[Лалэль]

Серия 18. Родственные связи: Нуна Озирис: Сказка с топором.

скрин от pike, нашего дорогого мастера фотошопа. Сердечное тебе спасибо.

- В третьем номере снова поломался унитаз – сделай с ним уже что-нибудь… Санни, тебе чего?
- Ма… - привычно спохватился и поправился, - миссис Гриффитс, можно мне взять топор?
- Зачем тебе? Снова решил дров наколоть?
- Да нет. Не совсем.
- Ну, бери. Аккуратнее с ним, его недавно наточили.
- Не бойтесь, я не порежусь…

Нуна очнулась ото сна около трех часов ночи. В комнате горел ночник; повернувшись на его неяркий свет, она увидела Санни, который сидел в кресле и читал с карандашом в руках какую-то толстую книгу.
- Проснулась, что ли? – слегка зевнув, усталым голосом пробормотал он. – Это хорошо. Пора делать второй укол, - и потянулся за заранее приготовленным шприцем.
Нуна стойко выдержала неприятную процедуру.
- А ты не боишься заразиться? – спросила она, потирая уколотое место.
- Я никогда не болею, - пробурчал Санни, возвращаясь в свое кресло и снова хватаясь за книгу.
Нуна печально посмотрела не него.
- Прости, что отобрала у тебя кровать, - виновато сказала она, - теперь тебе негде спать.
- Я не буду ложиться, - монотонно пробормотал парень, - ты больна, мне нужно следить за тобой.
- И ты просидишь так всю ночь?
- Ну, может, часик покемарю. Или два, - Санни зевнул и перелистнул страницу.
- Что читаешь?
- «Воображаемая геометрия». Лобачевский.
- Выдуманные треугольники? – Нуна захихикала. – Смешно.
- Не говори о том, чего не знаешь, - строго ответил он, - и вообще, тебе надо спать.
- А ты? Ты много в этой фигне понимаешь? – спросила Нуна, проигнорировав последнее замечание.
- Нет. Я еще толком ни в чем не разобрался.
- Зачем тебе вообще это знать?
Санни ненадолго задумался, потом захлопнул книгу, предусмотрительно загнув страницу, на которой бросил читать, и задумчиво сказал:
- Как бы тебе объяснить? Я чувствую, что начинаю тупеть.
- Интересно, как это можно почувствовать…
- Можно, Нуна. Можно, - он разговаривал с инопланетянкой, но смотрел не на неё, а вниз, себе под ноги, на потертый старый ковер, который уже лишился большей части ворса и позорно сверкал некрасивой серой основой, - я же вижу, что со мной происходит. Блин! Ты просто не знаешь, каким я был в восемнадцать. Я столько всего помнил! Столько всего хотел узнать! Все время читал, учился, спорил со всеми, кому-то что-то доказывал… А сейчас уже не то. Ничего не хочу, ничем не интересуюсь. Старость пришла, что ли?
- Что ты несешь? Старости тебе ждать еще лет пятьдесят. Просто ты сбавил обороты, - и Нуна, видя, что Санни собирается ей что-то возразить, заткнула ему рот встречным вопросом:
- Зачем пытаться все узнать и понять? Можно ведь жить и без этого.

Этот вопрос и вправду заставил Санни задуматься. Но ненадолго.
-Зачем… Зачем… - он постучал костяшками пальцев по переплету, - вот этот товарищ… нет, в те времена еще господин. Господин Лобачевский первый создал подобную теорию. Его не понимали, публично осуждали, оспаривали все его доказательства. А другие математики, которые до него приходили к похожим выводам, сидели тихо, как мыши, и нигде об этом не говорили. Продолжали строить модели по законам старика Эвклида, который жил бог знает когда. Потому что осознавали, что вот это – совершенно новое знание. Знание, которое не будет принято и никому не понравится. Понимаешь?
- Нет, - Нуна смотрела на него во все глаза: Санни вскочил с кресла, у него как будто даже лицо посветлело, и глаза зажглись тем самым огнем, о котором он только что вспоминал.
- Сколько еще… сколько еще таких знаний от нас скрыли? Сколько важных открытий так и осталось пылиться на полках библиотек, потому что ими никто не заинтересовался? А некоторые вещи вообще никогда и никто не записывал! Они передаются устно, от учителя к ученику. И все это великое знание ждет своего часа – но мы слишком трусливые и осторожные, чтобы прикоснуться к чему-то новому. Мы лучше будем двигаться проторенной тропой, развивая то, что придумано давно. Что вообще нам нужно? Телевизор, телефон, машина… - Санни состроил гримасу, передразнивая кого-то, - все это придумали наши прадеды. Мы – ничего нового не внесли, только украсили, облагородили, сделали сиденья удобными для задницы. Вот и все! Потребители, блин… Нахлебники. Единственное, в чем мы отличились – так это в создании ядерных ракет. Но тут гордиться нечем.

Нуна даже присела на кровати, чтобы лучше его видеть: из-под личины мрачного и уставшего двадцатилетнего Санни на мгновение показался прежний восемнадцатилетний юноша. Тот, у которого глаза горели, тот, что рвался в бой и больше всего на свете хотел понять.

- Ты многого обо мне не знаешь, - продолжал он говорить, расхаживая из угла в угол, - по сути, ты не знаешь ни черта. Меня подготавливали в особых условиях, и от меня ничего не скрывали. Мне отвечали на все вопросы, давали читать любые книги – поэтому я знаю такие вещи, что другим парням в моем возрасте и не снились. Большую часть того, что мне тогда говорили, я не понял. Но вот сейчас потихоньку начинаю понимать… хотя бы что-то. Но самое главное – самое главное, блин, я так и не выяснил! И даже не узнал – где, черт побери, где оно, это самое важное знание! Где мне его найти!
- Да что, - Нуна невольно заразилась его волнением и тоже повысила голос, - что ты хочешь найти? Что тебе так нужно узнать?
- Должно же оно где-то быть? – не слыша её, продолжал Санни, судорожно покусывая большой палец, - должно же где-то это быть написано? Хотя бы в голове у кого-то! Хоть один человек на Земле должен знать, зачем мы приходим на свет? Такие, как ты, и такие, как я.
«Так вот оно что!» - поняла Нуна.
- Так ты просто хочешь понять, зачем ты родился, - уточнила она, - потому и читаешь все книжки, до которых только можешь дотянуться.
- Нет, - Санни вздохнул и уселся прямо на ковер, поджав под себя ноги, - не совсем так. Когда я впервые об этом подумал, мне было примерно десять лет. Первый мой вопрос был: «Кто я такой?» А второй – «зачем я?» Ответов на эти вопросы я так до сих пор и не нашел.

Комментарий Санни: Я действительно так сказал?! То есть я действительно так думал? Ох, ну какой же я был молодой и глупый... Аж слезы наворачиваются.

«”Я хочу знать, кто я, какой я, и для чего сюда пришел”
Запрос, наивный до детскости, но, тем не менее, сформулированный абсолютно четко.
Жаль, что каждому человеку при рождении не выдается инструкция, в которой было б написано, кто он и что должен в этой жизни сделать. Мы катапультируемся в жизнь безо всякой подготовки и вынуждены сами прокладывать себе путь, совершая ошибки и впадая в иллюзии.
Но так, видимо, и было задумано.
И для него судьбой, видимо, предусмотрена такая же программа, как и для других. Каким бы особенным он сам себе не казался».

- Малыш, - Нуна успокаивающе погладила его по руке, и Санни вздрогнул, - не переживай ты так. Рано или поздно ты все, что тебе нужно, узнаешь.
- Я и не переживаю, - буркнул Санни и смущенно отвернулся.
Нуна тоже повернулась поглядеть, куда он там смотрит, и увидела аккуратно прислоненный к стене топор.
-Ух, ты, - поразилась она, - это еще зачем?
- Да так, - неловко отводя глаза, ответил он, - на всякий случай.
Нуна почувствовала колючий холодок в груди.
- Они придут? – обреченно спросила она.
- Они бы давно пришли, если б хотели, - попытался успокоить её Санни, - нас найти – легче легкого. Но они не спешат, так что надежда еще есть.
- Да что им мешает-то…
- Страх, - коротко ответил парень, - я их здорово пугнул. Так что если они все-таки заявятся, то притащат с собой осиновый кол и святую воду.
- Почему?!
- Потому что я для них теперь, как это… исчадье ада.
- Почему?!!

Санни промолчал, и Нуна с грустью заметила, как его глаза тускнеют. Свет, который он излучал только что, мгновенно померк. Теперь на его лице нельзя было увидеть ничего, кроме глубокой усталости.
- Да скажи ты наконец, что там произошло!
- Хорошо, - бесцветным голосом ответил Санни, - когда они собрались меня зарезать, явилась какая-то крылатая тварь и порвала всех на куски. Кроме меня. Я очухался, увидел, что лежу среди бандитских трупов, кое-как поднялся и поковылял домой. Вот и все.
- И все?!! И ты не орешь от ужаса? И даже не поседел? А это случайно была не та же тварь, что нам с тобой снилась?
- Нет, это была другая. Я уверен.
- Ты уже начал узнавать их по мордам? – язвительно спросила Нуна. – У них там уже клуб образовался – поклонников Санни? Автографы еще не просят? Любимец драконов…
- «…Царь крыс, лягушек и мышей, клопов, и мух, и жаб, и вшей» - с готовностью подхватил Санни.

Поскольку цитату из «Фауста» он прочел по-немецки, Нуна, при которой не было её камня, ничего не поняла. И он по выражению её лица понял, что она ничего не поняла.
- Значит, немецкого ты тоже не знаешь, - сделал вывод Санни, - еще одно вранье? Ну, ладно.
Нуна смотрела на него, жалобно хлопая ресницами.
- Почему эти твари вообще приходят?
- Потому что я их притягиваю.
- Как?!! Ну не молчи же, объясни хоть что-нибудь!
- Понимаешь, - начал он объяснять, - я сейчас работаю с такими силами. Я поднял пласт мертвого, и он зашевелился, и начал проявлять активность. Для чего мне это нужно, я тебе скажу потом, когда все будет сделано. В общем, пока все идет, как задумано, но проблема в том, что эти гады не ходят поодиночке. Стоит только приоткрыть им дверь, и они валят в этот мир всей толпой, сметая все на своем пути – а мне сложновато их сдерживать. Отсюда и все эти явления. Можно сказать, что это побочный эффект.

Нуна ошарашенно молчала.
- Обычно первой жертвой бывает тот, кто их и вызвал, - спокойно продолжал рассказывать Санни, - ибо нефиг. Но я почему-то остался цел, и даже попал под их защиту. Вероятно, они привыкли ко мне, и принимают меня за своего. То есть за такую же тварь.
- У той гадости, что мне снилась, харя была совсем не дружелюбная, - машинально возразила Нуна.
- А это другое, - с готовностью объяснил Санни, - это мой старый недруг. Можно сказать, персональный враг. Но, честно сказать, не понимаю, почему он к тебе прицепился – они не отслеживают дружеские и любовные связи. Ты с ним раньше не сталкивалась?
- Не помню.
- Жаль, - вздохнул Санни, - это многое бы объяснило.
Нуна потрясла головой: ей показалось, что весь этот разговор – только часть горячечного бреда.
- Невозможно, - пробормотала она, - невозможно так жить. Это же путь к сумасшествию.
- Но я так и живу, - пожал плечами Санни, - ничего другого пока не остается. У меня к тебе одна просьба.
- Опять попросишь сбросить тебя в канаву? – ужаснулась Нуна. – Да неужели у вас там такая секретность?
- Секретность, - слегка улыбнулся Санни, - нам даже зубы запрещают лечить, чтобы труп по пломбам не опознали. Видишь? – он слегка приоткрыл рот. - У меня слева двух зубов нет. Вставить не разрешили. Нет, я не о том хотел попросить.
- А о чем?

Он неожиданно наклонился и поцеловал её в щеку. Острые края серебристой звездочки, выскользнувшей у него из-за ворота, легонько кольнули инопланетянку в плечо.
- Выздоравливай поскорее, - попросил Санни, осторожно целуя её в висок, - и уезжай домой. Обещай, что уедешь сразу, как только тебе станет получше.
Нуна вздрогнула от негодования.
- Я тебя не брошу одного! – горячо вскрикнула она. – Ты же погибнешь!
- Именно поэтому я и прошу тебя уехать, - серьезно сказал Санни, - если мне на голову свалится кирпич, я скажу, что получил по заслугам. Но если свалится балка и прибьёт нас обоих, я никогда не прощу себе, что ты была рядом. Если ты меня любишь, ты не допустишь, чтобы такое случилось.
- Если любишь… - с горечью повторила Нуна, - что еще я должна сделать, чтобы тебе это доказать?
- Ничего, - Санни с тревогой смотрел на неё, и инопланетянке показалось, что где-то в уголке его глаза притаилась непрошеная слеза, - ничего не надо доказывать. Это либо есть, либо его нет.
- А ты? – жадно хватаясь за его руку, спросила Нуна. – Ты – любишь? Я так и не смогла этого понять.
Санни в замешательстве отвернулся.
- Нет?
- Я уже говорил, что ничего не решил, - не оборачиваясь, пробормотал Санни, - но сейчас мне кажется, что я теперь всегда буду воспринимать тебя, только как маму Джуффа.
Нуна коротко простонала, а потом сердито сжала зубы и закрыла глаза, проваливаясь в пропасть горячего бреда. Это была последняя капля, переполнившая чашу.
- Нуна, что ты молчишь? – спросил Санни, оборачиваясь. – Нуна!
Но она его уже не слышала. Санни в замешательстве схватил её за руку, нащупывая пульс: ему раньше не приходилось видеть, чтобы так мгновенно проваливались в кому.
«Что ж я за дебил! Какого черта я разоткровенничался? Видел же, видел же, что она совсем больная… Нуна! Нуна! Если слышишь меня, не молчи! Не молчи, скажи что-нибудь!»

Поняв наконец, что тормошить бедняжку нет смысла, Санни вернулся в свое кресло, отложил подальше книгу и положил на колени топор - на всякий случай. Что он собрался делать дальше, мы расскажем в следующий раз.