиг на меня стрелы переводить!» «Малыш, резче передвигай пальцы, а не то я заставлю тебя их съесть!» - ну и все в таком же духе. Справедливости ради надо сказать, что в этот раз Санни действительно играл хуже, чем обычно – его отвлекала ярко-красная блузка за столиком напротив. Ощущение праздника исчезло, парень играл так, будто отбывал каторгу, и испытывал невыносимое желание спрятаться за занавеску.

...его отвлекала ярко-красная блузка за столиком напротив

Минут через тридцать такой «слезу выжимающей» игры Мокко не выдержал.
- Нет, это невыносимо! - вы понимаете, что он, конечно, выразился жестче и конкретней, - кто в лес, кто по дрова! Перерыв, вашу мать! Сейчас вы все у меня, блин, люлей огребете – каждый персонально и вся орава в целом!
Музыканты сошли со сцены, чтобы устроить себе передышку. Санни своей порции пинков не дождался; как только они спустились в подсобку, Фитиль обеими руками схватил его за воротник и прижал к стене так плотно, что он даже дышать перестал:
- Что она натворила? Только честно!
- Уехала кататься на машине с двумя левыми мужиками, – быстро ответил парень.
- И кто они были?
- Один – её бывший, второй – видимо, будущий.
- И всё?
- Тебе мало?
Фитиль выпустил Санни, и тот, откашливаясь, принялся поправлять воротник.
- Иди к ней и проси прощения, - велел он.
- Ты что, офонарел?
- Слушай, ты, мальчик! – и Фитиль снова схватил его за грудки, - тебе мало того, что ты с ней спишь, того, что она тебя любит, мало того, что она запихала свою гордость в задницу, чтобы прийти сюда - ты хочешь до конца её унизить? Может, ты ещё захочешь, чтобы она валялась у тебя в ногах и целовала твои ботинки?
- Пошел ты к черту! – и Санни отпихнул его, резко толкнув в грудь. Он ожидал драки, но её не случилось – Фитиль отошел на два шага, отдышался и вполне миролюбиво произнес:
- Пойми, мужик всегда должен извиняться первым, что бы ни случилось. Так положено.
- А если я не хочу извиняться? – сварливо пробормотал Санни.
Басист взглянул на него искоса и схватил парнишку за горло:
- Не хочешь, да? Не хочешь? Тогда иди и скажи, что больше не желаешь её видеть! Скажи ей, чтобы проваливала нахрен из твоей жизни! Тебе ведь это нужно, да, мистер Обиженный?!
Санни, хрипя, пытался высвободиться из кольца железных пальцев, а державший сосредоточенно заглядывал ему в глаза.
- Не хочешь ты её терять, - ласково сказал он, - привык ты уже к ней, сердцем прикипел. А то, что мириться не хочешь – так это в тебе обида говорит, и ещё ревность. Обижаются, Малыш, только детишки, взрослые люди умеют прощать.
Сказав это, Фитиль ослабил хватку, и юноша, надсадно кашляя, сполз по стене.
- Совсем свихнулся?! – прохрипел он, - а если бы ты меня задушил?
- Одним гитаристом на свете стало бы меньше, - бесстрастно ответил Фитиль, - невелика потеря для общества.
Санни ничего не ответил на это. Он сидел на полу и кашлял.
- Ты еще здесь? - оборачиваясь, спросил басист, - быстро пошел мириться, а не то ноги повыдергиваю.
- Я только понять не могу, - ответил парень, проходя мимо и недовольно глядя на обидчика, - тебе-то какое дело?
- Хороший вопрос! - ухмыляясь, пробормотал тот, и напел на манер песенки, – какое мне дело, какое мне дело, да, какое мне дело…
«Ей-богу, он скоро последние остатки мозга за героин продаст, - подумал Санни, - но только что вроде был нормален и даже как будто…прав ».

Нуна мрачно щелкнула зажигалкой и неторопливо закурила, не подозревая о том, что Санни уже несколько минут стоит позади неё, смотрит на тонкую белую шею, оттененную прядями зачесанных вверх темных волос, на стройные пальцы, сжимающие невесомую сигаретку, и понимает, что злости в нем с каждой минутой все меньше.
- Коньяк, сигареты … У тебя ведь опять заболит сердце, дорогая.

Коньяк, сигареты … У тебя ведь опять заболит сердце, дорогая

Женщина обернулась и удивленно взглянула на него.
- Я это, я, - объяснил Санни, - концертный грим и всё такое… Понимаешь?
- А я все гадала, кто из них - ты, - Нуна бросила взгляд на пустую сцену, – ни один не похож, совсем, ну не капельки… Я даже начала думать, что пришла не туда.
Она резко склонила голову, и Санни заметил, как в уголке её глаза блеснул маленький бриллиант. Будь это настоящая драгоценность, юноша оценил бы его в один или два карата, но слезы подруги он ценил дороже всех алмазов мира.

...в уголке её глаза блеснул маленький бриллиант

- Что ты? Ну не надо, не надо! – пробормотал парень, присаживаясь на корточки рядом с ней и стараясь отогнать отвратительное ощущение собственной беспомощности, - я, я дурак, я во всем виноват. Не плачь, не плачь, не плачь!

ну не надо, не надо...

- Блин, ты хоть послушай, что ты говоришь! – выкрикнула Нуна, заливаясь слезами, - я издеваюсь над тобой, а ты что, так и будешь меня всегда прощать?
- Всегда, - твердо ответил юноша, - нет, ну если ты развяжешь Третью Мировую, я, конечно, задумаюсь, но, наверное, и в этом случае…
- Дурак! – рассмеялась сквозь слезы женщина, - какой же ты все-таки дурачок!
- Дурачок, дурачок, - согласно закивал юноша, ласково поглаживая её по спине,
- конечно, дурачок. Все, все позади, мы уже помирились, вытри слезки…
Они были настолько заняты друг другом, что не замечали, как бас-гитарист смотрит на них со сцены, показывая в улыбке все свои двадцать девять зубов.

Они были настолько заняты друг другом...

Полуторачасовое выступление растянулось до двух с половиной часов. Музыканты слиплись со своими инструментами; вокалист, который выходил на сцену в кожаном пиджачке и ботиночках, уже гарцевал у микрофона в рубашке и босиком.
- Пора заканчивать, - шепнул он остальным, - отыграем короткую песенку и свалим.

вокалист... уже гарцевал у микрофона в рубашке и босиком

Пока ударник и басист совещались, что бы сыграть, Санни перемигнулся с клавишником, и тот исполнил вступление к детской песенке «Рудольф, красноносый олень».
- Е-моё, Малыш, что за хрень? – сквозь зубы проворчал Штырь, - хор мальчиков-зайчиков.
- Рождество же – оправдываясь, зашептал Санни, - бросьте, все знают эту песню, её ещё в музыкалке разучивают.
- Я, блин, не могу над ним, - не разжимая губ, пробормотал Фитиль, вступая, - раз уж начали, давайте петь все вместе, Мокко не так стыдно будет… раз-два-три, понеслась!
И они затянули в четыре матросских глотки:

Rudolph, the red-nosed reindeer
had a very shiny nose.
And if you ever saw him,
you would even say it glows!

Слушатели встретили новую версию рождественского хита криками и аплодисментами.

All of the other reindeer
used to laugh and call him names.
They never let poor Rudolph
join in any reindeer games

- Йех-ха! – молодцевато выкрикнул Фитиль и с басом в руках пробежался вдоль сцены, высоко вскидывая колени, пока Мокко исполнял забойное гитарное соло.
- Я все ждал, когда же он это сделает, - шепотом сказал Штырь, - наконец-то дошел.
- Штаны, штаны… следи за штанами!
- Да всем уже похрен…

Then one foggy Christmas Eve
Santa came to say:
"Rudolph with your nose so bright,
won't you guide my sleigh tonight?"

- Внимание, - предупредил Санни, - последний куплет нужно петь задушевно, так хорошо, как только можно.
- Не учи ученых, - фыркнул Фитиль.

Then all the reindeer loved him
as they shouted out with glee,
Rudolph the red-nosed reindeer,
you'll go down in history!*

- …Ин хис-торИИИ! – выкрикнули поющие, и восторженно завыли - Юуууу!
Мокко облегченно выдохнул и попрощался со слушателями:
- Спасибо, что провели этот вечер с нами! Счастливого Рождества и нового… рока!
«З Новым… Роком та Риздвом*» - подумал Санни; он любил придумывать каламбуры.

(продолжение следует)

Примечания

Лея Ли · 17.11.2009, 10:17

Скромница, тобою так подробно описаны взаимоотношение рок-музыкантов, что я подумала - ты одна из них, только не узнала в гриме))) Крутая компания получилась, и концерт весёлый!!! Интересно было побывать за кулисами в гримёрке и узнать о жизни артистов вне сцены)))

olg5166 · 17.11.2009, 16:46

Зная автора скажу: "Чёт коротко", но зная автора скажу: "Давай исчё"
Много смешных моментов, повесилил ты автор по весилил.

Лалэль · 26.11.2009, 06:04

Серия 11 часть2. Родственные связи: Нуна Озирис: Рождественская песня

- Что это было в конце, - поинтересовался вокалист, когда все ушли за кулисы, - что за хор драных котов под забором? Все вдруг подумали, что умеют петь, да? Так вы ошиблись.
- Нестройненько, да от души, - веселился Санни.
- Так, Малыш, - Фитиль взял его под локоток, - свободен. Быстренько смывай грим и беги провожать леди домой.
- Что? – юноша не поверил своим ушам, - мне бросить всё и уйти?
- Чего-чего? – вмешался менеджер, - Фитиль, ты чего тут раскомандовался?
- Мокко, я тебе потом все объясню. Ему срочно нужно уйти.
Мокко угрожающе запыхтел.
-У нас с тобой ещё будет разговор, - предупредил он, - совсем распоясался, скотина.
- Ладно-ладно, - отмахнулся »скотина»,- но парень-то может быть свободен?
Смуглый вокалист зыркнул на Санни, как разъяренный мавр на провинившуюся Дездемону.
- Уматывай, - разрешил он, - приспичило ему! Позже всех пришел, раньше всех уходит…
Парень радостно подскочил на месте, пробормотал слова благодарности и убежал.
- А ты жди меня здесь, - велел Мокко басисту, разворачиваясь, чтобы идти в другую сторону, - и не дай Бог, тебя не будет на месте, когда я вернусь.
Фитиль, не оборачиваясь, помахал ему рукой.
- Что ж ты сам к ней не подвалил? - поинтересовался Штырь, - понравилась же.
- А смысл? - басист грустно шмыгнул носом, - ты же видел, как она на него смотрит. Пока она зациклена на этом парнишке, к ней бесполезно подкатывать.
- Попытка – не пытка, - напомнил ударник, - ты что, женщин не знаешь? У них всегда семь пятниц на неделе: сегодня ей нравится он, и не нравишься ты, завтра вы оба нравитесь ей одинаково, а послезавтра паренёк идет нафиг и освобождает тебе место.
- Да если бы он был ей нужен только для постели! – опечаленно сказал Фитиль, - я бы даже не переживал. Женщина, которая заводит себе любовника, может завести и второго, для разнообразия – но у них, брат, чуйства, а это совсем другое.
- Чуйства - чуйства, - передразнил Штырь, - где уж там! Завел себе дорогую игрушку и носится с ней, а что он будет делать, когда она ему поднадоест? У них же ничего общего!
- А еще говорят, что бабы – сплетницы - мягко проговорил Санни, как обычно, неожиданно появляясь на горизонте, - я, кстати, так и думал, что она вам понравится.
Повисла неловкая тишина.
- Ну, мужики, если я вам больше не нужен, я пошел.
- Ты поспеши, поспеши - дружелюбно улыбаясь, сказал, басист, - не заставляй девушку ждать - на улице холодно, а пальтишко у неё совсем тоненькое. Извини, что мы так вольно о ней отзывались, мы ж не знали, что она твоя. И вот ещё, мелкий…
- Да?
- Надумаешь расставаться – оставь мне имя и адресок. Я не такой привереда, как ты, мне плевать на всех её бывших, настоящих и будущих, вместе взятых, могу даже в очередь встать – за такую женщину и побороться не грех.
Санни задорно улыбнулся в ответ и показал ему язык:
- Не дождешься! Она со мной, и это надолго.

Комментарий Санни: Блин, накаркал! Аккуратней надо было быть в выражениях, аккуратней! «Надолго» затянулось на двадцать с лишним лет – даже по меркам вечности, неплохой срок. Вот что называется »застолбил место»!

- Вот так и делай добро людям, - посетовал Фитиль, как только юноша свернул за угол.
- Все равно не понимаю, - недоуменно развел руками ударник, - что эта дамочка в нем нашла? Для чего это ему, я могу понять, ну, а ей-то зачем? Обыкновенный же пацан…
- Он – обыкновенный? – хмыкнул Фитиль, - ну да, ну да… а ты помнишь, как мы в прошлом месяце ездили в Камберли?
- Я помню, как ты нажрался после концерта – даже по твоим стандартам это была феерия.
- Надо же мне было как-то расслабиться после трудного дня! А вы тоже хороши, запихнули меня в фургончик и ушли фестивалить дальше.
- Ну извини, что не укрыл тебя одеялком и не спел колыбельную!
- Да не о том я, не о том… Помнишь, Малыш собирался уехать домой на автобусе, куда-то ему там надо было с утра, как обычно? На автобус он, конечно, опоздал, вернулся и тоже завалился дрыхнуть в фургончик.
- Да, я еще с утра так удивился, когда увидел его на своей койке. К чему ты клонишь?
- Ты слушай, не перебивай. Мы всю ночь оставались вдвоем, потому что вы, свиньи, приползли только под утро, в хлам убуханные…
- Мне уже страшно, - ахнул Штырь в притворном ужасе, - у вас что-то было?
- Ты идиот, что ли! – не сдержавшись, закричал Фитиль, - что, не можешь думать ни о чем, кроме секса? Я с тобой серьёзно разговариваю!
- Ладно, ладно, - успокоил его ударник, придавая лицу мрачное выражение, - что же такого серьёзного случилось той ночью?
- Среди ночи я очухался, - продолжил рассказывать басист, - мне было плохо, и кумар ещё не сошел, потому я начал паниковать и подумал, что умираю – ну, ты знаешь, как это у меня бывает. Не знаю, сколько я так лежал, прежде чем набрался сил и смог сползти с койки – я знал, что рядом кто-то спит, и хотел его разбудить. Когда я увидел Малыша, то удивился, но мне было некогда думать, почему он лежит тут, хотя должен быть уже далеко – я начал его трясти со всей силы, чтобы разбудить.
- И что он сделал – послал тебя, повернулся на другой бок и захрапел?
- Куда там! Не шевельнулся даже! Мне показалось, что если я только готовлюсь отдать концы, то он все уже, готовенький, разве что не остыл пока, и я так, блин, перепугался, что мне даже полегчало немного. Как я только не пытался его расшевелить – бил по щекам, щипал, кричал в ухо, - пацан никак не реагировал, ну, совсем как неживой. Только когда я въехал ему со всей силы, он вроде задышал и сказал какое-то странное слово – я еще подумал, что это такое может быть, и, что, наверное, или меня опять прикумарило, или паренька приглючило – но он же, вроде как, не употребляет. Пока я над всем этим раздумывал - ты знаешь, как я туплю, когда меня ломает, - он вполне человечьим голосом спросил, что мне от него нужно, - но при этом, блин, даже глаз не открыл. Я спросил, где мне взять лекарство – и он в точности рассказал, где оно лежит, и не в аптечку меня послал за болеутоляющим, а в подробностях описал место, где лежат мои волшебные пилюльки – ты знаешь, я всегда их беру с собой на такой случай, но ещё ни одна собака не догадалась, где я их прячу. Тот тайничок, про который он мне рассказал, я сделал полгода назад и даже сам забыл про него. Скажи, как парень мог про него узнать, да еще так точно описать, где все это лежит, не просыпаясь?
- Все можно объяснить: он нашел твой тайник, но не стал никому говорить, чтобы с тобой не ссориться, а что спит он тихо – так что в этом удивительного? Люди же все разные.
- Верно, – кивнул Фитиль, - объяснений можно придумать много, но загвоздка в том, что он впервые ездил с нами в этом фургоне, и у него просто не было возможности пошариться там и найти мою аптеку – это ты как объяснишь? Подглядеть за мной, когда я их прятал, он не мог – это было полгода назад, он тогда с нами не играл. Объяснений только два: или у него нюх на такие дела, или он реально может смотреть сквозь стены.
Штырь недоверчиво поморщился.
- Вижу, друг, ты мне не веришь. Слушай дальше: когда я пошел за пилюльками, спящий парень окликнул меня и сказал, чтобы я этого не делал. Ты представляешь, как я на это отреагировал – но он настаивал, причем говорил так красноречиво, как человек спросонья сказать никогда не сможет. Он попросил, чтобы я взял его руку и положил туда, где болит – я, конечно, подумал, что это полный дибилизм, но все-таки взял его за запястье – он даже не пошевелил рукой при этом, заметь, - и что ты думаешь, мне сразу стало лучше, и чем дольше я с ним сидел, тем легче мне становилось.

Он попросил, чтобы я взял его руку и положил туда, где болит...

Парень еще сказал, что моя боль не оттого, что у меня что-то болит, а от … нехорошего поведения, в общем, - и что после каждого нового загула мне будет становиться все хуже и хуже. Тогда я решил подколоть его и спросил: «Если ты такой умный, будущее видишь насквозь, может, ты и прошлое можешь видеть? Скажи-ка, что я делал позавчера?» Я-то думал, что подловил его – а парнишка спокойно так, не спеша, в подробностях перечислил все, чем я занимался за день до того – начиная с того момента, как я проснулся, и заканчивая тем, как я снова лег спать. Понимаешь? И ничего, сволочь, не упустил, ни одной детали! Как он мог это узнать, откуда? Его рядом не было!
Тогда у меня в башке что-то щелкнуло, и я спросил, не знает ли он, что позавчера делала моя мать.
- Твоя мать давно умерла, - машинально напомнил Штырь.
- То-то и оно! Он так и ответил, что она ушла в другой мир, а туда ему заглядывать запретили. Потом мне стало интересно, и я начала задавать ему разные вопросы - парень отвечал подробно, объяснял мне все, хотя иногда он говорил настолько странные вещи, что мне становилось не по себе. Большую часть того, что он говорил, я забыл, но иногда кое-что вспоминается, и я начинаю задумываться: мир такой, как я привык думать, или все-таки он такой, как парень мне рассказывал? Так что, друг, ты кого угодно можешь называть обыкновенным, только не его.
- Ты вообще соображаешь, что ты говоришь? – не выдержав, закричал Штырь, - ты был под кайфом и попался на обыкновенную разводку! Почему ты не можешь понять, что Малыш решил сыграть с тобой шутку, обыскал фургончик заранее и попросил своих друзей, чтобы они последили за тобой какое-то время? Ты догадываешься, что, когда ты разговаривал с парнем, он только притворялся, что спит, а боль прошла не оттого, что ты держал его за руку, а оттого, что ты перетерпел ломку? Ты что, последние мозги пропил?
- Конечно, конечно, - иронично прищурив глаз, ответил Фитиль, - издевайся надо мной, издевайся. Как можно ему верить, он же был под кайфом! Да я сам чего только не передумал, пока дожидался рассвета. Малыш проснулся – я внимательно следил за ним, но он вел себя естественно, как будто ничего не произошло. Потом притащились вы, бухие рожи; мы раскидали вас по койкам, бросили монетку, чтобы выяснить, кто поведет фургон – выпало мне – сели на переднее сиденье и поехали. У нас было много времени, чтобы поговорить – я кидал разные намеки, или прямо повторял ему его вчерашние слова, но он никак на это не реагировал, как будто, блин, ничего и не было вовсе. Когда мне стало совсем невмоготу это терпеть, я прямо спросил, не случилось ли с ним чего странного за прошлую ночь – Малыш ответил, что нет, ничего. Когда же я намекнул, что он, пока спал, творил какие-то непонятные вещи – блин, ты бы видел его лицо в этот момент! Парень ничего не понял, но не удивился, точно знал, что с ним могло что-то такое случиться – и глаза у него стал такие, будто бы ему хотелось закричать: «Не выдавай меня! Ничего не было!» - но вслух он, конечно, этого не сказал. Повторил только, что ничего необычного не помнит. Вот тогда я убедился, что никакая это была не шутка.
- Да уж, на розыгрыш не больно похоже, - согласился ударник, - хотя, мне кажется, парню просто стало тебя жалко, и он маленько сдал назад. В любом случае, я с ним поговорю.
- Не вздумай! - возмущенно вскрикнул Фитиль - если ты мне друг, ты ему ничего не скажешь. Я же просто так тебе все это рассказал, как братишка - братишке!
- Ладно, - кивнул Штырь, - раз ты просишь, не буду я с ним связываться, но если он вдруг при мне заснет и начнет заливать мне про моё будущее…
- Я вернулся, - сообщил Мокко, подходя к ним, - Фитиль, иди-ка сюда, дружок!
- Подожди, мы договорим, - Штырь задумчиво поскреб нос, - я, конечно, во все это не верю, но так, интереса ради, скажи – что ещё он тебе понарассказывал?
- Что он сказал? Да много чего. Например, рассказал, кто он такой – не человек, это уж точно. Рассказал, за что его так наказали – как это он выразился? «За преступление, для которого нет срока давности» - и я верю ему, как самому себе, братишка. Единственный вопрос, на который он отказался отвечать – как его зовут на самом деле.
- О ком это вы? – спросил Мокко, который не слышал всего предыдущего разговора.
- Да так, ни о ком…

Не-человек, который так и не пожелал назвать Фитилю свое имя, вышел на улицу, поправил шарф и громко чихнул, вполне по-человечески. «Черт, а подморозило-то как! - подумал Санни, - не мостовая, а бесплатный каток – вставай и катись».
Он сразу заметил нежно-сиреневое пальто на фоне темных кирпичей.

Он сразу заметил нежно-сиреневое пальто на фоне темных кирпичей

- Ты так совсем в ледышку превратишься, родная.
- Я просто подождала тебя - ответила Нуна, выбрасывая сигарету, - мне не трудно.
- Эх, а я-то собирался тебя поцеловать! – огорчился Санни, - теперь придется ждать, пока табачный дым не выветрится.

Я просто подождала тебя - ответила Нуна, выбрасывая сигарету...

Нуна впервые за весь вечер улыбнулась.
- Пошли домой? – предложила она, - можно, я подержусь за твой рукав?
- Конечно, - Санни подставил ей согнутую в локте руку, - прошу вас, леди. С вашими каблуками и навернуться недолго…
- Фу, - Нуна демонстративно зажала нос, - чем от тебя так воняет?
- Ну извините! Мы всегда смываем грим какой-то гадостью – от меня и должно вонять. А вот от вас, леди, почему так несет алкоголем? Ой-ёй-ёй, родная, да ты шатаешься! Все, скажу бармену, чтобы больше никогда не наливал тебе.
И так, мирно переругиваясь, они рука об руку шли под морозным звёздным небом.

И так, мирно переругиваясь, они рука об руку шли под морозным звёздным небом...

- Смотри, сколько сегодня звезд! – восхитилась Нуна, - какая красота!
- Нуна! – оборвал её Санни, - табак! Не буду я тебя целовать! И вообще, я еще должен поругать тебя за твое безобразное поведение.
- Но ведь это было утром! – женщина как бы невзначай потерлась рукавом об его рукав, - а сейчас уже вечер.
- Вот лиса, а! – шутливо возмутился Санни, - ладно. Боюсь даже спрашивать, но тебе понравилось выступление?
- А знаешь, да, понравилось. По-моему, вы очень хорошо отыграли, а у того, смугленького, сильный голос… Как его зовут?
- Мокко.
- Вот это имечко!
- Не имя, а прозвище. Он коричневый, как кофейное зерно, поэтому и Мокко.
- У остальных тоже прозвища вместо имен?
- Разумеется: ударника зовут Штырь, потому что его постоянно штырит, даже если он трезвый. Клавишника мы зовем Кошкодавом.
Нуна согнулась, стараясь побороть приступ неудержимого смеха.
- Что с тобой?
- Кошко… что?
- Хоть раз слышала, как орут коты на живодерне? Когда он играет, получается похоже…
Нуна загибалась со смеху.
- У басиста прозвище Фитиль, потому что он часто взрывается… Помнишь его?
- А-а, тот смешной мужчинка в приспущенных штанах? Как такого забыть!
У Санни отлегло от сердца.
- Не то слово, смешной, - он хихикнул в ладошку, но потом снова стал серьёзным, - ты, кстати, ты ему очень понравилась, и он страстно желал с тобой пер… познакомиться. Я все ждал, когда же он начнет предлагать мне выкуп за тебя.
- Выкуп, говоришь? И ты бы согласился?
- Ну-у, - юноша хитро блеснул глазами, - а смысл? Ему просто не хватит денег со мной расплатиться. Даже если он пятнадцать лет будет добывать под землей изумруды, а потом притащит их мне, я все равно сочту, что этого мало за такое сокровище, как ты.

Нуна скромно опустила глаза и сменила тему разговора.
- У тебя неплохая группа. Мне кажется, они добьются успеха.
- Они бы уже давно стали знаменитыми, если бы взялись за ум. Но знаешь, как это бывает – кто-то хочет достичь вершины, а кому-то больше нравится сам процесс; вот, эти парни из второй категории. Потом, у них полно других заморочек.
- Например?
- Например, гитаристы. Понимаешь, у басиста с ударником тесная дружба, они и гуляют, и играют напару, так что любой гитарист, который захочет играть с ними, должен будет влезть в эти отношения. А учитывая, какой у этих ребяток скверный характер, гитаристы у них летают, как тапки в тараканий день – пришел-ушел, пришел-ушел, пришел-ушел…
- Ты думаешь, с тобой будет иначе?
- Конечно, иначе! Есть предчувствие, что я кину их раньше, чем они решат выгнать меня.
Женщина иронично улыбнулась.
- А какое у тебя прозвище в группе?
- Меня они зовут просто – Малыш, - сообщил Санни, - я самый маленький, всем остальным уже за тридцатник.
- Наверное, они тебя считают дитём неразумным.
-Таким и считают, - слегка улыбнулся юноша, - интересно, что бы сказали мужики, если бы узнали, что я уже успел сходить за диез…
«Сходить за диез – как это? Диез, знак диеза – решетка… Тюрьма.»
- Ты сидел в тюрьме? – она так удивилась, что даже отпустила его руку, – никогда бы не подумала…
«Черт! Как легко, оказывается, проговориться, когда перестаешь следить за языком».
- Ты дочитала «Заводной Апельсин»? – спросил он, казалось бы, совсем не к месту.
- Дочитала.
- И как тебе?
-Ужасно, - честно ответила женщина. Улыбка Санни стала ехидной и злой.
- Ты, наверное, в жизни не читала ничего, кроме женских романов. А мне вот понравилось. Там есть один момент, на который обычно никто не обращает внимания…
- Какой?
- Когда Алекс попал в тюрьму – помнишь, он рассказывал, как «хорошо» ему там жилось? Как к нему относились, кто его окружал, какое славное будущее перед ним открывалось? Не знаю, откуда мужик, который писал книжку, все это узнал, но, в принципе, так оно все и есть. Все жалеют убитых, никто не жалеет убийц – конечно, зачем нас, выродков, жалеть, мы же сами виноваты! А то, что легче быть убитым, чем ребенком попасть в тюрьму для убийц и насильников, об этом никто не думает. Конечно, проще всего сделать вид, что нас не существует – но мы от этого никуда не исчезнем.
- Санни… - беспомощно пробормотала Нуна.
- Семь лет назад меня посадили в тюрьму за убийство, - оборвал её Санни, - а теперь думай обо мне, что хочешь.
И он, не оборачиваясь, быстро пошел вперед.
- Подожди! – вскрикнула Нуна и, подскальзываясь на ходу, побежала догонять.
- И кого же ты кокнул? – слегка задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила она, как только поравнялась с юношей.

- Я думал, ты помнишь. Громкое было дело, о нем все газеты писали, - ответили ей, - я прикончил отца своей подружки.
- Семь лет назад тебе было четырнадцать. Ты говоришь, что зарезал здорового мужика?
- Так ты все-таки что-то помнишь, - останавливаясь, заметил Санни, - именно зарезал, не застрелил, не утопил и не переехал машиной… как там еще можно убить человека?
- Ты пытаешься меня убедить, что мальчик с ножичком смог одолеть бурдюк сала?
Малолетний убийца посмотрел на неё глазами беспомощного младенца.
- Что ты хочешь от меня услышать?
- Хочу услышать правду. Хочу, черт подери, чтобы ты облегчил и свою, и мою душу! Ты ведь не убивал его, так?
Санни опустил голову.
- Почему ты так решила?
- Просто. Если бы это было твоих рук дело, ты бы так и сказал "Я убил". А ты сказал только, что тебя посадили.
- Вы, мадам, ни фига не психолог, - фыркнул Санни, - и ничего не смыслите в психологии заключенных. Человек, которого посадили в тюрьму, сначала упоминает о том, что сидел, а лишь потом говорит, за что. Насилие, которое совершили над тобой, запоминается сильнее, чем насилие, которое творил ты сам. Запереть живое существо в клетку, ограничить его свободу – это, как ни крути, акт насилия над ним, и человеку в любом случае кажется, что наказание жестче, чем был проступок… - он подождал, пока Нуна приблизится, - держись за меня, здесь скользко.
Нуна послушалась, и ей действительно стало легче идти. Не только потому, что Санни придерживал её за талию, не давая поскользнуться, но и потому, что тяжелый разговор подходил к концу.
- Нет, ну а все-таки?
Она наконец-то осмелилась посмотреть юноше в лицо. Он плакал! По его замерзшим щекам текли холодные, злые слезинки – и это поразило её сильнее, чем любые слова.

- Знаешь, я был бы рад сказать, что не виноват, но не могу. Я просто ничего не помню. Помню, как он замахивался на меня ножом для мяса, помню, как вымыл этот нож и положил на место… а что было между этими событиями, не могу вспомнить. Со мной работала туча психологов, психиатров, всяких докторов, и как они только мне мозг не насиловали, но я так ничего и не вспомнил. Зато никогда не смогу забыть, как он лежал, держась за истыканное ножом пузо и хрипел. Он хрипел, хотя уже был мертв, и его лицо… оно всегда в моей памяти, и не знаю, сколько мне еще осталось, но до тех пор, пока я сам не умру, я буду помнить, как он умер. Никакими силами я не смогу заставить себя это забыть.
Слезы, горькие слезы падали на грязно-серый лед мостовой, преващаясь в темные пятна. Женщине захотелось закричать, чтобы остановить все это; если юноша воспринимал её слезы как чистейшие бриллиант, то для неё его слезы были как капельки раскаленной лавы, капающие прямо ей на сердце.
-Малыш, хватит, не плачь, – несмело сказала она наконец, – ну, хорошо, а девушка? Я уверена, она была рядом с тобой в тот момент – она не могла этого сделать?
Санни неловко отвел покрасневшие глаза в сторону.
- Нет! – ошарашенно воскликнула Нуна, - ты потому и признался, что хотел её прикрыть? Да таких сказочных идиотов поискать! Скажи, ты дурак или святой?
- Всего помаленьку, - ухмыльнулся парень.
- Для того, чтобы сесть за девушку в тюрьму, нужна сильная любовь…
- В детстве любовь всегда сильная, последняя и навсегда, именно потому, что оно детство. Я тогда думал, что правильно поступил, и сейчас думаю, что правильно. Я-то смог выбраться, а она точно не смогла бы.
- Да как ты выбирался-то?
- Пришлось пойти на небольшую сделку с совестью. Маааленькую такую сделочку, которая затянулась надолго… но я сейчас не хочу об этом говорить.
-Малыш, ты молодец, что смог мне все рассказать, - решительно сказала Нуна, - и, если ты думаешь, что я тебя из-за этого разлюблю…
Санни не дал ей договорить, решительно заткнув ей рот поцелуем.
-Уфф, - изменившимся голосом пробормотала женщина, когда он наконец-то от неё оторвался от неё , - а как же табак, а как же обида?
-Да неважно это всё уже!

… - Подожди, подожди, не раздевайся… ты такая красивая в этой блузке, можно, я ещё на тебя в ней посмотрю? ...

… Смятая футболка, скромно прикорнувший её в объятиях прозрачный лифчик – холодный лунный свет окрасил брошенные на пол тряпки в нежно-голубое.
- Получается, ты тоже все мне можешь простить… даже это?
- Получается, что да, - подумав, серьёзно ответила Нуна, - ты мне дороже, чем тот убитый.
- Да это-то понятно, - нетерпеливо оборвал её речь Санни, и слегка вздрогнул, вспомнив лицо покойного, - но тебе самой-то не страшно при мысли о том, что человек, который такое сделал, лежит с тобой рядом в постели?
- Нет, - ещё подумав, ответила женщина, - я тебя не боюсь, - и добавила,- я тебе доверяю.
- Я рад, - искренне ответил парень, и до хруста в костях сжал её в объятьях, - ты даже не представляешь, как я рад!
Они слились в глубоком поцелуе; затем женщина отодвинулась от мужчины и легла рядом, задумчиво глядя в потолок.
- Забавно, да? По идее, нас можно было бы запереть в одну камеру.
- Мужчину и женщину в одну камеру? – ухмыльнулся Санни, целуя её, - Нуна, это тюрьма, а не курорт.
- Да я не о том, - досадливо махнула рукой женщина, - странно, что мы ходим на свободе, хотя должны бы сидеть за решеткой.
Санни поднял руки над головой, сложил из пальцев некое подобие «решетки» и посмотрел через неё на свет, пытаясь вспомнить, как выглядит «небо в клеточку».
- А это уже, Нуна, не к нам вопрос, - задумчиво ответил он, - а к тем, кто допустил, что такие социально опасные типы, как мы, спокойно разгуливают по улицам.
Нуна тоже призадумалась.
- Санни, - прямо спросила она, - ты точно не сбежал из тюрьмы?
- Нет, конечно, - улыбаясь, ответил тот, - был бы я в бегах, стал бы я прятаться в «Комнаэмбуле»? Я сделал бы себе ксиву, махнул за границу и ищи меня - свищи!
- Тогда как ты выбрался на волю?
- Это длинная история, - помолчав, ответил парень, - и я уже сказал, что мне не хочется об этом рассказывать.
- Ну ладно, ладно, - легко сдалась женщина, - но еще один вопросик можно, последний?
- Спрашивай.
- Откуда ты знаешь украинский?
-Нуна, - загадочно улыбаясь, ответил юноша, - я тебе сейчас скажу одну очень странную вещь, но ты должна мне обещать, что забудешь её сразу, как только услышишь. Идёт?
- Идёт, - торопливо согласилась женщина, - говори свою странную вещь.
Санни прижался к ней всем телом, убрал мешающие пряди и волос и прошептал прямо в маленькое ушко:
- Сэрэдня школа номэр сто трыдцять тры миста Кыева, дэсятый "А" клас…