Помнится, нас заставляли составить парочку преступлений, которые можно будет классифицировать как "убийства с особой жестокостью". Так в итоге приличную оценку получили те, кто выкрутился языком, что вот тетя Маша на дядю Васю давно зуб точила...
Ну, я думаю, не зря появилась поговорка о том, что закон что дышло...
Цитата:
Сообщение от Hildefonsa
Разумеется, что после всех этих ужасных событий он стал грубым, заносчивым и воспринял приставленную для обучения Ариану как еще большее наказание.
Не, ваще он с самого начала был еще грубее и заносчивее, это его в инквизиции малясь пообтесало) Раньше еще хуже все было.
А Ариану он как наказание воспринял... ммм... ему же пожить дали какое-то время, и он воспринял это как подачку. Этакую милость с барского стола. А это для него унизительно.
Цитата:
Сообщение от Hildefonsa
Вот она - тонкая грань "Надо" и "Могу". С этими законами надо либо смирится, либо о них не думать, либо действительно все бросать и уезжать. Но ведь она уже выбрала свой путь. Да и не сдастся она, знаем мы ее предков и кровь, которая в ней течет.
Так она понимает, что без этих законов нельзя.
Не, не сдастся, она ж из Лиэллоу)))
Цитата:
Сообщение от Hildefonsa
И апогей отношений с Патриком - ну а он чего хотел. Чего нет - того нет, и никто не может повлиять на решение сердца. Жаль его, ведь он вроде как правда ничего плохого не сделал, просто Ари его не любит. Или вообще, или уже, какая по сути разница.
Нет, она вообще его не любила. Просто она была одна, вдали от дома, и ей нужен был кто-то, кто бы был с ней рядом и понимал, она и нашла. Но сильными чувствами, к сожалению, там и не пахло.
We say goodbye in the pouring rain
And I break down as you walk away
Stay, stay.
Cause all my life I felt this way
But I could never find the words to say
Stay, stay.
- Я бы не советовал вам ехать домой, - сказал Алан. Помолчал немного, покусывая губу, сделал ход и добавил: - Шах и мат. Плюс два домашних задания.
- Помню, - сквозь зубы процедила я, и взмахом руки заставила фигуры снова встать по линейке. Учитель только поморщился – он терпеть не мог позерства. – Все будет в порядке, мистер Ноланс. Вы же сами наложили на меня лучшую защиту.
- Мне кажется, вы недооцениваете ситуацию, мисс Лиэллоу, - отрезал Алан, и я даже сквозь темные очки почувствовала на себе тяжелый взгляд нечеловеческих янтарных глаз. – Эллестара за вами охотится, и не остановится ни перед чем, чтобы завладеть вашей силой. И это может отразиться… на всех.
Я едва удержалась от того, чтобы не сказать чего-нибудь колкого на его счет, но вовремя прикусила язык. Незачем Алану знать, что мне известна его история, да и, признаться, это совсем неуместная тема для подколок.
- Можете поехать со мной, мистер, если это поможет успокоить вашу… - я посмотрела на Алана, мигом вскинувшего брови, и осеклась.
- Да-да? Что же вы замолкли, - он чуть приподнял уголки губ в намеке на улыбку, и поднялся. – Вы не понимаете всей ситуации, глупая девчонка! Здесь вас защищают лучшие маги, и то, Эллестаре один раз удалось пробраться в ваш разум, а в мире людей вам даже на помощь не смогут сразу прийти!
- Феба тоже склонна думать, что вы слишком… драматизируете, - осторожно сказала я. – К тому же, вы многому меня научили. Надеюсь, я оказалась способной ученицей.
К моему удивлению, Алан усмехнулся – кажется, даже с легким одобрением.
- Да, - неожиданно согласился он. – Не ожидал, что из вас, в самом деле, будет толк. Но, если будете продолжать с тем же успехом, уже через полгода мои уроки вам не понадобятся.
- Что?! – вырвалось у меня непроизвольно. Алан, уже доставший было свою палочку, чтобы телепортироваться домой, опять заломил бровь.
- Признаться, я тоже весьма удивлен этим фактом. Всего хорошего, и не забудьте о завтрашней тренировке, - сухо попрощался Алан и исчез в воздухе.
Стоило ему уйти, я почувствовала, что улыбка сама собой стекает с лица, и упала в кресло.
Это было двойственное чувство – радость от признания своих выдающихся способностей и растерянность от того, что осталось всего полгода… У меня осталось полгода на то, чтобы найти хоть какой-нибудь выход из ситуации, полностью выкручивающей руки и заставляющей порой просыпаться в холодном поту.
Патрик, сам того не ведая, в день нашего разрыва сказал правду. Я привязалась к человеку, от уроков которого сначала выла в голос. Привязалась, сама того не замечая, уж слишком незаметно и тихо он входил в мои мысли и сны. Сама не понимая, что происходит, сначала ненавидела, жаловалась Илоне на то, какой он гад, на его методы обучения, на бескомпромиссный, жесткий характер…
А когда он вдруг исчез на две недели, отменив занятия, я поняла, что не могу ни спать, ни есть, ни готовиться к экзаменам – просто сидела, лихорадочно перебирая различные варианты событий и едва сдерживаясь, чтобы не кинуться к нему домой и не проверить, там ли он, жив ли, здоров… Я врала самой себе, что переживаю только потому, что моя жизнь в опасности, а он учит меня защищаться, что мне нужны его уроки для успешной сдачи сессии…
Однако ночью, лежа без сна, я думала вовсе не о том, как буду сдавать экзамены или сражаться с колдуньей, а по крупицам перебирала моменты того единственного вечера, когда Алан позволил заглянуть за его непроницаемую холодную и сдержанную маску.
И даже сейчас, отпросившись на короткий месяц каникул, я с восторгом мечтала о встрече с семьей, но, порой, нет-нет, да и ловила себя на мысли, что мне будет не хватать выматывающих уроков и жесткого, резкого голоса.
Алан Ноланс даже в самом страшном кошмаре, пожалуй, не смог бы додуматься до причины, которая могла заставить меня остаться.
***
Перед отъездом домой меня долго напутствовала Феба – и, наверное, впервые с рождества я поняла, по какому тонкому лезвию хожу. Здесь, в Ателлене, среди древних артефактов и плещущейся вокруг магии, мощных защитных барьеров, я не воспринимала всерьез нависшую угрозу. Но когда Феба, совместно с Аланом, накладывала на меня многоуровневую защиту и вручала амулеты, я впервые смогла оценить всю серьезность ситуации.
Пока я не ощутила сложные, покалывающие кожу заклинания, обнимающие меня второй кожей, и не сунула в карман целую горсть самых разных защитных амулетов, я не понимала, в полной мере, что мне действительно что-то угрожает. И что Феба, которую я бы уж точно не назвала паникершей, настолько серьезно озабочена моей безопасностью. Я уже давно поняла, что наставница ничего не делает без веских на то оснований.
И когда крыши Ателлена остались далеко позади, и сам город растаял в туманной дымке, я впервые со встречи с Эллестарой ощутила страх. За пределами университета, весь последний семестр воспринимавшегося как крепость, надежно защищающую меня от всех угроз, я чувствовала себя очень уязвимой.
Сидя в самолете и трясясь потом в автобусе (Феба запретила использовать магию за пределами школы, опасаясь, что Эллестара может меня выследить, так что даже телепортироваться я оказалась не способна), я вспоминала колдунью. Вспоминала бледную кожу, налитые багрянцем глаза, мертвенно-белые губы, шепчущие мое имя, зовущие… и передергивалась. Осознание того, что, не приди тогда Алан, и я могла бы быть уже мертва, накатило только сейчас – в душном, полном людей автобусе, подпрыгивающем на кочках. Несмотря на жару, меня заколотило, кровь отхлынула от рук и лица, по спине побежали мурашки.
Мне захотелось назад, в Ателлен – прямо сейчас, бегом, как можно скорее, - и взять себя в руки я смогла, только огладив пальцами шероховатую поверхность медальона. Феба не отпустила бы меня, если бы Эллестара уже всерьез открыла охоту. В конце концов, за прошедшие месяцы она меня не беспокоила…
Когда автобус подъехал к дому, я все-таки немного пришла в себя. И искренне, радостно улыбнулась, обнимаясь с матерью. Несмотря на то, что мама почти не владела магией, и на то, что дом наш находился далеко и от волшебного мира, и от университета, здесь все дышало покоем, тихим семейным счастьем – и я облегченно выдохнула, стоило только войти в просторный холл.
- Совсем взрослая стала! – мамина улыбка ослепляла, заставляла искриться счастьем и улыбаться в ответ. Я рассказывала ей о своей жизни, она делилась последними новостями, на плите уже грелась вода для супа, который мне, ненавидящей готовку, было приятно варить. Папа должен был приехать с минуты на минуту, вместе с Эдриком и Элейной – кажется, они поехали то ли в зоопарк, то ли в лунапарк.
Душа совсем оттаяла и потеплела, все страхи были забыты, и только один раз я почувствовала что-то странное. Не знаю, что это было… Накрывая на стол, я уже разложила вилки и ложки, и держала в руках тяжелую супницу с дымящимся варевом, когда спиной ощутила холодный, всепроникающий взгляд. Словно холодной поземкой лизнуло, посреди июля-то.
Торопливо поставив супницу на стол, я обернулась через плечо, но за спиной (уже?) никого не было.
Странное ощущение… это не была опасность, да и из заклятий ни одной не сработало, однако не по себе все-таки стало. Правда, ненадолго – уже вскоре послышался шум подъезжающей машины, дом наполнился смехом, криками, веселыми возгласами, и все страхи окончательно отошли на второй план.
Занятая учебой и своими проблемами, я совсем уже забыла, как хорошо быть дома. Среди любимых и любящих людей, звона посуды, стука тарелок, смеха, тихих переругиваний между мамой, братом и сестрой, подколок отца и мурлыканья кошек. Там, в Ателлене, мне очень не хватало этого простого семейного уюта.
За весь месяц я ни разу не прикоснулась к книгам по учебе – хотя, наивная, взяла с собой целых два трактата, надеясь их изучить. Ничего, успею прочитать их и в университете, сейчас же я торопилась жить, каждый день проводить с семьей, зная, что вскоре придется опять надолго покинуть уютное гнездышко.
Я болтала с мамой, играла с отцом в шахматы, много времени проводила с Эдриком и Элейной. Общаться с братом и сестрой, почему-то, было для меня особенно важно – может, потому, что так я сама ненадолго возвращалась в детство, от которого оказалась окончательно и бесповоротно отрезана.
Несмотря ни на что, дома я могла позволить себе быть беззаботной. Представлять, что нет никакой опасности и угрозы жизни, и нет гор учебников и домашних заданий, не существует жестокой инквизиции и закона, дамокловым мечом висящего над головой. Алана в этой жизни тоже не было – но он приходил во снах.
В моих снах он был совсем не злым и не сварливым – он держал меня за руки, говорил тихо и мягко… и улыбался. А я улыбалась в ответ, и мы танцевали посреди темного леса, и мой смех взлетал в темное небо, и глаза Алана не прятались за очками.
Я смотрела в янтарные глаза, наливающиеся теплом, которого мне никогда не получить от этого человека в жизни, и чувствовала, как на душе медовой патокой разливается спокойствие.
А просыпаясь, стискивала подушку и долго глядела в окно и разрывалась от противоречивых чувств – одновременно хотелось и остаться здесь, в иллюзии уверенности в завтрашнем дне, и вернуться в университетский городок, к робкой, зыбкой мечте, узнав о которой, инквизиция, пожалуй, тут же запретила бы Алану со мной всяческое общение.
За день до возвращения в Ателлен мне приснилась Эллестара. Она ничего не говорила и не делала – только молчала, глядя на меня сквозь лесную чащу. Каким-то чутьем я знала, что колдунья не может подойти ближе, что это, и в самом деле, сон, однако, стоило открыть глаза в своей спальне, как я четко осознала – пора назад.
***
- Прекрати психовать! – строго одернула меня Илона, не отрываясь, впрочем, от книги.
- Я не психую! – я в очередной раз набрала номер мобильного телефона Алана, и в очередной раз прослушала сообщение о том, что абонент не доступен. – Просто послезавтра уже начинаются занятия, а я даже расписания не знаю!
Илона все же подняла голову от книги и смерила меня очень подозрительным взглядом.
- Позволь мне уточнить. Ты так волнуешься из-за предмета, который ненавидишь, с преподавателем, которого терпеть не можешь, и до которого ты пытаешься дозвониться с самого утра?
- Да! То есть нет! То есть… - я выдохнула, с яростью глядя на Илону, улыбающуюся как сытая кошка.
- Кажется, кто-то…
- Пойду прогуляюсь, - не став дослушивать, я вытащила палочку и телепортировалась в ближайший парк.
Нет. Я не влюбилась. Нужно быть последней идиоткой, чтобы влюбиться в Алана Ноланса – этого въедливого, придирчивого, жесткого, честного, сильного… Я поймала себя на последней мысли и нахмурилась.
Ну и что, что он мне снился все каникулы. Ну и что, что я переживаю из-за того, что не могу до него дозвониться. Это ничего не значит. Просто я волнуюсь за него… он же мне стал… почти как друг.
И мне совсем не хочется кинуться к нему домой и проверить, все ли в порядке. И не оказалось ли вдруг, что насчет полугода он мне соврал, и на самом деле он уже у инквизиции.
И…
- Будьте добры, банку яблоневой настойки, - улыбнулась я продавщице. Если я не могу сама справиться со стрессом – буду бороться с ним другим путем. В малых дозах же алкоголь отлично расслабляет.
Одной банки оказалось мало. Я ничуть не расслабилась, а, наоборот, начала психовать еще больше. Так что за ней последовала еще одна, а потом и еще… ну а пить я никогда не умела…
Через какое-то время, судя по опустившимся сумеркам, довольно большое, я с удивлением обнаружила, что стучусь в подозрительно знакомую дверь. Страх волной пробежал по нервам и исчез – отступать было уже поздно. Особенно когда в ответ на стук в доме послышалась возня, а затем дверь распахнулась, и перед моим взором предстал Алан Ноланс собственной персоной.
- Живой! – пьяно рассмеялась я, озвучив первое, что пришло мне в голову. Алан, кажется, мою радость не разделял. Лицо у учителя, едва он понял, кто явился по его душу, моментально вытянулось, и глаза, не сомневаюсь, полезли на лоб. Но самообладания Алану было не занимать – уже через несколько секунд он взял себя в руки и сдержанно поинтересовался:
- Чем обязан, мисс Лиэллоу?
- Вы же не заставите даму стоять на пороге? – улыбнулась я.
Кажется, от подобной наглости он и вовсе остолбенел. Но посторонился, уступая мне дорогу, и даже не дернулся, когда я споткнулась, и едва не сбила самого Алана с ног.
- Я вам весь вечер звонила! – возмущенно воскликнула я, когда Алан сдержанным жестом кивнул мне на стул, небрежно придвинутый к столу, а сам опустился на соседний. – Почему у вас телефон выключен?!
- Мне казалось, у вас еще каникулы, - Алан попытался мягко отобрать у меня банку, но я упрямо сжала пальцы.
- Каникулы, - закивала я. – Но через два дня уже должна начаться учеба!
Я встала. Мир пошатнулся. Алан тут же вскочил, явно готовый подхватить, если я вдруг решу упасть, но мне все же удалось удержаться на ногах. Смяв банку, я бросила ее в мусорное ведро.
- Я просто волновалась за вас, - честно сказала я, не глядя в сторону учителя.
Его изумление я ощутила, казалось, самой кожей – интуицией ли, шестым чувством.
- Не нужно меня жалеть, - сдержанно ответил Алан. Я резко обернулась. Он стоял совсем близко, на расстоянии буквально пары шагов – глаза скрыты под черными очками, но губы дрогнули в горьком изломе, и по лицу пробежала едва заметная тень. Мне захотелось преодолеть разделяющее нас расстояние, сдернуть с него очки и посмотреть в глаза – но я медлила, не решаясь ни на наглость, ни просто на то, чтобы сделать хотя бы один шаг.
- Это не жалость, - только и удалось мне выдавить. – Просто вы сказали про полгода… и я не могла дозвониться… и я боялась…
- Не беспокойтесь, наши с вами занятия будут проводиться, как и обычно.
- Да можете вы думать не только о занятиях! – я все-таки сделала этот шаг и вцепилась пальцами в воротник его пиджака. Алан не отстранился, даже не сделал попыток, и я осмелела – не сняла, просто чуть приподняла очки.
Нечеловеческие глаза смотрели странно – без гнева и ярости, даже без намека на злость. Только глухая, горькая тоска, и вымораживающая печаль. Так смотрят на потерянное счастье, на упущенные возможности и прошлое, в которое уже никогда не вернуться. Так смотрят на дом, оставшийся далеко позади, с выстывшим очагом и паутиной, свисающей с балок. Так смотрят, когда прощаются навсегда – словно стараясь запомнить и сохранить мимолетное мгновение.
- Вам пора домой, - произнес Алан, опуская веки. Он поднял руки, касаясь моих кистей, словно собираясь отвести их от своего лица и очков, но задержал движение, на несколько секунд сжав пальцами мои запястья.
Прикосновение было как удар током. Словно хлыст прошелся по оголенным нервам, я расширила глаза, глядя на тонкие бледные пальцы, но руки не вырвала. Наоборот – сделала еще один крошечный, почти неощутимый, шаг ближе.
Алан не был пьян, но, похоже, самоконтроль отказал и ему. Иначе как объяснить, что через мгновение я оказалась в кольце сильных, теплых рук?..
Губы у Алана были жесткие, а тело под моими руками, мгновенно переместившимися на его спину и плечи, казалось окаменевшим, но поцелуй вышел долгим, неспешным, с той щемящей нежностью, от которой хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Он целовал меня, словно вспоминая давно забытые ощущения, заново открывая для себя целый новый мир, обмениваясь дыханием, насыщая потребность, о которой, казалось, уже перестал и вспоминать.
Сквозь три слоя одежды я чувствовала, как тяжело бухает его сердце, слышала, как участилось дыхание, и было бы впору задуматься, что я делаю, с кем, но мыслей не было. Ничего не было – только руки, и губы, и разрастающееся, ширящееся где-то внутри меня чувство защищенности и покоя.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Алан вдруг отстранился, разжал руки и сделал резкий шаг назад. Помотал головой, будто бы стряхивая невидимую паутину.
- Я отвезу тебя домой, - сказал он хрипло. – Прости.
- Но я…
- Я не должен был, - Алан устало потер лоб. – Забудь об этом.
- Но ты… ты… - нужно было что-то сказать. Сделать что-нибудь, чтобы не дать ему снова закрыться в этой своей скорлупе, растопить отчуждение, снова возникшее, когда он тоже осознал, кого целует. – Я же не… - мысли путались, и внятно говорить не получалось.
- Пойдем. Ты устала, - он выудил из кармана ключи от автомобиля и осторожно взял меня под локоть, чтобы я не упала.
В машине Алана было тепло, меня укачало, и, пока мы ехали до моего дома, я успела задремать. Проснулась, только когда почувствовала, как Алан подхватывает меня под плечи и колени, легко поднимает на руки и куда-то несет.
- Мистер Ноланс? – услышала я изумленный голос Илоны, а затем последовавший за ним громкий шепот: - Да, вот сюда. Спасибо. Что с ней?
- Просто немного перебрала, - хмыкнул Алан. Кажется, он говорил еще что-то, Илона отвечала, но я уже не слушала – убаюканная, я засыпала. И, засыпая, видел перед внутренним взором только одно – янтарно-золотистые глаза, полные горечи.
Прочитала всю династию за два дня. Чудесная! Наследники такие разные, у всех своя история, и, надо сказать, щекочущая нервы история) Заставляет волноваться, радоваться...Да что там, я испытала весь спектр эмоции, пока читала отчеты! Буду с нетерпением ждать продолжения)
Эта династия именно то, что я так давно хотела почитать) Спасибо большое автору за нее)
4.6 Stay
Комбинированный вид
