Жанр: Авантюрно-любовно-приключенческий роман.
Автор, фотограф и все остальное: Мара Ли. Особая благодарность pike'у за великолепные скрины к 16-ой серии!
Одобрено pike. Особая благодарность как неизменному моему вдохновителю!
Корректор и редактор сериала - Бетани, за что ей огромное спасибо!
Анри Лефевр подарен мне для сериала милейшим Lasky!
Люсьена де Лассанж
Анри Лефевр
Кассиан
Портреты героев будут будут пополняться по мере их появление в нашем повествовании!
Рекламный ролик к первой части проекта "Грехи и подвиги Люсьены де Лассанж."
Alanna, курить аристократки не курили - это факт, зато вино пили с ранней юности. Ибо оно было намного безопасней воды, в которой могла быть холера, чума и всякая другая зараза. Вино же, разбавленное водой и подслащенное сахаром, было вполне обычным напитком, употреблявшимся целый день, с раннего завтрака. Geysha, слава интернету, узнала, кто такая Вера Брежнева. Пришла к выводу, что только родинка и похожа!
Рада, что тебе подобные романы нравятся!
Влетев в ворота замка и осадив кобылу, я заметила, что тут вовсе не ждут нашего появления. Не бежит мадмуазель Берти с криками «куда ж вы пропали» и «неужели вы еще живы», не смотрит косо начальник стражи, осознавая, что вот-вот и ему придется искать меня со всей охраной, не выглядывает из окна матушка с нахмуренными бровями.
Напротив, пара служанок носилась вдогонку за курицами, поваренок на ночь глядя стремглав бежал в кладовые, а навстречу мне спешила с неубранными волосами моя сестрица.
- Что случилось, Рози? – спросила я, слезая с лошади. – У нас гости?
- О-о-о! – простонала сестра. – Граф де Лонкур прибыл, вроде как с нечаянным визитом! Как будто на охоте ногу подвернул! А я думаю – насчет меня. Батюшка в кабинете с ним беседует. Я Катрин посылала, но она, дурочка, не услышала ничего! Говорит, дверь плотно закрыли. А еще профессор прибыл из Монпелье, с учеником! Краса-а-а-вец! Он у нашей матушки лекарем станет. Целых восемь месяцев будет практиковать в замке. Ты быстро в покои беги, приберись да оденься – ужин будет!
- Да остановись, Рози! Что значит «насчет тебя»? И кто красавец – профессор или ученик? И на ужин не пойду, нездорова я! – я направилась к замку, бросив поводья Анри, который, учтиво поклонившись Розмари, сразу же отошел в сторонку.
- С ума сошла? Как не пойдешь? Может, меня сватать станут! Ведь к этому и шло все! – Розмари остановилась. – А что случилась, чего ты вдруг больная сделалась?
- Сестрица, милая, но ведь тебя сватать будут, а не меня! Ты ведь так этого хотела! – я обняла ее, чувствуя, что она расстраивается. – Надеюсь, ты рада! А мне зачем на графа смотреть? И на профессора вроде тоже без надобности. Разве что на ученика. Так он все равно восемь месяцев тут околачиваться будет – нагляжусь еще!
- Люсьена! Батюшка велел тебе идти. И матушка недовольна будет. Ведь ты не больна?
- Больна, больна, - закивала я, - на руинах головой стукнулась, когда с лошади спрыгивала. Теперь мигрень страшная! Я отцу скажу. А пока в покои пойду. Вот ты лучше ступай, приберись да платье надень, а то граф тебя сватать не станет! Ты ж у нас красавица! Вот и покажи свои прелести во всей красе. Ладно?
- Хорошо, Люсьена, я тебе завтра все расскажу! – и довольная Розмари бросилась к себе в комнаты.
Мне же предстояло найти Сессиль, выбрать платье, приготовить веревку и сказать мадмуазель Берти, что я нездорова. Главное, отправиться побыстрей спать в надежде, что ни мать, ни отец не пожелают меня видеть. Но не тут–то было! Едва я взбежала на лестницу, как моя служанка Сессиль, утирая нос передником, буквально врезалась в меня у дверей комнаты:
- Госпожа Люсьена, господин граф Вас к себе просят. Изволят хмуриться. Так что идите в кабинет к его светлости, а то, чего доброго, ругаться начнет!
Да что ж такое, не дадут спокойно в спальне уединиться! Вспомнив, что у меня страшная мигрень, я приняла унылый вид и, охая и вздыхая, поплыла пред светлые очи родителей.
Отец сидел в кресле, явно настроенный на серьезный разговор. Ох, как это плохо! Матушка стояла рядом, очевидно, собираясь произнести нравоучительную речь! У-у-у! Аж зубы сводит от такого начала!
Но все оказалось не так страшно. Очевидно, присутствие гостей в замке не давало возможности вести со мной длительные беседы, и отец ограничился замечанием по поводу пропущенного урока вышивания, а матушка - довольно странным высказыванием о том, что «если хочешь пройти жизнь насквозь, то нужно согнуться», а не выказывать упрямство, недостойное юной девы! О чем это она? Приняв смиренный вид, я кивала головой и прикидывала в уме, какое платье Сессиль мне все же одеть.
- Матушка, позвольте мне в спальню идти, мне нездоровится, - тихо сказала я. – Пораньше спать лягу. А Вам, отец, обещаю - буду смиренной дочерью!
Отец потрепал меня по щеке, мать чмокнула в лоб, и я была благополучно отпущена в собственные комнаты. Ну, вроде все! Теперь скорее закрыться, позвать служанку и достать из-под лестницы спрятанную там на разные случаи веревку!
Платье, которое мне принесла Сессиль, вполне мне подошло. Постояв у зеркала, я заставила охающую от страха служанку причесать мне волосы и, напугав ее всеми карами небесными, велела молчать. Да… На крестьянку я вроде не похожа.
[/url]
На сельском празднике я ни разу не была до этой ночи. Анри рассказывал мне много раз, как жгут костры и пьют вино Лангедока, как кружатся жители в пестром хороводе, как громко поют песни и стучат кружками мужчины в таверне, как летят искры в темное небо, как парочки влюбленных сбегают на берег реки к мельнице и, укрывшись в высокой траве, целуются до утра. Я смеялась над его рассказами о том, как в темноте напугали старого корзинщика козьими рогами, как напоили монаха, и он уснул у костра, подпалив себе пятки, о том, как кузнец Вотрэ перетягивал палку, да и нечаянно сломал ее, попав отлетевшим сучком в глаз местной красавице. Как наутро загулявший крестьянин обнаружил, что спит на мельнице не с молодой девицей, а со своей собственной женой, и как гоняла она его по всей деревне оглоблей, пока не загнала на высокий дуб, где и сидел он до вечера, окруженный мальчишками, мяукавшими под деревом.
Но вот сегодня я все и увижу! Целая буря восторга поднималась во мне, когда я представляла всю опасность и необычность задуманного нами приключения! Внутри зрело нетерпение, у меня сосало под ложечкой и все жарче пылали щеки. Заперев дверь изнутри, я бродила по комнате, то и дело выглядывая в окно, желая и боясь услышать знакомый условный свист. Казалось, вечность прошла, прежде чем я услышала сигнал Анри!
Закрепив веревку и сбросив ее вниз, я мигом оказалась на земле. Анри привычно поймал меня сильными руками, быстро скрыл конец веревки за вьющимися стеблями плюща, и мы стремглав бросились в кусты.
Затаились, ожидая прохода стражи. Остался пробег до стены, и там – черная калитка, через которую приносят продукты из деревни. Рядом повозка с пустыми корзинами и бочками. За нее-то мы благополучно и спрятались, ожидая пока вновь не пройдет караул.
- А тебе идет платье, - зашептал Анри, - ты прямо красотка!
- А ты и разглядеть успел! – тихо ответила я.
- А я давно разглядел! – усмехаясь, сказал Анри.
Совершенно неожиданно калитка, через которую мы намеревались покинуть замок, пронзительно скрипнула и медленно распахнулась. Она явно была открыта! Сквозь нее в полной темноте, без огня, медленно появилась серая тень. Лишь луна освещала грузную, явно мужскую фигуру в плаще и капюшоне. Странно! Этот некто, озираясь, очень тихо и ловко направился к замку, прямиком в сторону кухонь и кладовых. Но времени не было! Если уж дверца открыта, надо нырять в нее быстрей! И мы с Анри, как всегда, без слов поняв друг друга, стремительно выпорхнули за стену замка.
Пробежав до канала, мы наконец остановились, и я, глядя в сверкающие глаза Анри, спросила:
- И кто это? Что за ночные гости повадились в Лассанж? Явно ожидаемые гости!
- Не знаю, Люсьена. Но ключ только у твоего отца, у старшего караула, ну, и у меня, конечно! Я не отпирал выход. Значит, либо мессир граф, либо начальник стражи. Но он без твоего отца и шагу не сделает. Значит…
- Это к отцу, - сделала я вывод. – Ну и странные дела творятся, Анри! Впрочем, нам не стоит об этом знать. Пошли скорее! Где лошадь-то?
- Вон, на берегу, к сараю привязана, – Анри смотрел на меня, жуя соломинку, и озорная ухмылка не сходила с его лица.
- Ну чего? Что ты так смотришь? Это платье виновато? – я оглядела себя. – Не так что-то?
- Да все так, Люсьена! Просто необычно видеть тебя в таком наряде!
Он прищурился и добавил:
– Видная и пригожая девица из тебя вышла, прямо бутончик! - и он расхохотался, отчего я пришла в ярость.
- Ты сам это все придумал, а теперь смеешься! Ты своим подружкам в таверне про бутончики рассказывай! Замолчи, а то достанется тебе сейчас!
- Все, все! - он отскочил от меня и примирительно замахал руками. – Люсьена, это я от неожиданности. Правда! Не злись. Все, поехали!
Глянув на лошадь, я оторопела! Вернее, это был конь… Еще вернее, то, что от коня осталось!
- Анри! Это кто? – подбоченившись, спросила я.
- А ты что, хотела прибыть на сельский праздник на лошади из графских конюшен? И как бы это выглядело? Того и гляди, завтра слухи пойдут, что я украл дочку графа, а ты плясала у костра, как самая простая селянка! Нет уж, ты - родственница нашей кухарки и приехала работу в замке подыскать! Чего ж кухаркиной своячнице на графских лошадях разъезжать?
- И то правда! Только боюсь, сие несчастное животное издохнет прямо у нас на глазах! – вздохнула я.
Кое-как мы вдвоем устроились на спине старого бедняги. И он, удивленный столь странной ношей, вполне сносно потрусил в сторону деревеньки.
Танцы и костры намечались возле мельницы, а ровно в двенадцать открывали бочки с прошлогодним вином, чтобы поприветствовать новый урожай. Так из года в год Лангедок чествовал молодую лозу! «Нет слаще вина, чем в Лангедоке», - говаривал мой отец. «Нет краше девушек, чем в Лангедоке», - говорил Анри. «Кому что», - думала я.
Интересно, а что Анри об этом знает? О его подружках как-то рассказывала глупая Катрин, однажды отправленная моей сестрой к старой Лабузье за притиркой. Лабузье, слывшая великой знахаркой, самолично утверждала, что давала дочери мельника Матильде зелье, чтоб скинуть ребенка. И вроде, по словам самой мельниковой дочки, любезничала она с Анри. Сестра моя этот вздор услышала невольно и в подробностях мне передала! Я хитро поглядела на Анри. Неужто и вправду?
Так и доехали мы до местной таверны, которая называлась «Мул». У крыльца топталось много народу, кто-то выходил, едва держась на ногах, кто-то только направлялся туда, желая промочить горло, а внутри вовсю шло веселье. Слышались возгласы, громкие крики и даже нестройное пение. Я ощущала себя как в чужом мире – окрестности и графские угодья я прекрасно знала, но в деревню нам ходить возбранялось. Я крепко сжала руку Анри.
- Будь поблизости и не вздумай меня бросить, - тихо проговорила я.
- Никогда, сударыня! – он еще крепче стиснул мою ладонь и мы, не сговариваясь, шагнули в открытые двери таверны.
В таверне было шумно. И полно всякого народу – и мужчин, и женщин. Все веселились, и, кажется, все только начиналось. За дальним столом сидел толстый монах, отложивший в угол свой мешок со святыми мощами, которые он весь день пытался продать незадачливым жителям, рядом - явно купец, торговавший сегодня сукном на ярмарке, далее - парочка школяров, очевидно, прибывших на праздник из Монпелье к своим подружкам, сидевшим тут же.
В углу же, под сильно коптящей свечой, сидел одетый в пыльный плащ господин, без умолку что-то говоривший даме (явно юной вдовушке) и не выпускавший стакан вина из одной руки и кусок ветчины с горчицей из другой. Туда мы и направились.
- О! Никак, сам великий укротитель конских повозок пожаловал! – весело закричал балагур в пыльном плаще. – С красоткой! Иди сюда, мой добрый Анри! Ибо скоро наступит святой час открытия винных бочек, и вкусим мы сладость земных удовольствий, что зовется лозой виноградной!
- Привет тебе, старина Кассиан! Опять губишь своим красноречием души милых вдовушек?
- Sermo datur cunctis, animi sapientia paucis, что означает: «Всем дано говорить, но мудро мыслить – немногим». А чем больше я говорю, тем больше пью, чем больше пью – тем мудрее мыслю. А мудрые речи надо излить. И вот я снова говорю. А чем больше я говорю...
- Да мы тебя поняли! Только задерживаться мы тут не собираемся. Вот дождемся открытия бочек - и к мельнице пойдем. А ты, мой красноречивый друг, собираешься на мельницу?
- Мельница – это вертеп разврата, как говаривал, бывало, наш ректор в Пуатье! – Кассиан отхлебнул львиную долю вина из стакана и продолжил мысль: – А ты, Анри, не похож на развратника. В тебе так и видится благородная кровь. А кто твоя очаровательная спутница?
- Свояченица нашей кухарки, Лизетт. Ты что, на целую ночь тут устроился? Да прекрати пить кружками, иначе и до мельницы не дойдешь! – Анри подвинул мне стул, заботливо усадив напротив забавного Кассиана.
- Хммм… - задумчиво хмыкнул Кассиан. - Пить такими наперстками - все равно, что воробьев причащать! Брось, Анри! Interpone tuis interdum gaudia curis, что значит: «перемежай серьезный труд с развлечениями». Я тут тружусь с самого полудня, следовательно, на мельницу пойду развлекаться!
Я от души рассмеялась! Какой забавный плут этот Кассиан!
__________________
Последний раз редактировалось Mara Li, 11.09.2012 в 16:19.
Мара Ли, вот хочешь - не хочешь, приходится повторяться. Потому что каждый раз, поработав с текстом, ожидаю с нетерпением иллюстраций, предвкушая удовольствие. И эти ожидания ни разу не были обмануты. Скрины всегда превосходны - живые, выразительные, очень уместные. Это настоящие иллюстрации к тексту! Чудесные иллюстрации к великолепному тексту!
Больше всего понравились семейная сцена и последний снимок в таверне. Такие выразительные!
Redliya, Люсьена в своем аристократическом платье и в простом, крестьянском - очень отличается. Два образа совершенно разные. Поэтому они практически без страха используют прием с переодеванием.
Бетани, спасибо, Танечка! Семейная сцена - действительно удачно вышла. Выражение лица Люсьены так и говорит - "паинька я! паинька"
А Люсьену в детстве не подменили? Она так органична в образе свояченицы.
Кстати, коник вполне ничего. Это Люсьена разбаловалась от обилия выбора на графских конюшнях.
А на месте Розмари я только радовалась, что сестрица не спешит взглянуть на кавалеров. Еще неизвестно, на кого они обратили бы внимание: на чопорную куклу или на живую и озорную красавицу.
Alanna, знаешь, у меня такое ощущение, что Люсьен будет органична в любом образе!
Душа ее открыта для всего нового, она впитывает все как губка!
Единственно, что, допустим , монашкой ее вряд ли представишь!
А коник - тут ты права - Люсьена избалована хорошими лошадьми!
Это как с иномарки на жигули пересесть!
pike, ты чего разболелся-то? Низззя! Выздоравливай!
Ну атмосфера праздника уже есть, но само веселье на мельнице впереди!
Главное в этом веселье голову не потерять!
Мара Ли, читала и наслаждалась! Вот это язык! Вот это стиль! Больше всего ине понравилась именно средневековая атмосфера. Возможно, что -то в действительности было и не так, но кто знает, как оно там было! Но атмосфера - передана прекрасно!
Я так и вижу эту невозможную Люсьену, немного ироничного Анри, и сразу понравился персонаж Кассиан. Этакий гуляка-философ. Интересно, будет ли развитие этого персонажа. О скринах говорить можно долго - одно слово - здорово!
Я с удовольствием буду читать о новых приключениях Люсьены!
Грехи и подвиги Люсьены де Лассанж
[/url]
Блин. Да как-же так!?
Линейный вид
