Одиннадцатая серия
в порядке бреда
Каждый год накануне Рождества Майкл резко срывался с места и отправлялся к какой-либо из своих многочисленных сестёр. По скромным подсчётам Роберта и других музыкантов, сестёр у Беллами было как минимум четверо. Когда Майкл начинал говорить о своей семье – а говорил он о ней не очень охотно, - то сыпал кучей женских имен, и когда Джордж, искренне пытавшийся разобраться в семейных связях солиста, спрашивал кто это такая, Беллами непременно отвечал «сестра». Но в 1986 году на последней репетиции перед Рождеством, когда никто уже даже не трудился делать вид, что они занимаются делом, а все обсуждали подарки жёнам и детям, выяснилось, что на этот раз из-за каких-то проблем с билетами на самолёт Майкл остаётся в Лондоне.
- И как же ты планируешь встречать Рождество? – поинтересовался Роберт, рассеянно перелистывая страницы музыкального журнала со скандальной статьей о самом себе.
- Ну… - Беллами перестал наигрывать на рояле “Last Christmas” и на несколько секунд задумался. – Сначала я выпью. Потом ещё выпью. Потом напьюсь до поросячьего визга, выкину что-нибудь такое, о чём все газеты ещё месяц писать будут, потом… Ну, знаешь, милый мой, всё, что будет потом, зависит от того, насколько я напьюсь. Как-то на трезвую голову и не придумать.
Несмотря на то, что сказано это было весёлым и жизнерадостным тоном, Алде показалось, что солисту не очень нравятся планы на Рождество. Майкл вернулся к “Last Christmas”, а Роберт поверх статьи уставился на его ссутуленные плечи и почему-то вспомнил фразу Беллами: «у меня ведь уже есть три сына». «Нехорошо», - подумал гитарист. «Три сына есть, а Рождество приходится встречать в одиночестве».
- Нет, Майкл, - произнёс Алда. Майкл удивлённо взглянул на него, не переставая играть.
- Неужели ты, дорогуша, запретишь мне пить? Ты же не мой личный врач, это он пытается…
– На Рождество ты, вместо того, чтобы напиваться в одиночестве завалишься ко мне. Будем напиваться вчетвером.
- Откуда четверо-то? – не понял Беллами.
- Ну как же, - пожал плечами Роберт, - Нас же четверо. Уверен, что Джеймс и Джордж, схватив под мышку детей и жен, тоже придут.
- Не знаю, согласится ли Сьюзан, - засомневался Ригби.
- Согласится, - нетерпеливо махнул рукой Роберт, торопясь изложить друзьям планы грандиозной пьянки. – Мы отправим всех жён чесать языками, детей…ну дети поиграют, потом спать лягут, а сами мы сможем упиться до зелёных чертей. Весь вечер мы будем пить, потом слегка протрезвеем, приведём себя в порядок и будем пить всю ночь! – ликующим голосом произнёс Алда.
- А моя печень рассчитывала на один бокал шампанского, - усмехнулся Джеймс.
- Глупая печень, - фыркнул Джордж.
- Я, в принципе, всеми руками за, - протянул Беллами, незаметно перейдя с “Last Christmas`a” “I Dream of Christmas”. – Но ты с Джулией договорился, дорогуша?
- Н-нет, - ответил Роберт, на секунду призадумавшись. – Но она согласится, я уверен.
***
Джулия восприняла перспективу провести Рождество вместе со всеми музыкантами и их семьями с меньшим восторгом, чем ожидал Роберт, но согласилась. И через несколько дней, двадцать четвертого декабря, уговаривала Алана надеть отвратительный, по мнению Роберта и самого Алана, костюм. Когда Алан, громко взвизгнув, запрыгнул на диван и спрятался за гитариста, тот понял, что больше не может игнорировать происходящее, отложил газету и поднял взгляд на жену.
-Джул, ну зачем ему это надевать? – он кивнул на строгий тёмный костюм, который она держала в руках. –Не похороны ведь. Пусть бегает, как хочет.
Джулия хотела что-то ответить и уже открыла рот, но её перебил звонок в дверь. Алда взглянул на часы:
- Пришёл раньше, чем надо – значит, это Майкл. Ригби придут минута в минуту, а Меддоусы опоздают.
Он не ошибся: на пороге стоял Беллами. При виде солиста Алан за спиной Роберта радостно запрыгал и бросился к двери – он уже пару раз виделся с Майклом и остался в полном восторге.
- Привет, проходи, - улыбнулся Роберт.
Через несколько минут он сидел на диване в гостиной и с интересом наблюдал за тем, как Майкл и Алан увлечённо играют в солдатиков на полу у ёлки. Беллами, казалось, грандиозное побоище увлекало куда больше чем самого Алана. Ползая под елкой на коленях, солист передвигал фигурки воинов, попутно красочно расписывая планы контратакующей дивизии. Алан с восторгом наблюдал за ним, возводя у стены защитную крепость из кубиков.
- Учись, - посоветовала Джулия Роберту, проходя мимо, и ушла открывать дверь.
Вскоре в комнате появилось семейство Ригби: Джеймс, Сьюзан и их двухлетний сын Ричард. Сьюзан, улыбнувшись в знак приветствия, посадила Ричарда под ёлку к Алану и Майклу. Ребёнок, радостно что-то залопотав, поднялся на ноги и сделал пару шагов навстречу солисту.
- Привет, Рич! - обрадовался Беллами, подхватывая его подмышки и сажая себе на колени, - Будешь с нами играть?
Но не успел Ричард протянуть ручонку к кубикам, как из кухни вернулась Джулия:
- Послушай, Роберт, если ты думаешь, что у меня восемнадцать рук, то это откровенная неправда. Надеюсь, ты соизволишь пройти на кухню и помочь мне?
- Я помогу! – с решительным видом вскочил на ноги Майкл. Алан начал что-то ныть о том, что лучше бы Беллами поиграл с ним, но солист его проигнорировал. – Думаю, Роберт и Джеймс ко мне присоединятся, ведь так? – добавил он, чуть сощурившись.
Роберту и Джеймсу ничего не оставалось, кроме как согласиться, потому что отказаться было бы некрасиво. Оставив Сьюзан следить за детьми, Джулия, Майкл, Роберт и Джеймс удалились на кухню.
Ригби и Алде Джул немедленно поручила стругать салаты, сама возилась у плиты, а Беллами отправила мыть посуду, после того, как он порубил картофелину на мелкие кусочки, забыв её перед этим почистить.
За пятнадцать минут солист разбил четыре тарелки и два стакана и умудрился уронить ложку за холодильник, который стоял в другом конце кухни. Джулия, убедившись, что кроме микрофона Майклу лучше ничего не доверять, попыталась было отправить его играть с Аланом и Ричем, но Беллами воспротивился, заявив, что хочет помогать. Тогда она вручила жаждущему деятельности лидеру Innuendo салфетки и велела красиво их складывать. Майкл громко объявил, что это глупая буржуазная прихоть, но, в конце концов, увлёкся и сложил на семь салфеток больше, чем было нужно.
Как и предсказывал Роберт, Меддоусы опаздывали. Гитаристы уже давно расправились с нарезанием салатов и накрыли на стол, а ударник с женой и дочерью всё не спешили радовать всех своим присутствием. Роберт и Джеймс молча сидели на диване и следили за Аланом, который, пользуясь тем, что Джулия и Сьюзан заняты обсуждением тяжелой жизни супруг гитаристов, под руководством Майкла старался стянуть что-нибудь со стола.
- Слева заходи, слева! – громко шептал Беллами, сидя на полу рядом с Ричардом. – Вон, видишь, там яблоко удобно лежит. Да куда же ты высунулся, тебя же сейчас Джулия увидит! Так… Осторожно… Хватай! Теперь под стол прячься, под стол!
Как только Алан послушался ценного совета солиста и нырнул под стол, чуть не уронив при этом на пол бокалы и тарелки, в дверь позвонили. Джул убежала открывать. Вскоре она вернулась в сопровождении Джорджа с женой Морин и дочерью Мишель.
Через несколько часов, когда всё или почти всё спиртное в доме Роберта было выпито, Морин, Джулия и Сьюзан сплетничали, иногда громко хихикая, Ричард и Мишель были уложены спать с соседней комнате, а Алан, устав бороться со сном, дремал под ёлкой, Ригби и Роберт наблюдали за Майклом и Джорджем, которые показывали Алану фокусы. Фокусы они показывали, конечно, друг другу, а ребёнком только прикрывались, даже не замечая, что он заснул.
- Смотрите, - Беллами продемонстрировал всем присутствующим стакан, наполненный водой.
– Сейчас я сделаю вот та-а-ак, переверну стакан, и вода не выльется! Раз! – он резко перевернул стакан. Меддоус издевательски захохотал, а Майкл нисколько не смутился: - Ну и что, что вылилась…
- Не умеешь ты фокусы показывать, Майкл, - перебил его ударник. – Сейчас я фокус покажу. Учитесь. У меня в руках простая монета, - он показал мелкую монетку в три пенса, которую затем зажал в кулаке. Джордж протянул кулак Майклу и попросил: - Положи мне на руку палец и подуй на него.
Беллами послушно положил указательный палец поперёк кулака барабанщика, но тот тут же с громким воплем «не так!» отдёрнул руку. При этом Меддоус попытался незаметно выронить монетку, но не получилось. Незаметно не получилось. Покинув ладонь Джорджа, монета взяла было курс куда-то на орбиту Юпитера, но её путь преградил отставленный Майклом несколько секунд назад стакан. Стакан с громким «дзинь!» разлетелся на куски, а монетка, описав несколько кругов вокруг осколков, тихонько улеглась рядом. Беллами смеялся громче всех.
Потом Майклу показалось, что праздник проходит слишком тихо, он включил телевизор и принялся с завидным воодушевлением и патриотизмом подпевать национальному гимну. При этом он страшно фальшивил и то и дело сбивался с классической версии на кавер Sex Pistols. Первым не выдержал Джордж:
- Майкл, заткнись.
- Да, заткнись, - поддержал ударника Алда.
- Благодарю вас, любители музыки, - фыркнул солист, выключив телевизор.
- Ты поёшь так, словно тебя только что пытали, - с невероятно довольным видом поведал Меддоус.
- Пожалуйста, спой лучше, - предложил Майкл и протянул Джорджу пульт от телевизора, который использовался в качестве микрофона.
- Спою, - согласился ударник, принял пульт и постучал по нему, словно проверял качество связи. – Тебе, Майкл, если ты пьян, надо рот зашивать, чтобы окружающие не погибли от разрыва сердца.
Беллами запрокинул голову и высокомерно посмотрел на ударника.
- Ты ведь даже так спеть не сможешь, милый мой. Так что лучше помалкивай.
- Спорим, я спою намного лучше тебя?
- Ну, мальчик мой, ты сам нарвался. Спорим!
Роберт и Джеймс устало переглянулись. Майкл и Джордж вновь взялись за выяснение вопроса, который не давал им покоя все четырнадцать лет, что они были знакомы: кто из них круче.
- Что будем петь, и кто будет судить? – поинтересовался Меддоус.
- Петь будем… - солист на несколько секунд задумался. – Петь будем «Когда же ты уйдёшь» - это единственная песня, слова которой я помню независимо от того, насколько напился. А судить будут эти двое, - он кивнул на сидевших на диване гитаристов.
- Нет, так не пойдёт, - покачал головой Джордж. – Таракану ясно, что Роберт будет голосовать за тебя, а Джеймс за меня.
- Хорошо, - согласился Беллами. – Тогда ещё и жёны. Детей будить не станем. Хотя вот Алан… Кстати, куда подевалась эта уменьшенная копия Роберта?
- Вон там спит, - Меддоус махнул рукой куда-то в сторону ёлки. – Пошли петь.
Пели оба отвратительно. Во-первых, исполнялась «Когда же ты уйдёшь» почти а капелла: завывания обоих сопровождались лишь подзаборным набрякиванием Роберта на гитаре. Во-вторых, все, включая Роберта, были пьяны, поэтому завывания получились фальшивыми, а набрякивание – ещё более подзаборным, чем обычно. Но из двух зол всегда выбирают меньшее, а меньшим злом был Майкл, который хотя бы не перепутал слова и обладал каким-никаким голосом. За Беллами проголосовали Роберт, Джулия и Сьюзан. За Джорджа – Джеймс и Морин. Как показалось гитаристу, только из жалости.
- Ну что, - Беллами с крайне самодовольным видом тряхнул кудрями. – Напомни мне, дорогуша, на что мы спорили?..
- Не помню, - Меддоус скрестил руки на груди и, хитро прищурившись, взглянул на солиста.
- Тебе повезло, я помню, - отозвался Майкл, к которому вдруг вернулась память. – Проигравший, то есть ты, должен станцевать стриптиз на столе, распевая «I`m down». Надеюсь, ты помнишь слова? Помнишь? Тогда вперёд, дорогуша! – Майкл принялся расчищать место на столе, девушки, радостно вереща, стали выбирать наиболее удобные ракурсы для наблюдения, Алда начал ненавязчиво наигрывать «I`m down», а Джеймс сочувственно посмотрел на Джорджа, который был крайне мрачен, потому что ему не удалось избежать неминуемого. Беллами отставил в сторону последнюю тарелку и приглашающее зааплодировал. К нему присоединились остальные. Меддоус, нацепив на лицо улыбку, вскарабкался на стол и тут же чуть не свалился с него, потеряв равновесие. Майкл поднялся с дивана и объявил:
- Итак, поёт и пляшет для нас Джордж, играет Роберт… Роберт, ты хотя бы приблизительно представляешь, что играть?
- Постараюсь изобразить что-то похожее, - кивнул Алда.
- Отлично. Джордж поёт, Роберт играет, а мы все наслаждаемся концертом и изображаем бэк-вокал. Ноты все помнят? До-ре-ми-фа-соль-ля-си. Джордж, давай!
Меддоус вздохнул и, буравя солиста очень недобрым взглядом, заорал дурным голосом:
- You telling lies thinking I can`t see!..
При этом он отплясывал нечто, больше всего напоминающее дикий танец взбесившегося австралийского вомбата. Роберт никогда не видел танцующего взбесившегося австралийского вомбата – собственно, он вообще вомбатов не видел, но почему-то ему в голову пришло именно такое сравнение. Алда проникся уважением к столу, которому приходилось выдерживать прыгающего барабанщика, и, путаясь в струнах, изобразил что-то, даже отдалённо не напоминающее «I`m down». Тем временем остальные прикидывались бэк-вокалом и барабанили вилками по столу. Когда Джордж особенно извращённо запорол ноту, ценитель музыки Беллами поморщился, но прерывать веселье не стал – видимо, понял, что Меддоуса музыкальность собственного вопля беспокоила в последнюю очередь. К середине первого куплета гитарист осознал, что вообще не помнит не только аккордов, но и нужной мелодии, решил не напрягать память и стал просто чередовать два простеньких аккорда. Все были настолько увлечены завываниями, что даже не заметили этого. Единственным, игнорировавшим происходящее, был Алан, всё так же крепко спавший под ёлкой.
К концу первого куплета Джордж оставался только в футболке и трусах. Девушки были довольны и требовали продолжения банкета.
Меддоус принялся прыгать по несчастному столу, изображая гитариста AC/DC. Это была плохая идея. Стол кончился, и законы притяжения подвели ударника. Раздался визг и хохот: визжали – самозабвенно и со вкусом – жёны музыкантов, хохотали жестокие Алда и Беллами. А Джеймс как всегда продемонстрировал лучшие качества своей натуры - он подошёл к Меддоусу и поинтересовался:
- Ты жив, Джордж?
- Ага, - отозвался Джордж, с трудом поднимаясь на ноги. - Жив и относительно здоров.
Было уже полчетвёртого утра, но Майкл всё ещё рвался веселиться. Он заявил, что в доме слишком мало места для творчества, и потащил музыкантов гулять по ночному Лондону. Беллами почему-то преследовала идея найти декана их института, который в свое время очень не любил Майкла, и высказать ему всё, что он, звезда сцены, экрана и радио Майкл Беллами, думает о нём.
Протаскавшись по ночному городу добрых полтора часа, солист наконец оставил в покое идею изощренной мести и тут же заметил вдали компанию журналистов и фотографов любимой желтой газетенки музыкантов, которая с упорной регулярностью печатала о них всякую чушь. Рыцари пера и блокнота, видимо, устроили грандиозную вечеринку всей редакцией.
- О, стадо нетрезвых репортёров, - обрадовался Майкл. – Или же стайка. Хотя нет, стайка – это о гусях. Гуси и репортёры не стыкуются вместе, - выдав эту гениальную мысль, он рассмеялся и предложил: - Слушайте, а давайте сделаем им рождественский подарок: подойдём и дадим взять у себя интервью.
Идея была встречена с энтузиазмом, и «Innuendo» в полном составе отправились навстречу журналистам. Появление музыкантов было встречено радостными возгласами и вытаскиванием блокнотов и фотоаппаратов. Майкла один особенно наглый молодой и пьяный журналист немедленно спросил:
- Послушайте, откройте же нам, наконец, великую тайну: это правда, что вы спите с Джорджем Меддоусом?
Беллами коротко засмеялся и с широкой довольной улыбкой посмотрел на Джорджа.
- Ну, разумеется, нет, - протянул солист, обнимая ударника за плечо. – Ведь так, зайка моя? – обратился он к Джорджу.
- Конечно, детка, - отозвался Меддоус, в свою очередь обняв Беллами за талию. – Мы – гетеросексуальные ромашки, - сообщил он репортёрам. – Кстати, детка, какие у нас планы на завтра? – снова обратился Джордж к Майклу, с трудом сдерживая смех.
- Не знаю, милый мой, - задумчиво проговорил Беллами, поправляя воротник свитера Меддоуса. – Завтра будет похмелье, поэтому до вечера мы точно будем недееспособны, а вечером… Мы проведем его только вдвоем. Ты и я… - прошептал он. Шепот, естественно, был театральный.
- Старомодно, - отрезал Джордж. –Мне надо будет ещё чем-то отвлечь жену, а то никуда не отпустит…
Щёлкали фотоаппараты. Шуршали блокноты. Роберт и Джеймс умирали за спинами репортеров от беззвучного смеха. А Джордж и Майкл веселились, подробно расписывая друг другу, что они завтра будут делать друг с другом завтра вечером. Но вскоре Беллами обратил внимание на то, что гитаристы «Innuendo» бьются в предсмертной агонии, и поспешил распрощаться с журналистами:
- С радостью бы поболтали с вами ещё, но нам, к сожалению, пора. Спать. Завтра нам потребуется много сил, правда, дорогуша? – он снова театрально подмигнул Джорджу, - Ауфидерзейн.
Майкл и Джордж, всё ещё обнимая друг друга, развернулись и «пошли навстречу голубому счастью», как позже написала одна из газет. Свернув за угол, они разжали объятия и расхохотались.
- Надо будет пустить слух, что я беременный, - предложил Майкл, но вдруг резко посерьёзнел и обвёл взглядом музыкантов. Четыре раза пересчитав их всех и не забыв указать на себя, он сообщил: - Кого-то не хватает.
- Я здесь, - поспешил заверить его Роберт.
- Ты здесь, этот тоже, - кивнул Беллами на Меддоуса. – Но бьюсь об заклад, с нами был кто-то четвёртый. Рыженький такой…
- Джеймс, - подсказал ударник.
- Точно! – воскликнул Майкл. – Мы где-то потеряли Джеймса! Куда он мог подеваться? Слушайте, Роберт, э-э-э… - он, прищурившись, посмотрел на Джорджа. – Дорогой мой, можно задать тебе один очень личный вопрос?
- Ну, рискни, - разрешил Меддоус.
- Как тебя зовут?
Ударник посмотрел на тёмное небо, словно призывая его в свидетели крайней степени опьянения лидера группы «Innuendo».
- Меня зовут Джордж, - представился он.
- Очень приятно, - протянул Беллами. – О чём бишь я?.. Ах да, о Джеймсе. У меня предложение: давайте пойдём его искать.
- Пошли! – с несвойственным ему рвением согласился ударник. – Найти и обезвредить!
Обнаружен был Джеймс неожиданно быстро. Он сидел на скамеечке в парке и рассказывал облепившим его поклонницам интимные подробности из жизни Innuendo`вцев.
К примеру, о том, что Майкл Беллами питает хроническую ненависть к красным карандашам и тексты песен, написанные красным, отправляет в урну, не читая. Что он же, известный солист группы «Innuendo», в ящике тумбочки у кровати, закрывающемся на два замка, хранит старого безногого оловянного солдатика, которого нашёл в шесть лет. Что Джордж Меддоус боится воды и плохо умеет плавать. Что Роберт Алда любит щенков и мармеладных медвежат. В отместку Майкл тут же рассказал фанаткам, что Джеймс Ригби водке предпочитает чай, каждый день причёсывается как минимум по пятнадцать минут и питает странную слабость к полосатым свитерам. Почувствовав себя отомщёнными, музыканты подхватили Ригби под руки и потащили домой.
- Джеймс, зачем ты убежал? – взволнованно тараторил Беллами. – Мы же волновались! Больше никогда так не делай, слышишь? Сейчас же ночь, по улицам в одиночестве ходить опасно.
- Уже утро, - поправил его Алда, взглянув на часы. – Теперь я понимаю, почему расстреливают обычно на рассвете – кому захочется жить в полшестого утра?..
Роберт не был уверен, что Ригби слышал их разговор. Несмотря на то, что пил Джеймс меньше всех, выглядел он намного хуже остальных: даже окосел немного. Музыканты поспешили доставить его домой к Алде и уложить на диван, вслед за чем сами уснули там, где стояли. Рождество явно удалось.
We will rock you
Понимаю, они все такие были.
Поседел он раньше всех, да, хотя вроде и младшенький.. Жены ист зло!
Линейный вид
