Выпускаю в свет свою первую династию и требую критики, тапков, яда - в общем, всего, что найдется в вашем ассортименте. Обещаю, что постараюсь все учесть, и что постараюсь довести до ума все 10 поколений. Желаю всем, кого сюда занесет, приятного прочтения.
Лавинья Муратти – так гласили строка в моих документах, над которой значилось «имя» и «фамилия». С фотографии на меня смотрела молодая женщина с длинными черными волосами, затянутыми в хвост, карими глазами и смуглой кожей. Где моя улыбка, где бесенята, плясавшие в глазах, где та женщина, что могла протанцевать всю ночь напролет на очередном городском празднике? «Умерла, - напомнила себе женщина, откладывая документы в сумку и падая на жесткую подушку, - тебя нашли в канаве, что рядом с городской свалкой, забыла?» Хотя эта смерть и не помешала мисс Муратти путешествовать, когда я об этом вспоминала, я не могла не чувствовать угрызений совести, и самоуспокоение вроде фраз «Люси была редкой оторвой и влипала во все, что можно влипнуть, так что…» не срабатывало. К черту Люси – помимо нее в этом мире происходит так много интересного – террористы опять захватили какой-то самолет, скоро состоится первое заседание суда по делу банды Бранчеса, теледива Арлен Рафферти поливает с экранов грязью своего бывшего и тот, как и всегда отвечает ей взаимностью, с других каналов, а дочь губернатора штата собирается выйти замуж за сына руководителя местной бизнес-корпорации. А еще сосед справа безбожно храпит, а соседи слева…уж лучше бы эта парочка храпела! Ничего…совсем скоро не будет ни надоедливых соседей, ни паршивых мотелей, ни изматывающей дороги. До Бухты Белладонна остался последний рывок.
Истинная любовь
Писатель
Международная суматоха
Богатенький жених (невеста)
Свободные призраки
+ 0.5 за основательницу (Лавинья)
+ 0.5 за портрет основательницы
+ 0.5 за второе поколение (Александр, Дейл)
+ 0.5 за портрет Александра
+ 0.5 за третье поколение (Бернадетт, Беатрис)
+ 0.5 за портрет Беатрис
+ 1 за похищение инопланетянами (Мэтт)
+ 1 за чудо-ребенка (Беатрис)
+ 1 за невозможное желание "50 первых свиданий" (Александр, основное стремление)
+ 1 за развитое хобби (Лавинья, техника, предопределенное)
+ 0.5 за развитое хобби (Александр, техника, семейное)
+ 0.5 за смерть от старости (Лавинья)
+ 0.5 за смерть от солнца (Глория)
+ 0.5 за платиновую могилу (Лавинья, романтика)
+ 0.5 за платиновую могилу (Мэтт, богатство)
- 1 за психиатора (Мэтт)
- 1 за забранную полицией собаку
Игра: имеются все дополнения
И Innominato большое спасибо за проверку династии
Последний раз редактировалось ANka-ParTizanKA, 05.02.2014 в 16:10.
+04k@, Прочитала последний отчет и сразу же захотелось в отпуск! В путешествие! О, боже, я читала и завидовала белой завистью девочкам! И меня позабавило, чем отпуск закончился для нашей Беатрис. Новая прическа ей идет, только нужно очки сменить на линзы. И вообще красавица будет.
Цитата:
Сообщение от +04k@
- А ты жестока, - рассмеялся Джон, убирая деньги и вытаскивая ингредиенты для коктейлей.
- Ты даже не представляешь, насколько, - засмеялась я.
Heisuke, а как я жалела о том, что не могу присоединиться к этому отдыху, пока наигрывала на отчет (особенно после рассказов подруги, недавно вернувшейся из Кабардинки) что же до новой прически Беатрис...хех, по собственному опыту скажу - волосы легко потерять и сложно потом снова отрастить, так что с короткими волосами она, скорее всего, проходит долго. Настоящая красавица, по моему скромному мнению из сестер все-таки Бернадетт, которая в детские и подростковые годы была скорее гадким сименком, да и очки Беатрис в будущем понадобятся (возможно даже, что именно они сыграют решающую роль). И да, она жестока, жестока и злопамятна.
+04k@, какой чудеснейший отпускной отчет! Прямо вот читаешь и перед глазами встает длинная коса белого песка, с набегающими на нее бирюзовыми волнами, ярко-зеленые пальмы на фоне безоблачного голубого неба и чуть горьковатый соленый запах морского бриза. В общем, девочки явно великолепно отдохнули на Твикки! Особенно яркой в этом отчете вышла Бернадетт: веселая, за словом в карман не полезет, предприимчивая и успешная.
Хах, что-то Хаффингтонам не везет в последнее время - и как шикарна мстительная Беатрис! Что касается ее новой прически, то мне она с длинными волосами больше нравится, как-то она женственнее намного выглядит, чем с короткой стрижкой. Но "о вкусах не спорят".
В общем, повторюсь, замечательный отчет! Ждем новостей дальше)
Innominato, ну, лето все-таки, душа просит тепла и моря - хотя бы в симах, раз уж в жизни на улицах идут дожди. Бернадетт - она именно такая рада, что к концу первого десятка отчетов Беатрис мне удалось "передать" ее сестру Хаффингтон...считай это своего рода разминкой для Беатрис и кармическим наказанием за то, что родственница Лесли потрепала в свое время нервы Сандро. А потерю волос - наказанием за зловредность Беа.
Никогда не думала, что универский период может надоесть, но это случилось - чем ближе я в своих отчетах подползала к финалу, тем чаще хотелось забить на все и обойти в повествовании пару универских лет стороной. Но с горем пополам я сдержалась, сделала это, хорошо или плохо что-то подсказывает, что скорее второй вариант но вот он, девятый отчет.
Многим людям будет знакомы такая ситуация – родители отчитывают за что-то неразумного сына или дочку подростка, уже считающего что он взрослый и сам за себя может все решать, и когда чадо гордо удаляется под домашний арест говорят ему вслед что-то вроде «Когда у тебя будут свои дети, ты нас поймешь!». К счастью, меня и Бернадетт данная часть пубертатного периода обошла стороной. Наверное, потому что у наших родителей было слишком мало времени, что бы тратить его на нудные лекции, скандалы и поиски примирений и им гораздо проще было схитрить и сохранить отношения, скажем, как будто бы вспомнить о том, что в квартале от дискотеки, куда мы собрались с друзьями, расположен бандитский наркопритон за которым уже месяц следит мистер Терри Льюис, старший брат Ллойда, папиного университетского приятеля. Да и мы с сестрой никогда не давали серьезных поводов – ну, подумаешь вернулась как-то раз Бернадетт со свидания в половине второго ночи (наткнулась в темноте на бильярд, завизжала с перепугу и переполошила весь дом, а потом доказывала что это на нее покойная бабушка Лавинья накинулась с отповедью), ну, на радостях в первый месяц шестнадцатилетия, на который мы получили в подарок от отца машину, изображали из себя Шумахеров (когда об этом узнал папа, устроил нам выволочку, конфисковал права и ключи на три месяца, а карманные деньги пустил на оплату штрафов), ну напилась я накануне того рождества (в первый раз и как матрос, вернувшийся из дальнего плавания) но оторвами мы не были никогда.
Паиньками, впрочем, тоже. Всего понемногу. Идеальный баланс. Золотая середина. Особенно если говорить о двоих сразу – ведь мы с Бернадетт всегда отличались друг от друга, хотя и стали именно такими, какие мы сейчас есть исключительно благодаря присутствию в своей жизни еще и сестры-двойняшки и знанию того, что несмотря ни на что рядом всегда будет человек, который тебя поддержит. Ну, или почти всегда…
- Мое слово – нет.
Я старалась выглядеть как можно более серьезнее и суровее и не обращать внимания ни на что – ни на несчастный умоляющий взгляд Стефани, ни на полную немого укора Бернадетт, ни на…не обращать внимания, я сказала! Кто-то должен проявить твердость и как это ни неприятно, этим кто-то являюсь именно я. Точь-в-точь мамаша, поучающая неразумного подростка.
- Ну пожалуйста, Беатрис, - взмолилась Фани – да-да, Фани, моя бойкая, резкая и самоуверенная кузина, - Рокки не будет доставлять проблем, обещаю. Правда, Рокки?
Рокки промолчал, лишь украдкой посмотрел на меня. Понимает прекрасно, что дальнейшая его судьба зависит от моего решения и всем своим видом показывает, что готов ко всему – если разрешу остаться – будет рад, а если решу, что не место ему в нашем доме – немедленно уйдет.
- Не будь заразой, Беа, - включилась в активные действия Бернадетт, доселе молчавшая, - пусть остается. Неужели у тебя рука поднимется выставить за порог такого милашку?
Они что, сговорились, что ли?! Неужели только я понимаю, какой это риск и ответственность? Я еще раз взглянула на расположившегося на диванчике Рокки и…не смейте меня больше называть бесчувственной стервой.
- Черт с ним, пускай живет, - выдохнула я и, уклонившись от благодарственных объятий и поцелуев, развернулась к комнате, - но если что – по врачам меня не таскать!
Так в нашем домике появился еще один обитатель – Рокки. Неряшливый, невоспитанный, прожорливый, игривый, непосредственный и обаятельный – три последних качества ему приписывались сестрами, которые были готовы просить этому чудовищу все на свете и на корню пресекали любые мои попытки наставить наглое животное на путь истинный. О, теперь я прекрасно понимаю маму, которая всегда резко отвечала «нет» на наши просьбы завести собаку. Она прекрасно знала, что несмотря на все наши обещания следить за песиком мы будет только играть с ним и рассказывать друзьям, какая у нас классная собака, а кормить, выгуливать, убирать придется именно ей и папе. Сейчас сценарий действий именно таков – Стефани и Бернадетт отмахиваются от моих предложений дать объявление или отвезти щенка в приют и оживленно обсуждают между собой судьбу новоявленного любимца, а возиться с этим самым любимцем приходиться именно мне.
Как будто мне без этого нечем было заняться! Ох, если бы я знала, какой головной болью обернулось бы мое дурацкое ребячество с поздравлением Лесли Хаффингтон с новосельем, которым она целиком и полностью обязана мне... Хотя нет, вру, слишком велик был соблазн, да и вряд ли бы кто-то воспринял бы всерьез слова дискредитировавшей себя студентки вообще и какую-то ссору в кампусе в частности, если бы заместитель декана философского факультета не проходил мимо как раз в тот момент, когда Хаффингтон орала:«Думаешь, тебе сойдет с рук то, что ты взломала базы данных и подставила меня?!»? Сойдет, еще как сойдет, в этом я почти не сомневалась – хаккерская атака была совершена с одного из компьютеров Три-Вата, меня в тот момент в ГСУ не было, а жульничество с экзаменами еще надо было доказать. Но даже такой дуре, как Хаффингтон было понятно, что реакция ректората на слова «своего» человека будет разительно отличаться от реакции на очередную сплетню, курсирующую по улицам студгородка и такого шанса реабилитироваться она упускать не собиралась.
- Они начинают расследование, - говорила Бернадетт, особенно тщательно кромсая помидоры и перец для своего омлета. Верный признак раздражения – совсем как у мамы.
- У них нет доказательств, - произнесла я и села, раскрыв коробку с рисовой лапшой, - признаваться в этом никто не станет, так что прорвемся.
- А ты знаешь, кто за него берется? – чуть шевельнув сковородкой и не касаясь блина лопаточкой, сестра подкинула омлет в воздух. Тот описал живописную дугу, перевернулся в воздухе и снова шмякнулся на сковородку. Ой, мамочка…
Тревис Колман, бывший прокурор округа ныне наш декан, Даяна Шепард, его зам именовавшаяся в прошлом судьей Шепард, и, конечно же Боб Рендл – мне определенно было чего бояться. Каждый – асс, настоящий профессионал своего дела, до которого мне о-о-очень далеко. Не имея абсолютно никаких доказательств (все указанные им Лесли мои, так сказать, клиентки, дружно отрицали ее слова, гораздо быстрее подруги сложив два и два) во время «неформальной беседы по делу» - это так они именовали допрос с особым пристрастием – каждый легкостью доводил меня до такого состояния, когда я уже была готова во всем покаяться и будь что будет. Лишь осознание того, что без моего признания на меня ничего нет помогало держать лицо. К тому же мне везло – именно в тот момент, когда я уже почти была готова рассказать все меня отпускали на все четыре стороны. Каких усилий мне стоило просто кивнуть и выйти за дверь, ни словом, ни взглядом, ни жестом не выдав облегчения и радости. Через десять дней расследование свернули – приехали родители Лесли Хаффингтон. Как бы сильно не хотелось им реабилитировать дочь, оба прекрасно понимали – если ее обвинение подтвердиться, ей же самой будет только хуже, ибо хулиганство (топорный взлом и подделку данных вполне можно так назвать, хоть и с большой натяжкой) еще можно замять, а вот несоответствие знаний студента высоким требованиям ГСУ…в общем, пронесло.
- Наконец-то! Еще один гамбургер! – Бернадетт не могла сдержать эмоций, заметив меня в дверях студенческой забегаловки, - рассказывай же, не тяни…
- Да все нормально, - ободряюще улыбнулась я и приземлилась на стул рядом, - если не считать, конечно, того что теперь клан Хаффингтонов точит на меня зуб.
Как по заказу в памяти всплыла миссис Хаффингтон, мать Лесли, лощеная платиновая блондинка неопределенного возраста, ее приторно-любезная улыбка и слова о «досадной случайности» и «неприятном инциденте, который стоит побыстрее забыть». Даже если бы я не была дочерью политика и журналиста, не поверила бы в это ни на секунду. Семья Хаффингтонов была довольно влиятельной – в центральных штатах. Особенно в тех сферах, что имели отношение к светской жизни и тусовке – шоу-бизнес, проценты акций в каких-то компаниях, пара журналов…в певицы, актрисы, модели, топ-менеджеры и бизнес-магнаты я не рвалась (тем более, так далеко от дома), все остальные родственники тоже, так что могут наточить себе хоть целую челюсть. Впрок, так сказать. Расследование осталось позади и все вздохнули с облегчением, включая Тревиса Колмана и Боба Рендела – несмотря на прессинг, который они устраивали мне те десять дней, оба понимали, каким пятном это легло бы на весь факультет.
- Но вы же понимаете, что мы не можем умолчать об этом факте в своих рекомендациях, - говорил декан, - конечно, решение остается за руководством академии, но…
- Понимаю, - прервала я профессора, как можно незаметнее забирая лист, - я могу идти?
Ответом мне послужил кивок. Дверь открылась и закрылась и я оказалась в коридоре у стендов с объявлениями. В конце концов, от той моей мечты за версту отдавало подростковым максимализмом и наивностью.
Глупо, конечно. Глупо и странно, то что всех нас тянуло именно в правовую сферу. Джеймс занимал пост помощника юриста в конторе, где работал его отец. Бернадетт тоже мечтала о ДКСМ, пока после третьего курса не попала на стажировку в суд. У меня и Стефани желания были далеко не такие мирные – карьера разведчика и служба в полиции. Родители будут в шоке. Особенно папа – Дейл и Стефани лет с семнадцати постоянно ссорятся из-за того что дядя не одобряет решения единственной дочери, я же, как и вся остальная семья была лишь сторонним наблюдателем этих ссор и – всего пару раз и совершенно случайно – свидетелем разговоров Дейла и папы тет-а-тет.
- Стефани семнадцать лет и строить сумасшедшие планы в этом возрасте – совершенно нормально, - серьезно говорил он, не сводя взгляда с нервно затягивающегося Дейла.
- Какие мы рассудительные!- резко отозвался обычно сдержанный Дейл и с силой вдавил окурок в пепельницу, - посмотрел бы я на твою реакцию, если бы Беа и Бернадетт заявили что-то подобное…
- Если бы кто-то из моих дочерей сказал бы мне, что хочет идти работать в полицию, я бы ей ответил: «Так держать, милая! Но для этого тебе нужно во-первых, быть старше двадцати одного года, во-вторых, иметь абсолютно чистое досье и в-третьих, закончить не только школу, но и колледж». К этому возрасту она, скорее всего, уже забудет об этой своей гениальной идее. А вот о том, что отец считает ее дурой, неспособной принять элементарных разумных решений – вряд ли.
Папа всегда знал, что сказать. Думаю, если бы я рассказала ему обо всем, он бы нашел нужные слова что бы переубедить меня. Или перешел бы к полной поддержке брата и его тактики и все равно добился бы своего. Впрочем, теперь это уже неважно…внизу хлопнула дверь – либо Мартин и Брендон вернулись от друзей (в девять часов? Вряд ли…), либо Льюисы и Райны расходятся по домам. Первое семейное рождество за последние восемь лет…этот день определенно войдет в историю. Как и ожидалось, внизу обнаружились только отец, Алиса и Дейл, Ноэль и Джеймс, Бернадетт и Стефани и снующий от одного к другому с требованием поиграть с ним Рокер – именно так с легкой руки двойняшек звали сейчас найденного Стефани осенью непонятной породы щенка (после того, как он сжевал ее контрольную работу, кузина все-таки согласилась с тем, что собаку из дома нужно удалить).
- Не знаю, как меня после этого не выгнали с работы, - заканчивал под общий смех очередную байку из своей практики Джеймс, - вам урок на будущее, девочки – инициатива наказуема.
Какого он творит?! Не поверю, что не понимает, что сейчас последуют вопросы о наших планах на будущее, и тогда…только Рождество не хватало портить.
- Дейл, если бы ты сразу сказал, что весь рождественский вечер мы будем разговаривать о работе, я бы остался в Лос-Анджелесе, - произнес папа, когда смех поутих окончательно, - трудоголиков мне хватало и там…
- Уж чья бы корова мычала про трудоголиков! – засмеялся Дейл, - мне, в конце концов, всего сорок девять.
- Мне тоже не шестьдесят, - кивнул отец.
- А в шестьдесят он будет говорить «Ну мне же не семьдесят пять», - подхватила Бернадетт.
***
Год подходил к концу и медленно, но верно на нас надвигалось массовое помешательство, вызванное паникой и выпускными экзаменами. Даже те, кого все эти четыре года учеба мало волновала переживали и брались за учебу, про ботаников вроде нас не говорю – и так все ясно. Хотя с другой стороны – с чего переживать? Выпускные экзамены вряд ли преподнесут сюрпризы вроде внезапно открывшейся одаренности и гениальности Сэма Гринвуда, но желание сделать все безупречно, не дать преподам ни единого повода не повесить твою фотографию на стенд «Лучшие выпускники ГСУ» побеждало все. Ну, или почти все.
Вот Бернадетт, например…только что внимательно просматривала одолженные у меня конспекты, а через пять минут, глянув на часы, отбросила их в сторону и засобиралась на…так и быть, сделаю вид, что поверила, что на кулинарные курсы, а не любоваться на Альфреда Тодера, единственного симпатичного парня на этих самых курсах. Еще до рождества сестра рассталась с Элмером и неожиданно тяжело переживала разрыв (именно из-за этого мы, собственно, и отправились тогда домой). После каникул дома Бернадетт быстро восстановилась и уже через месяц нашла покой в новом увлечении – кулинарии. Никогда не умевшая и не учившаяся готовить – с такими людьми, как я или папа в этом не было необходимости – Бернадетт твердо вознамерилась освоить это сложное искусство и теперь часто зависала на форумах для домохозяек, выискивая оригинальные рецепты, подружилась с несколькими признанными кулинарками колледжа и даже поучаствовала в конкурсе для начинающих поваров, где заняла почетное третье место. Следующим шагом стали курсы, на которых она и познакомилась с Альфредом.
- Никогда такого не видела, - удивлялась я, - обычно это вокруг тебя все круги нарезают, а это…
- Все бывает в первый раз, - рассудительно заметила Бернадетт, - а может, его вообще женщины не интересуют?
- А что, логично, - прищурилась Стефани, разглядывая нанизанный на вилку кусочек бисквитного коржа, - Бернадетт игнорировать может только гей, а мужик, который любит готовить это само по себе извращение.
Сообразив, что сморозила, Фани поперхнулась тортом и насторожено посмотрела на нас.
- Редкие исключения вроде дяди Сандро только подтверждают общее правило! – поспешно добавила кузина.
Дни пролетали быстро, словно их проматывали как пленку на видеокассетах. Самые важные, казалось бы, вещи, мы едва успевали замечать. Например, расставание с Максом…господи, как я накручивала себя, переживала, чуть ли не перед зеркалом репетировала, волновалась больше, чем перед защитой диплома, а оказалось, что оглянуться на прошлое в последний раз и помахать ему в след, пожелав счастливого пути совсем не больно. Глупость какая…четыре года. Многое изменилось за это время, что-то по нашей воле, что-то вопреки нашим желаниям, что-то просто само по себе, потому что ничто в этом мире не может застыть на месте, как бы сильно нам этого не хотелось. Когда я вспоминаю, как не хотела ехать сюда, пыталась убеждать, уговаривать, скандалить мне становиться смешно, смешно и грустно. Наверное, это осознание взросления или что-то в этом духе. Господи, нашла о чем думать! Наверное, это у меня такой особый талант грузиться по поводу и без даже тогда, когда жизнь действительно прекрасна, а впереди – две недели, подумать только – еще целых две недели в университете, две недели, за которые можно успеть сделать все то, до чего у тебя не доходили руки все эти долгие четыре года. Завалиться нелегально на вечеринку одного из греческих обществ и посадить свой собственный каштан в студенческом парке. Пробежаться голышом вокруг студсовета и встретить рассвет на главной башне ГСУ. Посетить как можно больше студенческих вечеринок в честь выпускного и не забыть при этом о своей собственной. Многое нужно успеть. И самое время начать.
+04k@, ох, ну и огребла же Беатрис проблем из-за этой Хаффингтон! Целый воз и маленькая тележка, никак не меньше! И расследование, и допросы... Ужас, хорошо, что в ней достаточно хладнокровия, чтобы выдержать все это и выйти победительницей в этой непростой борьбе.
Бернадетт и Стефани со щенком насмешили, хотя, конечно, беря в дом животное, надо как следует подумать и взвесить все "за" и "против", ведь больше о нем некому заботиться. Тут я поддерживаю Глорию и Беатрис (не смотря на то, что у меня самой вечно в доме коты-собаки).
Чудесный флешбек-скрин с Сандро и Дейлом очень понравился, несколько минут рассматривала его, что-то такое в нем особенное есть - здоровский.
И, конечно же, поздравляю всех трех сестер с долгожданным выпуском из университета! Большое событие в жизни каждого поколения, надеюсь теперь они с умом распорядятся полученными знаниями, опытом и дипломами.
Тем временем, я застываю в ожидании новых приключений Беатрис, мечтаю увидеть на горизонте призрак личной жизни наследницы)
, приз "Тормаз месяца" таки будет моим спасибо! Касаемо Беатрис и Лесли скажу только - за все надо платить. И хорошо, что все хорошо кончается. Призрак личной жизни будет. С самой личной жизнью все гораздо сложнее - Беатрис оказалась страшной привередой и ни один из предложенных мною симов не вызвал бурного отклика в виде трех молний на ее панели управления.
Люди ошибаются. Все. Всегда. Каждый. Не потому, что они недальновидные дураки, упрямые бараны, тугодумы и олухи, а потому что это нормально – идти вперед, рисковать, спотыкаться, ругать себя сквозь зубы и снова идти вперед. Просчитать каждый возможный шаг, каждый вариант развития событий нельзя – за этим пролетит незаметно вся жизнь и ты в итоге с удивлением увидишь, что все так же топчешься на одном месте, решая в какую сторону лучше сделать первый шаг, а вчерашний баран и олух намного опередил тебя, такого умного, хитрого и дальновидного. Негативный результат порой дает много больше, чем положительный опыт – за эйфорией от удачи все равно ничего толком не разглядишь. И, хотя сейчас я жалела, что не вернулась домой, два года назад, когда меня окончательно списали из оперативного состава за профнепригодностью из-за полученных травм (удивительно, что вообще взяли в бравые оперативные ряды агентов СимБР, с моим-то зрением) где-то в глубине души я понимаю, что если бы я так поступила, то возможно сейчас с тоской бы вспоминала про молодого, талантливого и чертовски привлекательного нейрохирурга, благодаря которому я могла ходить, причем без костылей и даже в коротких юбках. Того самого хирурга, с которым я разругалась два месяца назад в одном из ресторанов. Изысканные интерьеры – фон, респектабельные джентльмены и дамы в шикарных нарядах – зрители, рассерженная я и вышедший из себя Марк, только что назвавший меня «неумеющей любить эгоисткой, зацикленной на себе и своей карьере».
- Отбивная была вкусной, - последнее, что я помню, что я слышу, что я говорю, прежде чем вылететь из ресторана и окончательно провалиться в небытие.
При определенном образе жизни некоторые привычки и навыки доводятся до уровня инстинктов и даже в состоянии сомнамбулы потеряться в толпе было несложно – пятница, вечер, и даже паршивая погода не может разогнать по домам и квартирам жителей города, который никогда не спит. Когда меня снова выдергивает в реальность, я уже далеко от ресторана, а в сумочке надрывается мобильный. Да какого черта?! Участь телефона, казалось бы, предрешенную, спасает только то, что перед тем, как швырнуть его об асфальт я успеваю заметить фото на мигающем экране.
- Ну наконец-то! – даже хрип динамика и помехи не могут скрыть непростительно счастливого тона Бернадетт, - я уже минут пятнадцать тебя набираю….или я не вовремя?
- Нет, конечно! – поспешно говорю я, - все в порядке! Рада тебя слышать…
- Что-то мне твой голос не нравиться…
- Ты позвонила мне, что бы обсудить мой голос?
Не здесь. Не сейчас. Не по телефону. Умоляю, Бернадетт!
- Нет, - даже находясь за сотни километров, я почти вижу, как сестра улыбается, - ты стоишь или сидишь?
- Я иду, - хмыкаю я, - и если ты правда думаешь, что меня с моей жизнью и работой можно чем-то удивить…
- Ладно, ты сама напросилась, - перебила меня Берн, - я выхожу замуж!
Изумленное «Что?!» застряло где-то в горле. Не может этого быть…
- Альф сделал тебе предложение? – глупее вопроса не может быть.
- Только что, - делиться Бернадетт, - сорок минут назад, ты первая, кому я говорю…
Не может быть. Не может быть…Не может – а вот черта с два! Именно так и может. И должно, и будет…почувствовав, как наружу рвется истеричный смех, я торопливо говорю в трубку какие-то поздравления и отключаю телефон. Говорят, близнецы и двойняшки часто не подозревая этого идут по жизни одним путем, но мы с Бернадетт к этому большинству не относимся. Лишь пересекаемся иногда, и снова расходимся в противоположные стороны. У каждой своя дорога, и пытаться идти рядом – гиблое дело. Это мы поняли еще в детстве, когда как хвосты таскались друг за другом то в кружок рисования, то в шахматный клуб, то в волейбольную секцию и неизменно там, где хвалили одну, другой советовали приложить больше усилий, проявить фантазию, тренироваться и читать литературу. И сейчас, несмотря на то, что собственная личная жизнь только что получила контрольный выстрел, я не могла не радоваться за сестру. Это дело стоило отметить…ночной клуб, громкая ритмичная музыка, бьющая по стеклам, световые лучи, ползущие по стенам и медленно, но верно заполняющийся танцпол. Не самая подходящая декорация для переживаний, но здесь точно никому не будет дела до меня и моих проблем. Стакан виски – отметить конец красиво начинавшегося романа и «Пина Колада» - за будущее семейное счастье Альфреда и Бернадетт Тодер.
Одним глотком допив остывший капучино, я оставила деньги на барной стойке и слезла с высокого табурета – посадка на самолет до Рочестера была объявлена пять минут назад.
***
Четыре года в ГСУ, потом год в Академии (подготовка, переквалификация и повышение квалификации учитываются сразу), три с половиной года в СимБР…уже больше восьми лет я не живу дома. И все эти восемь лет я была искренне уверена в том, что мне хватает разговоров по телефону, переписки в интернете и редких, по большей части случайных встреч, чтобы не скучать по родным. То, как я ошибалась я поняла, едва заметив в толпе встречающих давно и хорошо знакомую фигуру. С самым несолидным визгом я сорвалась с места, расталкивая людей, стоявших на моем пути и совершенно не обращала внимания на то, что говорили они мне вслед.
- Ну нельзя же так бросаться на людей, Беа, - засмеялся отец, обнимая меня, - я еще слишком молод, что бы схлопотать инфаркт.
Ирония в словах, но не в глазах, не в улыбке, не в голосе не было и тени ее заметно. Глаза под веками начинало жечь. Неужели и правда дома? Не верю.
Рочестер, город моего детства и юности, такой знакомый и неизвестный одновременно. Я обожала его старые улицы, облик которых тщательно охранялся от тлетворного дыхания современности и ненавидела зимы – слишком холодные порой для такого теплолюбивого существа, как я. Любила бродить по тихим, почти безлюдным паркам и скверам днем и отрываться в клубах и на дискотеках ночью. И жизни не представляла без возможности сорваться сюда, когда душе захочется.
- Ты без Марка? – поинтересовался папа, когда мы уже подъезжали к городу. Больших усилий стоило не пустить на лицо тень оставшейся грусти. Конечно, то, что я приехала одна не могло не удивить родных и остаться незамеченным, но…
- В чемодане спрятала, чтобы на билетах сэкономить, - не придумав ничего умнее, чем отшутиться, я поспешила перевести разговор, - лучше скажи, когда ты эту машину купил? И даже мне ничего не сказали…
Черный крайслер ехал быстро, плавно и бесшумно – будто по волнам плыл. Хотя взгляда в сторону спидометра было достаточно, что бы в панике вцепиться в ремень безопасности…или уважительно присвистнуть. В случае с моим отцом вернее все-таки будет второй вариант. Потрясающая машина попала в надежные руки потрясающего водителя.
- Нравиться? – улыбнулся довольный папа, - месяц назад, кажется...да, месяц. Мартин с Брендоном как раз начинали готовиться к экзаменам.
Самые младшие мои кузены, как и ожидалось, окончили школу если не с отличными, то с очень хорошими оценками (попробовали бы они иначе при таком строгом отце, как Дейл) и красочной характеристикой – на неподобающее поведение Дейл всегда реагировал спокойно. Парни есть парни – отвечал он преподавателям, требующим призвать сыновей к порядку по всяким мелочам. На данный момент Мартин и Брендон находились на стадии подбора университета. Их старший брат с переменным успехом продолжал трудится в юридической фирме под началом отца и в перерывах между делами пытался посвящать время жене и воспитанию дочери – маленькой Рутт недавно исполнилось полтора года. Самая младшая на данный момент Муратти была удивительно похожа на бабушку Алису – такая же белокожая и рыжая, лишь зеленые глаза достались ей от Ноэль. Обычное дело для этой половины нашего семейства. Что же до Стефани – она, ожидаемо, снимала небольшую квартиру в центре, в паре кварталов от департамента полиции, где занимала должность помощника детектива после окончания академии. Не сказать, что бы работа продвигалась гладко и никто не обращал внимания на фамилию, вплетенную в аббревиатуру одной из самых успешных адвокатских контор города, округа и штата, но когда это кого-то из нас останавливали сплетни и острые языки? Так держать, сестренка! Пусть знают наших.
Автомобиль уперся блестящим бампером в дверь гаража и затих. Я поспешно выскочила из машины, не дожидаясь приглашения, и отбежала в сторону, к дороге, чтобы оглядеть изменившийся дом – разрослось крыльцо, вырос мансардный этаж, красный, потемневший от времени кирпич стен сменился на яркий желтый и строго-лаконично черный – для фундамента, такого же цвета были теперь и окна. Участок, пустовавший сколько я себя помню, обзавелся ровно подстриженными кустами и клумбой лилий, не столько облагораживающими территорию, сколько намекавшими на то, что на доме ремонт не остановиться. Чертовски интересно было, что же у нас теперь внутри. Бернадетт, конечно, никогда не упускала случая рассказать как продвигается ремонт, но одно дело – слышать это в телефонной трубке и совсем другое увидеть своими глазами. Конечно, не могло обойтись без папы, без сожалений подрезавшего крылья полету дизайнерской мысли но, после того как он и Бернадетт решили убрать его кабинет в угоду расширения пространства, некоторые зверства с его стороны были более чем естественны. Новый кабинет до сих пор не был переустроен (потому что небольшой и угловатый закуток, который было предложено использовать вместо него просто не мог вдохновлять папу на какие-то действия и желания кроме позыва замуровать в нем обнаглевшего и задурившего мозги дочери дизайнера) все остальное же было готово. Светлая прихожая с удобными диванами, зеленая столовая с мягкими стульями, темная кухня с обилием дерева и электрическим камином, яркая и лаконичная гостиная с красными диванами, холл второго этажа с глубокими креслами и парой книжных шкафов. Лестница на мансарду и двери – в недостроенный кабинет, просторную ванную и три спальни – отцовскую, гостевую и Бернадетт, жившую в нашей бывшей общей комнате – в рекомендациях и объяснениях не нуждались.
Я закинула сумки под кровать гостевой комнаты, пустующей и безликой. Ни цветов и мягких игрушек, ни книжек, журналов, дисков, разложенных по ящикам и разбросанных по дивану. Светлые стены, мягкий плед на жестком матраце кровати, пара светлых кресел у окна и выключенный ноутбук на столе рядом. Хорошая комната. Я всегда любила порядок и была немного аскетом в отличие от Бернадетт. На любовь к вещам это не распространяется – комод определенно был маловат. А впрочем…какая разница? Я ведь только на свадьбу, верно?
***
Оглохнув от собственного радостного визга, я слетела вниз по лестнице, едва не сбив с ног Бернадетт. Недолго думая сестра отплатила мне той же монетой и заключила в удушающе-крепкие объятия.
- Бернадетт! – предупреждающе проговорила я.
- Беатрис! – не обращала внимания она, продолжая меня душить, - я так рада тебя видеть!
- Я тебя тоже, - заметила я, - но если ты сейчас меня не отпустишь, то останешься без подружки невесты!
Как же я по ней скучала…мы просидели до трех ночи. Говорили, говорили, говорили – будто хотели не только компенсировать те три с половиной года общения исключительно посредством скайпа и телефона, но и еще сверх того наговориться лет на двести-триста вперед. Не каждый день я приезжаю домой. Несложно догадаться, что самой главной темой беседы стала предстоявшая свадьба, которую, кстати, было решено отпраздновать у нас дома.
- Это какой-то кошмар, - вспоминала Бернадетт, - одни заведения заламывают цены – можно подумать, что мы миллионеры! Другие представляют из себя черт знает что, в третьих свадьбы, помолвки и дни рождения расписаны чуть ли не на три года вперед…
- Ну а что? Проверили бы заодно чувства временем, - подкалывала я ее, - платье покажешь?
- Завтра будет готово, - тень расстройства пробежала по глазам сестры, - отдавала переделывать – ушить немного, сменить бретели.
Я улыбнулась и промолчала. Этот день будет принадлежать только ей, и Бернадетт имела полное право требовать от него совершенства. Глаза снова вцепились в тонкий золотой ободок на тонком пальце, в маленький, классической огранки бриллиант, в счастливые глаза Бернадетт, сиявшей ярче всех бриллиантов на свете и не устававшей снова и снова вспоминать историю обручения.
- …и тут музыка стихает. Я уже собралась идти к нашему столику, а Альф берет меня за руку, останавливает, опускается на одно колено…
И так далее, по классическому сценарию сопливых мелодрам. Наверное, именно это и называется завистью.
Приехать в Рочестер и не встретиться со Стефани было все равно что впервые оказавшись в Нью-Йорке не увидеть Статую Свободы, так что в своем коротком отпуске за свой счет я без раздумий выделила день на двоюродную сестру (тем более, что деятельная натура Бернадетт все равно требовала если не делать все самой, то по крайней мере, контролировать и один раз мы с ней уже чуть не переругались). Кузина же, как и я, была свободна как ветер, не связана ни свадьбой, ни бойфрендом, ни семьей, а потому как казалось, мы понимали друг друга немного лучше. К тому же, ни одна из нас не сбежала из клуба через полчаса, потому что забыла уточнить цвет лент или посуды.
- Невесты, - резюмировала Стефани, покрутив соломинку в бокале с коктейлем, - когда будем выходить замуж, тоже сойдем с ума?
- Если будем выходить замуж, - хмуро произнесла я. Вспомнился Марк – уставший и решительный взгляд, круги под глазами от двух бессонных ночей подряд, собственная малодушность. Если бы я не стала ждать, а сама потребовала объяснений, я ведь хотела…
- Не поняла. Ты что, во мне сомневаешься? – внезапно зазвучавший недовольный голос Стефани и ее боевая поза на контрасте с собственными мыслями не могли не вызвать улыбки, - сейчас я тебе докажу…
- Фани! – вскликнула я. Хотела возмущенно-протестующе, но получилось умоляюще.
- Извини, - Стефани моментально стянула с лица кокетливую улыбку и стала серьезной, - может, еще по одной?
Платье было не коротким и не длинным, ничего лишнего и отвлекающего от главной звезды сегодняшнего дня. На самой звезде, как и полагается невесте, было платье в пол. Полуприлегающий силуэт – при фигуре Бернадетт можно позволить себе все, что душа захочет, сливочно-белый шелк потрясающе подчеркивающий смуглую кожу, открытая спина и высоко уложенные волосы без фаты. Сестра то и дело поправляла то макияж – подкрашивала губы сильнее и потом стирала помаду и наносила полупрозрачный блеск, то платье – честно, я не понимала, как там можно что-то поправлять, но Берн умудрялась каждый раз по-новому расправить юбку и перетянуть бретели, то прическу – и в результате укладка растрепалась совсем. Еще вчера сестра, веселая и беззаботная, долго и со смехом выбирала белье для первой брачной ночи, а сейчас переживает так, что того и гляди ее волнение передастся и мне.
- Дай я, - не дожидаясь согласия, я забрала у Бернадетт шпильки и аккуратно заколола слишком длинные пряди обратно в прическу. Не бог весть что, но лучше, чем было.
- Я веду себя как идиотка? – спросила она. Наткнувшись в зеркале на ее взгляд, я ободряюще улыбнулась. У них все будет хорошо – я знала это точно, я была уверенна в этом, настолько, что поклялась бы на чем угодно и чем захочешь. Если бы у меня были подходящие слова, время и желание объясниться с сестрой…но ни первого, ни второго, ни тем более третьего в наличии не наблюдалось, а в дверях комнаты уже появился папа.
Пора было передавать невесту в надежные отцовские руки и удалиться к уже собравшимся гостям. Я в последний раз крепко обняла Бернадетт Муратти, поправила воротник и сбившийся немного в сторону отцовский галстук и поспешила вниз, стараясь не тереть глаза. У меня, в конце концов, линзы, макияж и свадьба любимой и единственной сестры! Гостей было немного – собственный дом все-таки стоило поберечь – в холодильник каким-то образом уложили половину ящика шампанского, несколько бутылок виски и папин любимый коньяк. Угощения, закуски, торт с кремовыми розочками, музыка, нервничающий и тщательно это скрывающий жених…вообще-то Альфред был очень спокойным, серьезным и обстоятельным, даже занудными на первый взгляд, но в такой день не мог справиться с собой. Впрочем, это заметили только я да парочка его друзей, то и дело тормошивших будущего окольцованного – рассказывали анекдоты, давали дурацкие советы и порывались плеснуть в шампанское джина. Заметив фляжку, я извинилась перед Ноэль и, конфисковав несанкционированное спиртное, подхватила обоих мужчин под руки и повела к остальным гостям. Как раз вовремя – из распахнутых дверей выходили папа и опиравшаяся на его руку Бернадетт. Явление невесты миру было аналогично команде «По местам!» - зазвучал свадебный марш, жених встал под аркой, увитой цветами и лентами, гости расселись на своих стульях и…
Гости, гости…а нужны ли были мы им? Лишние свидетели чужого счастья, не дающие нацеловаться всласть, лезущие со своими поздравлениями, подарками и объятьями. Улыбки, поздравления, цветы. Бутылки шампанского исчезали одна за другой, одного из моих подконвойных взяла в оборот Стефани, оставив меня в обществе загорелого блондина в дурацких очках. Вручив тому фотоаппарат, я поспешила спасти отца от словоохотливой свекрови, не собиравшейся отпускать нового родственника из своих лап живым. Черт побери, теперь я понимаю, почему молодожены решили пожить у нас, пока не найдут подходящий дом или квартиру! Не расстраиваясь, миссис Тодер №1 подхватила под руку меня.
- Прекрасная свадьба, не правда ли? – солнечно улыбнулась женщина и, не дав мне ответить, продолжила, - знаете, милочка, а по вам и не скажешь, что вы старшая сестра Бернадетт.
- Наверное, потому что наша разница – восемь минут, - хмыкнула я. Спасение подоспело в обличии свекра сестры, со словами «Тосты за новобрачных!» уведшего жену в сторону. И правда, папа откупорил еще одну бутылку и несколькими ударами вилки о фужер призвал всех к порядку, отвлекая гостей от выпивки, закусок и друг друга, а жениха и невесту – от увлекательного процесса кормления второй половины свадебным тортом (и когда успели разрезать?).
Время пролетело незаметно, и вот, праздничная суета позади, а новоиспеченные муж и жена отправляются продолжать торжество в заранее забронированный номер отеля, неподалеку от которого, если верить приятелям Альфа, есть неплохой бар, но…к черту. Не хочу.
- Не поехала? – спрашивает у меня папа, расставляющий стаканы на винной полке, когда я прохожу мимо.
- Как видишь, - я улыбаюсь, и, слегка ослабив ремешки туфель, устраиваюсь на ступеньках лестницы, - плесни мне тоже.
Усмехнувшись, отец поставил на стол еще одну стопку и полез в бар. Только сейчас поняла, как устала. За этот день, за эту неделю, за которую хотела успеть все и сразу, за этот месяц, в течение которого я почти не вылезала из конторы. Впору было заснуть прямо так, как есть – в платье, на неудобных ступеньках. Потому что даже встать и дойти до одного из диванов, что стояли в паре метров, не было сил. В какой-то момент я перехватила взгляд отца в свою сторону – не взгляд даже, а ту секунду, за которую он из взгляда спокойного, уставшего, но уверенного во всем человека сменился на взволнованный, изучающий и даже чуть тревожный взгляд разумного отца, которому осточертело целую неделю отмалчиваться и ждать, пока я созрею для добровольно-принудительного разговора по душам. А что, я серьезно надеялась, что сумею заговорить ему зубы? Терпкая, медово-коричного оттенка волна крепкого алкоголя ударилась о стенки стакана, бутылка с негромким стуком встала рядом. И, начали…
- Что случилось, Беатрис? – с места в карьер – наиболее излюбленная отцом тактика ведения разговора.
- Ничего, - убедительности ради я передернула плечами и нарочито легко поднялась со ступенек, - устала просто. День бешеный. Да и вся неделя – мне уже достали звонить, как будто я прогуливаю работу, а не в отпуске. А Марк сделал мне предложение.
Сказать это оказалось проще, чем я себе представляла. А вот сделать вид, что меня не волнует реакция отца на эти слова…да какая разница? Он первый начал. Остальное же за меня должны были объяснить отсутствие кольца на пальце и Марка рядом со мной сейчас, но папе этого мало – нужны подробности! Он же папа…
- Когда?
- Два месяца назад, - поспешно ответила я. В тот же самый вечер, когда Бернадетт получила свою бархатную коробочку с кольцом внутри и сказала Альфу «да».
- А за две недели до этого ко мне подходила личный помощник нашего босса и рассказала, что он готовит документы на выезд, - продолжила я, предупреждая последующие распросы, - друг Марка давно уже работает в одной частной клинике в Европе. Он порекомендовал его руководству…
- А Марк забыл поделиться с тобой этой радостью прежде чем преподнес кольцо, - отец всегда схватывал на лету, - расчетливый засранец.
- Папа!
Не понимаю, почему, но подобное пренебрежение к уже, по сути, совершенно чужому для меня мужчине задело до глубины души.
Хотя нет, вру, все я понимаю. Ну, или думаю, что понимаю. Потому что несмотря на всю мою уверенность в том, что черта с два бы я из этой страны уехала, в этой самой глубине души раздается порой голосок сомнения. Может, я ошиблась? Может, по другому было бы лучше? Может, я зря так резко разорвала все отношения? Потому что если нет, то какого черта меня мучают эти вопросы?
- Это все из-за свадьбы Бернадетт, - ответил на мои мысли отец, поднимаясь с дивана.
- Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
- Я понятия не имею, о чем ты думаешь, - хмыкнул он, - но если бы я был неправ, то ты бы об этом не думала, не стояла здесь, и не смотрела бы на меня сейчас такими глазами, а звонила бы своему Марку, наплевав на то, во сколько мне встанут потом телефонные счета.
Все встало на свои места, сомнения, преследовавшие меня почти два месяца, рассеялись, а ответы на вопросы оказались настолько очевидными и само собой разумеющимися, что мне стало стыдно перед собой за то, что я не смогла их увидеть сразу, в первый же день.
***
У многих белые стены и кабинеты ассоциируются с больницами, но когда на одной из них висят фотографии с мест преступления, схемы и диаграммы, планы и чертежи зданий и улиц про медицину вспоминаешь в самую последнюю очередь. Грегори Коллинз, владелец этого кабинета, большой босс и просто мой непосредственный начальник слушал меня со скучающим выражением явно давно все решившего человека, уверенность которого не могла бы поколебать ни бурные уговоры, ни жестикуляция, ни мольбы и доводы.
- Ты сама понимаешь, о чем ты просишь? – хмуро спросил начальник, - будь на твоем месте кто-то другой, я бы его уже как минимум понизил в должности.
- Грегори, ты не понимаешь, как для меня это важно, - произнесла я, плюнув уже на оставшиеся двадцать пять причин, по которым меня необходимо перевести в Миннесоту, - должна быть хоть какая-то возможность перевода. Согласна даже на пресслужбу.
- С папой-медиамагнатом я бы тоже от нее не отказался.
- Я от Перкинса, - дверь распахнулась и в кабинет влетела Дебби, - ух ты, Беатрис! А я-то думала, что это все так по коридорам шушукаются…
- Неуместное ехидство, Дебби, - осадил помощницу Коллинз, - у меня открытый кабинет и полное отсутствие жалюзи. Что там с Перкинсом?
- Иногда наш босс наивнее ребенка, - сделала страшные глаза девушка, перекладывая папки и ноутбук на стол, - здесь все, что он обещал. Кое-что перешлет по внутренней почте. И да, он просил снова напомнить тебе о том разговоре…
Больше ловить было нечего. Протиснувшись между Грегори и Дебби, я осторожно и незаметно подцепила лист с заявлением о переводе, но…
- Я передумал, - объяснил свою руку на моем заявлении Коллинз, - ты поедешь в Рочестер.
Резкая смена настроения и округлившиеся глаза Дебби, вдруг потерявшей дар речи не могли быть предвестниками приятного и гладкого будущего, но когда это меня останавливало? Прорвемся.
+04k@, о, ну вот! А я-то все гадаю, кого забыла прокомментировать!
Беатрис на первых двух скриншотах, в черном платье - ммммм! *_* Прямо было глаз не отвести, я долго залипала на нее.
И это вообще прекрасное введение "в курс дела", сразу все стало на свои места - чем занимались близняшки Стефани после университета, сколько прошло времени и все такое. Ух, Беатрис-разведчица это шикарно!
Поздравляю Бернадетт с замужеством, надеюсь ее Альфред на порядок приличнее последнего ухажера сестры. Честно говоря солидарна с Сандро - расчетливый мерзавец, ну кто так делает?
Обожаю скрин из аэропорта *_* Создает ощущение этого объекта на все 100%
Свадьба замечательная, жаль, что Беатрис это немного выводит из спокойного состояния, надеюсь что ее собственная свадьба тоже не за горами. И да, обновленный дом радует!
В общем, я жду что же будет дальше и надеюсь, что в этот раз отчет выйдет поскорее.
Innominato, спасибо! Второй скрин мне нравиться особенно, несмотря на то, что Беатрис на нем в этом платье уж слишком тощая. Карьера в СимБР для нее вообще и для всего (почти всего) третьего колена в правовой области в частности была предопределена игрой, не замедлившей впрочем подкинуть подлянку в виде равнодушия Беатрис ко всем тем кандидатам на роль отца четвертого наследника, что я уже подселяла в городок, так что ее свадьба не только за горами, но еще и за лесами и оврагами. Касаемо Марка...кто знает, как бы у них все получилось если бы не подвернувшаяся ему работа заграницей и его решение так вот отрезать все пути к отступлению, потому что он давно и хорошо знает Беатрис и не хочет с ней расставаться? Выпустили бы ее только из страны - это конечно вопрос, но так как никто эмигрировать не собирается, значения не имеет. Еще раз спасибо за приятные слова.
Нет более эгоистичного создания, чем счастливый человек. Он готов часами обсуждать все детали и подробности своего счастья, наплевав на интересы своего собеседника, он не успокоиться, пока обо всех подробностях не будут знать все окружающие люди, начиная с вахтера на работе и заканчивая таксистом, подбрасывающим от магазина до дома. И, конечно, он не намерен быть счастливым в одиночестве – вместе с ним непременно должен быть счастлив весь его дом, район, квартира, город. И ради этого счастливый человек сделает все от него зависящее, вне зависимости от того, нужно это кому-то или нет. И тогда людям, окружающим счастливчика остается только одно – вжиматься в землю и молиться всем придуманным человечеством за семь тысяч лет своего существования богам, чтобы его не задело. Как при артобстреле. Вот только, как и при артобстреле, этот способ не всегда работает – либо самолеты низко летают, либо ты недостаточно сильно вжималась в грязь, либо действительно стоило хотя бы пару раз заглянуть в церковь по дороге с работы. Что толку разбирать варианты, если осколок от снаряда уже раздробил череп?
- Я думал, ты прикалывался, когда говорил фамилию своей подружки, - донесся из прихожей незнакомый мужской голос, перекрываемый Альфредовым радостным «Бернадетт, я вернулся!». Горчинка крепкого кофе слегка оттенялась ванильной ноткой. Стоило добавить сахара. И найти способ вычеркнуть из памяти сестры тот день, когда я рассказала про расставание с Марком. Может, не нужно было две недели назад отказываться от предложения Стефани нагрянуть в полицейский бар на пьянку в честь возвращения из командировки двух спецназовцев? Не то что бы я сильно любила брутальных мужчин, но…возможно, это бы остудило пыл сестры. Хоть немного…
- Пойдем, познакомлю тебя, - голоса из прихожей переместились в столовую, - сколько мы с тобой не виделись?
- Как это мило, Альф, - выпорхнула я из кухни, - ты так бережно и внимательно относишься к чувствам любимой…
Альфред иронии не понял, а вот его друг быстро спрятал понимающую улыбку.
- Если честно я думал потащить Фреда отмечать встречу в бар, но решил не разрушать его брак так сразу.
- Кларенс, мой старый друг, - перебил нас Альф, - Беатрис, моя своячница. А где моя жена?
- У тебя за спиной, - стоявшая на ступеньках сестра сияла безупречной улыбкой и выглядела чрезвычайно довольной собой.
Кларенс, значит…что ж, бедный парень, ты еще не знаешь, как ты попал и как тебе не повезло (почти так же, как и Джорджу, Заку, Хьюго и…забыла, как звали того блондина со свадьбы). Да и мне тоже, но я по крайней мере знаю, что такое моя сестра. Рочестер без норовящей сосватать меня в надежные руки Бернадетт не был бы Рочестером. Разве что в ГСУ не было такого – сначала она дала мне время на депрессию, потом у Берн появились собственные дела-проблемы (колледж не школа, где все знают (а некоторые даже побаиваются) сестер Муратти), потом у меня появился Макс, далее нас просто разбросало в разные стороны, но сейчас сестра намерена отыграться за все прошедшие годы.
- И потом, ты просто ненормально себя ведешь! – говорила она мне, - два месяца уже живешь в Рочестере, четыре месяца назад порвала с Марком, а мужчина, о котором ты говоришь больше всего – это заместитель руководителя отдела, сваливающий на тебя внеурочную работу! И это при том, что ты и без нее сутками готова торчать в своем офисе. Тут два варианта – либо ты влюбилась в этого своего Уильяма Хоупа, либо после Марка ты просто охладела к мужчинам вообще…
-ЧЕГО?! – какой из вариантов вызвал этот негодующий возглас – тот, в котором я влюблена в мелочного, самодовольного кретина, коим является мой босс или второй?
- Возмущаешься? – сурово сведенные брови и полыхающие в глазах молнии не произвели на сестру никакого впечатления, - это радует. С тобой еще не все потеряно.
Меня же радует только одно – по прошествии многих лет Бернадетт оставалась единственным человеком в мире, кто умел заставить меня сделать что-то вопреки доброй моей воле. Но даже она со временем потеряла хватку – как еще объяснить то, что мне весьма удачно удавалось откреститься от продолжения знакомства в более тесном плане?
- И все таки, я не понимаю, - Стефани методично и задумчиво разрезала заказанный стейк, отодвинув в другую сторону на тарелке салат, - Джордж действительно такой козел, или все дело в том, что ты сама не хочешь заводить отношения с мужчинами сейчас?
Та среда каким-то чудом выдалась свободной у всех нас и ни один мужчина в мире не стоил того, что бы пропускать стихийный девичник.
- Он козел, - живо ответила я, вспоминая «случайную встречу бывших соседей» в бильярдной на прошлой неделе. На первый взгляд парень показался мне вполне приятным – обаятельный, умный, в меру наглый, но его упорство в стремлении научить меня играть в бильярд определенно было достойно лучшего применения.
- Она не хочет, - произнесла Бернадетт и через пару секунд наши взгляды пересеклись. «Какого черта?» - возмущалась я. «Думай как хочешь, я знаю, что права я» - без труда читалось в полуулыбке и взгляде Бернадетт.
- Не хочу, - согласилась я – глупо отрицать очевидное, - потому что Джордж козел.
Сестра фыркнула, а кузина рассудительно проговорила:
- Это нормально. В конце концов, когда на роль подружки Бонда брали первую попавшуюся актрису?
«Ни слова о работе» - таким был главный девиз наших встреч. Даже вскользь. Даже полунамеком. Эти минуты выпадали нам слишком редко, что бы тратить их так бездарно. Погода, фильмы, планы на будущее, предстоявшее рождество, о котором Бернадетт бы не вспомнила сейчас, если бы им с Фредом не предстояло отмечать его у Тоддеров (недавно миссии Тоддер нанесла визит нам – не так уж это и страшно, как казалось ранее), мужчины, с которыми Стефани всегда не везло – ни одна попытка серьезных отношений не выдержала напряженного ритма ее жизни и работы (несерьезные же кузину не особенно интересовали, а заводить служебный роман...вот уж точно упаси Боже!) и мои пока что тщетные попытки поставить на колеса наш старый во всех смыслах слова поникар - единственная память о бабушке со стороны отца, этот автомобиль немало повидал в своей жизни и несмотря на статус раритета бегал весьма резво – еще бы, при такой заботе и внимании с папиной стороны! Однако, уже полгода как он покореженным остовом стоит в нашем гараже и не отправляется на свалку исключительно потому что у папы просто рука не поднимается набрать нужный номер.
Сложности? А у кого их нет? На любом пути найдется достаточно камней, на которых можно споткнуться. Порой их подбрасывают собственные родственники (Стефани только губы поджимает, обнаружив очередного подследственного среди клиентов ДКСМ «Глупо обижаться только потому, что они выполняют свою работу» - говорит она холодно и закрывает вопрос), порой их приходиться двигать постоянно, бороться со стереотипами («Как думаешь, каких судей в нашей стране меньше – цветных или женщин?» - спрашивает Бернадетт и, не дожидаясь ответа, подхватывает портфель с документами и уходит, отстукивая ритм каблуками), а порой ты так занят разглядыванием пейзажа и ясного неба над головой, что не замечешь фальши в нарочито радостных приветствиях новых коллег.
- Беатрис Муратти? Та самая, из Нью-Йорка? Ну надо же…а я вас представлял совсем другой. Добро пожаловать! – улыбался Уильям Хоуп два месяца назад и тряс руку новой своей сотрудницы.
- Муратти! – возникал он незаметно рядом с моим столом две недели назад, - я просил проанализировать данные по другим параметрам! Переделывай, и чтоб через полтора часа все было на моем столе!
Пресс-служба в самом деле была не таким уж плохим вариантом.
Но все-таки Бернадетт права и при таком ритме жизни просто необходимо хоть как-то расслабляться. Вот только…это точно мои мысли, а не выпитого за ужином вермута? Алкоголь, пиццу, несколько салатов заказал Альфред – аккурат после того, как я объявила о том, что кормить мужа сестры и его друга нечем и потащила Бернадетт на кухню помогать мне с ужином (на деле – просто поговорить по душам без лишних ушей). Несмотря на пятницу шумной и обильной пирушки не было в моих планах, но остаться в стороне и демонстративно пройти мимо с гордо поднятой головой было просто невозможно. Короче, весело было. Вчера.
- Я смотрю, вы тут вчера не скучали.
- Папа? – я поперхнулась зевком, - а разве ты не должен был приехать вечером?
- Должен, - кивнул отец, щелкая кнопками кофеварки, - но увидев, что представляет из себя единственный приличный на всю округу отель, решил что лучше проведу ночь за рулем и отосплюсь уже дома.
- Он был таким паршивым?
- Не то что бы, - повел плечами отец, - но шанс оказаться наутро в полицейском участке с обвинением в превышении самообороны был слишком велик и я не стал рисковать. А ты что так рано вскочила? Опять сверхурочно?
- Нет, просто, - я повела плечами и скосила глаза в сторону часов – стрелки показывали половину восьмого, - на мою долю кофе сделаешь?
Давно мой день не начинался так хорошо – спокойно, размеренно, с чашки кофе, выпитой не в один присест в служебном автомобиле, с планов на предстоявший выходной день, непривычно, немыслимо долгий, с разговора ни о чем вообще и о последней поездке в частности…строго говоря, разговор был нужен не столько для разговора, сколько, наверное, для того что бы папа не заснул на ходу до восьми часов и звонка личному помощнику. Держался на ногах он исключительно благодаря крепкому кофе, но послал бы любого, кто посоветовал бы побольше отдыхать и поберечь здоровье. Деятельный, не привыкший сидеть на одном месте – месте почетного главного редактора «Нортон Экономик» - и снимать периодически бонусы со счета папа и по сей день принимал активное участие в жизни своей газеты вообще и союзнических изданий в частности. В гораздо большей степени управленец нежели журналист он знал все сильные и слабые стороны своей команды и знал как использовать их чтобы не проигрывать, мог найти общий язык с любым человеком и без труда улаживал дела с любыми клиентами, конкурентами и их скользкими адвокатами. В перерывах между авралами, завалами, командировками и банкетами папа успевал писать продолжение своей книги о наиболее заметных и знаменитых людях штата (вот правда, выйдут ли в печать вторые «Люди, которых я знал» не мог сказать никто, даже папа), встречался со старыми друзьями за партией в покер или на рыбалке (хотя последнюю не особенно жаловал) и просто наслаждался жизнью – насколько это возможно в пятьдесят пять. Не дай Бог когда-нибудь сказать последнее вслух…
- Беатрис! – послышалось из коридора – мы уже прикончили свой кофе а папа даже завалил помощника горой работы (бедный парень! В выходной день…) – тебя к телефону!
Серьезный, озабоченный взгляд отца котировался как уставший ровно до того момента, пока он не проговорил одними губами «Хоуп» и не потрепал ободряюще по плечу, проходя к лестнице. Вот же черт!
- Доброе утро, Муратти! – он жаворонок или робот и никогда не спит? – вы, я как погляжу, с самого утра на телефоне висите…
- Имею право, - перебила я, - у меня сегодня выходной.
- Был, - осадил Хоуп, - собирайтесь, вы мне срочно нужны. Машину я уже выслал…
- ДА ВЫ ЧТО, СОВСЕМ…?!?
Каюсь – не выдержала. Плотину, что называется прорвало, и на данный момент мне было совершенно плевать на то, чем мне это может обернуться. Почти плевать.
- Все сказали? – поинтересовался босс, когда я замолчала и перевела дыхание (и поперхнулась воздухом от спокойного тона Хоупа), - вот и славно, а теперь собирайтесь и не забудьте документы и свой пропуск.
- Лучше бы табельное оружие не забыть, - проговорила я, слушая гудки.
Через двадцать минут возле дома уже стояла машина – не стандартный серый «форд» с занудным водителем соблюдающим все правила и неизменно привозящим меня на службу с опозданием, а черная спортивная и куда более дорогая модель. Похоже, случилось что-то действительно важное. Может, зря я наорала на Хоупа?
- Мисс Муратти, верно? – подтянутый водитель протянул стакан с кофе и козырнул, - я могу взглянуть на ваш пропуск?
Глаза чуть не полезли из орбит, а руки покорно начали копаться в сумочке в поисках пластиковой карточки с моей фотографией, должностью и крупными черными SimBI. Сверив бледную темноглазую девицу на фото с оригиналом, мужчина кивнул и распахнул дверь.
- Прошу. Мы и так выбиваемся из графика.
Чем дальше шло дело, тем больше я удивлялась. Вызов в официальный выходной – даже такой беспринципный и зловредный начальник как Хоуп не стал бы наглеть до такой степени, машина, водитель, проверяющий каждую мелочь с дотошностью, сделавшей бы честь любому агенту…своего пика удивление достигло, когда мы вместо того что бы развернуться направо на перекрестке поехали прямо, все дальше и дальше от офиса СимБР.
- Э-э-э…простите! – окликнула я водителя, - штаб-квартира местного отделения СимБР находиться в другой стороне.
- Возможно, - невозмутимо кивнул он, - мы едем в Департамент Контроля.
Муратти. История семьи.
О, боже, я читала и завидовала белой завистью девочкам! И меня позабавило, чем отпуск закончился для нашей Беатрис. Новая прическа ей идет, только нужно очки сменить на линзы. И вообще красавица будет.
Линейный вид
