Если кто-то вдруг спросит: «Не знаешь ли ты, кто устроил Апокалипсис?» - мне придется ответить: «Я». Да, это не только моя вина – нас было сорок человек, сорок молодых и дерзких ученых, решивших поиграть с законами природы. Но я боюсь даже думать о том, что случилось с остальными, поэтому остается предположить, что я – единственный, кто остался в живых, единственный, кто продолжает искупать свою вину. Сам себе жертва, сам себе палач.
Все случилось так быстро, что я даже не успел осознать, что происходит. Помню, как стрелки на приборах бешено закрутились – и даже мы, те, кто проектировал эту ядерную станцию, не поняли, отчего это случилось.
Помню, как замигала красная лампочка, как раздался противный звук сирены и все бросились к аварийному выходу. Я тоже побежал, но побежал в другую сторону – к главному реактору, туда, где началось возгорание. Мне важнее было не спасти себя, а понять, что творится с оборудованием. Но я не смог сделать ни того, ни другого…
Внутри реактора бушевал пожар, и вскоре он взорвался. Пламя вырвалось из-за негерметично закрытой двери, и первый, кто попался ему на пути, был я. Вспышка белого света обожгла мне глаза, и я ощутил ужасную боль, от которой потерял сознание и рухнул на пол.
Мне не повезло - я не умер. Но моя жизнь была кончена. До взрыва был молодым, полным сил тридцатичетырехлетним мужчиной, перспективным ученым, добившимся больших успехов в своем деле. После взрыва я стал никем.
Фамилия моего отца была Хэд, и моя мама, большая юмористка, решила назвать меня Робин – в честь легендарного разбойника, которого потом назвали Робином Гудом. Но после того, что случилось, меня правильнее будет называть Робин Анхэд. Робин-без-головы.[/font][/size]
Поскольку речь пойдет о человеке без лица, я решила на некоторое время вернуть ему лицо.
Мне было хорошо. Я снова вернулся в свои тридцать два. И был славный безветренный весенний денек, и чистое небо, насыщенно-голубое, как новая, только что купленная в супермаркете «Джобс» рубашка, и ясное апрельское солнышко, и крики малышни, гоняющей мяч во дворе. И я, тридцатидвухлетний, пришел в городской парк, чтобы проветриться.
скриншот в повседневной одежде
Я вернул свое состояние – бездумное и спокойное. Как же хорошо мне жилось! Хотя я считал, что моя жизнь тяжела. Наивный! Я еще не знал, что такое по-настоящему тяжелая жизнь.
Я был образован, добр, умен и чуток. Я верил в себя. Я не знал за собой никакой вины. У меня было треклятое чувство собственного достоинства и детская вера в ум и гуманность человечества – ведь я никогда не предавал, не спал на промерзшей земле, не наедался мясом бродячей собаки, не видел ужасов, от которых душа черствеет. Я спокойно засыпал по ночам.
скриншот в купальном костюме
Я думал, что моя работа очень важна, и был готов пахать до седьмого пота, лишь бы осуществить мечту. Мечту, погубившую мир.
Я снова стал собой – спящим в коконе. Слепым романтиком, ориентирующимся в мире на ощупь, делающем выводы о том, что этому миру нужно, на основании собственных иллюзий и вбитых когда-то в башку ложных принципов. И вот, когда я снова стал таким, я вздрогнул и проснулся.
- Что ты? – сонно спросила Пятница, которую я разбудил, неосторожно дрыгнув ногой.
И я в считанные секунды вспомнил, что у меня больше ничего нет. Прежний я умер. Мой мир лежит в руинах, и у меня даже тела не осталось. У меня больше нет ничего. Кроме неё.
- Спи, - попросил я. И она уснула. Кто знает, вдруг ей тоже приснился сон о нашей несбывшейся прекрасной жизни.
«Мне пришлось жить в такое странное время, когда жизнь мало-помалу перестала напоминать вечную войну или седьмой круг ада, и все надеялись, что вот-вот, еще немного, и мы заживем легко, привольно, без этой изматывающей душу тоски, без страха, без голода, без Смерти, вечно караулящей нас за углом. Все расслабились, как после долгой зимы, обрадовались и приготовились греться под первыми лучами солнышка – а март так и не настал. Это была лишь оттепель, иллюзия весны, но не сама весна. Нам казалось, что мы сможем жить полноценной жизнью – но это нам только казалось. Апокалипсис не прекращался. Возврата к нормальной жизни не было и быть не могло».
в повседневной одежде
Его дед был героем, его мать была героиней. А Джастас не был героем. Он был легким и светлым душой, как мать. Родись он в другое время и в другом месте, был бы всеми любим и счастлив. В другом месте. В другом времени. Не здесь и сейчас.
Но он жил здесь и сейчас.
"Иногда мне немного стыдно перед предками. Мне кажется, я куда слабее, чем они".
С самого начала его представляли другим, не таким, каким он был. Мать дала ему имя Джастас.
Красивое имя, сильное. Джастас, Юстас. "Справедливость". Игрек надеялась, что её сын вырастет гениальным, как Робин, сильным, как Рэм, или справедливым, как Ромул. Но мальчик не был похож ни на одного из них. Он родился, чтобы улыбаться – вот в чём была разница.
С самого детства он умудрялся сочетать несочетаемое.
Сын больной матери и мертвого отца, брат мертвых сестричек и братьев, он жил в доме, населенном призраками, среди могил – и при этом его веселый игривый смех согревал душу всех в доме.
Единственный мужчина в доме, глава семьи – и рубаха-парень, душа компании, который всегда найдет время и способ пошутить.
Душа компании и любимец женщин, он вел себя как плейбой – но на самом деле как одинокий человек, отталкивающий от себя женщин. В глубине души он просто не верил, что имеет хоть один шанс на любовь.
в купальном костюме
Мог ли ты знать, что судьба улыбнется тебе? А потом, когда ты поверишь в свое счастье – ударит так больно, как только может, причем дважды?
Многим он казался странным, непонятным, чужеродным. Когда все стонали от горя, он улыбался, как будто ему все нипочем. Люди не понимали этого. Для них его веселость казалась нелепой; он был как разряженный танцор, дающий представление среди развалин.
в вечернем наряде
Тебя не любят, ты одинок, тебе некому помочь, все тебя сторонятся. Тебе все еще хочется смеяться, Джастас?
"В детстве у меня была одна странная фантазия. Когда мне было грустно или страшно, я закрывал глаза и начинал представлять себя лебедем с серыми крыльями. Крылья расправляются за спиной, я поднимаюсь в воздух и лечу, лечу, парю всё выше и выше, а всё, что было там, внизу, становится все меньше и меньше, и я забываю, откуда я прилетел, и всё забываю, и просто лечу…
Возможно, этого я всегда и хотел – просто улететь отсюда".
Икс Анхед - от голода † Рэм Анхед - от болезни † Пятница Анхед - от старости (платина) † Робин Анхед - от старости (платина) † Тефнут Анхед - от страха † Сэм Анхед - от града † Шу Анхед - съеден коровой † Зет Анхед - от старости (платина)† Ромул Анхед - от старости (платина)† Карен Анхед - от удара током † Даймон Анхед - от падения огненных шаров † Виолетта Анхед - от падения огненных шаров † Альфонсо Анхед - от падения огненных шаров † Белинда Анхед - от падения огненных шаров † Джойс Анхед - от падения огненных шаров † Джастин Анхед - от падения огненных шаров † Адамант Анхед - от утопления † Берилл Анхед - от утопления † Даймонд Анхед - от утопления † Жади Анхед - от утопления † Эмералд Анхед - от утопления † Сизар Анхед- от падения раскладной кровати † Джаспер Анхед - от мух † Силия Анхед- от спутника † Руби Анхед - от голода † Саффире Анхед - от огня † Агата Анхед - от солнечного света † Игрек Анхед - от старости (платина) †
[/size][/font]
Апокалипсис - 5б.
Дополнительно:
Богатый жених/невеста - 1б.
Писатель - 1б.
Свободные призраки - 2б.
Семейная карьера - 1б.
Большое спасибо ARNAE, что помогла мне со скринами
Наши отпрыски подросли, и пора было отправлять их учиться. По новому распоряжению мэрии, все дети старше шести лет и моложе четырнадцати, кроме инвалидов, прикованных к постели, должны были посещать школу. Этим мэрия убила сразу двух зайцев: во-первых, обеспечила маленьким неучам какое-никакое, но начальное обучение, а во-вторых, освободила на это время их матерей, которые вместо того, чтобы сидеть дома и присматривать за детьми, могли выйти на общественные работы. Детей в школе кормят, им там тепло, и поэтому они находятся там до трех пополудни, а их матери могут целых семь часов проработать на благо города.
У меня было сильное желание пойти в мэрию и сказать, что моих спиногрызов разбил паралич, и они прикованы к постели. Но, во-первых, мне все равно бы не поверили и не разрешили бы оставить их дома, а во-вторых, рано или поздно моим бедолагам все равно придется выйти в широкий мир. Мы не сможем всю жизнь продержать их запертыми в шкафу.
Итак, в понедельник, ровно в 8.10., к нашему бункеру подъехал грязный камуфлированный автобус, слегка покачивающийся при движении. О, я хорошо помню эти гробы на колесах! В первые месяцы после Взрыва, когда началась интервенция и беспорядки, на таких бронированных монстрах возили солдат внутренних войск; затем – солдат с лопатами, которые копали окопы и могилы – я был одним из них, и нас доставляли к месту, где надо было вырыть очередную братскую могилу, точно на таком же тарантасе. В автобусах же нас кормили, и там же мы иногда спали. Потом, когда наши дороги совсем убили ходовую часть, автобусы отдали гражданским, и на них стали возить мирное население – беженцев и прочих потерянных людей. А теперь, видимо, одного из этих недобитых ископаемых выделили школе, чтобы на нем развозить детишек.
Глядя на этот катафалк, хотелось молиться, чтобы он не развалился и не взорвался по дороге. Чтобы первый выход в свет наших малявок не получился слишком уж трагичным.
Ребятишки тоже, видимо, осознали серьезность момента – все-таки они в первый раз выходили из дома, и тем более уезжали куда-то, - и потому примолкли, и залезали в автобус в тревожном молчании.
Не думаю, что я должен об этом сильно волноваться, но мне все же было интересно, как их приняли там, в салоне. И потом, в школе. Не знаю, что говорила им жена, но я был настроен реалистично и ничего хорошего не ждал. И мелких настраивал соответственно. Перед тем, как отправить их в школу, я все выходные отрабатывал с ними приемы самообороны.
Как остановить руку, которая на тебя замахивается. Как увернуться от удара ногой. Что делать, если схватили за волосы. Как отбиваться, когда нападают со спины. Как выбираться, когда на тебя навалилось сразу несколько противников.
Жизненный опыт подсказывал мне, что в школе навыки борьбы им очень пригодятся. Так и вышло. Впрочем, Пятница разговаривала с учителем – тот говорит, что моих ребят не очень-то задирают. Дети сторонятся их, обходят стороной, как прокаженных, но в драку не втягивают. Может быть, побаиваются.
За Игрек я не слишком беспокоился – девчонки редко доводят дело до драки, чаще обходятся дразнилками, унижениями и угрозами. И как я понял из её рассказов, другие девочки в классе её просто игнорируют. А вот за Икс переживал всерьез – я думал, что старшие мальчишки могут забить его на школьном дворе до полусмерти. Но как оказалось, бояться надо было не за него, а за его противников. Малыш отлично усвоил мои уроки, а его хорошо отработанный удар левой ногой даже принес ему место в футбольной команде
(ух ты, у нас в городе даже начинают играть в футбол).
Причем вот что интересно: если начать расспрашивать самих ребят, они никогда не пожалуются, что в школе их обижают. Значит, точно не вырастут стукачами. Это обнадеживает.
Учатся оба так себе, на тройки и двойки, но это-то ладно, придет время – я сам их всему, что нужно, научу. А сейчас хорошо хотя бы то, что они сидят за партой и хотя бы иногда не бывают дома. Что у родителей теперь есть хотя бы пара часов в сутки, чтобы побыть вдвоем.
Теперь по средам и четвергам у Пятницы выходные, на работу ей выходить только в пятницу вечером. В среду, как только дверь за детьми захлопнулась, мы нырнули в койку – и не вылезали из неё, пока часы не показали без пяти три. То же самое было и в четверг.
- А не получится, как в прошлый раз? – спросил я в среду, когда она уже отдыхала у меня на груди, и спрашивать об этом было, мягко говоря, поздновато.
- Не получится. Я считаю дни.
Не знаю, как уж она их считала, но, видимо, обсчиталась, потому что уже на следующий день мелкие разбудили меня громкими криками и возмущенно сообщили, что мама слишком долго занимает туалет, а им перед школой надо сходить. Я быстро догадался, почему Пятница снова обнимается с унитазом.
Надо же, а я думал, что взрыв навсегда убил во мне мужчину. Оказывается, нет – остался еще порох в пороховницах. Да еще сколько пороху-то! На троих отпрысков хватило.
- Ну и что теперь?
- Поеду рожать на работу, - пожав плечами, сказала жена.
Действительно, нам повезло, что в нашей больнице наконец-то появился акушер-гинеколог. И неплохой, судя по отзывам дам.
В этот раз все шло легче, и Пятница сильно и не волновалась. Спокойно вынашивала ребенка, пока у неё были выходные, а рожать собиралась, когда поедет на работу. Планировала, что родит в больнице в палате, отлежится пару часиков и заступит на смену – но все, конечно, пошло кувырком, и схватки у неё начались именно в тот момент, когда надо было садиться в рабочий автомобиль. Хорошо, что в нем, кроме водителя, еще сидели квалифицированный врач и медсестра, которых он также вез на работу. Они помогли нам принять ребенка.
- Кажется, у него твои черты, - задумчиво сказала жена, разглядывая новорожденного, - у тебя ведь высокие скулы, да?
Я внимательно смотрел на малыша. Нет, в нем определенно не было ничего от меня – он был почти полная копия матери. Но он казался таким миленьким – носик пуговкой, шоколадные глазки, маленькие ручки и ножки – что я таял от восторга. Сын, сын, у меня родился сынок! Здоровый, красивенький! Какое же это счастье, вы даже не представляете.
Простите, Икс и Игрек, вас я тоже люблю по-своему. Но его, мне кажется, буду любить так сильно, как только может отец любить сына.
- Как мы его назовем? – хотел я спросить у жены. Но обернулся и убедился, что её уже и след простыл. Вот упрямая! Как ни уговаривал её побыть после родов дома, не согласилась. Поехала-таки на работу, гори она огнем.
Зато право выбора имени осталось за мной.
- Ну, что, маленький, - сказал я, внимательно заглядывая в темные глазки младенца, - пора вводить в уравнение третью переменную. Да, Зет? Правильно папочка говорит?
Поразительно, но после рождения этого малыша в нашей семейной жизни наконец-то воцарилась гармония, и все стало почти так, как надо. Мы стали такой хорошей семьей, какие до катастрофы показывали по телевизору – но без той приторности, натянутости и фальши, какая бывает в рекламе.
Я могу признаться, что наконец-то полюбил своих первенцев – потому что полюбил маленького, и к ним начал относиться точно так же. Что бы с ними не происходило, какими бы они не стали в будущем – они мои дети, все трое. Я все равно буду их любить и поддерживать.
И с Пятницей мы из влюбленных, живущих под одной крышей, у которых по какому-то досадному недоразумению появились дети, которые вечно путаются под ногами, как-то незаметно превратились в любящих супругов и родителей троих детей. Что-то незаметно поменялось в нашей истории, даже не могу сказать точно, что.
Наши Икс и Игрек отпраздновали взросление, и превратились в подростков. Было очень приятно увидеть их такими взрослыми, но я все-таки больше ждал другого дня рождения.
Первый День Рождения Зета был самым важным днем, которого я ждал. Мне так хотелось увидеть, каким красавчиком он станет, когда подрастет, так хотелось посмотреть, как он впервые встанет на ножки! Кстати, у него черные волосы. Как у меня.
Далее добавлено карандашом, чужой рукой – видимо, писала Пятница:
Ага, самым важным! Ты другого дня ждал!
Ой, да Робин может хоть сто раз сказать, что он изменился, он всегда останется собой. Я его как облупленного знаю: он все время сконцентрирован на чем-то одном, и эта одна-единственная цель застилает для него все остальное. До Взрыва, как я поняла, для него главным в жизни была наука; после Взрыва он сделал идеей-фикс собственную ущербность и чувство вины, возведенное в куб, и строил жизнь, исходя из того, что он перед всеми виноват. Я даже когда впервые его увидела, почувствовала, что он пытается сказать, что виноват передо мной – хотя ему пока совершенно не за что было извиняться.
Теперь у него новая всепоглощающая идея – семья. Он любит меня, обожает наших деток и хочет, чтобы в дальнейшем у нас все было просто замечательно. Несколько раз в разговорах со мной у него проскальзывало, что он хочет, чтобы наши будущие дети, если они у нас родятся, были здоровыми. Чтобы они не унаследовали его уродства. Я не придала этому значения, а зря. Потому что он на полном серьезе начал вынашивать идею, как обезопасить наше будущее потомство от генетических сбоев. И знаете, что он выносил? Что он придумал, этот гений кухонной физики, этот Эйнштейн недоделанный? Он решил вернуть себе тело!!! И запершись у себя в лаборатории вдвоем с какой-то дурой-ассистенткой, начал долбить электричеством трупы, пытаясь их оживить. Мол, если получится собрать мельчайшие частицы, образующие ткани человеческого тела, в единый поток с помощью электричества, а потом направить этот поток на мертвого, то его ткани исцелятся, тот оживет и поднимется. А если направить на него, то он получит новое тело. Ну вот не знаю – гений он или все-таки идиот.
Ох, если б я знала! Ох, он бы у меня схлопотал! Но я, к сожалению, узнала об этом тогда же, когда и весь город.
Ну, он у меня получил, когда вернулся с работы! Скандал был такой, что даже стены тряслись. Кажется, я немного перегнула палку, и, в общем, в самом конце нашего разговора он выбежал из дома с криком: « К черту все! Ухожу в пираты!»
На самом деле, в пиратах я пробыл недолго – мне быстро это надоело, и я на следующее же утро вернулся домой. А потом в мэрии, где уже устали думать, что же со мной делать, отправили меня на разминирование
дорог. Если учесть мою страсть все разрушать, эта работа подходит мне идеально. Я даже успел успешно провернуть одно дельце
и отправили договариваться с одним парнем, который потерял при Взрыве всю семью, постепенно свихнулся и, увешав себя тротиловыми шашками, грозился разнести единственный городской мост.
И городской парк, который моими стараниями не взлетел на воздух, и спасенный мост были моим подарками для Зета на его второй День Рождения.
По-моему, чем старше он растет, тем милее становится. Такой симпатичный, такой умный и добрый мальчик – ох, я даже не верю, что мог родить такое чудо.
Мы отдали его в школу, как и старших детей – и он стал любимчиком девочек всего класса, а учителя хвалят его за неплохие успехи
в учебе.
Если честно, мне без него скучно, я бы предпочел, чтобы мои оболтусы продолжали ходить в школу, а младшенький остался со мной дома. Но их уже выставили из школы, потому что они слишком взрослые – а работы им пока не найти, потому что они еще молоды для этого. Поэтому они болтаются без дела и все время сидят дома, что меня уже раздражает. Скорее бы они стали совершеннолетними.
Пятница здорово поднялась по карьерной лестнице, и её назначили на должность городского фармаколога. Теперь у неё не такой напряженный график и снова выпало целых три выходных. Все, сегодня же позапираю детей в их комнатах – и проведу хотя бы два дня с женой. Я уже так по ней соскучился…
Интересно, нам опять повезет, или все-таки обойдется?
Последний раз редактировалось Лалэль, 25.06.2017 в 18:14.
Удачная нотка юмора в мрачном повествовании.
Хочется порадоваться за Робина: пусть апокалипсис вокруг, но у него всё, похоже, совсем не плохо. Оно и логично, ведь, когда есть рядом кто-то важный для тебя, проблемы словно отступают. А у человека-невидимки не наблюдается недостатка в важных людях.
Поздравляю с рождением Зета. Мальчик выглядит симпатично, интересно посмотреть на него в более зрелом возрасте.
Но с большм интересом, пожалуй, жду совершеннолетия Икс и Игрек, ведь, если не ошибаюсь, наследником будет кто-то из них. Противогаз на невидиую голову пока не наденешь, так как же они будут утраивать жизнь? *Уже в предвкушении*
Но с большим интересом, пожалуй, жду совершеннолетия Икс и Игрек, ведь, если не ошибаюсь, наследником будет кто-то из них. Противогаз на невидимую голову пока не наденешь, так как же они будут устраивать жизнь? *Уже в предвкушении*
Противогаз надевать не будем, нет-нет-нет(: Этот аксессуар Робин унесет с собой в могилу.
Наследник уже выбран и выращен. Но, если честно, второе поколение не вызывает у меня бурных эмоций (на детях природа отдыхает), и я хочу поскорее отобрать у него дневник. Поэтому Робин будет вести свои дневники, пока не впадет в маразм от старости, а потом при первой же возможности дневник будет передан представителю третьего поколения. Думаю, что третье поколение понравится мне больше (:
Айжель, потрясающе, сколько фантазии у автора. А я почему-то думала, что наследником будет Зет, и вроде бы красивый и милый, но в нем действительно чувствуется доброта. И похож он на Пятницу, а она мне очень нравится со своими шрамами, такая милая *_*
Amitisa, понимаю. Всегда, когда речь заходит о выборе наследника, смотрят на самого красивого, популярного, интересного. Зет очень милый парень, он мне нравится и внешне, и по характеру (хотя он будет не единственным симпатичным мальчиком в семье). И я бы с удовольствием устроила ему семейное счастье (жениться сможет только наследник, остальные помрут холостыми).
Но по определенным соображениям я выбрала в наследники одного из первенцев Робина. Хотя бы потому, что они тоже ан-хэды.
Хотя Зета мне стало жалко. Ну ничего, поскольку он жив еще, я осчастливлю его и сделаю ему подружку. Пусть побудет счастливым)
Рада, что тебе понравились мои персонажи. Мне тоже очень симпатична Пятница, и дети, которые пошли в неё - очень милы.
Апокалипсис: Династия Анхэд - Всадник без головы
Линейный вид
