[Ларисса]

Меня зовут Анна. Мне 20 лет. Живу я в Дессау, снимаю небольшую однокомнатную квартиру. В этом же городе живет и вся моя многочисленная родня. Год назад я поступила учиться на ассистента рентгенолога в медицинскую школу города Халле(Заале).
В-общем-то неважно, на кого и где я учусь, да и где живу - тоже не так важно. Не в этом суть того, о чем мне так давно хочется написать, что не могла до сих пор никому рассказать, о чем вспоминаю так часто, о чём думаю...
Летние каникулы подошли к концу. Начинался сентябрь, а значит, начинались и мои „мучения“ . Как я уже говорила, школа, где я училась, находилась в другом городе, почти в часе езды на электричке. Поэтому, чтобы успеть к утренним занятиям, вставать мне приходилось очень рано.
Я просыпалась в пять утра от первого звонка будильника, выключала его, зная, что через полчаса прозвучит еще один сигнал, и вновь погружалась в свой сладкий сон. Да, это моя слабость – я неисправимая соня, сова, как меня называет мама. Но в половине шестого, с трудом выдрав себя из теплой постели, я шла в ванную, мыла волосы, умывалась, красилась, при этом злясь на круги под глазами и на то, что вчера опять не легла спать пораньше, ужасно зевала, грозя вывихнуть себе челюсть. Потом за оставшиеся пятнадцать минут я пыталась сделать себе на завтрак хоть что-то вразумительное и сварить кофе. Но, как всегда, кроме бутербродов я так ничего и не ела. Выпивала пару глотков горячего кофе, вылив остатки в раковину, потому как кофе всегда оказывался слишком горячим, и времени допить его до конца просто катастрофически не хватало. Хватала свою тяжелую сумку, набитую папками и книгами, и неслась на вокзал, откуда, сев на электричку, ехала почти час до Халле. Во время езды я, как правило, старалась повторять то, что учила вчера для сегодняшних зачетов, пытаясь хоть что-то вспомнить из пройденного материала. Но получалось плохо, потому что меня укачивало, и я засыпала, пробуждаясь уже в Халле. Потом шла через парки и еще не слишком людные улицы города до здания университета, где были первые пары. Потом торопилась вместе с остальными сокурсниками в другой корпус, до которого иногда нужно было добираться на трамвае за какие-то несчастные 15-20 минут паузы. Стресс. Целый день сплошной стресс. И я не одна такая, я это прекрасно знаю. После занятий я спешила в кафе, где подрабатывала официанткой. И только поздно вечером возвращалась домой, еле-еле доплетаясь до родного дивана, чтобы пару часов перед сном посвятить ненавистным конспектам. И в конце-концов засыпала в обнимку с учебником анатомии, не в силах запомнить больше ни слова латыни.
Так выглядели мои будни. Изо дня в день одно и то же. Выходные я проводила в основном в кругу родных, отдыхая от суеты, поездов и преподавателей.
Вот и в тот вечер все было как всегда: по дороге домой я, расслабившись, дремала у окна в электричке. Голос в динамике то и дело объявлял станции, которые мы проезжали. Пассажиры выходили, новые заходили и садились на только что освободившиеся места. В поезде было душно. Кондиционер, как обычно, не работал. Вот прозвучало название моей остановки, и я, поднявшись со своего места, протиснулась к выходу. Электричка остановилась, открылись двери, и толпа вынесла меня на перрон. Вместе с остальными я спустилась в подземный переход. Какая-то торопившаяся пассажирка успела наступить мне на пятку, от чего моя туфля чуть не слетела с ноги. Извинившись, женщина так же быстро пошла вперед, бормоча что-то себе под нос.
Я остановилась, решив пропустить весь поток людей вперед себя, и стала бесцельно скользить глазами по расписанию поездов, висящему на стене. Вдруг до меня донеслись звуки скрипки. Это опять играл тот музыкант. Он каждый вечер приходил на вокзал, спускался в подземный переход, вставал на одно и то же место у стены и играл на своей скрипке. Никто не прогонял его оттуда. Люди кидали ему монетки, кто-то жалел его, кто-то просто проходил мимо. Я любила слушать, как он играет – с чувством, отдаваясь музыке без остатка. У него несомненно был талант. Хотя не мне об этом судить, потому что в музыке я полный профан. Но слушать его мне нравилось. Иногда он откладывал свою скрипку в сторону и, прислонившись спиной к кафельной стене, сидел совершенно неподвижно. Трудно было понять,сколько ему лет. Его глаза были скрыты под черными стеклами очков, которые он никогда не снимал. Сначала я даже решила, что он слепой. Одет он был, несмотря на жару, в черные кожаные брюки, высокие сапоги со шнуровкой, футболку и белый кожаный плащ. Мужчина был довольно высок, строен, с правильными чертами лица. Но из-за очков нельзя было сказать, красив он или нет. У него были совершенно белые, пепельного оттенка волосы до плеч и очень бледная кожа.
Образ этого музыканта прочно вошел в мою повседневную жизнь. Я видела его каждый день, возвращаясь домой. Порой еще на перроне я начинала нервничать, если не слышала знакомой музыки, боясь, что не увижу его там, внизу. Иногда так и происходило: мужчины не было. Никто не играл для спешащих к выходу прохожих, лишь на его месте лежали несколько старых газет, которые уборщик вокзала еще не успел выкинуть. Никого не заботило, что его почему-то нет. Каждый думал о своих проблемах и заботах, а не о каком-то бедном музыканте, зарабатывающем на хлеб игрой на скрипке. Меня охватывала грусть. Я медленно проходила мимо его излюбленного места, надеясь, что он отошел лишь на минутку и сейчас снова вернется. Я поднималась по ступенькам, осматривала вокзальное помещение, ища его глазами, но так и уходила, не увидев фигуру в белом плаще.
Иногда его не было неделями. Я ругала себя за ожидание, понимая, что незнакомец мог вообще исчезнуть навсегда. Но музыкант появлялся через какое-то время вновь и снова радовал нас всех, и меня в особенности, своей чудесной игрой. Однажды я даже отважилась бросить ему пару монет. Он улыбнулся мне. Мое лицо залилось краской, сердце громко застучало, готовое выпрыгнуть из груди. Я улыбнулась ему в ответ и медленно пошла прочь. На что я надеялась? О чем позволила себе мечтать? Даже сама не знаю.
С того дня мужчина улыбался каждый раз, когда я проходила мимо. Но потом он вновь пропал. Его опять не было неделю. Я поняла, что мне очень не хватает его. Его игры и его самого.
И сегодня, услышав звуки скрипки, я очень обрадовалась, и на душе стало как-то спокойно.

Спокойно от того, что с ним все в порядке, что он цел и невредим. Я вытащила из кармана пару монет и подошла к музыканту.

Он перестал играть и отложил скрипку в сторону, подняв на меня глаза, скрытые за черными стеклами.
- Вас не было так долго... С Вами все в порядке? - я сама не верила в то, что сейчас осмелилась заговорить с ним.

- Мне очень приятно, что кому-то есть до меня дело, - мужчина улыбнулся мне одними губами, - что кому-то не все равно, существую я или меня нет.
Его слова прозвучали довольно грустно и были похожи на мысли вслух, обращеннные скорее ко всем, нежели ко мне одной.
Потом он тихо добавил:
- Вам вовсе не обязательно давать мне деньги, я не беден, как думают многие вокруг. Я играю от души и для души.
У него был низкий и мягкий голос.
- Вы играете превосходно! - с жаром произнесла я, продолжая вертеть в руке монеты. - Я мало понимаю в музыке, но Ваша игра не может оставить равнодушным даже такого профана, как я.
- Не обязательно хорошо разбираться в музыке, чтобы любить ее.

- Да... Наверное, Вы правы, - я испытывала какое-то странное, немного неприятное ощущение, от того, что незнакомец не снимает свои очки. Теперь я отчетливо чувствовала на себе его взгляд, он не был слеп. И он изучал меня очень внимательно. Я смотрела в черные стекла, пытаясь разглядеть его глаза, но не видела ничего, кроме собственного отражения. Постояв еще несколько секунд, я сказала:
- Я желаю Вам всего хорошего.
- И Вам! - произнес он, улыбаясь и снова беря в руки скрипку.
Я шла домой, думая о нашем коротком разговоре и испытывая некоторое разочарование. Мне почему-то казалось, что мы обязательно познакомимся. Но вот что принесет мне это знакомство? „Верную гибель или вечное счастье!“ - будто кто-то шепнул мне это. Внезапный сильный порыв холодного ветра понес по дороге уже успевшие опасть желтые листья. Придерживая одной рукой подол своей юбки, а другой - тяжелую сумку, я поспешно пошла по направлению к дому. Надвигалась гроза.

Продолжение следует...