Наверное, было бы странным полагать, что моя семья оставит наш с сыном конфликт неразрешенным.
Собственно, ещё более странным было бы полагать, что я буду всячески противиться ухищрениям мужа и дочери направленным на наше примирение.
Мне понадобилось полгода , что бы свыкнуться с мыслью о новом человеке в нашей семье. Полгода, что бы смириться с тем, что мой сын вырос.
Я знала, что он работает и усиленно занимается, потому что планирует поступать на следующий год в институт. Что эта его девица работает в госпитале и числится на хорошем счету, как квалифицированная медсестра. Я так поняла, что она тоже занимается и тоже планирует пробовать поступать в медицинский.
Эту информацию мне принесла Татьяна, которая периодически навещала брата и судя по всему сдружилась со своей «невесткой».
С этим мне тоже, кстати, пришлось мириться. А бедная Татьянка первое время вообще не знала что делать, потому что с братом ей видеться хотелось, а мама устраивала истерики каждый раз, когда она собиралась к нему в гости.
В какой-то момент она даже начала навещать их в тайне от меня.
Все это, наверное, так бы и продолжалось, если бы не вмешался Сократ.
Первый раз за всю совместную жизнь муж тогда повысил на меня голос. Вернее, даже не так. Первый раз в жизни Сократ на меня «рявкнул».
Он даже объяснять, как это делал обычно, ничего не стал. Просто застав очередной раз мой концерт на тему «Я запрещаю тебе ходить к брату и этой его!» резко развернул меня к себе и рявкнул:
- Ещё раз увижу подобную сцену и отправлю тебя на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу! Не смей запрещать Татьяне видеться с братом. Твой личный маразм не должен сказываться на взаимоотношениях в семье.
И все. Никаких пояснений, никаких разговоров. Я опешила.
Но самое смешное, что это подействовала. Я вдруг осознала, что действительно, схожу с ума. Какое я имею право разлучать любящих людей будь это брат и сестра или мужчина и женщина?
Какого черта, я лезу в душу и пытаюсь там натоптать? На каком основании я решаю, с кем спать моему сыну? Да, я его родила и воспитала, но ведь не купила в магазине и поставила на полку.
Однако, прошло почти полгода прежде чем я все-таки сумела смирить в себе материнскую ревность уже изрядно перемешавшуюся со старческим маразмом и пойти на восстановления отношений с сыном.
За это время многое успело измениться.
Во-первых, моя маленькая дочка сильно подросла. И когда она успела из тощей пигалицы с короткими волосенками превратиться в этакую стройную «мадаму» с высокой прической? Казалось бы, всего 13 лет, а уже такая взрослая девица!
Про Татьяну
Выросла у меня Танюшка художником. Да-да. Вместо того, чтобы пойти по маминым стопам и стать музыкантом, она выбрала другое. И я очень этому рада. Потому что то, что делает Татьяна – это чудесно! Естественно, что как только я увидела пристрастие моей дочери к рисованию, то постаралась всеми силами этот интерес в ней закрепить. Тем более, что получалось у неё действительно хорошо. Я даже специально показывала её работы знакомому художнику, и он даже не поверил сначала, что это работы, на тот момент, десятилетней девочки. Татьяна рассовала самозабвенно. Она могла делать это на любом подручном материале. Альбомы, тетрадные листки, мои ноты, все было заполнено рисунками. Краски, карандаши, пастель, мелки – чем только не были они сделаны! Все мои ноты по краям были украшены замысловатыми узорами, в которых искусно переплетались растительные мотивы, человеческие лица, архитектурные постройки.
Наверное, не один ребенок не был так счастлив как наша Таня, когда мы с отцом объявили ей, что готовы отдать её в художественную школу. Её радости не было предела! А когда она через неделю обнаружила в комнате новый мольберт, то буквально завизжала от восторга и кинулась нас расцеловывать. А мне уже, честно говоря, просто надоели листы ватманы прикрепленные к обоям булавками.
После того, как у Тани появился мольберт, и она начала ходить в художественную школу, её работы стали ещё лучше. Если раньше они были интересны по своей задумки, но исполнение ещё кое-где прихрамывало, то теперь к великолепным идеям добавилось ещё и истинное мастерство.
К тринадцати Танюшкиным годам, мы уже имели почти готовый большой портрет папы, посмотрев на который, Сократ, усмехнувшись, произнес:
- Да, осталось его только над рабочим столом повесить и точно сошлют.
Мы, конечно, не стали его вешать над рабочим столом, но в углу комнаты место ему все-таки отвели. А Таня пообещала, что через какое-то время, его дополнит и мой портрет.
Что, кстати, вскоре и
произошло.
В общем, Таня радовала меня изо дня в день. Невероятно нежная, мягкая девочка, в которой все же чувствовался внутренний стержень. Иногда капризная, иногда несговорчивая, но всегда готовая извиниться если убедится в своей неправоте.
Она как прежде была дружна с Васькой и та отвечала ей взаимность, предпочитая именно её кровать всем остальным в доме.
Теперь уже мы собирались по утрам за столом только втроем. И не смотря на прошедшее время, меня все равно выбивало это из колеи.
Муж и дочь видели это и каждый раз заводили разговор о том, что скучно в доме, что Сергей сейчас бы с удовольствием навернул вместе с ними моих вкусных блинчиков и т.д. и т.п. В общем, активно давили на мою больную мозоль, зная, что я постепенно все это обдумывая и прихожу к нужным им выводам.
А однажды Сократ сообщил мне невероятную новость, которая перевернула во мне все.
Он явился раньше обычного, Татьяна ещё не вернулась из художки. Я, конечно, же сразу направилась разогревать обед, потому что до ужина было ещё далеко. Нам с мужем нечасто в последнее время удавалось побыть вместе, потому что он много работал, да и я старалась занять себя как можно больше.
А тут, такой момент, есть время и мы одни…
Мы болтали о том, о сем, мило улыбаясь друг другу и подшучивая. И вдруг Сократ мне задал непонятный вопрос:
- А ты знаешь, что скоро твой социальный статус изменится?
- В каком смысле? – захлопала я глазами – Ты планируешь со мной развестись?
- Не дождешься! – захохотал муж – Но если бы ты не была такой упрямой, то сейчас уже знала бы об этом из первых рук. И, конечно, не мое это дело, но придется все-таки мне тебя просвещать.
Я затаила дыхание. Что ещё за новости!?
- Между прочим, скоро ты станешь бабушкой! – неожиданно заявил муж.
У меня перед глазами все поплыло. Из-за того ли, что я была ошарашена или из-за того, что мои глаза заволокли слезы…слезы радости?...
- Как же так, Сократ? Как же так?... Мой сын скоро станет отцом, а я даже не знаю об этом? Мой мальчик… Боже, какая же я дура!
***
Весь тот вечер Сократ провел со мной в постели. Только он не предавался, как планировал, радостям любви со своей женой, нет. Он весь вечер держал меня в объятьях и гладил по голове, пытаясь успокоить. А я рыдала. Рыдала сладко и самозабвенно. И от осознания того, какой же дурой я была, мои слезы становились ещё слаще. Потому что вместе с ними из души, разваливаясь на мелкие части и крошась, уходил невероятный груз, который уже полгода я там носила и бережно подпитывала своей ненавистью к Полине.
Я впервые назвала её по имени тогда. Про себя, но я это сделала. До этого в моих мыслях она именовалась не иначе как «эта», «девица», «сношенька».
Мне самой было стыдно теперь за свою неразумность и твердолобость. Я пыталась свернуть гору и даже сама не понимала, чего хочу добиться. Ведь не могла же я действительно думать, что мой сын бросит свою женщину только потому что у его мамы начался старческий маразм. Или могла?
В общем, тот вечер стал поворотным для меня. А когда я узнала, что Полина уже на пятом месяце, то и вовсе приняла твердое решение налаживать отношения с сыном.
Боже, я уже столько пропустила! И виновата в этом только я сама…
***
Теперь мне нужно было как-то решиться на поход к сыну и невестке. Учитывая, как я, наверное, задела Полину в первую же встречу, ждать, что она мне сильно обрадуется, было, по меньшей мере, глупо. Правда, оставалась надежда, что как человек сдержанный, она не позволит себе выгнать меня или оскорбить, хотя я этого и заслуживала.
Но теперь уже, заручившись поддержкой разума и сменив материнскую рефлексию на желание в дальнейшем иметь возможность нянчить внуков, я была решительно настроена на восстановление отношений с сыном.
Конечно, я не сразу решилась на встречу. Сперва я разведала обстановку с помощью Тани и Сократа. Татьяна просто провела небольшую разведку, а Сократ по моей простбе провел с Сергеем подготовительную беседу. Оказалось, что Сергей и не против никогда был со мной помириться, но так как я оставалась неприступна в своей злобе, просто тихо ждал когда я наконец, одумаюсь.
В общем, первая моя встреча с сыном произошла по истечению семи месяцев после ссоры.
Я сама напросилась к Сократу в попутчики, когда он сказал, что после работы думает заскочить к Сергею с Полиной.
Это было сложно. Нет. Это было не просто сложно, это было невероятно тяжело. Меня терзали сразу несколько неприятных ощущений. Во первых, мне было стыдно. Стыдно за все то, что произошло между нами и за то, что своим глупым поведением я настолько затянула процесс примирения. Во-вторых, я была смущена. У меня было ощущение как перед походом на первое свидание. Когда ты пребываешь в панике и понимаешь, что от того, какое впечатление произведешь сейчас, зависит, будут ли отношения развиваться дальше или завершатся, не успев начаться. Ну а в-третьих, я просто боялась. Не столько сына, сколько невестки. Я не знала, что мне от неё ждать, а неизвестность, как известно – самое страшное.
Обуреваемая всеми этими эмоциями, крепко вцепившись в реку Сократа, я подошла к моему старому дому. Муж, видимо, почувствовав мое волнение, легонько пожал мою руку в знак поддержки и одобрения.
Входная дверь распахнулась, и на старом деревянном крыльце появился мой сын.
Как же он возмужал. А ведь ему ещё только восемнадцать.
Но я сразу увидела, что жестче стали его скулы, серьезнее стали его глаза. Расширились плечи, а руки стали более узловатыми и жилистыми. А главное, он светился радостью и счастьем. И что-то ещё непонятное мне пока, но невероятно нужное и правильное появилось в нем.
Я стояла как вкопанная и смотрела на сына. Сколько же я пропустила…
Мой милый мальчик! Как же я благодарна ему за тот день.
Сергей поступил как настоящий мужчина и добрый сын. Он не стал ничего припоминать мне и выяснять отношения. Он просто сделал вид, что этих семи месяцев молчания не было.
Он понял, что это будет наилучшим выходом из положения и радостно улыбнувшись, пошел нам на встречу.
А я как ненормальная, не нашла ничего лучше как в ответ на его приветствие помахать рукой и сказать «Привет».
Мы говорили как ни в чем не бывало. И когда я вошла наконец в старый дом, давший мне когда-то приют, то на меня сразу же нахлынули воспоминания. Конечно, я сразу же вспомнила Зою Владимировну. Интересно, кто сейчас занимает её маленькую светлую комнатку? Я вспомнила первый и последний нежный поцелуй Григория. Это было в темной кухне на первом этаже дома. Я вспомнила нашу с ним единственную ночь и его спину, удаляющуюся и расплывающуюся в моих наполненных слезами глазах. Я вспомнила как впервые принесла сюда Сереньку – маленький теплый комочек, смотревший на мир ещё белесоватыми, затянутыми младенческой пленкой глазками. И всех своих соседей… Абрам Соломонович, Вирсавий Прокопьевич – чудесные, дорогие старики. Их нет уже, но в моем сердце навсегда останутся их доброта и мудрость.
Я настолько углубилась в свои воспоминания, что даже не успела заволноваться увидев Полину. Я даже не сразу поняла, что это она. Да это и не удивительно. Я видела её всего один раз и тогда она мне очень не понравилась, поэтому и воспоминания у меня остались исключительно негативные. И когда я увидела приятную, улыбающуюся блондинку, то не сразу поняла, что это моя невестка. Наверное, подсознательно я все ещё надеялась увидеть какого-то монстра, укравшего у меня сына.
Но Полина, вышла нам на встречу приветливо улыбаясь и ласково поглаживая свой округлившийся животик и я сама не заметила как у меня из глаз покатились слезы.
Боже, я стала такой сентиментальной!
Полина несколько растерялась от такого проявления чувств. Видимо, она не поняла как это расценивать. Слезы ли радости это или наоборот? Единственное, что она сумела вымолвить это «Вы в порядке Елена Сергеевна? Может быть, чаю?»
К счастью тут подоспел Сократ, который что-то обсуждал в коридоре с Сергеем и обняв меня за плечи привлек к себе. Он как всегда правильно оценил мое настроение и объяснил его детям:
- Не переживай, Полечка, Елена Сергеевна просто оплакивает те шесть месяцев, которые она потеряла в своей жизни – и нежно погладил меня по волосам.
Вот скажите, за что мне такое? Что я такого чудесного сделала в жизни, что Бог осчастливил меня таким замечательным человеком рядом?
***
Полина улыбнулась, Сергей ласково дотронулся до её руки. Да, мой мальчик вырос. Строго говоря, он уже не мальчик. Он мужчина, муж и отец.
Нас с Сократом пригласили к столу, а Полина отправилась на кухню приготовить чай. Я вызвалась ей помочь и отправилась за ней. Чайник уже закипал и Поля споласкивала чашки в раковине. Я смотрела на свою невестку и видела, что при всей прямой осанке, при положительном настрое, она очень устала. Это было видно по её опущенным плечам, по тусклому взгляду. Казалось, она чего-то боялась. Хотя, любая беременная женщина боится. Боится предстоящих родов, боится потерять ребенка, боится потерять мужа, да миллионы миллионов «боится» копошатся в этот период у женщины в мозгу. Но мне почему-то казалось, что страх Полина какого-то другого свойств.
За столом мы, конечно же, говорили о войне. Она шла уже почти год и в ней приняли участия множество европейских держав. Как заметил Сократ «эта война имеет тенденцию в будущем называться «мировой»
Меня очень расстраивали новости с фронтов, а еще больше расстраивали рассуждения мужчин о том, что несмотря на заверения советского правительства, война все же грозит и Союзу. По крайней мере Сократ был настроен однозначно, потому что как и прежде продолжал работать над военным проектом.
- Боюсь, не избежать нам участия в этой мировой «заварухе». Масштабы слишком велики – рассуждал муж.
- Но ведь правительство уверяет, что есть гарантии и мы не будем принимать в этом участия – возражал сын – Да и какая война, я в этом году в институт поступаю, мне некогда – засмеялся Сергей.
- Институт – дело хорошее. Он тебе, кстати, даст возможность задержаться на гражданке, если вдруг что – подтвердил Сократ, как мне показалось, в несколько ироничном ключе.
Сергей вдруг взвился:
- Даже если я поступлю и случиться так, что Родине понадобится моя помощь, я брошу все и уйду на фронт!
- Я даже не сомневаюсь в этом, сын – спокойно заметил Сократ, отхлебнув чай.
И вдруг я поняла чего боится Полина. При последних словах Сергея её как будто током ударило и она вдруг побледнела.
Девочка боится именно этого, что Сергей уйдет на фронт. Боже, нежели кто-то ещё кроме меня может так же сильно любить моего сына? Неужели эта пигалица его и правда любит? Ну почему, почему я никак не могу с этим смириться?! Мне бы радоваться, а я…
А ещё я увидела что Сергей, видимо, зная о страхе жены (жены?!) ласково потрепал её по руке, подбадривая.
Уже поздно вечером, когда мы собрались уходить Сергей вышел провожать нас на крыльцо. Сократ спустился первым и пожав сыну руку направился к дорожке.
Сергей же притормозил и поймал меня за руку.
- Мама, ты наверное думаешь, что мне все равно, но это не так. Я очень рад и благодарен тебе за то, что ты нашла в себе силы и все-таки приняла мою Полю. Я очень тебя люблю. Ты самая лучшая, моя любимая мамуля. Если бы не ты, я не был бы тем, кто я есть. Но и Полину я тоже люблю. И она меня любит. И я очень надеюсь, что и ты сможешь, ну если уж не полюбить, то хотя бы просто принять её. Она замечательный человек. Не такая эмоциональная как ты, но не менее любящая и благородная. Ты прости, что я вас сравниваю, но с кем же мне еще сравнивать её как не с тобой? И ещё… Я хотел попросить. Если вдруг случиться что-то… В общем, мама не оставляй мою жену и моего ребенка, пожалуйста. У них больше никого нет, понимаешь?
- О чем ты, сынок? Что может случиться?
- Ну мало ли… Война…
Я не могла больше говорить, слезы катились из глаз градом. Я просто крепко-крепко обняла своего мальчика и прошептала: «Обещаю»
Было 10 июня 1941 года.
Калинины. "Мы наш, мы новый мир построим"
)))))
Линейный вид
