ответы DarkPassion,
-JuSt Me-,
Lady_Kelly, Ой, тут дискуссия пошла! Обожаю такие моменты!
Цитата:
Сообщение от DarkPassion
аплодирую стоя... сказано так... нет слов даже ++++
|
Фраза несомненно великолепная! Но, увы, не про моих героев. Как бы печально это не было!
Цитата:
Сообщение от -JuSt Me-
Мне этот сериал очень дорог. Персонажи этого сериала стали для меня чуть ли не друзьями: переживаю за них, как за реальных людей.
|
Ой, спасибочки! Прям растекаюсь по клавиатуре от счастья!)
Цитата:
Сообщение от -JuSt Me-
Эх, автор, порадуй нас, несчастных читателей! Не дождемся ведь...)
|
Да легко
Глава 23
Телефонный звонок вырвал Саймона из лап Морфея.
«Ева», - пронеслось в голове, и он схватил сотовый с тумбочки.
- Мистер Фаррис, мистер Фаррис, ваша машина… - раздался взволнованный голос консьержа Гарри Плэйна.
- Что такого могло случиться с моей машиной, что ты звонишь посреди ночи? – раздраженно пробубнил парень, пытаясь увидеть циферблат часов, висевших на стене.
Что больше раздражало? Наглость Гарри или разочарование от того, что его ожидания не подтвердились?
- Ваша машина, мистер Фаррис. Простите, я ничего не мог сделать, - продолжал причитать мужчина.
- Да, черт возьми, - прорычал парень. – Что случилось, Гарри?
На том конце провода воцарилась тишина.
- Гарри, - гаркнул Саймон, чувствуя, как остатки сна испаряются вслед за нарастающей злобой.
- Вам лучше спуститься, - еле слышно пролепетал консьерж.
- Хорошо, - буркнул молодой человек и отключился. Нащупал рукой джинсы, брошенные вчера возле кровати, набросил первую попавшуюся под руку рубашку, сунул ноги в туфли и вышел из квартиры.
Мысли раздражали до дрожи:
«Ага... Размечтался, идиот… Ева… Как же… У нее и номера моего нет… И время почти четыре утра…»
Гарри ждал его около лифта. Как только двери распахнулись, он снова запричитал:
- Простите меня, мистер Фаррис, я ничего не мог сделать. Я не спал, правда…
Маленький, пухленький, добродушный Плэйн, по идее, должен был вызывать только положительные эмоции, но его вечные извинения и причитания доводили до состояния белого каления и в лучшие времена. А сейчас, когда на мозг давило все: и присмыкание Гарри, выросшее до недостижимых высот, и осознание того, что с машиной действительно случилось что-то серьезное, Саймон ощущал глухую, съедающую изнутри злость.
- Да заткнись ты уже, - раздраженно рявкнул он, чувствуя укол совести от того, что так грубо разговаривает с пожилым человеком.
Консьерж прикрыл рот рукой и выдавил что-то типа: «Молчу-молчу».
Они прошли первый блок подземной стоянки, объединяющей собой два высотных жилых дома, стоящих друг от друга через дорогу. Как только за спиной остался последний поворот, Фаррис ахнул и прислонился спиной к стене. Он почувствовал, что готов расплакаться, как чувствительная гимназистка. Его машина, стоявшая на своем законном месте, имела весьма плачевный вид: покореженный капот, вдавленная крыша, оторванные зеркала, разбитое лобовое стекло.
- О, Боже, - в ужасе прошептал парень
- Мистер Фаррис, - опять запричитал Плэйн, - я ничего не мог сделать. Они налетели ниоткуда… Их было много… У них в руках были биты и металлические прутья…
- Кто они? – на автомате спросил Саймон, до сих пор не веря собственным глазам.
- Парни… Их было человек пять… Я растерялся… Даже в полицию не позвонил… Только на мониторе наблюдал.
- А почему ты? Куда Том делся?
- Отпросился, - вздохнул Гарри, - у него дочь температурит и жену вызвали на работу.
- А Сандерс? - продолжал задавать ненужные вопросы молодой человек, все-таки решившись подойти поближе.
- Сандерс домой уехал, у него жена рожает, - Гарри втянул шею, как будто опасаясь удара.
- А что, – Саймон перевел взгляд с покореженного металла на бессвязно лепечущего консьержа, – охранная фирма не могла прислать замену?
Парень осторожно провел рукой по оторванной радиаторной решетке, словно боясь причинить своей любимице боль. Сердце сжалось. Было похоже на то, что эти вандалы, весившие по тонне, исполняли на крыше танец гиппопотамов, а потом с размаху прыгали с нее на капот.
- Мистер Фаррис, простите нас, - чуть не плача просил пожилой мужчина. – Сандерс сказал, что вернется через пару дней, попросил Тома его подменить. А Вы же знаете, что у Тома трое детей и ему всегда нужны деньги. Он согласился. А тут дочка заболела…
- Девочка моя, - шептал Саймон, лаская изувеченную машину, как любимую женщину. – Кто же тебя так?
Он уже не слушал причитания консьержа. Ему было все равно, какая температура у дочери Тома и сколько длятся схватки у жены Сандерса. Его красавицу убили. Конечно, можно и кузов поменять и стекла вставить новые, но это и долго и не дешево. Деньги, конечно, тут не главное. Самое страшное, что езда на восстановленной машине уже не будет приносить столько радости и счастья.
- Ты же видел, кто это сделал? – внезапно вспомнил он слова Гарри.
- Видел, - опустил голову консьерж. – Но вы же понимаете… Я человек пожилой. Ничего не смог бы сделать с этими уродами.
- Позвонить копам в первую очередь, - Фаррис с трудом сдерживал гнев, готовый обрушиться на бедного Плэйна. Мозг наконец-то включился, и появились мысли, избавленные от ненужных сантиментов. - А узнать их сможешь? А сколько машин пострадало?
Гарри растерянно захлопал ресницами.
- Они были в куртках с капюшонами, но одного я хорошо разглядел: молодой парень, лет двадцати с легкой бородкой, разрезающей нижнюю часть лица на две равные половины. Другой, точно знаю, - черный.
- Иди, звони в полицию!
- И это… - мужчина замялся.
- Что еще? – психанул Саймон, консьерж добивал своей тупостью.
- Пострадала только ваша машина.
- Только моя? – опешил парень и осмотрелся. Он настолько был шокирован видом своего «Hammer»а, что даже не заметил, что остальные остались нетронутыми. Желтый «жук», сверкающий целеньким капотом, на котором поблескивали осколки стекла его красавицы, добил. – Это что за…
Хотелось кричать матом, прибить бедного Гарри, найти этих ублюдков и расквитаться с ними, но парень постарался взять себя в руки.
- Вызывай копов, - жестко рявкнул он и заглянул в салон.
Глаз резанул кипельно белый лист бумаги, сияющий своей чистотой на фоне грязного переднего сиденья, усыпанного мелкими осколками лобового стекла. Он казался подленькой насмешкой над опечаленным хозяином машины. Фаррис просунул руку, вытащил бумагу и развернул. Несколько строк, написанных мелким корявым почерком.
«Как тебе личико твоей девочки? Не оставишь МОЮ в покое, твой фейс будет иметь столь же веселый вид!»
Саймон стиснул зубы, холодная волна вновь нарастающей злобы прокатилась по телу, вызывая мурашки.
- Гарри, - громко крикнул он, - не надо полицию…
Консьерж остановился и удивленно уставился на Саймона.
- Не надо полицию, - тихо повторил парень, обошел пожилого мужчину и направился в сторону лифта.
Плэйн немного постоял, переваривая информацию, а потом засеменил на своих коротеньких ножках, стараясь догнать молодого человека.
- Мистер Фаррис, - воскликнул он, – я не понял. Почему не надо?
- Не суйся не в свое дело, - огрызнулся Саймон. - Тебе сказали: «Не надо» - значит, не надо!
- Но, мистер…
- Выполняй! - Саймон резко остановился и зыркнул на притихшего Гарри. – И вызови эвакуатор, пусть отвезут эту рухлядь на свалку!
- На свалку? – выдохнул пожилой мужчина, - но…
Продолжать ему не захотелось. Парень так посмотрел, что он осекся на полуслове.
- И чтобы никакой полиции…
- На свалку - так на свалку, без полиции - так без полиции…- грустно пробормотал консьерж и пошел на свое рабочее место.
Лишь только двери лифта захлопнулись, Саймон позволил гневу, давно рвущемуся из сердца, выплеснуться наружу. Он со всего маху стукнул кулаком по стене из тонкого хромированного металла. Костяшки пальцев обожгло резкой болью.
- Трус, - прошипел он, с досадой потирая ушиб. - Разобраться как мужчина не в состоянии?
Мысли окутали мозг клейкой черной массой.
«Мало того, что Ева меня послала, так еще и этому неймется. Слабо разобраться по-умному? Конечно, слабо! Только строит себя крутым парнем, а на деле ведет себя, как мстительная девка. Чего он добился, раздолбав мою машину? Думает, я испугаюсь? Да мне было бы достаточно одного ее слова, чтобы наплевать на все его угрозы. А пока и мстить-то не за что…»
Три дня Саймон старался бороться с собой и необъяснимым состоянием. Он не мог выбросить из головы ее глаза, ее смущенную улыбку. А ее губы преследовали его даже во сне. Память, издеваясь, возвращала в тот поцелуй, раз за разом. Стоило только закрыть глаза, по телу прокатывала сладкая дрожь, заставляющая сердце трепетать от воспоминаний. Но поддаваться чувству, робко зарождающемуся в душе, было нельзя. Он не нужен Еве, так какой смысл погружаться в это сильнее? И все равно вытравить из мозга воспоминания не получалось. Более того, хотелось постоянно думать об этом и надеяться на продолжение. И вот теперь еще этот ублюдок своей тупой ревностью подливает масла в огонь, готовый разгореться во всю мощь от малейшей искры.
Фаррис, не раздеваясь, рухнул на кровать.
«Нельзя думать, нельзя вспоминать, нельзя позволить этому чувству накрыть с головой». И тут же перед глазами нарисовался образ: голубые глаза подернутые поволокой смущения и счастья.
«Поспать бы хоть немного», - подумал он, тщетно силясь отогнать навязчивое видение.
Но сна не было. Поднимающееся из-за горизонта солнце, окрасило комнату в голубовато-жемчужный цвет. Наступал новый день. Через пару часов надо иметь довольный и счастливый вид, чтобы Георг не поливал его новой порцией укоров. Вечером показ, поэтому необходимо взять себя в руки.
Скинув с себя ненужные мысли, как грязную одежду, парень соскочил с кровати и отправился в душ.
Противный визг домофона прокрался сквозь шум струящейся воды. Обернувшись полотенцем, Саймон вышел из ванной комнаты.
- Что еще, Гарри?
- К вам полиция, мистер Фаррис, - пробормотал консьерж и прошептал, - я их не вызывал. Они сами пришли…
- Сами? – недоверчиво спросил молодой человек, еле сдерживая раздражение. – Хорошо, пусть поднимаются.
Через пять минут он, наспех накинувший на обнаженное тело майку и джинсы, открывал дверь коренастому мужчине с подозрительным взглядом.
- Здравствуйте, мистер Фаррис, - совсем недружелюбно произнес тот. – Детектив Ортега, отдел расследования убийств.
Саймон кивнул и пропустил полицейского в квартиру.
«Убийств? Причем тут это?» - подумал он, а вслух произнес:
- Чем обязан?
- Вчера на побережье нашли труп девушки, по первым подозрениям покончившей жизнь самоубийством, но мы обязаны проверить: не была ли эта смерть насильственной.
- А я тут причем? – удивился Саймон.
- Наши сотрудники нашли саквояж, в котором находился снимок, где изображена эта девушка с вами, мистер Фаррис.
Парень не смог скрыть свое недоумение:
- Со мной? Я почти не фотографируюсь с фанатками.
Детектив достал фотографию.
Квартира поплыла, стало трудно дышать, и парень медленно опустился в кресло.
- Люси!? – прошептал он.
- Вижу, - усмехнулся мужчина, - вам знакома эта девушка.
Саймон смотрел на кусочек глянцевой бумаги и мысленно возвращался в тот день.
Банкет после показа, самое начало вечера. Они с Люси довольные друг другом весело входят в ресторан. Пока довольные… Потом был очередной скандал и обычное битье посуды. Потом бурное примирение. В нос ударил запах ее волос. На глазах выступили слезы. «Это не может быть Люси, это неправда!»
Молодой человек сглотнул и посмотрел на полицейского, стараясь унять дрожь в руках.
- Вы уверены, что это она… что это ее… - он не смог заставить себя произнести ужасное слово, ставящее крест на жизни совсем не чужого ему человека.
- Мы уверены на сто процентов, мистер Фаррис. Девушка на фотографии и труп, выброшенный приливом на берег – это одно лицо. Кто она Вам?
Саймон закрыл лицо руками и произнес:
- Это моя девушка…
И еле слышно добавил:
- Бывшая…
Фотография медленно спланировала на мягкое ковровое покрытие.
После посещения Саймона Теодор вел себя необычно. На первый взгляд все было так, как будто ничего не произошло, но его поведение удивляло.
Он не отпускал от себя Еву ни на минуту.
Если у него были дела, он брал ее с собой. Линн, которая считала, что кроме Оскара и Джейка у него нет друзей, перезнакомилась с десятком парней и девушек, которые, как оказалось, играют немаловажную роль в жизни ее парня.
В один из дней это были два чернокожих юноши довольно подозрительного вида, которые ждали их в маленькой забегаловке у пруда. Теодор часа два обсуждал с ними какие-то вопросы, в то время пока Линн с наслаждением наблюдала за парой маленьких котят, весело копошившихся в траве. Она изредка бросала взгляд на разговаривающих, и у нее сложилось мнение, что Тео и его знакомые решают серьезные вопросы. Хотя внешне это напоминало непринужденную беседу близких друзей.
После того, как ребята ушли, он заказал обед, и они до самого вечера сидели на свежем воздухе, обсуждая предстоящий концерт.
На следующий день они отправились за город, где их встретила молодая женщина, похожая на японку. Ева с восхищением осматривала комнату, буквально пропитанную запахом Востока. Огромный стеллаж, стоящий у стены, был заполнен разнокалиберными баночками с мазями, пряностями и маслами. Возле окна находился низкий длинный столик, на котором стояли приспособления для благовоний. От одной из этих коробочек поднимался еле заметный голубой дымок. Он вился затейливой нитью, расточая непередаваемый аромат. Большую часть уютной комнатки занимала массажная кушетка.
- Разговор у нас долгий, Тео, - с легким акцентом произнесла девушка, - давай я сделаю твоей подруге массаж. На нее смотреть больно, я кожей чувствую ее напряжение.
Ева испуганно глянула на Маршалла. Сейчас начнутся расспросы? Или он оставит их до дома? Но парень даже бровью не повел:
- Сделай, Лиша, она мне к ночи нужна полностью расслабленная, - хохотнул он.
- Раздевайся, - ласково проговорила девушка со странным именем, - стесняться некого, тут все свои.
Она уложила Еву на живот, и теплые пальцы пробежались по спине. Приятная истома окутала тело. Запах восточной пряности, нежные руки Лиши и ее мягкий бархатный голос окунули в состояние полной прострации. Мысли испарились, а с ними все проблемы, сомнения и заботы.
Линн, расслабленная ловкими руками массажистки с трудом улавливала обрывки фраз разговора:
«Товар… место встречи прежнее… капуста… поставщик…». Ева решила, что этих двоих связывают не только сеансы массажа.
В тот момент, когда они собирались уходить, Лиша сунула Маршаллу какой-то сверток, а тот в свою очередь отдал ей деньги. Как не допрашивала Ева своего парня, он так и не сказал, что было в этом бумажном пакете.
А еще Теодор стал таким нежным и заботливым, что девушка чувствовала себя не в своей тарелке. Слишком уж было непривычно.
Он оставался каждый день ночевать. Было ощущение, что молодой человек забыл о том, что у него есть дом. Вставал раньше Евы и готовил завтрак. Она даже не подозревала, что он умеет обращаться с плитой!
Его ночные «подарки» намного отличались от того, что было все время их отношений. Он уделял больше времени ласкам и поцелуям, постоянно спрашивал: нравится ей или нет, и «в процессе» не переставал шептать слова любви.
В общем, это был не Теодор Маршалл. Таким Ева его никогда не видела, и внутренний голос подсказывал, что это все временно и ни к чему хорошему не приведет.
С первого дня знакомства Ева испытывала к другу брата смешанные чувства. Она всегда восхищалась его мужественностью, замирала от звука его голоса и в то же время, испытывала необъяснимый страх в его присутствии. Его взгляды, его прикосновения вызывали нервную дрожь, сердце начинало сбиваться с ритма и задыхаться от панического волнения. Раньше Ева считала это нормой, но сейчас, когда в душе зародилось новое чувство, она стала понимать, что страх не должен сопровождать любовь.
От любви тоже сжимается сердце, но это такое сладкое томление, от нее тоже сносит крышу, но даже не хочется, чтобы она вернулась на место. А еще Ева поняла, что все поступки Маршалла направлены на одно – он не хочет потерять свою игрушку, поэтому делает все, что по общепризнанным канонам парень должен давать своей любимой.
В один из дней, проснувшись посреди ночи, девушка обнаружила, что находится в постели одна. Она приподнялась на локте и осмотрелась. Из-под двери пробивалась еле заметная полоска света. Линн встала и только хотела выйти из комнаты, как услышала громкий шепот Маршалла. Он что-то бурно обсуждал по телефону, причем старался делать это по возможности тихо. Она прислушалась, но кроме голоса так и не смогла ничего разобрать. Минуты через три Тео издал победоносный клич, и наступила тишина. Ева юркнула обратно в постель и притворилась спящей. Парень ступал тихо, и это было подозрительно. Он прилег рядом, просунул руку Еве под голову и еле слышно прошептал ей в ухо:
- Надеюсь, что теперь все будет в полном порядке.
Она сделала вид, что просыпается, чуть приоткрыла глаза и пробормотала:
- Ты о чем?
- Спи, детка, спи, это я так… сам с собой разговариваю.
Он прижал девушку к себе и тут же уснул, а она еще долго лежала и размышляла над его словами.
На следующий день он приполз в полубессознательном состоянии, в первый раз за все это время, и с порога заявил:
- Теперь твой педик долго не сможет красоваться перед публикой.
Гомерически заржал и отправился спать.
У Евы опустилось сердце: «Неужели он что-то сделал с Саймоном?»
До утра она не могла уснуть. Картины, которые рисовал взволнованный мозг, были одна страшнее другой. Она представляла Фарриса то с разбитым лицом, то с переломанными руками и ногами, лежащим на больничной койке.
Мальчик, принесший утренние газеты, показался ангелом. Ева, никогда особо не интересовавшаяся новостями, с жадностью прыгала взглядом с одной статьи на другую. Там поезд сошел с рельс, там хулиганы разбили витрину супермаркета. Никаких известий о том, что покалечили великого Саймона Фарриса, не было. В том, что такое событие обязательно должно попасть на страницы газет, девушка не сомневалась. Отсутствие такового немного успокоило душу, но тревога осталась. Практически весь день, пока не видел Теодор, она шерстила фэшн-каналы по телевизору, но и там была полная тишина. К вечеру Линн удалось убедить себя, что зря переживает, и она погрузилась в подготовку к предстоящему концерту.
День не задался с самого утра. Теодор, заявившийся на рассвете, встал не с той ноги. Ходил по дому мрачнее тучи и чертыхался по поводу и без. Он опять превратился в прежнего Маршалла. Пропал тот белый и пушистый парень, каким он старался быть. Опять пошли пьянки, опять хождения туда-сюда до рассвета. Единственное, что не изменилось – ночевать он приходил к Еве.
Предстоящий вечером концерт не радовал. Было ощущение надвигающейся бури. Вроде и репертуар прогнали и отточили до состояния идеальности, и билеты разошлись практически все, а вот волнение за провал никак не удавалось изгнать из мыслей.
Концерт не принес обычного творческого удовлетворения.
Оскар заявился с опозданием, обшарабаненный какой-то дурью, сбивался с ритма и ржал над этим прямо на сцене. Джейк дулся на него, на Тео, за то, что тот не может образумить Стоуна, на Еву, за то, что она никогда не возмущается и вообще на весь мир. Теодор психовал и орал на всех после каждой передышки. Обстановка была накаленная, слаженности не было никакой, публику завести так и не удалось.
В гримерке парни чуть не передрались. Ева забилась в уголок, стараясь не попасть никому под горячую руку. Тео размахивал трясущимися от злости руками и разбрызгивал слюну.
- Ты, недоделанный ублюдок, не можешь сдержаться в ответственный момент - пошел на хрен из группы!
- А ты кто? Бог? – парировал Стоун. - Кто позволил тебе распоряжаться? Не нравится? Ищи себе другой состав и там вой!
- Я главный! – прошипел вокалист.
- Ты? Не смеши мои расшатанные нервы…
- Главный, потому что сам себя назначил? – раздался из-за ширмы грозный рык.
Парни заткнулись, Ева приподняла голову и тихо ахнула.
Джейк стоял, облокотившись на большой шкаф, оклеенный фотографиями знаменитостей, бывавших в этой гримерке. Чрезмерная бледность лица резко очерчивалась копной рыжих волос и усиливалась тусклым освещением, глаза потемнели от кипящего гнева, а трясущаяся рука нервно подергивала бородку. Таким парня она никогда не видела.
- Идиоты, - прохрипел он, - видел бы вас Адам. Грызетесь, как крысы помойные за кусок протухшей банановой кожуры, а в итоге страдает репутация группы, созданной им. Никто не забыл? Или всем уже насрать, что именно он вытащил вас обоих из дерьма? Короли вашу мать! Кем бы вы были, если бы не встретили на своем поганом пути Адама Линна?
Ева почувствовала, как в глазах защипало: одно упоминание о брате вызвало бурю эмоций. Все сразу отошло на второй план: и неудавшийся концерт, и парни, грызущие друг другу глотки, и собственные душевные терзания. Перед глазами встало родное, любимое лицо и голос, снящийся по ночам, тихо произнес: «Не переживай, ежик, все будет хорошо!»
Девушка поднялась, обвела невидящим взглядом помещение и направилась к выходу.
- Куда? – рявкнул Теодор.
Она даже не повернула головы в его сторону.
Ночная улица сверкала разноцветными огнями неоновой рекламы и греющим душу желтым светом фонарей. Ева медленно шла, рассматривая еле заметные трещинки на асфальте. В одной из самых крупных ее внимание привлекло ярко-желтое пятно. Она присела. Большущий цветок одуванчика, поправ собой все правила, пробился сквозь бетонную плиту и гордо возвышался над серым асфальтовым покрытием. Девушка с любовью провела рукой по мягкому соцветию.
«Даже у тебя хватает смелости и сил исправить существующий порядок, - грустно подумала она. – А я плыву по течению, как бесхребетная амеба».
Самая настойчивая слезинка стекла по щеке. Воровато оглянувшись, девушка смахнула ее быстрым движением руки.
Путь оказался долгим, но, ни ловить такси, ни звонить Теодору, чтобы приехал и забрал, Ева не хотела, поэтому возле дома оказалась далеко за полночь. Маршалл сидел на крыльце и нервно курил. Дверь была распахнута настежь, и теплый свет из коридора освещал его силуэт. Едва завидев девушку, он соскочил со ступеней, подбежал к ней и крепко обнял.
- Ну, наконец-то, - срывающимся от волнения голосом шептал он, - ты меня так напугала.
- Мне просто захотелось пройтись пешком, - устало выдохнула Ева и отстранилась. Он него опять разило алкоголем.
- Мы козлы, согласен. Устроили перепалку, - заплетающимся языком оправдывался Тео, приобняв ее, - но Оскар меня так взбесил своим поведением.
- Я понимаю…
- Прости, детка, я виноват.
Он присел на скамейке, когда-то сколоченной братом из бревна старого дуба, и потянул девушку к себе.
- Помирились? – в никуда произнесла Ева, уютно устраиваясь между его колен.
- Конечно, - улыбнулся Тео, - помирились, посидели в кафешке, помянули Адама.
Девушка напряглась.
- Молчу-молчу, - мгновенно среагировал на ее движение Маршалл и тут же сменил тему. – Ты устала? Может, спать пойдем? Я тут давно уже сижу.
Она покачала головой:
- Не хочу.
- А ты опять выключила телефон. Зачем? Неужели, не понимаешь, как я нервничаю, когда слышу этот противный механический голос?
- Не начинай, - отмахнулась Ева, ей было настолько тошно, что хотелось избавиться от молодого человека побыстрее. – После слов Джейка стало так муторно на душе, захотелось побыть одной.
Теодор звучно вздохнул.
- Прости меня, детка… Прости…
- Иди спать, Тео, я посижу еще немного.
Он засуетился, чмокнул ее в щеку и пошел в дом. На пороге обернулся и тихо произнес:
- Только недолго, я соскучился.
Ева кивнула. Она знала, что сейчас его голова коснется подушки, и он сразу уснет. Алкоголь сделает свое дело, и парень до самого утра не заметит ее отсутствия.
Она просидела почти всю ночь. Пачка сигарет, купленная по дороге, медленно таяла, но успокоить растревоженную душу не получалось. Перед глазами мелькали сцены из жизни, причем к воспоминаниям об Адаме добавились картинки с Саймоном. Сердце рвалось на части, хотелось встать и бежать куда-нибудь сломя голову, но она продолжала сидеть и упиваться своим несчастьем. Было противно осознавать свою мягкотелость и неспособность противостоять обстоятельствам, но и менять что-то не было сил.
К рассвету похолодало, легкая дрожь охватила все тело, и Ева зашла в дом. Сна так и не было. Она включила телевизор и бездумно наблюдала за мелькающими на экране кадрами. Длинноногие красавицы важно выхаживали по подиуму и рассылали направо и налево обворожительные улыбки.
Ева усмехнулась. Кто бы сказал ей пару месяцев назад, что она будет смотреть такие каналы, она бы рассмеялась в лицо. Лениво потянувшись, она пошла к плите, поставить чайник. Сквозь шум набираемой воды донеслась траурная музыка.
«Они создали готическую коллекцию?» - с ухмылкой мелькнуло в голове, но в следующую секунду она услышала слова диктора, заставившие сердце сжаться.
- Вчера модельный бизнес попрощался с Люси Легран, так неожиданно ушедшей из жизни…
Ева бросила чайник и прильнула к экрану.
- … Что заставило молодую, красивую и успешную девушку покончить с собой? Ходят слухи, что во всем виноват Саймон Фаррис, с которым мисс Легран жила последние полгода. Правда ли это? Мистер Фаррис отказывается комментировать сложившуюся ситуацию и избегает общения с журналистами.
Замелькали кадры похорон, и на экране появилось Его лицо.
Саймон стоял у могилы чуть в стороне от общей толпы, провожающей Люси в последний путь, его глаза скрывали очки. Ева с болью в сердце заметила, как дрожит его подбородок от еле сдерживаемых слез.
Она почувствовала, как защипали ее собственные глаза.
- Как же тебе сейчас тяжело, - прошептала Линн. Уж она-то знала, каково это потерять близкого человека.
- Мы в который раз пробуем взять интервью у мистера Фарриса, - противным манерным голосом произнес в кадр женоподобный журналист.
Камера сфокусировалась на Саймоне, идущем к дороге.
- Мистер Фаррис, скажите пару слов для любимого канала.
Молодой человек отмахнулся и ускорил шаг.
- Мистер Фаррис, - продолжал кричать журналист вслед удаляющемуся парню, - правда, что несравненная Люси покончила жизнь самоубийством из-за того, что Вы отвергли ее любовь?
Ответ парня был забит смачным пиком.
Во весь экран показали фотографию красивой девушки с глубоким, завораживающим, но очень грустным взглядом. Опять заиграла траурная музыка.
Ева вспомнила. Именно эта девушка шла под руку с Саймоном на том банкете. Что толкнуло ее на такой ужасный поступок? Неужели, он сказал ей, что не любит?
- Дурочка, - тихо проговорила Линн, выключив телевизор. - Как можно так бездумно распоряжаться тем, что подарил тебе Бог? Ни один мужчина не стоит того, чтобы из-за него покушаться на святое! Даже великолепный Фаррис…
Бедный Саймон. Какие страшные обвинения летят в его адрес. Разве нелюбовь – это преступление? Или из-за ее жизненной трагедии все должны перед ней пресмыкаться и выполнять любые требования?
«Я должна была стать истеричной идиоткой», - она грустно улыбнулась своим мыслям. Сначала мама, потом папа, а потом и брат, который был путеводной звездой, один за другим ушли из ее жизни. Душу охватило волнение за состояние любимого человека. У него же тоже творческая, ранимая натура. Вдруг и в его голову полезут греховные мысли? Вдруг у него не хватит силы воли пережить тот позор, который выливают на его голову?
Ева глянула на часы – почти семь утра.
Мысли замелькали в голове, неуловимо сменяя одна другую. Что подумает Теодор? Как воспримет ее поступок Саймон?
Но почему-то было плевать на все. Она выскочила из дома и поймала такси, так вовремя появившееся в начале улицы.
Колея
Диалоги получились очень живыми за счёт умелого использования автором разговорной, эмоционально-окрашенной и сниженной лексики. Всё здесь к месту и ярко характеризует особенности мира, в котором существуют герои. Только временами не хватает некоторых повествовательных и описательных элементов. Конечно, отличные иллюстрации восполняют в какой-то степени этот недостаток, но, мне кажется, автор мог бы кое-что добавить. В любом случае - предела совершенству нет) 
Так что с удовольствием почитаю продолжение истории.
Что-то я не знаю, что ужасней милый и нежный Теодор, или Тео-вулкан?)) Хотя думаю первое, но было бы всё это не наиграно... всё равно это не "он", не его характер и я думаю, он никогда не изменится. 
Линейный вид
