27. Корабли без капитанов
20/10/05
Дом, сра… милый дом. Снег, грязь и оборвыши на соседней улице. Лу утверждает, что в Эшвилле проводили и социальные эксперименты, строя особенное общество. А получилось как всегда. Еще Лу говорит, что у нас безопаснее, чем везде. В мире суета из-за недавнего теракта в Лос-Анджелесе… И Эйяфья-как-там-его снова чадит, а в Ирландии снова пышным цветом зацвела ИРА.
Да, с такими новостями дома как-то даже уютно. Снег убирают, шайки перестреливают – папочка тот еще реформатор. Матушка совсем состарилась, согнулась из-за ревматизма. Через год уже полтинник стукнет. Сколько папаше на самом деле я даже знать не хочу.
Но держится старушка, каждый день катается в как бы редакцию. Её книги издают и переиздают, отхапывая себе солидный куш. Я бы их, этих уродов, ножовочкой… Но деньги её не интересуют. Говорит: печатают, и ладно. Мне б такое спокойствие. А то хочется побить не только издателей, но и маразматичную мэрскую рожу.
Крошку Лил я с трудом узнал. Оставлял тихой шестилеткой, обожающей, когда её таскают на руках, а ей через пару месяцев уже одиннадцать. Только хвостики и остались. После школы периодически где-то пропадает, а когда возвращается, за ней волочатся псы. Смотрят преданными собачьими (хо-хо, каламбур) глазами и пускают слюни. Лил этим зверюгам в знак высочайшей милости чешет пуза.
Пока мне нечем заняться буду смотреть за ней. Не зря же бабушка Леони терпеть не могла эшвилльских псин. Кто в мое отсутствие Лил воспитывал?
2/02/06
Папаша редкостный извращенец. Только психу придет в голову ежедневно парить мозги единственному сыну. Не то чтобы я настолько уникален, но кое-кому надо сменить позу в играх с совестью. Ах, Луиза у нас целый зоолингвист, гордость семьи и нации. Девочка так молода, но она же вундеркинд!
Интересно, кем папаша меня видит? Мелким вором? Продавцом? Постельной грелкой за бабло? Заткнулся бы что ли. Я сам решу, когда, куда и что.
Значит, Луизочка гений, а мы с Беттиной позор семьи. Только сидит на попе ровно, на папашиной шее, свесив ножки, мимоходом сочиняя никому не нужные песенки и карябая рисунки. Старания Бет этот кретин считает пустышкой. Картинки малякать такое плевое дело, как два пальца… Что-то я разошелся. Уйти бы к чертям отсюда, но мама просит остаться. Черт. Эта женщина – святая. Разве можно кидать святых?
Вот, в чем самый сок. На Мири он не орет. К ней шляется пол города, слушая псевдомистическую чушь, которую она несет. Благоговейно. Мири лижут пятки и смотрят ей в рот. Но она же зарабатывает ДЕНЬГИ, о они, знаете ли, не пахнут. Сестрица может принимать клиентов голой, а папаша и не почешется.
Мэр, м-мать… Как же бесит. Как же бесит. Чертов урод.
3/12/06
Кровав подбой у вашего плаща, о Ваша Честь…
Что-то пишется, сам не знаю, что. Почти элегия. Нет, эпитафия – на смерть Анджея Колтака, «самой большой нашей потери». Папаша в результате оказался таким козлом, что умер, как бы поставив окончательную издевательскую точку. Заставляя чувствовать себя последним неудачником.
Отца важно иметь всего раз в жизни. Когда - сами знаете. Потом он больше не нужен.
И не увидеть ему, как гениальная Луиза в рекордные сроки упаковывает вещи и, забрав чек на аванс в пятьдесят кусков, спешит свалить из дома. Да ладно, что уж там. Сам бы тоже свалил в Канаду, если бы любил белых медведей или кто там водится. Даже без пятидесяти кусков. Кто её осудит? Никто. Кто сам без греха, пусть кинет камень.
8/01/07
Сегодня зацепило: говорили с мамой про сны, и я вдруг вспомнил свой. С болезненной отчетливостью, детали будто вгрызлись в подкорку. Мне снилась женщина, спускающаяся по лестнице. Я не видел её лица, только спину и, к слову, роскошный зад. Эту женщину я совершенно точно не знаю, запомнил бы, но лестница была нашей.
Рискнул поговорить с Мири. Не думать об этом было просто-напросто нельзя.
- Сны, - с видом лектора сказала сестрица, - это жизни. Твои, чужие – неважно. Возможно, ты снишься этой женщине. Или это твое будущее. Или непрожитое прошлое.
- А конкретнее? – взмолился я, теряя терпение.
- Сон, который не истолкован, подобен непрочитанному письму, - глядя куда-то мимо меня, проговорила Мири. – Иди ей навстречу, что я могу тебе еще посоветовать? Или просто найди себе кого-нибудь. Душа сама решит.
С ней невозможно разговаривать. Но остается только она, потому что у других кризис.
Ненаписанная песня рвется наружу. Как паразит, почти созревший, но еще недостаточно сильный. Уже пишу, как Мири. Когда буду думать также, пора будет идти строевым шагом в дурку.
А пока меня фотографирует Бет. Я рассматриваю десятки выражений своего лица, но глаза везде одинаковые. Стекляшки.
1/03/07
К черту! К черту хандру, депрессию и прочую ересь. Пара струн лопнули, все пальцы в крови, но все же!
Обрывок листка, вложенного в блокнот
Кровав подбой у вашего плаща, о, Ваша Честь,
Не вам ли я вручаю, трепеща, о, Ваша Честь,
Судьбу свою, а с ней свою свободу?
Невзгоды и мольбы мои не счесть.
Не вам ли я молился, как Творцу, о Ваша Честь,
Не вам ли, как всеобщему отцу, о Ваша Честь,
Я доносил во имя правосудья,
Оружьем был и нес благую весть.
Клянусь, что нет ни в чем моей вины, о Ваша Честь,
Клянусь во всем ловушка сатаны, о Ваша Честь,
Клянусь... Но сердце падает как камень,
И пламень преисподней все что есть.
9/07/07
Встречался со своим старым другом Кларенсом, хотел узнать, где у нас еще можно заработать. Он в ответ только вытаращил зенки и начал стенать. Мол, кабала и Святая Инквизиция, свободно вздохнуть невозможно.
- А все это ведьма! – жаловался Кларенс. – Приехала и все захватила! Если бы твой папаня был жив…
- Постой, какая ведьма? – дебилом был, дебилом остался.
- Корсиканская! Чертова баба весь бизнес под себя подмяла, так что облом тебе, друг. Как и нам всем.
Ладно, фиг с ним, с Кларенсом. Малышка Лилит только вылупилась в подростка, а уже захотела в большую жизнь. Эти обтягивающие свитера, пухлые губки, глазищи в пол-лица… Двенадцать! Я не помню, что делал в двенадцать, но точно не выглядел наживкой для педофила. Порву любого за неё, она же все-таки еще малявка!
Был бы жив папаня, как изысканно выразился Кларенс, он бы запер её в комнате. Впрочем, она бы достала его прыганьем на скакалке и всякого рода упражнениями. Но отец в могиле и не знает, что Лил больше всего на свете хочет заниматься танцами. Её даже назначили помощницей тренера по фитнеса у них там в школе. Преподавателем аэробики. И деньги еще какие-то платят…
Обрывок листка, вложенного в блокнот
Не вы ли говорили донести, о Ваша Честь,
Заблудшего от гибели спасти, о Ваша Честь,
Но вижу: Небо глухо к правосудью,
А судит, а помилует Бог весть.
Суров ваш взгляд пылающий огнем, о Ваша Честь,
Я пламень преисподней вижу в нем, о Ваша Честь.
Пощады! Но молчит слуга фемид...
Подбой плаща кровав, как слово "месть".
Древовидный вид
