По древнеиндийской философии, каждый, кто встретился человеку на его жизненном пути - учитель.
Когда тебе с детства внушали, что ты должен жить по правилам и не отличаться от образа среднестатистического успешного человека, очень сложно допустить, что ты можешь оказаться не таким. И тогда надо, чтобы в твоей жизни появился кто-то, кто поможет преодолеть страх и принять себя таким, какой есть.
Он сможет сделать тебя намного счастливее, но, как истинный учитель, он не задержится, когда поймет, что ты уже усвоил все, что он собирался тебе объяснить.
Сериал ни в коем случае не пропагандирует гомосексуальные отношения и ни к чему не призывает читателей.
Все вы свободны делать то, что вы хотите делать. Ричард Бах.
жанр: Драма рейтинг: 14+ предупреждения: Гомосексуальные отношения автор, фотограф: Чуды-в-тапках
Последний раз редактировалось Чудовтапках, 01.08.2011 в 15:29.
Это было так давно – так казалось, хотя прошло всего лет пять, - если измерять время не часами, а событиями, то это было очень давно. Они учились в одной школе, Джордж в выпускном классе, Алекс на два года младше. Периодически сталкиваясь с ним в коридорах, Дель Амико обращал на него внимание - Алекс, также как и он, выделялся среди прочих учеников необычно светлыми волосами и серыми глазами. А ещё он был красивым: напоминал куклу, такого идеального мальчика, типичного куртизана – с чуть вьющимися белыми волосами, большими, всегда удивлённо распахнутыми глазами, пухлыми губами, аристократично бледной кожей – среди загорелых черноволосых парней он казался неземным созданием. Джордж не испытывал к нему никаких чувств – его не влекли такие мальчики с картинок, но периодически на переменах Дель Амико смотрел на него и улыбался: слишком уж колоритным был этот персонаж. Как раз в то время он зачитывался Уайлдом, и Алекс казался ему воплощением златокудрого Дориана Грея.
Потом кто-то из одноклассников в пьяной беседе рассказал Джорджу, что Алекс, оказывается, уже целый год сходит по нему с ума. Дель Амико самодовольно усмехнулся. Ему достаточно было только улыбнуться Алексу, чтобы этот мальчик стал его.
Джордж никогда не делал ничего, чтобы Алекс был рядом. Алекс и так был. Он обожал Джорджа, а Джордж принимал это обожание с небрежным удовольствием. Возможно, он был жесток. Но в девятнадцать лет все жестоки с теми, кто их боготворит.
Потом он с такой же жестокостью легкомысленно улетел в Америку, сообщив об этом Алексу в последний момент. Растерянные серые глаза, удивлённо приоткрытые пухлые губы и тихий вопрос: «а как же я?» И резкий утешающий ответ: «я буду писать».Быстрый прощальный поцелуй, и Джордж ушёл, не оглядываясь.
Сначала он действительно писал, редко, пару раз в месяц, когда его душило одиночество, писал длинные письма на итальянском языке – не столько Алексу, сколько прежней жизни, по которой скучал в чужой ему пока стране. Алекс быстро присылал ответы, которые Джордж никогда не хранил – они куда-то пропадали, поэтому он на них не отвечал и писал снова, только когда опять начинал скучать по дому. Потом он встретил Нила и, когда пришло очередное письмо от Алекса, сам выбросил его.
А теперь Алекс стоял перед ним – повзрослевший, более серьёзный, другой.
Время не пощадило его – его мальчишеская внешность диссонировала с изменившимся выражением лица, с наметившимися уже мимическими морщинами вокруг губ и глаз. То, что делало его прекрасным в его семнадцать лет, сейчас сыграло с ним плохую шутку. Вроде бы он и не изменился, но он перестал быть красивым. А в остальном, это был тот же Алекс, которого Джордж когда-то знал. И смотрел на него с таким же обожанием.
- Как ты здесь оказался?
- Приехал к другу, - Алекс улыбнулся. – Не ожидал встретить здесь тебя. Ты живёшь в Чикаго?
- Да… - Джордж кивнул головой, думая о том, что наверняка не к другу Алекс приехал. Его искал.
- Помнишь, как мы с тобой играли в таком же клубе?
Джордж улыбнулся. Не только играли, не только музыкой они там занимались. Алекс, видимо, истолковал его улыбку по-своему – он подался вперёд, приподнявшись на цыпочках, и поцеловал Джорджа.
Точно так же, как пять… нет, семь лет назад, точно с таким же обожанием, с такой же страстью. И точно так же, как семь лет назад, Джордж подхватил его в объятия и потащил к туалетам. Втолкнул Алекса в тесную кабинку, заметил его загоревшиеся радостью глаза. Развернулся – а раньше он и не понимал, как тут тесно, в этих кабинках – прижал к себе Алекса, не целуя его, но позволяя целовать себя. Стащил с него штаны – быстро и бесцеремонно, как всегда.
И ничего не изменилось. Тот же запах чужого тела, тот же жар под ладонями. Только лёгкое чувство гордости сменилось на чувство лёгкого отвращения к самому себе.
Одеваясь, Джордж старался не смотреть на Алекса, который наоборот искал его взгляда. А умываясь перед зеркалом, старался не смотреть и на себя: было гадко. Он знал, что Алекс где-то рядом, но предпочитал не замечать его.
Подхватил гитару и вышел из клуба, вешая её себе на плечо. Достал сигарету, остановился в свете фонаря, чтобы прикурить, и только сейчас заметил, что Алекс идёт за ним.
Джордж опустил сигарету и посмотрел на него так, как хотел бы сейчас посмотреть на себя – устало, презрительно, свысока. Алекс отступил, радость в его глазах медленно затухала. Джордж молчал и водил спичкой по сернистому боку коробка.
- Мы, - Алекс поднял на него глаза. В свете фонаря было видно, насколько он повзрослел. Повзрослел – и утратил свою прелесть юного искушающего мальчика.
- Мы… - Алекс прикусил нижнюю губу и качнулся на носках. – Мы с тобой… встретимся ещё когда-нибудь?
Джордж сломал спичку.
- Нет, - он тряхнул головой, убирая с лица волосы. Он снова был жесток, как и в семнадцать лет. А что делать? – Извини, - он развернулся и ушёл, не оглядываясь, как когда-то. Правда, тогда он не извинялся.
Джордж быстро шёл домой, не обращая внимания на уличное движение – в три часа ночи его почти и не было, автомобили проезжали редко, светофоры мигали жёлтым. Пошёл мелкий дождь, но Джордж не стал ускорять шаг – дождя он никогда не боялся, а домой сейчас не хотелось. Терзало чувство вины, а пока он мотался под дождём, можно было его задвинуть.
Но он всё равно дошёл. Прошёл мимо консьержа, который ненавидел Джорджа за его поздние возвращения, поднялся на свой шестой этаж пешком, чтобы не греметь лифтом, осторожно открыл дверь и вошёл в тёплую тишину сонной квартиры. Когда вешал куртку, случайно задел спавшего Сида. Он было зарычал, но, принюхавшись, успокоился.
- Спи, собака, спи, - пробормотал Джордж. На кухне горел свет, и Дель Амико прошёл туда. Нил спал, уронив голову на руки.
Телевизор что-то бормотал. Джордж улыбнулся – Нил его ждал. Выключил телевизор, подошёл к Нилу и положил ладони ему на плечи.
МакЛауд вздрогнул и проснулся.
- Что такое? – пробормотал он, зевнул, взглянул на часы и обернулся на Джорджа. – Четвёртый час… ты с ума сошёл.
Джордж слегка сжал его плечи:
- Пойдём спать.
Внезапно разбуженный Нил уснул сразу же, даже не раздеваясь. Джордж улыбнулся и накрыл его одеялом. Сам отошёл к окну – курить.
Чувствовал он себя препаршиво. Оказывается, почти за двадцать шесть лет своей жизни он ни разу не чувствовал себя виноватым. До сегодняшнего дня. Он привык злиться на других, считать их неправыми, его никогда не удавалось переубедить, он всегда был прав и сам был в этом уверен. А сейчас он сам оказался таким, каких всегда ненавидел. Он не прощал предательств – ещё с детства не прощал, он никогда даже не думал о том, чтобы искать свою настоящую мать, потому что не мог и не собирался ей прощать то, что она оставила его в приюте в маленьком итальянском городе, а себя он считал на такое в принципе неспособным, он не обманывал тех, кого по-настоящему любил, никогда… Джордж прислонился лбом к холодному стеклу. Даже курить не хотелось, хотя всю жизнь курить хотелось, всегда, так же, как всегда хотелось дышать.
Сигарета полетела вниз с шестого этажа, разрезая ночную темноту ярко-оранжевой точкой уголька. Где-то внизу она затухла, но Джордж этого не видел. Первый раз в жизни Джордж не знал, что ему делать. Хотелось броситься на кровать, спрятаться лицом в подушку, зажмурить глаза, заснуть и забыть. И он так бы и сделал, но на этой кровати спал Нил. Безмятежно спал, успокоенный тем, что Джордж пришёл домой. И забыть опять не получалось.
Так он и не спал всю ночь – всю ночь, что осталось. Курил, выбрасывал сигарету после двух затяжек, ходил по комнате – а там было всего три с половиной шага в одну сторону, снова курил, и так все три часа. Он даже не заметил, как за окном посветлело – просто, обернувшись, вдруг понял, что уже утро.
Через пару минут после того, как он это понял, раскатисто зазвонил старый механический будильник. Нил не мог проснуться, когда над его ухом пищали, играли и говорили разными голосами всякие электронные навороты. Его будил только этот будильник, который остался в этой квартире ещё от бабушки Нила – он не выключался от простого взмаха руки и звенел действительно громко.
Нил вздрогнул и открыл глаза. Тут же зажмурил их, вслепую нашёл будильник, выключил его и уселся посреди кровати, окончательно просыпаясь. Щурясь от света, посмотрел на Джорджа:
- Ты что, совсем не спал, что ли? – сипло спросил он, пытаясь пригладить стоящие торчком волосы.
Джордж пожал плечами:
- Нет пока.
- С ума сошёл, - Нил, зевая, поднялся и принялся собираться на работу. Джордж молча следил за ним, не меняя позы. Пару раз почти собрался признаться, но тут же отступал.
Нил оделся – Джордж любил смотреть на него в форме и даже отвлёкся от своих переживаний, когда МакЛауд вошёл в комнату.
- Ложись спать, - сказал ему Нил, улыбнувшись. – У тебя же глаза закрываются.
Джордж улыбнулся и кивнул:
- Вот провожу тебя и лягу.
- Я уже убегаю, - Нил озабоченно взглянул на часы. – Альфред меня убьёт, я и так по жизни опаздываю… Всё, до встречи, - он спешно поцеловал его. – Уходишь сегодня вечером?
- Нет.
- Ну и прекрасно, - Нил вышел из дома, напоследок звякнув ключами. Джордж задумчиво дотронулся кончиками пальцев до губ. Нил ничего не почувствовал. Он относился к нему так же, как и раньше. И Дель Амико не знал, хорошо это или плохо. Медленно он стянул через голову футболку, не глядя бросил её себе под ноги и упал на кровать, подтягивая к себя подушку.
Нила рядом не было. Можно было забыть.
Чудовтапках, Как-то не по себе мне стало от измены Джоржа. И эти его сомнения... как бы не пришлось расхлебывать потом...
Но, честно говоря, не ожидала, что он способен испытывать чувство вины.
Что-то мне подсказывает, что вся эта история всплывет на свет и отношения покачнуться в своей стойкости. А так этого не хочется...
Чудовтапках, так странно...
Так быстро прочиталось, а осознание того, что совершил Джордж пришло в самом конце и как-то ужаснулась.
Может, и не вылезет это все (сомневаюсь, правда), но все-равно *осадочек-то останется*
Всё вроде бы было хорошо. Нил вернулся со смены, сидел на кухне и пил чай. Джордж уселся рядом с ним, сложив на столе ладони.
- Ты сегодня рано, - сказал он. Нил улыбнулся, не поднимая глаз от очередного кроссворда.
- Не всё же ночами работать, надо хоть изредка смотреть на тебя.
Джордж покивал головой, заглядывая через его плечо в кроссворд. Всё, что можно было решить, Нил уже решил.
- Слушай, Нил, - Джордж водил ладонью по столу, пристально за ней наблюдая. – Помнишь, я тебе рассказывал про Алекса?
- Алекса? – пробормотал увлечённый кроссвордом МакЛауд. – А… да, помню, - он отодвинул от себя газету и внимательно посмотрел на Джорджа. – Это твой… помню, - кивнул он. – А к чему это ты?
На его лице промелькнуло едва заметное раздражение. Джордж полез в карман за сигаретами.
- Я его недавно встретил, - он чиркнул спичкой. Нил молча смотрел на него. В его глазах уже читалось обвинение, хотя Джордж ещё ни в чём не признавался. – В общем…
Сложно было подобрать слова. Но дольше молчать было невозможно. Джорджа последние дни преследовало гадкое ощущение, что он крадёт любовь Нила. Не ему Нил улыбался с утра, не его целовал перед тем, как уйти на работу – не его, а того парня, который не изменял ему со смазливым светловолосым мальчиком, будто вынырнувшим из его бесшабашной юности. Хотелось забыть эту ситуацию, забыть как можно скорее. А чтобы забыть, нужно было признаться.
- В общем, - Джордж повертел в пальцах спичечный коробок. – Я…
- Не говори, - оборвал его Нил. Он отвёл глаза, снова глядя в кроссворд. – Я понял.
И всё. И тишина. Вроде такая мирная, но крайне неуютная тишина. Джордж наконец закурил. Нил в сотый раз обводил в кроссворде одно и то же слово. Смотреть друг на друга они не решались. Каждый раз, когда Джордж поднимал глаза на Нила, тот смотрел в кроссворд, завесившись отросшими волосами. В то же время Дель Амико был уверен, что каждый раз, когда он отводит взгляд, Нил смотрит на него.
- Слушай, - наконец сказал Джордж. – Я… я на самом деле не знаю, чем думал. Это была… случайность.
Нил подпёр ладонью подбородок и покачал головой, всё ещё продолжая смотреть куда-то вниз.
- Надо же, - он прикусил губу. – А я ведь ничего не замечал.
Он вспомнил, с какой радостью встречал Джорджа по ночам неделю назад. И две. Ждал, сидя на кухне и засыпая, пока телевизор в углу что-то негромко бормотал. Верил, что Джорджу будет приятно, если Нил его дождётся и не ляжет спать один. Был уверен, что Джордж где-то там, в своём прокуренном рок-н-ролльном клубе, тоже думает о нем. А вот как оказалось.
- Нил, - Джордж протянул руку через стол и коснулся его ладони. – Этого нельзя было заметить. Я ни на секунду не переставал тебя любить.
Нил молча кивнул головой. Хотелось верить.
- Зря ты мне это рассказал, - сказал он, оттолкнул от себя газету, поднялся, отошёл к окну, открыл форточку. – Не знал бы и не знал.
Он почувствовал, что Джордж стоит позади него.
- Я хотел… но это оказалось тяжелей, чем я думал.
Нил увидел его лёгкое, чуть заметное отражение в оконном стекле. Протянул назад руку и коснулся его ладони. Джордж вздохнул и обнял его за плечи, прижимая к себе.
Нил улыбнулся и положил голову ему на плечо, чувствуя, как его щекочут золотистые кудри. Всё равно ничего уже не изменить. А он любит его.
***
И всё равно что-то поменялось. Они оба так старались сделать вид, что всё хорошо, что эта преувеличенная доброжелательность их отношений уже напрягала. Всё не было хорошо. Нил злился. Очень хотел не злиться, притворяясь, что всё нормально и он всё забыл. На самом деле ничего не забыл. И впервые в жизни узнал, что такое ревность. Раньше никогда не ревновал – некого было ревновать. Джорджу он верил безусловно. До того момента, когда Дель Амико сам признался, что зря.
А Джордж поверил, что всё в порядке. Ему очень хотелось, чтобы всё было в порядке, а Нил так старательно изображал, что он обо всём забыл, что Джордж поверил. Точно так же приходил домой в три часа ночи, проходил на кухню, будил сонного МакЛауда, улыбался, укладывал его спать. С утра Нил уходил на работу, перед уходом толкал Джорджа, целовал его в лоб. Возвращался, Джордж его встречал – или не встречал, если в это время ему уже надо было где-то играть. Но всё равно что-то поменялось.
Поэтому, когда Нил встретил своего бывшего однокурсника, который работал по какой-то программе типа «врачи спасают мир», он заинтересовался этой программой. Однокурсник тут же развернул перед ним красочные картины из жизни стран третьего мира, надавил на жалость и чувство ответственности, а через три минуты и полстакана предложил Нилу поехать с ним.
- Куда? – задумчиво спросил МакЛауд.
- Много вариантов. Конго, например. Или Чечня… Там очень нужны врачи, хотя бы на несколько недель. Я улетаю в Африку через две недели, можешь присоединиться.
- Я подумаю, - кивнул Нил.
Идея ему понравилась. Там, в Африке, всё совсем по-другому, можно всё обдумать, успеть соскучиться по Джорджу… Неплохо будет провести хоть пару недель вдали от него. Он же любит его. Надо просто побыть далеко. Соскучится, вернётся, Джордж снова улыбнётся ему, и действительно будет всё в порядке, а не так, как сейчас…
Надо было только сказать об этом Джорджу.
***
- В Африку? – нахмурился блондин.
- В Центральную, - кивнул МакЛауд. – На две недели. Там война и очень нужны врачи.
- Война, - Джордж резко поднялся с кресла, взлохматил волосы и закружил по комнате. – Значит, тебя там могут ещё и убить.
- Не убьют, - Нил улыбнулся. – Я везучий.
- Ага, - видно было, как Джордж ему поверил. – Зачем тебе вообще сдалась эта Африка?
Нил пожал плечами.
- Хочешь убежать от меня, - Джордж понизил голос. – Можно было просто сказать.
- Джордж, - Нил сделал протестующее движение рукой.
Джордж опустился обратно в кресло. Лохматый и злой.
- Думаешь, я ничего не замечаю, - сказал он. Не спросил. Просто констатировал факт. – Я замечаю. Я думал, это уйдёт как-то само собой. Думал, ты сможешь меня простить.
Нил молчал.
- Я понимаю, что это сложно… - Дель Амико закусил губу. – Я бы, наверное, так и не смог. Но ты… да, то, что я сделал – ужасно. Мне и так нерадостно это осознавать. Но я думал, что ты простишь меня, и всё будет как раньше. Может, по-другому, но всё равно…
- Я… - Нил растерянно провёл ладонью по волосам. – Слушай, всё, что ты сказал – это так, но…
- Тебе незачем уезжать в Африку, - Джордж не смотрел на него. – Можно было просто сказать, что ты не можешь принять эту ситуацию. Я бы понял. Да я и понял.
- И что теперь? – мрачно спросил Нил.
- А что остается? – пожал плечами Дель Амико, глядя куда-то поверх его плеча. – Наверное, только прекратить всё это.
- Не надо. Давай я вернусь из Конго, и тогда мы посмотрим…
- Убежать от меня в Конго, - усмехнулся Джордж. – Ты потрясающий. Сказать, что я тебя предал и ты меня видеть не хочешь – ты слишком благороден. Проще убежать в Африку, а потом – ещё в какой-нибудь Занзибар.
Они проговорили почти целую ночь. Ни до чего не договорились. Джордж говорил абсолютно правильные вещи. Нил действительно не мог его простить и действительно хотел спрятаться от проблемы в Африке. Но прекратить всё это – нет. Нил всё-таки любил его. И этого Джордж не мог понять. Он не мог понять, как это – любит и вдруг не может простить. Не может простить – значит, не любит. А Джордж не допускал нелюбви по отношению к себе. Его не любят – он уходит.
Но я же пытался, возражал Нил. Я все эти два месяца пытался простить тебя. Я хочу забыть о том, что случилось, но не так же быстро. Но ты же не смог, возражал Джордж. Да ты до сих пор не можешь меня простить, хотя я даже просил прощения, чего никогда раньше не делал.
Так ни о чем не договорившись, они уснули, усталые и разозленные, вымотанные долгим и бессмысленным спором.
А с утра Нил проснулся один. Долго не хотел поверить в то, что Джордж ушёл. «Наверное, только прекратить всё это». Он решился первым. Когда-то он первым решился поцеловать его, в одно мгновение перевернув его мир вверх тормашками. Он первым начал их отношения – он первым их и прекратил. Забрал с собой какую-то одежду, свой старый рюкзак и бас-гитару. У него никогда не было много вещей – он привык нигде надолго не задерживаться.
Чудовтапках,
Прочитала Ваш сериал от первой до пока еще последней серии, с трудом отрываясь на перекур, и влюбилась в него, кажется, окончательно и бесповоротно. Я всегда равнодушно относилась к однополой любви, вернее, никак не относилась, никогда бы не подумала, что подобные отношения меня смогут зацепить. Однако, зацепили, да еще как! Я никогда не сталкивалась в жизни с подобными людьми, все это казалось чем-то далеким, нереальным, никогда не задумывалась над их возможными чувствами. Но то, что Вы написали, их взаимоотношения прекрасны. Может быть, я чуточку передергиваю, но они не менее возвышенны, чем классические образцы влюбленных пар. Спасибо Вам за это. Еще находясь где-то на середине, я предчувствовала, что произойдет что-то плохое, в их отношениях была какая-то обреченность. Так жаль, что это случилось. Но эти двое мужчин очень близки друг к другу духовно, между ними настоящая любовь, и я надеюсь, что они сумеют найти силы простить друг друга и себя. Но даже если нет, эти взаимоотношения все равно взаимно обогатили их, они изменились и, думаю, сохранят теплые воспоминания друг о друге и чувство благодарности судьбе за то, что они были в жизни друг друга. Простите за высокопарный слог, но я все еще под впечатлением.
Matildacat, Поддерживаю. Подписалась бы под каждым соловом, если бы не было своих. Очень солнечная и одновременно дождливая история, иногда приятно монотонная, как, собственно, и жизнь любящих друг-друга людей, иногда бурлящая и волнующая, как их ссоры и недопонимания. Это очень здорово и за этим хочется возвращаться.
Наблюдаю за сериалом давно, но принадлежу, видимо, к тем (простите, люди добрые) падлам, которые читают и молчат. Вижу - комментариев много, соответственно мои не к чему. Но надо. Надо говорить и высказываться. Особенно, если нравится. А нравиться очень. Благодарю.
Чудовтапках, сегодня перечитала ваш сериал два раза - сначала с конца в начало, потом наоборот) Ну это ж просто великолепно! И прогресс между первыми сериями и последними налицо.
Двойственные ощущения - с нетерпением жду новых серий, а с другой стороны, хочется, чтобы эта история никогда не заканчивалась). И еще хочется хэппи-энда (но у меня в голове почему-то рисуется финал трагический, возможно, даже с летальным исходом). Но вы, конечно, лучше знаете, как оно должно быть.
Вы большие молодцы, девочки. Спасибо вам за доставленное наслаждение *утирая скупую слезу*
Чудовтапках, каждый раз жду с нетерпением серии, и каждый раз захожу на два-три дня позже её появления!
И каждый раз читаю, не отрываясь вообще. Все так естественно и жизненно и складывается впечатление, что читаешь реальную историю о реальных людях и их жизни.
Уже возникло желание все-все перечитать, что б не так долго тянулось ожидание новых серий.
Спасибо вам большое за этот сериал. Он стал для меня самым любимым и долгожданным )))
очень интересный сериал, но смогла оторваться пока не дочитала все выложеные серии.
очень понравилась история, как было сказанно выше - очень живая, и вправду создаётся чувство что это всё происходит в реале.
буду обязательно следить и надеюсь что следующая серия уже скоро (:
спасибо всем большое, что читаете и комментируете, чертовски приятно, что вам нравится
Семнадцатая серия
Самое странное, что жизнь продолжалась. Ничего не кончилось — это Нил понял, когда Сид проснулся, подошёл и уткнулся мокрым носом в его ладонь, требуя завтрака и прогулки.
Ещё сегодня вечером нужно было выходить в ночную смену. Его жизнь не ограничивалась Джорджем и любовью к нему — ещё был Сид, Альфред, сотни людей, которым в будущем придётся стать его пациентами. Жизнь не кончилась. Но всё равно было очень пусто.
И не верилось, что он ушёл. Что не вернётся в ближайшие полчаса, час, сутки, неделю... Всего полчаса минуло с тех пор, как он проснулся и понял, что один, а чувство такое, будто прошло уже очень много времени.
Альфред сразу заметил, что что-то случилось. Спросил. Нил промолчал. Потом рассказал, изо всех сил давя на педаль газа — так было гораздо легче рассказать, когда вокруг тебя на огромной скорости проносятся огни фонарей, домов и светофоров, - гораздо легче рассказать о том, что ушёл тот, без кого теперь очень тяжело даже дышать.
Альфред удивился. Долго молчал, потом достал пачку сигарет, закурил, не открывая окна — раньше открывал, жалея лёгкие Нила, но с тех пор, как МакЛауд стал жить с Джорджем, он всё равно не мог никуда уйти от табака.
- Странно, - наконец сказал он. - Казалось, что вы — это что-то такое постоянное...
Нил усмехнулся, резко тормозя перед светофором. Не одному ему так казалось. Только пирамиды в Египте постоянны.
Так и потянулись будни — ночью он носился по городу вместе с Альфредом, спасая людей или просто отвозя в тёплые больницы перепивших бездомных, днём возвращался домой, гулял с Сидом, отсыпался, чтобы ночью снова носиться по городу... В общем-то, всё так же, как до встречи с Джорджем. Но всё по-другому — теперь он знал, как выглядит мир, когда в нём есть Джордж. И мир без него вдруг моментально погрубел, съёжился, утратил краски.
В Африку он так и не поехал. Зачем?
После того, как однажды он оглянулся на календарь и понял, что прошло уже два месяца после ухода Джорджа, он осознал, что он не вернётся, можно даже не ждать.
Он не из тех, кто меняет решения.
Он начал пить. Он всегда подозревал, что склонен к алкоголизму. Пил сначала понемногу, от нечего делать, пытаясь спрятаться от беспросветной тоски, вдруг окружившей его. Постепенно пил всё больше и больше. Бывало, заявлялся на дежурство пьяным. Тогда Альфред орал на него, отсылал домой и работал один — не хотел доносить на напарника начальству, понимал, насколько ему сейчас плохо.
- Что ты с собой творишь? - вопил он. - Ладно, что ты пьяный припёрся работать, но если бы это было один раз!
Нил пытался доказать, что всё нормально и что работать он может, и вообще, ничего такого он с собой не творит...
- Ну и что с тобой будешь делать, - бормотал Фред, хватал его за воротник рубашки, практически насильно усаживал на пассажирское сидение (Нил, как всегда, рвался к рулю) и отвозил домой. Выкидывал его у подъезда, следил за тем, чтобы Нил вошёл в дом, и уезжал на вызовы — рация и так уже буквально разрывалась.
Были дни, были недели и месяцы, когда Нил совсем не пил. Работал вместе с Альфредом, спокойно и обстоятельно, как раньше. Но всё равно ничего не менялось.
За то время, что он прожил один, он понял, что его, оказывется, совсем не интересуют мужчины. В переполненном вагоне метро отправляясь на работу, он мог с интересом посмотреть на симпатичных девушек. На мужские же лица не обращал вообще никакого внимания. Ему не нужны были парни вообще. Ему нужен был только Джордж.
Тяжело было, когда он не дежурил по ночам. За окном темнело, становилось всё тише, и в его квартире скапливалось одиночество. Раньше они с Джорджем очень любили ночь — о чем-то говорили, пили на кухне чай в мягком тёплом свете электрической лампочки, даже гулять они любили ночью — на улицах было пустынно и никто косо на них не смотрел. Раньше ночь была их временем.
Теперь Нил в лучшем случае сидел на диване и смотрел в телевизор, где какие-то дегенераты обсуждали всё что угодно.
Где-то в глубине квартиры сопел Сид. Его принёс Джордж. Всё здесь было связано с Джорджем.
Интересно, где он теперь, часто думал МакЛауд. Куда он подался после того, как вышел утром из дома с рюкзаком за плечами и бас-гитарой в руках? Остался в Америке или всё-таки уехал домой, в Италию? Один раз ему позвонила Анна — он сразу сказал, что Джорджа дома нет. Она рассмеялась, сказала, что это неудивительно, что он всегда где-то бродит. Поинтересовалась, как дела у Нила, не холодно ли в Чикаго. Позвала в гости. Нил так и не смог сказать ей, что уже второй месяц не имеет ни малейшего понятия, где Джордж. Как-то ненавязчиво Дель Амико умудрились превратиться в его семью. Теперь, когда Джорджа не было рядом, его семья тоже не могла считаться семьёй Нила. Обидно. Очень обидно.
Пришлось снова вспомнить, что это такое, когда будни тянутся, тянутся, однообразные, и скучные, нет им конца и края. Также, как было до того, как в его жизни появился Джордж. Оказалось, что жить без него очень тяжело, и вообще непонятно, как же он жил вот так, уныло и скучно, целых много лет без него, и ведь казалось, что всё нормально, что так и должно быть, что так живут многие и многие, что всё в порядке. Ну подумаешь, не хочется возвращаться с работы домой.
Теперь он жутко скучал по тем временам, когда опаздывал на работу не из-за пробок, а просто потому что не хотел уходить из дома. Казалось, что это было уже очень давно. Ну точно не два месяца назад. И не три.
А потом прошло полгода. Как-то незаметно череда одинаковых рабочих будней и одиноких выходных вдруг превратилась в целых шесть месяцев. Если бы не календарь, Нил бы и не заметил.
И Рождество. Наверное, это была самая тяжёлая ночь. Он попытался проигнорировать праздник, как и раньше, никаких ёлок, никакой мишуры, закрыть шторы и спать. Но всё равно долго не мог заснуть.
Вспоминалась украшенная ем попало ёлка, восхитительно пахнущая чем-то потрясающе непривычным, блондин, который ходит вокруг неё и то и дело оборачивается, улыбаясь.
Под утро он всё равно заснул. Где-то за окнами был праздник и салюты. Джордж, наверное, где-то отмечал. Или не отмечал. Кто его знает.
До свидания, прощай и Аминь.
Линейный вид
