МирыНе хотите придерживаться строгих правил на протяжении многих поколений? Не интересует создание соседства? Сердце не лежит к "историям и сериалам"? Вы творческая личность, и хотите самовыразиться? Тогда "миры" - для вас. Создайте свой неповторимый мир со своими правилами!
Их спальню наполнял аромат красных тюльпанов.
Постепенно Карл стал замечать поникшие уголки губ красавицы-жены, отсутствие румянца на ее бледном лице, потускневшие волосы и взгляд. Мария на все вопросы отвечала, что все нормально, но встревоженный ни на шутку Джулиан все-таки еще раз пригласил Стэна, чтобы тот на всякий случай все проверил.
Стэнфорд не мог понять, что с ней происходило. Она просто отцветала, словно тюльпан, стоящий в вазе на тумбочке у кровати, силы постепенно ее покидали, не оставляя шансов на долгую жизнь.
Карл очень злился. Он кричал на друга до срыва в голосе, обвинял его в непрофессионализме, он не понимал, как опытный врач может не знать, что происходит с больным, да и не просто с больным, а с женой его лучшего друга. Но Стэн лишь пожимал плечами, вздыхая от досады. Он правда не понимал, почему Марии с каждым днем становится все хуже, и в приступе злости Карл выставил его за дверь.
После этого он поднялся в спальню и лег рядом с Мари, взяв ее за руку.
– Пообещай, что будешь жить дальше и позаботишься о нашей девочке, – хриплым голосом попросила его Мария.
– Я не смогу жить дальше без тебя, ты же знаешь, – он почувствовал, как уже в его глазах накатываются слезы. Слезы слабости и отчаяния. И слезы полной беспомощности.
– Ты сможешь. Я верю. Пообещай мне, Карл.
– В этот раз я не смогу сдержать обещание.
Она всегда верила в него.
Он каждый день приносил ей свежие цветущие тюльпаны и сквозь слезы наблюдал, как она спит.
А когда она просыпалась, то, видя его, все также нежно дотрагивалась до смуглой щеки и смущенно улыбалась, заставляя его сердце разрываться от боли.
Они снова прощались. И в этот раз навсегда.
И когда в очередной раз он зашел в спальню с огромным букетом, его взгляд упал на свисающую с краешка кровати худую маленькую ручку.
И в голове заиграла «Аве Мария».
С самого детства Валери была мечтательницей.
Она любила музыку, особенно Бетховена. Мечтала о всепоглощающей и светлой любви, грезила о будущем, в котором не будет зла, зависти и ненависти, где все люди будут жить в согласии и мире, как одно целое.
И что в итоге?
Ей пришлось выйти замуж за незнакомого и нелюбимого мужчину, лишь бы выбраться из нищеты и хоть как-то закрепиться в обществе. Заливистый девчачий смех сменился улыбкой с легкой тенью грусти.
Но, может, не все еще потеряно?
Итак *барабанная дробь* начало третьей премии "Золотая ветвь мира" объявляется открытым!
Дорогие миротворцы, вот и настало время ежегодной мировой премии!
Как и в прошлые года у нас будет несколько номинаций, чтобы претендовать на некоторые из них вам нужно написать заявку в этой теме, по некоторым заявки подавать не нужно, а некоторые и вовсе подсчитываются математически.
Жюри и голосование
Каким образом будут определять победителей? По некоторым из номинаций предусматривается два победителя, кто первый – решает жюри, кто второй – определяется общефорумным голосованием.
Автоматические номинации
На эти номинации писать заявку не нужно, все миры участвуют автоматически. Впрочем, мы никого не принуждаем силой, поэтому если не хотите участвовать, можете отказаться в этой темке, но мы очень надеемся, что таких не будет.
Напоминаем некоторые нюансы:
- в автоматических номинациях голосуют только члены жюри (кроме номинации "Лучший картограф)
- один и тот же мир не может побеждать в тех автоматических номинациях, в которых уже побеждал, кроме номинаций подсчётов. Подсчёты проводятся за период с 01.11.2016 по 31.10.2017
Лучший начинающий миротворец (лучший зарождающийся мир) Лучший опытный демиург (лучший активный мир) Лучший мировой литератор (лучший слог) Лучший мировой писатель (лучший сюжет) Лучший мировой художник (лучшие скриншоты) Лучший картограф (лучшее оформление и содержание первого поста)
Номинации подсчётов: Самый скоропишущий активный мир
Самый скоропишуший зарождающийся мир
Комментатор-активист
Комментатор-рецензент
Номинации «по заявкам»
Мастер момента (трогательные, захватывающие и переломные жизненные коллизии) «Мэри стояла перед величественным зданием университета и почти подпрыгивала от нетерпения начать новую жизнь...»
Авторы сами выбирают отрывок из записей (не более 1000 слов) Можно отправить по одному отрывку от одного мира. Если у вас два мира, то можно отправить по одному отрывку от каждого. Нельзя номинировать отрывок, который вы номинировали в прошлом году.
Мастер романтической сцены (любовь, романтика и т.д.) «Они робко соприкоснулись губами и неземной вихрь закружил их в фейерверке чувств...»
Мисс мира (лучшая героиня) Мистер мира (лучший герой) Лучший тандем (лучшая пара героев, не обязательно между ними должна быть романтика, это могут быть напарники, учитель-ученик, друзья и даже враги)
На последние три номинации можно номинировать любых героев, главных или второстепенных. Вам нужно вставить в заявку фотографию персонажа(ей) (неважно новую или уже имеющуюся в записях/бонусах) и немного о нём (них) написать. «Джордж – чертовски обаятельная наглая и хамовитая сволочь. Он больше жизни хочет денег, успеха и славы, но ему в этом активно мешают злопыхатели».
Номинировать можно по одному герою/тандему на каждую из номинаций от каждого мира. Вы не можете номинировать героя/тандем, которые выиграли в прошлые года, номинантов прошлых годов номинировать можно, вы только должны сделать им новую презентацию.
Победители будут награждены баллами репутации, наградкой в первый пост темы, а также в профиль,
Если бы не Ампаро, то жизнь Стефани была бы куда веселее. Именно она вытаскивала подругу из различных передряг, в которые та умудрялась попадать, не понимаю, как так получилось. Именно Ампаро готова помочь советом и найти выход из порой немыслимых ситуаций. Сама же она часто свои заслуги умаляет - мол, Стеф и без меня неплохо справляется, я тут не при чём. Но понимает, что обманывает и себя, и других, ведь без её чуткого руководства подруга могла и не справиться.
Мать и дочь, которые не могут определиться со своими отношениями. Глория всегда мечтала убежать от материнской опеки, но на своём опыте познала, что свобода не так сладка, как может показаться. Стефани не понимала, что делать со своей жизнью, тем более не знала, как воспитывать дочь. Они не могли понять друг друга, и, возможно, это корень всех проблем. В их семье только-только воцарился хрупкий мир, но долго ли это продлится?
Женщина, обладающая талантом, граничащим с гениальностью, а также способностью загонять себя под плинтус при любом намёке на что угодно. Впрочем, в последнее время некоторое количество тараканов было успешно поборено, будем надеяться, что тенденция сохранится и в дальнейшем.
Но хватит прошлого. Пора оставить его позади, забыть, вымарать, исписанные нервными каракулями листы её жизни, начать набело. Пусть вода, колкая, тёмная вода, ночного, осеннего моря очистит, вымоет её до самых кишок, отслоит даже самые мелкие кармические завязки, которые она вдруг не успела отработать, всё, ребята, финал. Покончим.
Шаг.
Шаг.
Шаг.
Внизу нетерпеливо колышется чёрная пучина, маня обманчивыми, переливчатыми отблесками волн.
Притягивающая и желанная.
Мелодия остановилась, слегка качнулась вперёд и уставилась вниз, словно заворожённая мерным плеском ласковой, но смертоносной воды.
Конец?
Мелко, неприятно подрагивал внутри желудок. Успокоившаяся, опустошённая Мел смотрела, различая в ночной воде одной ей видимые картинки.
Как она уверенная, хладнокровная бросается обезвреживать вооружённого маньяка - начало её работы в полиции. Потом никто больше не осмеливался укорять её молодостью или тем, что маги, дескать, трусливые кабинетные крысы. Выпад обошёлся ей ножевым ранением в бок и неделей магического лазарета, но оно того стоило.
Как она поддерживала решение воздвигнуть купол, суживающая глаза от ярости противостояния и настаивающая на своём. Да, это закончилось множеством смертей, но разве не стоили они единственного на весь мир выжившего города?
Как она, беременная, стояла плечом к плечу с другими магами, защищая свою родину. Её дочери, выросшей в приятном беспроблемном месте никогда не понять чувства долга, не позволяющего бросить свою землю на растерзание чужакам.
Нет, не любовь, не материнство плескались перед её глазами в те предсмертные минуты, совсем другие чувства овладели её, растерявшей ориентиры душой.
А потом её охватил стыд. Жгучий, острый, за то, что она позволила себе раскиснуть, опустить руки из-за того, что даже нельзя назвать проблемой. Она чуть не предала самое главное, что только может быть на свете.
Себя.
Сжала зубы, тряхнула растрепавшимися от бега волосами, подняла вверх кисти и до боли в побелевших суставах сжала.
Между подрагивающими от напряжениями пальцами родился импульс вернувшейся магической силы.
Всю последнюю неделю я чувствовал себя так хорошо, будто бы позаимствовал у какого-нибудь пролетавшего мимо ангела крылья, позволявшие мне теперь с упоением носиться над миром, оглашая окрестности рвущимся из груди счастливым смехом. Нет, внешне, я, конечно, не выглядел таким идиотом, но то и дело расплывающиеся в улыбке губы выдавали всю развёрзшуюся у меня внутри хорошесть.
С Вейсом всё было великолепно, на работе замечательно, а с Арнеттой и вовсе выше всяких похвал. Она, сбросившая с себя груз мучившей тайны, словно расцвела, похорошела и, мне даже стало казаться, что немного похудела, хотя не поручусь. Вообще с моим восприятием произошли загадочные метаморфозы, Рена представлялась мне нормальной, а вот другие встреченные девицы крайне тощими и отталкивающими, хотя память подсказывала, что раньше всё было иначе. Но не суть, думаю, что все, включая меня уже догадались, что я влюбился.
Ещё не говорил ей, чувствуя это зародившееся чувство крайне хрупким, словно заключённым в сосуде с тончайшими стенками, способными сломаться даже от неосторожного касания, что же говорить о более сильных воздействиях. Нет, я не говорил, просто бесконечно ей улыбался, бесконечно трогал поцелуями её мягкие, приоткрывшиеся губы, бесконечно сыпал нежными словами, даже комплименты в кои-то веки научился говорить. Она, открывшаяся мне без остатка, доверчиво развернувшая собственную душу, представлялась мне поистине величайшим сокровищем, к которому я припадал и всё никак не мог насытиться.
Смутно помнил, что эйфория, дарованная влюблённостью, рано или поздно заканчивается, но не хотел об этом думать, просто наслаждался тем, что чувствую, дарил свой свет ей, сыну, да всему миру, мне хотелось осчастливить всех и каждого, кто вдруг предстанет перед моими ошалелыми от внутреннего фейерверка глазами.
__________________
Последний раз редактировалось katsol, 07.12.2017 в 01:41.
Сегодня прошел год, как они с Женевьевой развелись.
Эндрю никак не мог привыкнуть жить один в квартире на востоке Рорин Хайтса – их города с их местами, в котором оставался лишь потому, что можно было чаще видеть дочь. Не привык видеть равнодушные глаза своей теперь уже бывшей женщины, привозящей к нему маленькую Мадлен, вести неловкие светские разговоры. Дочурка, любимая принцесса, жила бы с ним, будь его воля, но он признавал, что Женни права: там удобней со школой, да и Мэдди всегда была ближе к матери.
Он до сих пор не устал задаваться вопросом, как так получилось. Хотя ответ ему был известен.
Просто Эндрю никогда не знал свою жену. Всегда с трудом угадывал, что скрывает ее ироничный голос, холодный изучающий взгляд, в котором лишь смутно можно разглядеть тепло, когда Женни весела, умиротворена или счастлива; общая отстраненность, ореол извечной недосягаемости вокруг ее облика. Когда она была недовольна, или хотела от него чего-то добиться, или не соглашалась с его доводами, она так чеканила каждое острое отточенное слово, что Эндрю как-то против воли прятался в панцирь, повинуясь невидимому давлению. Спокойному давлению – но ничуть не слабее по силе, чем любая взрывная истерика Леоны. И Женевьева это чувствовала, что не прибавляло ему очков. Он не мог взять над ней верх, как ни пытался, и ему всегда было проще и легче отойти. Не убеждать ее, сделать, как он считал нужным, только когда она не видит.
Никого не напоминает?
«Та же Леона, только в профиль» - ехидно прокомментировала их отношения его сестра.
Их точки соприкосновения были весомы – дочь и бытовуха, где они во многом сходились, - но Эндрю все равно порой удивлялся, как прожил с этой женщиной целых десять лет.
В карьере они были равны, здесь не распушить перья. И он всерьез опасался, что не сдержится и начнет ей изменять, чтобы хоть немного утвердиться, когда в свое время увлекся малышкой Арианной. Оказалось, зря опасался, ничего страшного здесь нет – какую-то пару раз, с глупой гусыней, тающей от его мускулов и денег, с которой можно убедиться, что он все еще не растекся в сопли.
Когда Женни сказала, что бросает его ради коллеги, с которым встречалась за его спиной больше года – он не поверил. Вспылил, в первый раз с удовлетворением замечая за ее треснувшей ледяной коркой растерянность, обвинял в предательстве, в том, что она не думает об их дочери. Она разоралась в ответ, хотя прежде никогда не повышала на него голоса – было не нужно. Истерила, что ей надоело абсолютно все решать самой, что он никудышный мужчина, вспомнила все его проколы, даже деньги Леоны приплела. Дескать, уже тогда ее дернуло, хотя мама-адвокат и объяснила, что к чему, но как-то это нечестно со стороны Эндрю. Дернуло ее, как же, правда, не помешало в свое время балдеть на террасе отсуженного летнего домика.
Может звучать странно после всего вышесказанного, но он чувствовал к ней благодарность. Нехилую благодарность – в конечном итоге он рад, что она была в его жизни, хотя они и многое делали неправильно. В конце концов, она подарила ему дочь, да и неизвестно, где бы он был сейчас, не отшей она его тогда в клубе, заставив таскаться за ней почти год и влюбиться. Так бы, наверное, и продолжал катиться на дно вслед за Леоной.
А ведь сейчас он тоже катится. Бездумно заливается пивом, уныло утыкается вечерами в ящик или праздно шляется по клубам. Предается депрессии, перематывает их воспоминания, форму теряет, ведь тренироваться лень.
Десять лет жизни не выкинешь. Но прошел, мать его, год, Женевьева наверняка скоро с животом гулять будет, счастливая жена и мать, а у него все отходняк. Может, хватит?
- Салют, Пит, так что там с капоэйрой в Лаки Палмсе, вакансия еще не занята?
Осеклась, наткнувшись на его взгляд.
Ларс не мигая всматривался в ее лицо расширившимися глазами – так, словно впервые видел.
Замерла.
Какую-то долю секунды хотела спросить, все ли в порядке, но тут он подошел на полшага ближе, не отводя от нее глаз, и слова почему-то застыли на языке; вслед начали рассеиваться мысли.
Арианна сглотнула и втянула воздух, но сжавший внутренности тугой узел не давал ей вдохнуть ровно и в полную силу.
От Ларса пахло прохладой, табаком и свежестью. Его тепло обволакивало ее, не давая сдвинуться с места, лишая контроля над вдруг ослабевшими мышцами.
Он вдруг подался вперед и обвил руками ее талию, привлекая к себе; она опешила, не успевая понять, что происходит.
Откинула голову назад, повинуясь теплой ладони, накрывшей открытую полоску кожи на пояснице и быстро скользнувшей вверх, к затылку.
Веки сами собой опустились, прежде чем она ощутила на своей коже неровное мятное дыхание.
Все случилось так быстро, что Арианна только через несколько мгновений осознала, что прижимается к Ларсу и гладит ладонью щетинистую щеку. А он захватывает и вминает, неожиданно настойчиво раскрывает языком ее невпопад отвечающие губы.
Что же он де…
Горячо.
Очень горячо.
Стремительно поднявшаяся волна овладевает ею, захлестывает.
Ноздри прерывисто и судорожно втягивают вязкий воздух, словно налившийся медом.
Ловит быстрый темп и с жаром отзывается. Захлебывается, шалеет от вкуса упругих терпких губ.
Хватается за ткань его тонкого свитера, беспорядочно, пылко проходится пальцами по горячим твердым рукам, крепко вжимается ладонями в широкую спину.
Он все тесней прижимает ее к себе, почти стальной хваткой.
Выгибается в его руках. Поднимается на цыпочки и запускает пальцы в жесткие густые волосы, притягивает его к себе поближе, стремясь слиться еще больше, еще теснее, еще…
Все естество отзывается бурлящим потоком – на каждый ответ его губ, на каждое движение горячих ладоней по ее спине.
Он заводится. Проскальзывает пальцами под край кофточки и обжигает касаниями низ спины. Отрывается от губ и, царапая щетиной, спускается к шее. Крепко удерживает ее тело, приподнимает ленточки чокера и опаляет поцелуями разгоряченную кожу, заставляя закинуть голову, впиться ногтями в его напряженные плечи и негромко застонать.
Небеса, если он сейчас не…
Ларс вдруг ставит ее на землю; отстраняется, резко отходит на несколько шагов назад. Арианне приходится опереться о перила металлической лестницы, ведь нещадно подкашивающиеся колени совсем не держат ее. Искоса видит, насколько потемнел и налился тяжестью взгляд его раскрывшихся пораженных глаз.
Крепко зажмурилась, облизала пересохшие губы, ощущая, как в висках стучит кровь, а сердце с бешеной силой бьется о ребра. Пыталась хотя бы на грамм прийти в себя, хотя бы на капельку успокоить горящее нутро, но это было все равно, что сдерживать потоп дамбой из песка.
Словно сквозь густую пелену услышала его охрипший низкий голос:
- Вы сейчас… - каждое слово перемежалось шумным прерывистым вдохом. – Очень верно сказали.
Рот Ларса открыт, часто хватает воздух, на лбу образовалась морщинка.
Звук его голоса чуть-чуть отрезвил Арианну, и она ощутила, как мозг с огромным трудом, но запускается. Самый жар медленно приглушался; начинала осмысливать, что они сейчас… что они с Ларсом…
Последний раз редактировалось Irene, 06.12.2017 в 15:13.
Макушки кипарисов полоскались в беззвездном небе за серой завесой смога и облаков. Легкий ветер гулял по влажной траве, кустарникам дикой розы, путался в волосах. Тихо пели цикады, и лишь изредка их мерное стрекотание нарушал шум проезжающих мимо авто. Вдруг вдалеке, на перекрестке тропинок мелькнула темная фигура. Парочка переглянулась и, сдавленно хихикая, как нашкодившие дети, вприпрыжку очутилась за ближайшим склепом. Кейн наблюдал за передвижениями сторожа, выглядывая из-за угла, а Эйд тайком любовалась профилем с тонким прямым носом, прислонившись к колонне.
Девушка светилась радостью и ожиданием чего-то особенного. Маленькое ночное приключение щекотало нервы, от близости молодого человека замирало сердце. Словно присутствие Кейна пробуждало дремлющих демонов и непостижимым образом влияло на мироощущение любого, кто с ним сблизится.
«Наверно, я правда сошла с ума. Поехала на кладбище с парнем, которого вижу второй раз в жизни, готовая на все… Готовая отдать даже свою душу, если он попросит.»
Мрачная аура, небрежность в общении, циничный взгляд на жизнь, нежелание оправдываться ни перед кем… Кейн такой, какой есть, и не прикидывается милым хорошим парнем на радость новой подружке.
Он честнее многих ее бывших – папенькиных сынков и разодетых тусовщиков, не видавших настоящей жизни за пределами роскошных особняков. Королевские манеры и обманчиво дружелюбные улыбки – всего лишь пустышка в глянцевой обертке.
И, быть может, как раз стоит протиснуться между прутьями золотой клетки с драгоценными камнями, так заботливо выстроенной отцом, и сбежать из привычной среды без оглядки…
Стоит прыгнуть прямо в бездну, как бы та ни страшила и ни привлекала одновременно.
Стоит впустить в красивую жизнь и розовую спальню капельку тьмы...
В следующий миг смеялись мы оба, распугивая обитателей ночного леса. Покатились по ледяной земле, не обращая никакого внимания на надоедливые колючки, сухие листья и хвойные иголки, которые тут же цеплялись на одежду и волосы. Вместе с нами хохотали деревья, звезды весело плясали над головами, а на серебряной люстре расцветала добрая улыбка.
Вновь оказавшись сверху, Кейн резко наклонился ниже, но вдруг замер, едва наши носы соприкоснулись. Оцепенев в легком блаженстве от тепла его кожи и близости красивого лица, я затаила дыхание, предвкушая продолжение.
Его губы заскользили дразнящими прикосновениями от моего подбородка к уголку рта, поднялись к щеке, словно примеряясь. Проворные ладони блуждали везде: по озябшим плечам, по вздымающейся груди, по талии и пояснице, опускались к бедрам и нежно их сжимали. Прохлада ночного леса уже не ощущалась так остро, а прелюдия к поцелую длилась мучительно долго, что рука сама дернулась к его шее, чтобы наконец потушить горящие уста, но Кейн понял мои намерения и тут же перехватил ее. Хищно улыбнувшись, он припечатал мою ладошку к земле, сплетая наши пальцы в тугой узел, и продолжил истязания невесомыми поцелуями.
Парень прижимался плотнее и почти вдавил меня в землю, словно запечатлевая в памяти это ощущение. Романтического подтекста прибавлялось все больше, и спустя несколько мгновений естественная реакция мужского организма очень порадовала… Потому что всю прогулку Кейн то и дело вынуждал меня сомневаться в собственной привлекательности и в том, интересую ли я его вообще.
Ох, черт, было в нем что-то… точно демоническое. Как там говорят? «В тихом омуте…». Вроде бы такой холодный внешне, но если заведется, то пожара не миновать.
Мне оставалось только покорно отзываться на его ласки, изнывая от томления внизу живота, позабыв о данных себе обещаниях и остальном мире. Как вдруг черные глаза, обрамленные пушистыми ресницами, широко распахнулись, большие ладони решительно обхватили мое лицо, а наши горькие губы, дрожа и вибрируя натянутой струной, столкнулись и растворились друг в друге, словно две капли воды.
Я чуть не хныкала от восторга, пробуя на вкус упругий язык, который сплетался в чувственном танце с моим; когда теплое дыхание щекотало мою шею, а пальцы торопливо оттягивали резинку на леггинсах, обжигая холодом нежную кожу. Плевать, если эту вспышку вызвала смесь анальгетика с водкой, плевать, если Кейн всего лишь хотел найти утешение в моих объятиях, хотя в глубине души я надеялась, что в самом деле его интересовала… Мысли тонули в сиюминутном желании, что разрывало тело изнутри и отключало тормоза; в наших сердцах гремел гром в унисон, а я млела от долгих, теплых, соленых поцелуев. Когда Земля вертелась лишь для нас двоих, кроны сосен-великанов полоскались в темно-синей бесконечности, здесь, под звездным одеялом, я превращалась в беззаботную и счастливую пылинку на ветру…
Хотя отец дал ей все, что посчитал необходимым, Адриана с детства чувствовала себя обделенной.
Немного капризна, немного избалована, и при этом несчастна. Любит искать на пятую точку приключения, неудачлива в отношениях с противоположным полом, но все равно не сдается. Мечтает найти свое место в жизни, но пока понятия не имеет, где его искать.
Парень-хамелеон, обладатель красивого баритона и грустных черных глаз. Напрямую высказывает свое мнение, даже если это может задеть собеседника. Интересуется мрачными гранями человеческой души и ничего в жизни не боится. Возможно, вам тоже захочется перейти на темную сторону, общаясь с Кейном слишком тесно. Только вместо печенек он предложит свою незабываемую компанию, сигареты и крепкие напитки.
Они встретились в очень правильное время. Кейн утратил всякое желание жить, а Адриане хотелось сбежать из привычной вселенной. Взаимное влечение стремительно переросло в крепкую связь.
Но что они найдут друг в друге? Обоюдное спасение или погибель?
В детстве соседи боялись его, считая сыном самой Смерти. Собственная мать отдала его в детский дом, где ему пришлось совсем не сладко. Подростком занимался вандализмом, рано начал пить и курить, воровал, скрывался от полиции. Вечно не хватало денег, не знал куда себя деть. Согласился быть подопытной крысой в доме Колби, где его называли Нервный Предмет. Срывы, зависимость, психотерапевт, бессмысленная жизнь, а потом бесславная смерть. Что дальше?
Эмили - кроткая жизнерадостная фея, стремящаяся к обычной жизни вечно попадает в сверхъестественные события. Сначала два необычных парня, свалившихся к ней откуда-то с неба. Теперь непонятное заклинание забвения. Вампир, который не может забыть свою покойную жену. Колдун, бросающийся из крайности в крайность. Такое ощущение, что события в жизни Эмили проходят без ее участия.
Вампир Малик, некогда обративший отца Рена в вампира, стремится к власти и с помощью колдуна Рена хочет добиться величия. Рен же хочет соединить магию и науку, чтобы привнести благо в мир, но ему мешает юношеский максимализм, симпатичная фея и заговоры сверхъестественного мира.
в профиль,
Линейный вид
