Арджент пытался нашарить тапки, не открывая глаз; получалось плохо. В голове, еще тяжелой, носился ураган воспоминаний о прошедшей ночи…
- Ты вообще собираешься вставать? – хихикнула Джиллиан, причесываясь перед зеркалом. – Автобус, между прочим, скоро подъедет. А сегодня твоя очередь готовить, и, если не поторопишься, в школу мы пойдем голодными.
- Почему сегодня не выходной… - сокрушенно вздохнул юноша, пытаясь пригладить свою гриву. – Слушай, а давай прогуляем. У меня успеваемость идеальная, о тебе и говорить нечего, а мы сто лет никуда не выбирались. Поехали, не знаю, в кафе…
- Лентяй, - закатила глаза девушка. – Готовить не хочешь, в школу не собираешься… Мама говорит, что ты на меня плохо влияешь. Смотри, доиграемся до комендантского часа, придется опять по скверам после уроков прятаться.
- «И никаких ночевок вне дома», да, да, конечно. Но у нас целых восемь-девять дневных часов, любой из которых можно провести с пользой и удовольствием…
- Я серьезно говорю, между прочим. За регулярные прогулы меня дома четвертуют, да и твоя мать не обрадуется, а у тебя ведь еще работа и тренировки – времени совсем не останется. Нет, нельзя.
…И все-таки, школьный автобус в тот день зря гудел под окнами. В самом деле, не так уж часто влюбленные посвящали друг другу больше нескольких часов, а время от времени отдых от всего на свете был просто необходим.
Арджент, хоть никогда не признался бы в этом, чудовищно уставал от бешеного ритма, который сам себе установил. Он был бесконечно благодарен матери за то, что та не лезла в его жизнь без спроса и не пыталась навязывать свои правила – без того проблем хватало. Чувствовать присутствие Носферату, слышать скрежет когтей по клавишам и знать, что она рядом и всегда готова помочь – идеальная пропорция присутствия, которую Мюриэл не нарушала ни на йоту.
У нее была своя жизнь – сын больше не требовал круглосуточного присмотра и заботы, он и сам мог за себя постоять. И вампирша слегка расслабилась; снова активно участвовала в жизни клана, получая различные сведения и отдавая свои знания. Арджент не хотел в это углубляться, но искренне радовался, видя горящие глаза матери.
И снова, в который уже раз, мысленно благодарил ее за невмешательство.
Джилл в этом смысле повезло меньше – к ее родителям неумолимо подкрадывалась старость, все сужая круг интересов и концентрируя внимание на детях. В принципе, конечно, не было ничего плохого в их желании видеть рядом с дочерью достойного спутника, раздражало только, что сын Канализационной Крысы «достойным», по их мнению, не был.
- Что интересно, ее брат ко мне вполне терпимо относится, - делился подросток в редкие минуты совместного чтения.
– Считает, что со мной она – как за каменной стеной. А старики уперлись – и ни в какую.
- Извини, что напоминаю, но это палка о двух концах: с одной стороны, ты прекрасный мечник, с другой – при неудачном стечении обстоятельств можешь стать ценной дичью; кроме того, ты один из нас, пусть и только формально. Думаю, не стоит объяснять, почему нас остерегаются.
- Но ведь ты, к примеру, неопасна?
- Очень опасна, но не для моего сына. И не для его невесты, которую, кстати, давно следовало бы представить мне официально, - пока что с Джиллиан упыриха пересекалась разве что случайно. И успела только отметить нечто крайне странное, что хорошо бы рассмотреть поближе и повнимательнее…
- Не очень-то я хочу, чтобы вы встречались, - признался юноша. – Я тебя не стесняюсь, не думай, просто…
- Не беспокойся. Джиллиан не увидит ничего, что может быть ей неприятно, - проглотив легкую досаду, отозвалась вампирша.
Она сдержала свое слово, представ перед девушкой под Маской Тысячи Лиц, придумав себе невыразительное лицо и тихий, лишенный красок голос;
большую часть семейного ужина молчала, прислушиваясь к разговору молодых. И благодарила ад, позволивший ей сотворить непроницаемую ширму, за которой не видно ее настоящего лица, искаженного ужасом.
В теле юной красавицы текла страшно изуродованная болезнью кровь.
Либо она начнет лечение – и как можно раньше, – либо уйдет.
За Джилл приехал брат: сейчас даже небольшие расстояния вряд ли даются ей легко. Арджент все не мог ее отпустить, целовал долго и нежно, словно прощаясь навсегда.
- Ты не хотел, чтобы я видела? – глухо спросила Мюриэл, когда люди наконец уехали. Мальчик замялся на долю секунды, затем вскинул голову, как перед расстрелом:
- Да.
- Почему?
- Ты всегда готова помочь. Вот почему.
- Ты не говорил, я не слышала, - даже если бы ее сын вдруг забыл о своей неприязни к живым мертвецам, даже если бы в припадке отчаяния сам попросил о помощи такого рода, никогда бы Мюриэл Гайер не решилась передать свое проклятие кому-либо другому.
Комбинированный вид
