[Hyacinth]

79. Si vis pacem, para bellum

Хочешь мира, готовься к войне

САУНДТРЕК К ЗАПИСИ: SKILLET, 'WHISPERS IN THE DARK'

— Попробуешь меня остановить, и я тебя грохну, каналья...
— Грохалку не надорви, щенок.
— Девочки, хватит ссориться! Потом потаскаете друг друга за волосы.

Иногда сквозь сон ты чувствуешь чей-то взгляд. Тяжелый, словно бетонная плита, рухнувшая с креплений. Холодный, точно омут в разгар ливня. Это может быть маньяк-убийца, прикидывающий, как будет разрезать твое лицо. Или просто твой муж.
Он смотрит, похожий на сгусток лунного света, призрачно бледный; лицо его ничего не выражает. На подушке спит кошка, у неё теперь больше прав на супружескую постель. А он смотрит на тебя, спящую, выбивая воздух из легких одним только взглядом.
В семидесяти процентах случаев убийца женщины – её муж или любовник.
Вероятность попасть в остальные тридцать – а черт его знает.

Удачно, что мы составили брачный контракт, адвокатам будет меньше мороки. Сами бумаги лежат у меня в столе. Чья подпись появится на них первой? Чья стопа коснется ковра в кабинете?
… Пфф, ладно, я уже давно расписалась.
Будущий бывший муж, подлюга, не спешил. Меня мутило от запаха его одеколона, кретинских полосатых костюмов, привычки постукивать пальцами по чему-нибудь… Я могла бы составить очень длинный список. Убирайся, орала я мысленно, подписывай и убирайся! Пошел вон!
А он оставался, играл с Деймоном, готовил свой ежеутренний кофе и уезжал в лабораторию, которой я пожелала взорваться уже раз сто.

Николас оставался жив и возвращался, и возвращался, и возвращался. Куда, черт тебя побери? К кому?
Навозвращался. Одним прекрасным вечером заявил:
- Я подпишу, но Деймон останется со мной.
И добавил снисходительно:
- Ему будет лучше со мной, чем с такой матерью, как ты. Его отсутствия ты даже не заметишь.
- Я правильно тебя поняла, Николас? – спокойный ровный голос, и скулы сводит от улыбки, стоп, какого х…удожника я вообще улыбаюсь, воздух звенит, лампа светит, все хорошо.

- Ты хочешь забрать моего сына, Николас?
- Нашего сына, Алиса. Ты умная женщина и должна понимать, что со мной ему будет лучше. Он тебя целыми днями не видит, странно, что вообще узнает.
- И ты решил, что я соглашусь? Я верно все расслышала, Николас?
Он нахмурился, начал что-то отвечать, но без звуков, разевал рот, как большая серая рыба, закинутая на мостки. Потом отшатнулся, отпрянул даже, потому что кто-то кричал, ах да, я кричала, рехнуться можно, я вообще не кричу.
И не рычу тоже, а он все отступал и отступал, глядя круглыми своими блестящими рыбьими глазами, так и вырвала бы ему их, проклятый подонок, да как он только посмел, как только подумал…

Недели не прошло, как мы вышли из мэрии свободными, как неисправные бомбы. Николас собрал вещи и уехал, навещая Деймона лишь в мое отсутствие.

*

- Почему вас называют Алисой? Александра гораздо красивее.
- Не ваше дело, мистер Дойл.
- Мне будет приятно, если вы скажете: «Колин».
- С какой стати мне это делать? Ваше предложение неуместно.
- Это не больно, Александра. Просто скажите.
- Идите куда шли, Дойл.

- Вам сегодня уже говорили, что вы прекрасны, как рассвет?
- Над Хиросимой. Да, говорили, вы пятидесятый.

- Вы меня преследуете, мистер Дойл?
- Вам кажется, агент. Мании сейчас успешно лечат, попробуйте.

Потом этот несносный ирландец раздобыл мой домашний номер. Стою я, жарю холестириновую яичницу, смотрю новости, арестовали козла О’Доннела, и тут звонит телефон.
- Доброе утро, Александра, - вежливо говорит мне в трубку Дойл. – Видите, это вовсе не я виноват, а бедняга О’Доннел.
- Убирайтесь к черту.
- А волшебное слово?
- Убирайтесь к черту немедленно.
Ему что, заняться нечем? Пусть пялит свои зенки не на меня, а на танцорку в баре своих якобы не друзей из Белфаста. Лучше бы угрожал, как все нормальные «клиенты», а то и привлечь-то не за что.
Заметка: сменить номер и проследить, через кого пойдет утечка.
Заметка №2: попавшегося сгноить в застенках.

*

- Знаете, мэм, - сказала как-то Джоанна. – По-моему, у Сталин скоро будут котята?
- Вот как? - неприступная крепость пала, в лесу кто-то сдох.
- Они с Феликсом нашли друг друга, - хихикнула горничная. – Искали очень долго и очень шумно.
- Чудесные вещи тут без меня творятся. Ролики для зоофилов мигом бы разошлись. Или они животными парочками не интересуются?
- Умеете же вы сказануть, мэм.

Через два месяца Сталин залезла в шкаф, где хранились старые вещи, и на деймоновых пеленках произвела на свет котят, получивших условные имена Билли и Томми. Семейство обосновалось в кухне; маленькие красноглазые паршивцы ковыляли от одного её угла в другой, и это считалось обязательной прогулкой.

Деймон было начал тянуть к ним лапки свои загребущие, но пара царапин навсегда избавили его от этого желания.

*

Дело Коннела было закрыто: О’Доннел и еще несколько парней отправились в тюрьму, пару агентов перевели в другие отделы, а я получила свое заслуженное повышение. Спецагент Вальтерс, добро пожаловать на передовую. Чуть больше времени, гораздо больше ответственности и никаких нервов.

Однажды, гуляя в парке, я встретила Дойла, вернее, этот сын шакала и бегемотихи-убийцы во всем своем сиянии возник на моем горизонте. Няня с Деймоном, к счастью, ушли далеко.
- Мои поздравления, спецагент Вальтерс, - с мерзкой улыбкой он мне отсалютовал, просверливая взглядом дырки на пальто.
- Не стоит, - я повернулась, чтобы уйти, но Дойл вдруг выдал:
- Дело закрыто, я больше не ваш любимый подозреваемый. Попрощаемся навсегда?
- Как угодно.
Он рассмеялся, щуря глаза, как большой безмозглый кот:
- Ваше слово закон, Александра.

Я развернулась и еще долго чувствовала его взгляд на своей спине.

*

- Ничего, что я без звонка? – Эмма выглядела смущенной. Она стремительно вошла в дом, скидывая пальто; от неё пахло какими-то модными духами, локоны в спланированном беспорядке рассыпались по спине. Она, оказывается, закрасила свои розовые прядки, мигом превратившись из подростка в молодую женщину.
- Что-то случилось?
- Нечто вроде. У тебя есть шампанское?
- У меня есть все.
Мы прошли в библиотеку. Эмма ловко разлила по бокалам шампанское, поглядела на меня сквозь стекло и золото. Сказала:
- Я выхожу замуж.

- Поздравляю.
- За Николаса.
Шампанское было слабовато для такой новости, и я налила себе коньяк. Эмма нервно жевала ломтики лимона, порозовевшая и похорошевшая. Поразительно, как на оценку внешности влияет алкоголь.
- Алиса, - сказала Эмма.
- Эмма, - сказала я. Мне было смешно. – Ты решила попробовать оригинальный способ самоубийства?
- Нет, я просто хочу замуж.
- Эмма, детка, тебе всего двадцать два, нагуляешься еще.

Мы сползли на диван; мебель едва приметно качалась, было тепло и забавно. Волосы Эммы спутались с моими, она смотрела на меня сквозь ресницы. Красивые у неё глаза, яркие, акварельно серые, туман и лед под пеплом.
Будет смешно, если у нас с ней что-нибудь выйдет. Невеста бывшего мужа – это круто, Александра, это обалденно круто.
- Уже нагулялась, - печально сказала Эмма. – Начала рано и заканчиваю, пока можно. Мне было тринадцать, когда я в первый раз… - она вздохнула. – А Николас милый. И он долго на меня не клевал, у него принципы.
- Да уж, представляю.
- Пять – мое счастливое число.

- Только не говори, что тебя, тринадцатилетнюю, совратил кто-то из родительских друзей.
- Наоборот. Это я его… - она выпрямилась, пригладила растрепавшиеся волосы. – Неважно. А потом началось.
- Всегда думала, что ты паинька.
Эмма расхохоталась:
- О нет. Я сплю с кем попало и проворачиваю аферы, меня чуть не выперли из колледжа за шантаж ректора. Пошли закусим, а то как-то грустно.

- В общем, я приглашаю тебя на нашу свадьбу, - медленно произнесла Эмма, вернувшись на диван. Курица и джин ей явно понравились.
- Ты еще предложи мне быть подружкой невесты.
Мы… ладно, рассмеялись, а не заржали. Николас бы умер на месте, узрев меня в качестве подружки невесты на своей свадьбе.
- У них платья страшные, ну их.
- Выпьем же за это!
Эмма улыбнулась, забираясь с ногами на диван.